Черная молния

Глава 12

…Ричард Крэйвен по-прежнему настаивал на своей невиновности и отвергал все предъявленные ему обвинения. Даже в то последнее утро он отрицал свою вину, а я никак не могла понять, какие мотивы лежат в основе столь очевидной лжи. Ведь он прекрасно знал, что через несколько часов его жизнь оборвется на электрическом стуле.

Может быть, он надеялся на то, что казнь будет в последнюю минуту отменена?

Вряд ли, так как, несмотря на огромные толпы противников смертной казни, собравшихся у здания тюрьмы, губернатор Коннектикута и суды высшей инстанции со всей решительностью заявили, что не допустят пересмотра дела.

На что же в таком случае рассчитывал Ричард Крэйвен, продолжая лгать мне?

Возможно, он просто пытался превратить меня в свою последнюю жертву, оставив наедине с вопросами, которые все еще остаются без ответа…

— Как она посмела написать подобную мерзость? — Голос Эдны Крэйвен охрип от гнева, а газета запрыгала в дрожащей руке. Она швырнула газету на кухонный стол и сжала кулаки. Это уж слишком! Когда же они угомонятся? Еще и двадцати четырех часов не прошло с тех пор, как Ричард, ее замечательный талантливый Ричард был жестоко убит, а эта дрянная Джефферс снова поливает его грязью, в который раз повторяя жуткие измышления, накопившиеся у нее за последние пять лет.

Горько. Ужасно горько. Эдна давно уже поняла, что Энн Джефферс когда-то была влюблена в Ричарда, а когда тот отверг ее наглые домогательства, безответная любовь тут же переросла в жгучую ненависть. Чем еще можно объяснить тот непреложный факт, что Энн Джефферс все эти годы преследовала ее сына с упорством, достойным лучшего применения? Почему она даже сейчас поливает его грязью? За последние годы Эдна отправила немало писем в редакцию «Сиэтл Геральд», протестуя против необоснованной клеветы на Ричарда, но редакция ни разу не ответила ей. Правда, однажды ее письмо появилось в газете, но Энн Джефферс тут же обрушила на нее такие грязные инсинуации, от которых волосы дыбом встали. В одной из своих статей она выдвинула предположение, что все поступки Ричарда якобы вытекают из особого характера его отношений с матерью. Эдна чуть в обморок не упала, когда прочитала эту белиберду. От одной мысли о том, что имела в виду Джефферс, Эдну мороз продирал по коже. Так опорочить чистую любовь между матерью и сыном…

Даже сейчас от воспоминания о той гадкой статье у Эдны закипала кровь в жилах. Она невольно бросила взгляд на своего второго сына, который сидел напротив нее.

— Рори!

Это имя каждый раз напоминало ей о ее любимом киноактере Рори Кэлхауне, в честь которого она и назвала младшего сына. Кэлхаун был необыкновенно красивым и сильным мужчиной в отличие от ее Рори. К сожалению, ее младший сын во всем пошел в отца — слабого и безвольного человека, оставившего Эдну на произвол судьбы после рождения Рори. Она осталась безутешной матерью-одиночкой, и только Ричард постоянно заботился о ней, помогая ухаживать за малышом, поддерживая порядок в доме и при этом получая прекрасные оценки в школе.

Ричард был гениальным мальчиком.

А Рори…

Эдна посмотрела на сына, и ее губы сжались от раздражения и разочарования. Рори спокойно поедал кашу, словно ничего страшного не произошло и его брат не был убит вчера этими негодяями. Да, именно убит, и неважно, что они там говорят и пишут. Пусть называют свое злодейство как угодно, но она-то хорошо знает, что его просто-напросто линчевали. В самых потаенных уголках ее сознания уже давно поселилась мысль, что Рори, родному брату Ричарда, на это совершенно наплевать, иначе он не посмел бы притащить сегодня утром в дом эту мерзкую газетенку.

— Ты слышишь меня? — повысила голос Эдна, еще сильнее поджав губы и гневно сверкнув глазами.

Рори Крэйвен поднял голову от спортивной страницы, продолжая пережевывать кашу. Эта старая сучка снова собирается пилить его до самого вечера. Никак она не может угомониться, черт бы ее побрал. Вот уже почти тридцать лет он пытается угодить ей, но все напрасно. А в последние два дня она вообще рехнулась на почве сострадания к своему любимому Ричарду. Рори специально взял на работе отгул, чтобы посидеть с матерью. Ей могли понадобиться его помощь и поддержка в такую минуту. Однако сейчас Рори уже понял, что напрасно пришел сюда. Вчера он весь день слушал ее бесконечные причитания по поводу смерти Ричарда — он был умным, он был талантливым, он был гениальным, он был просто замечательным сыном и так далее, и тому подобное. Рори старался не обращать внимания на весь этот бред, так как уже давно привык к нему и прекрасно понимал, что она хочет сказать. Вот и сейчас ее слова эхом отдавались в его сознании:

— Ричард был умным, не то, что ты!

— Ричард был замечательным, в отличие от тебя!

— Ричард был хорошим сыном, чего не скажешь о тебе!

Рори с малых лет понял, кого она любит больше всех и всего на свете. Даже когда Рори был совсем маленьким, она постоянно твердила, что надо во всем брать пример с Ричарда, стараться походить на него, поскольку Ричард — образец человеческого совершенства. «Почему ты не можешь получать такие же хорошие отметки, как Ричард? Почему ты не можешь вести себя так же хорошо, как Ричард?»

Ричард начал говорить, когда ему не было еще и восьми месяцев!

Ричард начал ходить, когда ему было меньше года!

Ричард — гений!

Ричард, Ричард, Ричард!

Он слышал это почти каждый Божий день — даже тогда, когда Ричард поступил в колледж и вскоре переехал в собственный дом. Рори тоже сделал все возможное, чтобы поскорее сбежать от слишком назойливой мамаши. Он снял небольшую квартиру на Капитолийском холме, где жил уже почти двенадцать лет. Но бегство из родного дома ничего, в сущности, не изменило. Мать по-прежнему недолюбливала младшего сына и использовала малейшую возможность, дабы показать ему это. Ее нелюбовь к Рори была настолько глубокой, что она выбросила из дому все его вещи, все, чем он когда-либо пользовался.

— Не правда ли, сейчас стало намного лучше? — ехидно спросила она Рори, когда тот пришел к ней после очень долгого перерыва. — Это мы с Ричардом сделали. Конечно, у него сейчас есть свой дом, но, мне кажется, у него должна быть и здесь своя комната. Надо же ему иметь возможность хоть где-нибудь уединиться, чтобы подумать.

В тот момент Рори вдруг захотелось ударить свою мать, наорать на нее. Разумеется, он не сделал этого, а сделал то, что делал всегда — согласился с ней, сухо заявив, что комната действительно стала намного лучше и что Ричарду она действительно нужна позарез.

Рори всегда старался не волновать мать, не злить ее понапрасну, не требовал к себе никакого внимания с ее стороны и не делал ничего такого, что могло бы вызвать ее гнев и раздражение. При этом он тайно лелеял надежду, что когда-нибудь она полюбит его так же, как все эти годы любила Ричарда.

Годы проходили, а душевная боль все накапливалась и накапливалась, не прорываясь наружу. Рори стоически выносил все мелочные придирки, с надеждой ожидая того дня, когда и на его улице настанет праздник. Эта надежда укрепилась, когда в городе начались убийства и поползли слухи, будто в них повинен Ричард. Тогда ему показалось, что мать наконец-то оценит его или хотя бы заметит, но не тут-то было. Она еще сильнее привязалась к Ричарду, доказывая каждому встречному, что ее любимый сыночек просто не мог совершить все те мерзости, которые ему приписывают.

Ричард был хорошим мальчиком.

Ричард — предел совершенства.

Ричард, Ричард, Ричард!

И даже сейчас, когда Ричарда уже нет на свете, все начинается сначала! Ричард был умницей, а Рори — идиот! Нет, ровным счетом ничего не изменилось.

Но почему?

Почему она не может полюбить его?

Почему она не защищает его так, как защищает Ричарда?

Что он такого сделал? Какой ужасный проступок совершил?

Вместо того, чтобы спросить ее об этом, Рори оторвался от газеты и посмотрел на мать усталыми глазами.

— Что, мама? Я читал…

— Что читал? Спортивные новости? — заорала она так громко, что Рори даже вздрогнул от неожиданности. — Как ты можешь читать о спорте, когда с твоим братом случилось такое несчастье? Неужели тебе совершенно безразлично, что они сделали с ним? — она выхватила у него газету и ткнула в лицо фотографию Энн Джефферс. — Тебе безразлично, что эта женщина глумится над его памятью?

Рори забрал у матери газету, посмотрел на фотографию и медленно встал.

— Это не они с ним что-то сделали, мама. Он сам это сделал с собой. Он убил всех этих несчастных людей, а они просто доказали его вину и заставили заплатить за все преступления. Случилось то, что и должно было случиться.

Рори направился к двери.

Эдна мгновенно вскочила на ноги и дрожащими руками запахнула полы халата. Подбежав к Рори, она грубо схватила его за руку и властно повернула его к себе лицом.

— Не смей так говорить! — злобно прошипела она и угрожающе придвинулась к сыну. — Никогда не говори о своем брате подобным тоном! Никогда!

У Рори пересохло во рту, а в животе начались рези. Так бывало почти всегда, когда его мать распалялась и начинала орать на него. Он покорно кивнул и хотел вырваться из ее цепких рук, но она не отпускала его.

— Скажи, что ты сожалеешь, — потребовала она. — Извинись!

Он извинился.

Мать отпустила его, и он тут же покинул ее дом, направившись прямо на завод корпорации «Бонг», где работал на сборочной линии. По пути он тщательно обдумывал сложившуюся ситуацию, пока наконец не пришел к окончательному выводу, что ему не стоит рассчитывать на любовь матери, так как он никогда не сможет стать Ричардом.

Но, может быть, ему все же удастся стать похожим на Ричарда?