Черная шкатулка

земля!

Одним туманным ранним утром, горевшим приглушенным светом,

когда все в зеленоватой дымке и лужи, как подслеповатые зеркала,

я оказался близ старой школы, пристроившейся на отшибе.

Этот особенный зеленоватый сумрак ложился на ее оконца,

особенный зеленоватый сумрак, как в старом календаре.

Я заглянул в одно окошко, укрытое густым вереском.

Такого удивительного класса никто из вас еще не видел.

Пустая черная доска, географическая карта, большое чучело

орла, небесный синий глобус и старая учительница…

— Маленький Колумб, Людвичек Бетховен, малыш Эйнштейн,

Вилюша Шекспир, Володечка Ульянов, Машенька Склодовская, —

так вас вызывала старая строгая учительница.

— Христофор, что ты там вытворяешь с яйцом? Спрячь его на завтрак.

Альберт, пригладь свои вихры! И что ты увидел за окном?

Небо? Видишь, Альберт, я тебе всегда говорила.

Вилюша, что у тебя под партой? Опять играешь в театр?

Вам не нравится в школе? Ничего не поделаешь, дети.

Нет ничего, кроме школы, всё школа — с начала до самого конца.

Еще немножко, совсем немножечко осталось потерпеть.

Приближается ваша зрелость, дети. Вас ждут университеты.

Будьте хоть немного послушными, перестаньте драться на переменках.

За работу, дети, за работу. Альберт, не трогай Машу!

Колумб, оставь свое яйцо, яйцо не для игры!

Такая удивительная маленькая школа, устроившаяся на отшибе…

Как шатка она, эта школа, точно старый парусник,

точно старая «Санта-Мария», плывущая навстречу незнакомым берегам,

вперед, лодчоночка, вперед, наше утлое суденышко,

уже слышен запах дыма новых огней, приближается шум световых далей,

Христофор не знал географии, у Людвига была двойка по пению,

вперед, суденышко, вперед, всегда найдется кто-нибудь,

кто снова закричит:

— Земля!