Чёрно-белый человек

ГЛАВА 12

Поздним вечером того дня, когда Виктор, Маша и Алексей садились в самолет, увозивший их в Москву, по узким и темным улочкам Латинского квартала Парижа, плетясь нога за ногу, Кристоф шёл на встречу, которой ему хотелось бы избежать любой ценой. Но никакой реальной возможности для этого не видел. Он вышел к Сорбонне, в которой проучился всего несколько месяцев в позапрошлом семестре, с горечью посмотрел на купол часовни Святой Урсулы, стоящей перед основным корпусом, тяжело вздохнул, поправил тощий рюкзачок на плече и поплёлся дальше. Он с грустью вспоминал эти месяцы учёбы. Было одновременно трудно, весело и интересно. У него даже появилась подружка — испанка, учившаяся в параллельной группе. Всё было замечательно до тех пор, пока он однажды не проиграл приличную сумму в баккара Пьеру. Пьер, числившийся здесь же, в Сорбонне, но уже на третьем курсе, предложил проигрыш отработать. Так Кристоф стал пу́шером. Из университета он ушёл, но связи со студенческими тусовками не потерял, наоборот, даже постарался их ещё и расширить.

Поначалу новый бизнес казался простым и выгодным. Ну а чего такого? Студенты народ простой, весёлый, немного безбашенный, жадный до всего новенького, неизведанного. Подошёл, рассказал как всё становится классно после того, как попробуешь, предложил первую дозу со скидкой. Получил денюшку, отложил свою «честно заработанную» комиссию, раз в две недели, а то и раз в месяц передал собранные деньги, получил новый товар. И всё по новой. Через пару месяцев Кристоф обзавёлся и постоянной клиентурой, да и новички появлялись регулярно. Несколько раз, правда, пришлось выслушать угрозы сдать его полиции, но до их реализации дело так и не дошло. Да и не боялся он особо. Схема была давным-давно отработана, попадались его «коллеги» редко, что-то серьёзное могло грозить только в момент, когда забираешь товар из закладки. Да и тут можно было попробовать отбояриться, мол: «Вот, нашел, несу в полицию…». Ходили слухи, что такое кому-то удалось, но он в такие чудеса не верил. «Ну, риск в любом бизнесе есть, чего уж там», — успокаивал себя Кристоф. Он уже подсчитал, что ещё три-четыре месяца и можно будет подыскивать себе какое-нибудь более приличное жилье, чем та конура почти на бульваре Переферик, в которой он обитал. Да и гардероб обновить лишним не будет.

Так всё и было бы, если бы не странные дела, которые начались с середины ноября. Тогда впервые сократилось количество новичков, готовых расстаться с деньгами на «невинные забавы», как он любил говорить. Выручка снизилась, но совсем чуть-чуть, в пределах погрешности, по выражению Пьера. В декабре «неофитов» практически совсем не стало. И если в первый раз, когда Кристоф принес Пьеру чуть меньшую сумму, тот просто поворчал и посоветовал, причём очень и очень настоятельно «посоветовал» сделать так, чтобы такого больше не повторялось, то во второй — пришлось выслушивать откровенные угрозы и обвинения в крысятничестве. Кристоф со слезами на глазах показывал нераспроданный товар, клялся, что не взял себе ни одного лишнего сантима и божился, что в следующий раз непременно исправит ситуацию. А в январе начали отказываться и постоянные клиенты. Он совсем было начал паниковать, но ситуация чуть выправилась за счёт новой волны иммигрантов из Африки. Откуда у них деньги на наркоту, Кристоф даже не спрашивал. И так было понятно, что кого-то обчистили. Да и не до того было. Февраль же оказался совсем провальным. Ни одного новичка и минус половина константы. И теперь он шел на встречу с Пьером, зная почти наверняка, что его будут бить. Причём очень жестоко. Он даже поддел под куртку ортопедический корсет и пояс, напялил на голову шапку потолще, чтобы хоть как-то защититься от неминуемых побоев. О сопротивлении Кристоф даже не помышлял. Нет, с Пьером он один на один может и справился бы, но с ним всегда была парочка здоровенных детин, одолеть которых мог бы только какой-нибудь Сигал Норрис, да и то вряд ли.

— Это всё, что удалось собрать, — дрожащим голосом пролепетал Кристоф, передавая Пьеру тощий конверт. — Причем на этот раз я взял себе только на еду. А последнюю неделю вообще жевал одни пустые дешёвые багеты, запивая водой из-под крана.

— Меня не интересует, что ты жрёшь, — процедил Пьер. А заглянув в конверт, заорал, — Ты что, за дурака меня держишь?! Здесь меньше половины!

— А что я могу сделать?! Они теперь либо бегут от меня как от огня, либо смеются и говорят, что больше заниматься ерундой им не интересно!

— Ещё менее мне интересно, о чём ты болтаешь с этими говнюками, — как-то подозрительно спокойно сказал Пьер. И, помолчав, добавил, — Ты перестал справляться. И стал мне не интересен.

Когда Кристофу за спину шагнул один из мордоворотов, он втянул голову в плечи, готовясь принять первый удар. Но почувствовал удар не кулака или дубинки, а ножа…

Нашли его только утром. Пожилая женщина остановила патрульную машину и сказала, что вот тут, в подворотне лежит молодой человек без признаков жизни.

— Смотри-ка, Филипп, снова пу́шера подрезали, — пробурчал пожилой ажан своему молоденькому напарнику, осматривая тело, — уже второй на этой неделе.

— Откуда вы взяли, что это именно пу́шер, Бернар? — удивился второй полицейский.

— Уж поверь! Я перевидал их немало. Одних штрафов за десять лет выписал тысяч на сорок, наверное.[15] Жаль, за решётку можно упечь далеко не каждого. У меня племянница, как в университет поступила, тоже решила попробовать, вот у такого же урода и покупала, скорее всего. Хорошо, хоть одумалась вовремя. Сестра говорит, уже два месяца — ни-ни.

— Хм, ну надо же! У меня ведь с младшим братом точно такая же история. Только он ещё в школе решил попробовать. Я его чуть не прибил тогда. И вот тоже два месяца уже держится.

— Ну что ж. Можно только порадоваться, что у нашей молодёжи остались мозги в головах… Ладно, вызывай труповозку, а я рапорт составлю.

Примерно через два часа после произошедших событий министр внутренних дел Франции Теодор Стег входил в кабинет президента Этьена-Александра Мильерана для ежемесячного личного доклада. Ему никогда не нравился ни сам Елисейский дворец, ни кабинет президента в Золотом салоне на втором этаже. Его (кабинет) здесь обустроил ещё генерал де Голль, видимо, истосковавшийся в своём изгнании по роскоши. Ну а уж интерьер почти не менялся аж с 1861-го года. Теодора Стега раздражали вычурная ампирная мебель и обилие позолоты. Он считал, что такое убранство сильно отвлекает от решения очень важных или очень сложных вопросов. «Надо или наслаждаться всем этим великолепием, или дела делать», — ворчал он про себя всегда, когда попадал сюда.

Но сегодня он обошёлся без обычного брюзжания. Тот доклад, который он собирался представить президенту, был настолько же позитивным, насколько и необычным. Единственное, что министра немного беспокоило, — удастся ли получить запрошенное пополнение бюджета в полном объёме. «Всё-таки это не только наши заслуги… Но мои люди тоже очень хорошо поработали… Ну… поторгуемся, если что…» — думал министр, входя в кабинет.

— Судя по Вашему цветущему виду, есть чем порадовать? Я угадал? — улыбнулся Мильеран, пожимая руку Стегу.

— Мне действительно есть чем порадовать, прежде всего тем, что значительно, очень(!) значительно снизилось количество преступлений, связанных с употреблением наркотиков, — с довольным видом ответил министр, раскладывая перед президентом распечатки. — Помимо этого, в связи с высвобождением сил полиции и жандармерии, занятых в этой области, нам удалось за два последних месяца заметно улучшить показатели и на других направлениях. В результате нашей работы мы смогли по индексу преступности оставить за спиной Бельгию, Великобританию, Италию, Грецию. Даже Россию. И вплотную приблизились к Германии.[16] Без лишней скромности могу сказать, что считаю это выдающимся результатом… — здесь Теодор Стег замялся и выжидающе посмотрел на Мильерана, словно ища поддержки.

— Но!?… — подтолкнул его хозяин кабинета…

— Вы правы, господин президент, есть одно «НО», — даже не знаю, как сказать… В общем, по данным нашего аналитического управления в немалой степени нашим успехам мы обязаны… одному видеоклипу. Его сделали двое русских: молодой человек и совсем юная девушка. Именно благодаря ему очень многие стали отказываться от употребления наркотиков. В первую очередь — молодёжь. И это стало, если так можно выразиться, «спусковым крючком» механизма снижения преступности. Как это ни покажется странным, в нём нет ни слова, ни кадра ни о чём криминальном, но по многочисленным комментариям к нему однозначно можно сделать вывод о том, что благодаря просмотрам данного ролика полностью или частично пропадает тяга к наркотикам.

— Как такое возможно?? — удивление президента, казалось, превысило все мыслимые и немыслимые пределы.

— В это, действительно сложно поверить, но выводы аналитиков совершенно определенно говорят именно о таком положении вещей. Они подкреплены весьма сложной математикой. Я в этом не очень разбираюсь, но мне объяснили, что при обработке так называемых big data закономерности прослеживаются очень чётко и двусмысленностей в интерпретации быть не может.

— И что же это за чудо-ролик?

— О! Там девушка рисует песком Эйфелеву башню, а Астерикс и Обеликс ей помогают.

— А-а, — заулыбался Мильеран, — мне его внуки демонстрировали, выражая прямо какой-то щенячий восторг. Там ещё что-то говорилось про сказки…

— Именно так! И тем не менее мы имеем весьма сильный антикриминальный эффект. Просто мистика какая-то… Кстати, эти русские сняли ещё пару клипов. Так вот последний, по китайским мотивам, сделал их в Китае чуть ли не национальными героями. Их даже орденами наградили. Причем весьма экзотическими.

— Как интересно! Может быть тогда и нам стоит их как-то отметить?

— Ну, оказывается Парижский Совет и администрация парка Астерикс уже подсуетились и выписали им «вечные» билеты на Башню и в парк, по которым они могут до конца жизни посещать эти достопримечательности в любое время бесплатно.

— Это, конечно, хорошо. Но, мне кажется, на государственном уровне тоже имеет смысл что-то придумать. Нет? Чтобы не ждать какой-нибудь шпильки от китайцев при случае.

— Э-э, — растерялся министр, — но если их наградить Медалями Национальной жандармерии, то как мы будем объясняться с журналистами, к примеру? Нас же поднимут на смех, если озвучить реальную причину награждения.

— Не стоит беспокоиться, — рассмеялся президент, — Вам не придется ничего выдумывать. У нас же есть Орден Искусств и Литературы. Вот и сделаем их Кавалерами. Я поговорю с министром культуры.[17]

— Отличная идея! — с облегчением воскликнул Стег.

— Кстати, с вашей стороны лучше бы вообще никаких контактов с ними не было. Не стоит привлекать к ним лишнее внимание с этой стороны. Не дай бог криминал заинтересуется… Ну а теперь давайте посмотрим, что у Вас там по бюджету…

Наигравшись после возвращения из Китая с Ань-Анем, Маша с Виктором заспорили, на какую тему делать следующий клип. Маша хотела взяться за Штаты, Виктор напоминал об «обещании» итальянского журналиста положить к её ногам всю Италию, она с одной стороны соглашалась, с другой — говорила, что американский сценарий почти созрел и надо «ковать железо, не отходя от кассы». Они спорили бы и дальше, но тут пришло очередное приглашение. На этот раз из посольства французского.

Виктор с Машей в доме купца Игумнова на Большой Якиманке, где и располагалось посольство Франции в Москве, уже бывали. Так что «культурным шоком» (как в случае с китайцами) новое посещение этого удивительного «теремка», как его называли москвичи, не стало. Да и принимал их «всего лишь» заместитель главы Отдела по сотрудничеству и культуре. Дядечка был приветлив, но немногословен. Вручив приглашение и сообщив о награждении в июле, как-то слишком официально выразил свою радость по поводу крепнущих культурных связей и подчёркнуто благосклонно выслушал слова благодарности. После чего вручил ещё два конверта, сообщив, что не в курсе их содержимого. Правда, пояснив, что один — от Парижского Совета, а другой — от администрации парка «Астерикс».

Вернувшись домой и порадовавшись «вечным» билетам, Руденко сказал племяннице:

— Ну вот, теперь надо выбрать, какой следующий орден ты больше хочешь получить — американский или итальянский.

— Не знаю, не знаю, — с сомнением покачала головой девушка, — что-то я совсем не уверена, что за американский клип они нам хоть какую-нибудь завалящую медальку выдадут.

— А давай ты наконец расскажешь мне, что ты там напридумывала. А то я ведь до сих пор не в курсе твоих планов. Упоминала, давно уже, про Тома и Джерри, а после этого — ни гу-гу. Или ты хочешь рисовать грибы ядерных взрывов в Хиросиме и Нагасаки? — с напускным ужасом спросил Виктор.

— Скажешь тоже! — отмахнулась Маша, — постапокалиптических картинок и без меня хватает. — Я хочу «строить» статую Свободы. А Том и Джерри будут, как обычно, гоняться друг за другом вокруг неё и строить козни друг другу. Ну а в процессе погони у статуи то факел будет падать, то зубцы короны отламываться, то ещё чего… Но, в результате, достроят, конечно, с грехом пополам.

— Ну ты и язва! — расхохотался Руденко.

— Ну а чего?! — возмутилась девушка, — не всё же им арабов да югославов бомбить по надуманным поводам.

— О! Да ты у нас знатный политолог, оказывается, — продолжал веселиться Виктор, — и хочешь показать, что «бомбить» можно не только им, но и их?

— А ты зря смеёшься, — Маша оставалась серьёзной, — ты думаешь, я зря в Китае про войну распиналась? Или ты не в курсе, что после Второй Мировой войны Штаты были участниками примерно восьмидесяти процентов всех военных конфликтов?.. — она перевела дух и продолжила, — да и из чисто меркантильных соображений я исхожу: чем меньше стреляют, тем больше смотрят наши клипы. Разве это плохо?

— Хорошо! Конечно, хорошо, Машунь, — он стёр с лица ухмылку, подошел, обнял её и погладил по голове. — Ты молодчина! Действительно, если наши работы смотрит так много народу, можно и о чём-то серьёзном «поговорить». Только не боишься, что после такого могут появиться и совсем НЕ лестные комментарии.

— Боюсь, — вздохнула девушка, — но всё равно, чувствую, что надо. Не знаю, откуда у меня такая уверенность. Просто чувствую… И ещё… Очень не хочется, чтобы у кого угодно, хоть у китайцев, хоть, не дай бог, у наших, не возникло желание брать пример с американцев. Мол, им можно, а мы что, рыжие, что ли?… Нельзя оправдывать себя чужой глупостью или мерзостью, — она снова вздохнула и решительно закончила, — надо только постараться, чтобы было больше смешно, чем обидно. И… мы даже сделаем так, что у Статуи что-то отваливается когда кот с мышонком строят друг другу козни, а потом они типа мирятся и у них тогда всё идёт как по маслу.

— Мы постараемся… И… над закадровым текстом придется крепко помыслить. Очень крепко. — Виктор смотрел Маше прямо в глаза и думал: «И ещё крепче стоит задуматься над моими пожеланиями. Как бы обратного эффекта не получить, а то всё как-то слишком гладко получается. Даже с фармацевтами больно легко справиться получилось».

Алексей, узнав о предстоящей летней поездке во Францию и приехав через пару дней к Маше и Виктору, с ходу заявил:

— Если вы не запланируете хотя бы пару дегустаций, я вам этого никогда не прощу! Проехаться по Франции и не выпить хорошего вина — грех смертный.

— Так во время дегустации ничего не пьют. Всё сплёвывать положено, — спустила его с небес на землю Маша.

— Н-да? — лейтенант огорчённо почесал в затылке. — Так это правило на русских наверняка не распространяется, — выкрутился он.

— Не переживай, — успокоил племянницу Виктор, — там наливают грамм по тридцать всего. А сортов вина на дегустациях не больше десяти-двенадцати. Но, как правило, — меньше. Так что допьяна не напьёшься при всём желании.

— При желании можно и в луже утонуть, — буркнула Маша, но больше для виду.

— Давайте лучше накидаем места, где мы хотим побывать, — предложил Руденко. — По времени надо рассчитывать на две недели примерно. Чтобы не носиться как ошпаренные — по китайскому варианту.

— Так! — тут же включилась Маша, — Париж и Версаль пропускаем, в прошлый раз достаточно времени на них потратили. Но в Puy du Fou ещё раз я не откажусь заехать. И, раз уж мы будем там летом, без Лазурного берега обойтись никак невозможно. Четыре-пять дней минимум! Хоть покупаемся вволю. Плюс к этому, в обязательном порядке: Сен-Поль-де-Ванс и Мужен.[18] В Сен-Поле — не забыть заранее заказать столик в «Золотой голубке»[19]… И ещё мне бы очень хотелось побывать в Лурде.[20]

— О! — подал голос Арсентьев, разглядывавший большую карту Франции, которую накануне специально для такого дела купил Виктор, — он от Бордо совсем недалеко.

— Господи! Кто о чём, — ещё раз вздохнула девушка, картинно закатив глаза.

— Ещё как минимум парк Астерикс надо включить в планы, — напомнил Руденко. — Ну и замки Луары, на которые у нас прошлый раз времени было явно недостаточно.

— Погодите, погодите, — встрял лейтенант, — а на Эйфелеву башню вы что, не заглянете даже?

— А, ну да, — смутилась Маша, — с неё начать придется, естественно. И… надо бы нам всем хоть несколько уроков французского взять. Пригодится, я думаю.

Забегая вперёд, можно сказать, что это им практически не пригодилось, хотя они все ко времени поездки и могли сказать пару фраз на языке Дюма и Бальзака. Ну и понять с десяток. А так им в качестве гидов-сопровождающих достался «русский интернационал». В том смысле, что трое совершенно замечательных гидов были русскими, уже почти по тридцать лет они жили во Франции и говорили по-французски, естественно, абсолютно свободно. При этом один был родом из Ташкента, второй — из Минска, а третий — из Киева.[21]

До французского вояжа Маша с Виктором так и не успели сделать американский клип. Они пересмотрели почти сотню мультиков про Тома и Джерри (из примерно 160 снятых на тот момент серий), переслушали десятки часов музыки, перебрали восемь компоновок сюжета и всё равно первый вариант их не устроил. Получилось как-то слишком сложно. И не очень смешно. Целую неделю ходили злые, недовольные жизнью и вообще всем вокруг, пока Машу не осенило.

— Слушай, всё должно быть гораздо проще. Надо идти от истоков. Вспомни самую первую серию, Когда Том был ещё Джаспером, а Джерри — Джинксом. Там ведь как раз Том и разбивает цветочный горшок на подставке, когда врезается в него. Прямо как у нас в клипе должно быть! А в другой механический кот вообще бомбит всё подряд и, само собой, ничего хорошего из этого не выходит. Это вообще — попадание прямо в яблочко. Ну и, в конце концов, эти серии — ещё довоенные. На них и авторские права небось закончились.[22] И с музыкой нечего мудрить. Прямо из этих серий и взять… Попробовали. Получилось гораздо лучше. Оставалось работы ещё на день-два, но пора было вылетать в Париж.

Париж летом, как и любой другой крупный туристический центр, хорош (впрочем, как и в любое другое время года), но уж больно многолюден. Многосотмертовые очереди перед Лувром и Эйфелевой башней, огромные толпы людей на Монмартре и переполненные бистро, кафе и рестораны кого хочешь в тоску вгонят. Тем более, что Виктор с Машей всё это уже видели. Причём в гораздо более спокойном варианте. Бурчание Алексея на тему: «А может заглянем на часок хотя бы…» мило игнорировалось. Поэтому они, честно отработав на всех официальных мероприятиях, наулыбавшись и наговорившись, наверное, на пару лет вперёд, с огромным облегчением покинули французскую столицу и отправились почти строго на восток, чтобы выполнить ещё один пункт обязательной программы — посещение парка Астерикс.

Этот парк понравился им гораздо меньше, чем Puy du Fou. То ли он был «слишком детским», то ли оттого, что впечатления пятилетней давности были слишком яркими и переплюнуть их было весьма и весьма затруднительно. А ещё там произошёл один случай, который заставил Виктора и испугаться, и крепко задуматься. К счастью, Маша с Алексеем ничего не заметили, занятые гораздо больше друг другом, чем наблюдением за окружающим.

Они сидели на открытой веранде кафе, отдыхая после забега по аттракционам, пили кофе и лениво ковырялись в десертах. Александр — их сегодняшний гид и сопровождающий, прогуливался неподалёку, разговаривая с кем-то по телефону. Маша с Алексеем, наклонясь друг к другу, что-то шепотом обсуждали и не обращали ни на что внимания, периодически заливаясь счастливым смехом. Вдруг Руденко краем уха услышал, как неподалёку какой-то мужик витиевато матерится на смеси русского и английского. «Грёбаные лягушатники!» — было самым безобидным. Рядом крутились его, видимо, жена с двумя девчушками лет по десять, пытавшиеся его успокоить, и молодой парнишка в униформе. Работник парка, скорее всего. Естественно, Виктор понятия не имел о причинах недовольства этого русско-американского туриста, но отборный мат в присутствии детей вернул уже давно забытое состояние раздражения.

«Чтоб тебя перекосило, матерщинник хренов! Чему у тебя дети научатся?!» — подумал он. В этот момент мужчина, размахивающий перед носом работника парка какой-то бумажкой, уронил её, нагнулся чтобы подобрать, громко охнул и… остался в скрюченном состоянии, тихонько подвывая. Запричитала супруга, заплакали дочки, засуетился служащий. К этой суматошной группе подошел Александр, коротко переговорил с парнем и тот куда-то сорвался.

У Виктора в этот момент потемнело в глазах, сильно заболела голова и забухало сердце. А когда к ним вернулся Александр и рассказал о подоплёке возникшего скандала, Руденко стало ещё и нестерпимо стыдно. Оказывается, у этой семьи, действительно приехавшей во Францию в отпуск из Штатов и действительно оказавшихся русскими, не только каким-то образом вдруг оказались заблокированы карточки посетителей, дающих право прохода к аттракционам, но ещё и деньги за входные билеты списались повторно. Вот глава семейства и выражал своё недовольство столь бурно. Через пять минут убежавший парень-служащий вернулся с врачом, который быстренько вколол страдальцу, видимо, сильное обезболивающее и тот буквально через минуту аккуратно распрямился. Виктор же без конца повторял про себя: «Мужик, прости! Пусть у тебя всё нормально снова станет… Только постарайся при детях не материться». Дядька, продолжая постанывать, сделал несколько аккуратных шажочков и немного повеселел.

— Так, давайте обратно собираться! — обратился он к своему семейству, — повеселились и хватит, б… лин горелый.

Было похоже, что последние слова этот русско-американец произнёс с некоторым удивлением, явно намереваясь поначалу разразиться более сочной тирадой.

Виктора отпустило. Вытерев украдкой выступившую испарину, он почувствовал, будто чья-то чужая мысль помимо его воли тупым сверлом вгрызается в мозг: «Вот так и бывает, если, не разобравшись, дурные или неадекватные пожелания высказывать. Может и ответочка прилететь в наказание…». «Стоп-стоп-стоп!» — продолжил он уже «самостоятельные» размышления, — «Выходит, что, если раньше ничего такого не было, значит ничего предосудительного я не сделал? Это… радует! Весьма! Но дальше, дальше то как быть? Аккуратнее, ох, аккуратнее надо будет „высказываться“ при выпуске американского клипа!»

Обязательная программа осталась позади. Всё оставшееся путешествие и особенно последние пять дней на море они просто получали удовольствие. От хорошей погоды, вкусной еды, приятной компании, классных отелей, отличных дорог… В общем, от всего, чем богата благословенная Франция.

Даже Арсентьев почти получил то, чего так страстно желал. Особенно его впечатлило посещение одной из виноделен в Вуврэ́, куда они заехали во время путешествия по замкам Луары. Виталий, их второй гид, оказался большим знатоком гастрономических и винных туров и привёз их к своему старому знакомому — виноделу, который и устраивал в том числе дегустации. С удовольствием побродив по необъятным винным погребам, вырубленным прямо в скалах и послушав интересный рассказ о тонкостях виноделия, пришли в дегустационный зал. Попробовав по всем правилам (Маша строго следила, чтобы всё было именно по правилам) около десятка сортов, выбрали три, которые захотелось купить.

— Выбрали? — почти ехидно спросил Виталий. — А теперь поставьте на место.

— Почему? — возмутился Алексей.

— Потому, что то, что вы пробовали, можно купить и в магазине. Возьмите вина своих годов рождения. Это будет ненамного дороже, зато оригинально.[23]

— Э-э-э, а оно не… того?… такое старое. Белое ведь… — неуверенно возразил Виктор.

— Ну, я привозил сюда клиентов и постарше Вас, — возразил Виталий с усмешкой, — пока никто не жаловался.

И действительно, потом, когда все трое на свои дни рождения выставляли на стол бутылки, купленные в этом удивительном месте, никто и не думал жаловаться.

А вот в Бордо им не повезло. Они исколесили коммуны Пойяк, Марго, Сент-Эмильон и Медок впустую. Добравшись до первого места, намеченного гидом, упёрлись в закрытые ворота.

— Странно, — почесал в затылке Виталий, — Никогда такого не было, чтобы в субботу было закрыто. Ну ладно, поехали в следующее. Тут несколько километров всего.

Но и в следующем, и в третьем, и в четвёртом месте их тоже ждали только закрытые двери.

— Объявлений «Все ушли на фронт!» не хватает, — мрачно пошутил Алексей, сплюнув от досады при очередном конфузе.

— Всё! — решительно заявила Маша, — обойдётесь без очередной выпивки. Едем дальше.

Как чуть позже выяснил Виталий, лейтенант был не далёк от истины. Просто в тот день глава местной гильдии бочкарей выдавал свою дочь замуж за сына главы гильдии производителей бутылочных пробок. Ну и, естественно, никто из имеющих отношение к виноделию такое событие пропустить никак не мог. Вот все дружно и отправились на фронт борьбы с якобы избыточным производством якобы слишком доброкачественной продукции. Местом решающей битвы была выбрана большая поляна рядом с шато семьи жениха.[24]

Потеряв в бесплодных попытках отведать лучшие бордо́сские вина несколько часов, до Лурда добрались, когда уже совсем стемнело. Всех троих неприятно поразила необычная многолюдность и суета, царящая вокруг даже в такое позднее время.

— Сегодня что, какой-то особенный день? — спросил Алексей у Виталия.

— Нет, здесь всегда так. Правда, я бываю здесь с клиентами только летом. Завтра, когда к Санктуарию пойдёте, и не такое увидите.

Утром, протиснувшись кое-как к началу моста Сен-Мишель, Маша вдруг остановила всех и со слезами на глазах сказала:

— Давайте не пойдем дальше! Простите меня. Это я всех сюда затащила, но… — она замялась, — я и представить себе не могла, как, оказывается, тяжело видеть одновременно столько больных или инвалидов. Особенно маленьких детей.[25]

Мужчины согласно покивали, и вся компания стала выбираться из этого места, оказавшегося совсем не таким, каким они себе его представляли.

Зато последние пять дней на море были безмятежны и беззаботны настолько, что самой большой проблемой был выбор купальника Машей каждый день перед выходом на пляж. Накупавшись и назагоравшись, отправлялись вечером на ужин, по пути заезжая в Сен-Поль или в Мужен, и тратили по паре часов, бродя по галереям, магазинам и сувенирным лавкам. К их удивлению, во многих местах продавались постеры с кадрами из их французского клипа. А в одной галерее хозяин, узнав их, стал упрашивать подписать всё, что у него на тот момент было, пообещав по пять евро за каждый автограф. Маша с Викторов, увидев солидную стопку листов под сто, рассмеялись, отрицательно покачали головами, подписали по одному постеру каждого вида и пошли дальше.

Ужинали каждый раз в новом месте. Василий, их гид на Лазурном берегу, кажется знал всех хозяев всех приличных ресторанов в округе. И привозил только в те, которые в ресторанном гиде ГоМийо (Guide GaultMillau) имели не ниже пятнадцати баллов из максимальных двадцати. Этот гид, который оценивал только кухню и ничего больше, некоторые считали даже круче мишленовского за довольно жёсткую позицию в оценках. И потому более объективную по сравнению с Красным гидом Мишлена.

Так что в Москву вернулись отдохнувшие, довольные и соскучившиеся по работе.