Чёрный альбатрос

Глава 3 Шут из табакерки

С тех пор как Прошка обнаружил комнату курьёзов, его так и подмывало посмотреть, какие ещё чудеса там хранятся. Он чуть не проболтался о своей находке Марике, но вовремя прикусил язык. Большой заслуги в том, что он нашёл склад магических безделиц, не было. Нужно было придумать, как с их помощью привлечь внимание девочки.

Прошка решил предпринять очередную вылазку ночью. Во-первых, чтобы сохранить её в тайне. А во-вторых, с наступлением темноты в комнате курьёзов становилось светло как днём, и свеча не понадобится.

На этот раз Прошка не собирался возвращаться из Манящей башни с пустыми руками. Он заранее запасся мешком. Нельзя упускать удачу, когда она сама идёт к тебе в руки. Прошка не считал это воровством. Чародеев коллекция редкостей явно не интересовала, значит, по сути, она была ничья.

Накануне вылазки Прошка был как на иголках. Он не мог дождаться, пока все уснут. Наконец огни в окнах погасли. Дворец погрузился в сон. Выждав немного, Прошка выскользнул на улицу.

Бледный лик ночного светила склонился так низко, что казалось, любопытная луна заглядывает в окна. В серебристом свете белоснежные стены дворца блестели перламутром. Казалось, они источают сияние. Было светло — хоть иголки собирай. Дворцовые постройки и башни сочетали в себе разные стили, как будто строившие дворец архитекторы никак не могли прийти к согласию. И в то же время весь ансамбль был удивительно гармоничным и целостным.

Прошка не принадлежал к числу ценителей красоты. Его гораздо больше заботило, как проскочить мимо этого сияющего великолепия и остаться незамеченным. Особо опасаться не приходилось. По ночам остров будто вымирал. Чародеи расходились по домам и не высовывали носа до утра. И всё же в таком деле осторожность не помешает. Мало ли какой полуночник увидит его из окна. Случайного свидетеля могло заинтересовать, куда он направляется посреди ночи. Прошка крался, минуя освещённые места. Только отойдя от дворца на почтительное расстояние, он перевёл дух и зашагал свободнее.

В парке было далеко не так светло, как возле дворца. Луна освещала дорожки, но под деревьями лежали густые чёрные тени. Воздух был напоён ароматом ночных фиалок и душистого табака, как будто цветы хотели взять реванш за то, что в темноте их красота не видна.

Прошке так не терпелось попасть в комнату курьёзов, что он едва ли не бежал. И все же дорога до лабиринта показалась долгой.

В темноте листочки самшита были неразличимы. Высокие, ровно подстриженные кусты казались монолитными стенами. Над ними в ночном небе вырисовывался силуэт Манящей башни.

Прошка достал зелёный клубок, положил его на землю и не без опасения взялся за кончик нити. Он надеялся, что нить окажется крепче, чем в красном. В прошлый раз он намучился. Ему пришлось то и дело останавливаться, связывать оборванные концы, и домой он явился только под утро.

Зелёный клубок оказался проворным и почти не рваным. Скоро Прошка стоял возле Манящей башни. Ночью она имела довольно мрачный вид. Плющ укрывал её, точно косматая чёрная шкура. Когда Прошка взялся за кольцо кованной железом двери, в душе у него шевельнулась тревога. Все радужные планы и ожидания, которыми он жил в последнее время, померкли. Его охватили сомнения. Интуиция говорила, что идти в башню опасно, но, с другой стороны, Прошка понимал, что, если уйдёт с пустыми руками, завтра будет об этом жалеть.

Собравшись с духом, Прошка открыл дверь и нырнул в башню. В кромешной тьме винтовую лестницу было не разглядеть. Прошка хотел зажечь свечу, но передумал, опасаясь, что в бойницах могут заметить огонёк. Он нашарил ногой первую ступеньку и стал на ощупь карабкаться вверх. Это оказалось гораздо легче, чем он думал. Он и не заметил, как уперся в дверь комнаты курьёзов, толкнул её и зажмурился от яркого света.

Вопреки тому, что на улице стояла ночь, в окна лился поток солнечных лучей. При дневном освещении комната выглядела особенно запустелой, а собранные здесь вещи — пыльным чердачным хламом. Никому бы и в голову не пришло, что они волшебные.

Прошка отыскал взглядом помятый медный кувшин. Он валялся на полу. В прошлый раз Прошка так спешно убежал, что даже не успел поставить его на место. Паренёк поднял кувшин и потёр медный бок.

Из горлышка вылетел дымок, а потом высунулся знакомый джинн и недовольно проворчал:

— Явился. Убежал, не отпустил, не попрощался. Вот и гадай, то ли в кувшин возвращаться, то ли указаний ждать.

— Прости, я испугался, что уже поздно, — честно признался Прошка.

— Ладно уж, — смягчился джинн, вылез к Прошке на ладонь и без особого рвения поклонился: — Слушаю и повинуюсь.

— Помоги мне найти здесь что-нибудь стоящее, — попросил Прошка.

— Зачем искать? Всё самое стоящее перед тобой, — приосанился джинн.

— Ты — это само собой, но этого мало.

— Мало?! Ты опять намекаешь на мой рост? Напрасно думаешь, что какой-нибудь джинн-дылда послужит тебе лучше, — обиделся ибн Дурик.

— Ни на что я не намекаю. Будь ты хоть карманным джинном, лишь бы желания исполнял, — сказал Прошка.

— Можешь на меня положиться, — заверил его джинн.

— Скажи, тут есть ещё что-нибудь вроде мантии-невидимки? — спросил Прошка.

— Нет. А зачем тебе? Хочешь спрятаться от тех, кто сюда идёт? — поинтересовался джинн.

— Что?! Сюда идут?! — испугался Прошка.

Джинн прислушался и уверенно заявил:

— Ну да. Если мне не изменяет слух, восемь, нет, девять человек поднимаются по лестнице. А слуху джинна ты можешь доверять.

Прошке показалось, что сердце у него оборвалось и ушло в пятки. Он в испуге заметался по комнате в поисках укрытия. В сундуке полно барахла, и к тому же можно задохнуться. В шкаф не втиснуться. Если бы мантия-невидимка не сгорела! Оставалась надежда только на джинна, который невозмутимо восседал на крышке сундука, наблюдая, как его повелитель в панике носится по комнате.

— Что ты сидишь как истукан! Ты можешь меня где-нибудь спрятать? — взмолился Прошка.

— Нет ничего проще. Встань за ковёр-самолет, — посоветовал ибн Дурик и указал на свёрнутый в рулон ковёр в углу.

— Это ковёр-самолет? — оживился Прошка. — Что же ты сразу не сказал! На нём же можно сбежать через окно.

— Не советую. Он совсем старый. Дырявый, как решето. Выше, чем на полметра над землёй не поднимается. А с башни просто рухнет. Костей не соберёшь.

Теперь уже и Прошка слышал на лестнице шаги. Времени оставалось в обрез. Он отвернул край ковра и нырнул за него. Было тесно. В нос ударил стойкий запах пыли. Прошка едва удержался, чтобы не чихнуть. Зато убежище имело и положительные стороны. Прямо на уровне глаз в ковре была дырка. Прошка глянул через неё и с ужасом увидел, что впопыхах обронил мешок. Он выскочил из-за ковра, схватил мешок и бросился назад в укрытие, но не тут-то было. Скатанный ковёр накренился и стал медленно падать.

Подгоняемый страхом, Прошка водрузил его на место. Он едва успел спрятаться, как в комнату один за другим вошли маги-правители. Прошка похолодел. Сердце колотилось как бешеное. Он костерил себя за то, что возомнил, будто может обхитрить чародеев. Хорошо ещё, они не застигли его с мешком,

полным добра. Впрочем, они наверняка обо всем догадаются. Может, они с самого начала его выследили. Прошка рисовал в уме самые мрачные картины, когда услышал голос Гурия:

— Все в сборе. Можно начинать.

В ответ Савватий недовольно проворчал:

— Что за причуда собирать нас в этой дыре? Мало того что пришлось карабкаться по лестнице, тут даже негде присесть.

— Сейчас нужно думать не об удобствах, а о благополучии острова, — возразил Весигон.

Прошка прислушался. Значит, маги пришли сюда не затем, чтобы поймать его на месте преступления? А зачем? Почему они собрались не в Зале Советов, как обычно?

Стараясь не обнаружить своего присутствия, Прошка осторожно приник глазом к дыре. В башне собрались все чародеи, кроме повелителя дорог Зосимы. Гурий вёл себя так, будто он здесь главный. Маг обвёл всех взглядом и сказал:

— Мы должны решить, хотим ли мы перемен.

— Зачем задавать вопрос, если знаешь ответ? — усмехнулся Ксанф.

— Мы здесь собрались не для пустой болтовни, — буркнул Братир.

— Каковы твои предложения? — спросил Проктор, глядя Гурию прямо в глаза.

— Сначала я хочу послушать вас, — сказал Гурий и повернулся к стоящему рядом Весигону.

— Я как все, — стушевался тот.

— Может, стереть у девочки память? — не слишком уверенно предложил Савватий.

— Ты забываешь, что мы имеем дело не с простой смертной, а с Избранной, — напомнил Весигон.

Прошка весь обратился в слух. Речь шла о Марике. Это её называли Избранной. Но почему они хотят стереть её память? Что они задумали? Чем дальше, тем больше Прошке не нравилась таинственность этой встречи. Он услышал сердитый голос Проктора.

— Нечего было с самого начала цацкаться с девчонкой и делать вид, будто мы в восторге от её бредовых идей.

Ему возразил мастер компромиссов Ксанф:

— Прямое противостояние приводит лишь к открытой вражде.

— А чего мы добились теперь? — огрызнулся Проктор.

Гурий испугался, что инициатива ускользает из его рук, и поспешно сказал:

— Не нужно спорить. Наша сила в единстве. Полумеры нам не помогут. Мы должны быть решительными. Девчонка не бессмертна.

Услышав это, Прошка едва не уронил ковер. У него в голове не укладывалось подобное коварство. В глаза чародеи улыбались, а за пазухой держали камень. Страх перед тем, что его обнаружат, уступил место решимости. Он был рад, что оказался здесь и случайно подслушал тайный разговор. Он должен помешать заговорщикам. Прошка с радостью отметил, что Зосимы нет среди собравшихся. Значит, повелитель дорог не участвует в заговоре и можно попросить у него защиты. Это обнадёживало.

— Лучше обойтись без крайностей, — не слишком уверенно произнёс Савватий.

— Крайность — это гибель острова, к которой нас ведёт девчонка, — злобно оборвал его Гурий.

— Её остановит только смерть, — произнёс приговор Проктор.

— Давайте принесём её в жертву великому Хроносу. Так мы убьём двух зайцев: и Хроноса умилостивим, и от девчонки избавимся, — предложил Весигон.

— Согласен, — поддержал его Братир.

— Почему бы нет? — уклончиво произнёс верный себе Ксанф.

— Но как это сделать? Она ведь не пойдёт на это по доброй воле, — вздохнул Савватий.

— Вряд ли она сможет нам противостоять. Ты забыл, что Посох Власти у нас, — сказал Гурий.

Все посмотрели на Авдия. На протяжении всей встречи он хранил молчание.

— Я не могу обратить Посох против девочки. Она сама отдала его мне, — понуро произнёс Авдий.

— Верно. И, лишившись Посоха, лишилась защиты. Это главное. Останься Посох у неё, не уверен, что нам удалось бы с ней справиться, — усмехнулся Братир.

Слушая, как хладнокровно чародеи замышляют убийство, Прошка так стиснул кулаки, что костяшки пальцев побелели от напряжения. Сердце сжималось от возмущения и безысходности. Как спасти Марику, если против неё сплотились все великие маги? Мысли Прошки метались в поисках решения, когда чародеи сами его подсказали: нужно вернуть Посох Марике. Мгновенная Радость озарения сменилась тоской безнадёжности. Выкрасть Посох — всё равно что

достать луну с неба. Авдий выпускает его из рук, только когда возвращается в свои покои, но защитные чары даже близко не подпустят к Посоху нежеланного гостя.

Через дыру в ковре Прошке был хорошо виден заветный Посох в руках у Авдия. Может быть, попытаться отнять его силком? От столь дерзкой мысли у Прошки по спине пробежал холодок. Разум твердил, что это самоубийство. Разве в силах обычный человек противостоять могущественному чародею, тем более девятерым? Но сердце подстрекало: попробуй. И Прошка решился.

Он толкнул свёрнутый ковёр прямо на стоящих кружком чародеев. От неожиданного удара Проктор, Весигон и Савватий повалились на пол. Пытаясь устоять, Савватий потянул за собой Гурия. Не понимая, что происходит, Братир отпрянул в сторону. Ксанф изменился в лице.

Прошка выскочил из укрытия, одним прыжком оказался возле растерявшегося Авдия, вырвал у него из рук Посох и зайцем бросился к лестнице.

Всё произошло так стремительно, что маги не успели прийти в себя от внезапности случившегося. В проворстве они сильно уступали Прошке. Посылать заклинания на витой лестнице было глупо. Отражённые от стен, чары могли вернуться назад. Чародеи бросились следом, чтобы настичь мальчишку на улице. На долю секунды возле двери образовалась толкучка, а потом шаги преследователей загрохотали по лестнице.

Понимая, что дорого каждое мгновение, Прошка уселся на перила и заскользил вниз. Он не помнил, как выскочил из башни, пересёк лужайку, забежал в лабиринт и как ошпаренный понёсся между высокими стенами живой изгороди.