Черный пасодобль

23

Память возвращалась к нему стремительно, и Моника, каждый раз всматриваясь в его лицо, пыталась определить, вспомнил ли он их первую встречу в прохладном холле отеля «Гларус», когда их взгляды слились, как две лунные, сверкающие дорожки? У Моники было много мужчин, но только с этим русским она испытала ни с чем не сравнимое счастье, восторг. Мужчина, который любил ее много ночей в тревожных, одновременно пьянящих и сладостных снах, обрел наконец реальность. Красивый молодой русский, приехавший отдохнуть в Болгарию. Обыкновенный, если уж быть до конца честной. Но Моника влюбилась с первого взгляда, и почему-то в ее душе родилось чувство, что когда-то давно они были единым целым, тем драгоценным сосудом, в котором плескалась восхитительная влага любви.

Моника – очень богатая деловая женщина, практичная, рассудительная, хваткая, умная, в меру циничная, внешне довольно холодная и даже жестокая, сильная, ценящая наконец личную свободу – вдруг в какой-то момент поняла, что близка к счастью. Что хочет семью и чтобы отцом ее детей был именно этот красивый молодой человек, Виталий, и ничего, что говорит он на русском и не всегда понимает ее речь. Все это было не так уж и важно. Он стал сразу каким-то своим, родным, близким.

В «Гларус» она зашла, чтобы повидать своего знакомого, администратора отеля, который собирался продавать свою землю. Моника давно имела виды на эту землю, которая идеально подходила под черешневый сад. Яблоневый, миндальный, вишневый, абрикосовый – у нее была страсть выращивать сады. Она радовалась всякий раз, когда приезжала в свои сады, находила их ухоженными и с ровными рядами подрастающих деревьев. Но особую гордость она испытывала, когда видела плодоносящие ореховые сады еще своего деда. Вот где было настоящее богатство, настоящая радость собственника… Эти туго набитые мешки с грецкими орехами! Люди, занимающиеся сбором орехов, очищающие их от влажной, подгнившей зеленой кожуры, не могли потом отмыть свои черные, словно смазанные мазутом ладони чуть ли не до самого Рождества! Ореховый сок невозможно вытравить ничем! Моника помнила, как еще девчонкой, собирая со своей деревенской компанией орехи, воруя их озорства ради у соседей (у деда-то целые плантации ореховых деревьев!), она потом месяцами не могла отмыть руки и шла пятнадцатого сентября в школу с черными ладонями. В сущности, как и все ее одноклассники. Белые банты и черные руки…

Она первая подошла к мужчине и попросила прикурить. Он, увидев ее, замер в восхищении. Она знала этот восторженный взгляд мужчин, чувствовала постоянно свою власть над ними. И все это, как говорят болгары, – с благодарения природы. Это природа наградила ее красивым лицом, сверкающими черными глазами с длинными ресницами, густыми волосами, идеальной фигурой, пышной грудью. Остальное – независимый характер, манера держаться, коллекция насмешек, улыбок и загадочных взглядов, надменность в сочетании с мягкой иронией – все это было уже ее собственным, взращенным, выстраданным, обдуманным.

– Вот только не говорите мне, что я похожа на Монику Беллуччи, – улыбнулась она одной из своих ослепительных дежурных улыбок. – Хотя меня тоже зовут Моника.

– Да вы красивее Беллуччи! – улыбнулся ей в ответ молодой человек. – Вас на самом деле зовут Моника? Хотя чему ж здесь удивляться, в этой стране у женщин такие красивые имена…

– Например? – Моника уже забыла, зачем сюда пришла, в этот отель.

– Румяна, Теменужка…

Моника расхохоталась.

– Мне уже сказали, что Теменужка – это по-нашему, по-русски, означает «фиалка».

Моника разговаривала с ним на вполне сносном русском. Она довольно хорошо выучила русский язык еще в школе. Кто бы мог подумать, что он ей так пригодится когда-нибудь!

Они обменялись еще несколькими фразами, после чего русский по имени Виталий пригласил ее в бар, где заказал виски.

– Вообще-то я как бы работаю, – она беспрестанно хохотала, улыбалась и чувствовала себя невероятно свободной, радость переполняла ее. – А на работе я не пью…

Он сказал, что понимает ее и что тогда он будет ждать ее вечером, в этом же баре. Моника сказала, что на побережье существует огромное количество баров и что она готова ему устроить экскурсию по всем. Она в тот день говорила всякую чушь, смеялась, шутила и чувствовала себя так, как если бы на самом деле опьянела от виски. Но на самом деле она просто влюбилась. Вот так, сразу.

И это она тем же вечером рассказала ему о Серебряном озере, о тысячах птиц, гнездящихся там. Она рассказывала о пеликанах, о том, как на своей лодке подплывала к ним, чтобы полюбоваться на их нежное оперение, как сделала миллион снимков этих удивительных птиц. Заплетающимся языком она поведала ему страшную тайну о том, что влюблена в большого лебедя, которому дала имя Фредерик… Здесь она осеклась, мгновенно протрезвев, потому что вспомнила, что так звали одного заезжего француза-орнитолога, с которым провела целых две недели на озере, в палатке… Быстро сменила тему, переключившись на ибисов и серых гусей. О большой белой цапле говорила уже шепотом, чуть не плача, признаваясь в любви к озеру и ко всем обитавшим там птицам.

Виталий пригласил ее к себе в номер, где она и осталась до утра.

Ее разбудил стук в дверь. Она открыла глаза и увидела, что лежит в чужой постели, что никакого мужчины рядом нет. Услышала голоса, поднялась и, придерживая на груди простыню, подошла к двери, ведущую в соседнюю комнату. И вот тут-то и увидела эту девушку. Высокую, с нежным, молодым, пока еще розовым загаром, в белых шортах и красной маечке. Этакая рано повзрослевшая девочка, которой купили путевку на морской курорт. В ней было так много энергии, что она, стоя на пороге, прямо-таки отбивала чечетку новенькими беленькими теннисными туфлями. Пришла в номер к Виталию. Кто она такая? Что их связывает с Виталием?

Моника хотела было уже выйти к ним в чем мать родила, чтобы девочка эта, щебетавшая на русском, увидела ее и обомлела, чтобы не думала, что Виталий провел эту ночь один. Но не успела.

– Пока, Лера, увидимся, – услышала она голос Виталия, и эта «Лера» ушла. Исчезла, словно ее и не было.

Виталий резко обернулся, увидел Монику, но не стушевался, не смутился, напротив, как будто обрадовался ее появлению, стремительно подошел к ней и обнял за талию.

– Кто эта девушка? – спросила Моника.

– Так… Она живет в «Голубой лагуне». Мы познакомились в самолете.

– У тебя с ней ничего не было?

– Что ты, дорогая?! Конечно, ничего! Она просто чудесная девушка, вот и все!

Кто знает, чем бы закончился этот разговор и как далеко зашли бы взаимные упреки, если бы в эту минуту не зазвонил телефон. Моника бросилась в спальню, схватила трубку. Звонил как раз тот администратор, Митко, владелец желаемых ею земель. Находясь в возбужденном состоянии из-за весьма выгодного коммерческого предложения, сделанного ему одним из местных дельцов, Митко назвал Монике новую, явно завышенную цену за свою землю, якобы для того, чтобы продать их все-таки именно ей, своей старой знакомой, вроде как он не хочет ссориться с нею. И теперь Монике надо было перестроиться с любовных переживаний на деловую волну, собраться и не дать облапошить себя проныре Митко.

Тряхнув головой, она сказала Митко, что это не телефонный разговор, что им необходимо встретиться, причем прямо сейчас, и обо всем поговорить. После чего, сказав Виталию, что у нее важное дело, она, одевшись, покинула номер.

– Виталий, жди моего звонка… – сказала она ему уже в дверях.

Кто знал, что обстоятельства сложатся таким образом, что ей придется срочно покинуть Варну и отправиться в Софию на встречу с людьми, которых она наняла для того, чтобы начать строительство маслозавода в Силистре. Вся Болгария ждала невиданного урожая подсолнечника. Те, кто имел свои маслобойни, выигрывали вдвое, а то и втрое больше. Моника закружилась в делах, пыталась дозвониться до Виталия, чтобы объясниться с ним, попросить у него прощения за свое отсутствие, но так и не дозвонилась. И с людьми не встретиться тоже не могла. Понимала, что у Виталия всего неделя отпуска и что он не может сидеть на одном месте в полном неведении…

Словом, когда она вернулась в Варну, добралась до «Гларуса», Виталия там уже не было. И никто не видел его последние три дня. Он исчез. Бесполезно было допрашивать девушек на ресепшен – никто не мог сказать, куда исчез русский турист, проживающий в триста третьем номере.

Моника запаниковала. Не знала, что ей делать, где его искать. Позвонила своему знакомому полицейскому в Варне, объяснила ситуацию, но он не понял ее волнения, рассмеялся в трубку, сказал, что турист на то он и турист, чтобы не сидеть на месте, чтобы купаться в море, гулять, ходить на экскурсии, пить вино и развлекаться с девушками… Моника бросила трубку.

Позвонили из Силистры, где ждали ее для подписания договора аренды складов, там же была назначена встреча еще с одним человеком, который пригнал ей из Германии почти новенький «БМВ»…

В тот вечер, когда она, голодная и уставшая, вернулась наконец в свой дом на Серебряном озере, сварила кофе и расположилась на террасе, чтобы прийти в себя, покурить, расслабиться, к ней заглянула соседка, спросила не надо ли ей козьего молока.

– Нет, Дора, спасибо, – устало отозвалась Моника, чувствуя, как ее клонит в сон. – Мне бы только поспать…

– Ну и ладно. Позвонишь, когда нужно будет. А у нас, знаешь, тут убийство произошло, на озере, – сказала тихо, почти шепотом, Дора. Это была средних лет женщина с коротко стриженными волосами, в джинсах и тонком свитере. У нее были яркие молодые голубые глаза, ее муж называл их маленькими серебряными озерами.

– Какое еще убийство? – нахмурилась Моника, желая, чтобы соседка как можно скорее оставила ее в покое.

– Красимира с сыном сегодня на озере двух мертвецов нашла… Мужчину и женщину. Так страшно… Полиция из Силистры приезжала, трупы увезла. Хотя Янко, что на самом берегу живет, ну, ты знаешь, он уверяет, что один из мертвецов ожил.

– Дора, что ты такое говоришь? Как это мертвец может ожить?

– Не знаю я, сама ничего не понимаю…

Рано утром она позвонила в отель «Гларус» – спросить в миллионный раз, не появился ли русский турист по фамилии Колосов. Девушка, сразу узнавшая ее голос, ответила, что нет, не появлялся. Что он пропал. И еще, оказывается, исчезла туристка из соседнего отеля «Голубая лагуна» – Валерия Баринова. Что как будто их видели вместе, когда они усаживались в старенькую «Ладу», после чего уехали в неизвестном направлении.

Страшная догадка парализовала Монику. Ведь это она, она сама рассказывала Виталию о Серебряном озере, о пеликанах, о лебеде Фредерике и большой белой цапле. И после этого он пропал, исчез. Вероятно, вместе с Лерой. Что, если все и произошло в тот день, когда она оставила его в номере, пообещав вернуться этим же вечером. Она уехала, Лера заглянула к нему еще раз, и он предложил ей отправиться на экскурсию на Серебряное озеро. Наняли автомобиль и поехали. Хотя… Нет, все было не так. Вряд ли он отправился бы на это озеро с Лерой прямо в тот же день. Скорее всего, он все-таки до самой ночи ждал возвращения Моники и только утром, не дождавшись ее, решил действовать самостоятельно, спланировал поездку на озеро. Возможно, теперь никто никогда не вспомнит, когда именно эти двое отправились смотреть пеликанов…

Моника думала о Виталии. Да, она думала о нем, но в голове не укладывалось, что это он, ее Виталий, мужчина, который всколыхнул в ней женское начало, который откликнулся на ее любовь, которого она во что бы то ни стало хотела сделать своим мужем, утонул в озере! Это какое-то чудовищное совпадение, и там, на озере, нашли трупы совершенно других людей. А Виталий с Лерой прогуливаются вдоль моря где-нибудь на Золотых Песках, Солнечном Береге, в Албене… Представляя себе эту парочку (взявшись за руки, идут и целуются!), ей становилось так больно, что было трудно дышать!

Сутки понадобились Монике на то, чтобы досконально все выяснить и разыскать в силистринской больнице «воскресшего из мертвых», «мужчину из озера».

Дрожа от страха перед дверью палаты, где находился этот «выживший», Моника вдруг стала икать. Да так громко, смешно. Такая вот была странная реакция организма на неизвестность, страх.

Она все же толкнула дверь и вошла. И сразу же увидела Виталия. Он спал. Бледный и какой-то изменившийся. Как будто помеченный печатью смерти. Смерти, которая обошла его стороной. Смерти, которая проплыла по озеру мимо лебедей и уток, утянув за собой во мрак лишь девушку.

Мозги работали на редкость хорошо. Голова была ясной. Если бы и девушка осталась жива, Монике нечего было бы бояться. Но она умерла. А это означало, что ее действительно убили. Врач в больнице сказал, что оба были отравлены. Девушка погибла, мужчина хоть и выжил, но потерял память.

Убийство… причем практически двойное убийство, и если Виталий вспомнит, кто посоветовал ему посетить Серебряное озеро, то имя Моники появится в его официальных показаниях! Вот поэтому она должна быть осторожна.

Он открыл глаза. Посмотрел на склонившуюся над ним Монику. Прядь ее блестящих черных волос упала ему на лицо, он поморщился, выпростал из-под одеяла руку и почесал нос.

– Как вы?

На всякий случай, проверяя слова доктора о его беспамятстве, она обратилась к нему на «вы».

– Нормально.

Он смотрел на нее с любопытством и с каким-то напряжением, словно пытаясь что-то вспомнить.

– Мы знакомы? – спросил он неуверенно.

– Нет… Я знакомая доктора Тодорова. Он рассказал мне о вас, и я подумала, что могу быть вам полезна. Возможно, вам нужна помощь. Вы же нездешний. Русский… могу для вас что-нибудь сделать?

– Я не знаю… Такое впечатление… – он отвернулся, и она увидела в его взгляде боль и растерянность. – Такое впечатление, будто у меня вынули мозг…

Она приходила к нему, кормила, разговаривала. Поняла, что он ничего не помнит. Ни их бурных любовных утех, ни ее признаний, что она делала в порыве страсти, ни о ее планах, которыми делилась, не скрывая своих чувств.

А потом с его же согласия перевезла к себе. Внушала, что ему надо затаиться, выждать время, чтобы тот, кто задумал убить их с девушкой (она намеренно не произносила ее имя, хотя могла бы помочь следствию опознать тело раньше, чем ее опознали люди из «Гларуса»), не довел задуманное до конца.

А однажды утром все же случилось то, чего она боялась. Он проснулся, увидел ее и сказал:

– Ты же Моника Беллуччи. И влюблена в лебедя с французским именем… не могу вспомнить… Ведь это же с тобой мы тогда, в баре… и потом, у меня в номере…

Он хотел задать ей множество вопросов, но она зажала ему рукой рот.

– Постарайся вспомнить, как ты оказался на озере. Кто тебя туда привез?

– Какой-то человек. Лера нашла его неподалеку от отеля. Сказала, что машина дешевая, что он много не запросит и что он может отвезти нас на озеро.

– Это ты рассказал ей про озеро?

– Да, я.

Он приподнялся на локте и теперь смотрел на нее каким-то совсем другим взглядом. Он просто пожирал ее глазами. Он видел в ней свою собственность, и этот его жадный взгляд заставлял ее волноваться, испытывать ни с чем не сравнимые чувства. Он вспомнил ее.

– Ты уехала. Я ждал тебя. Время шло. Ко мне пришла Лера. Теперь я это точно вспомнил. Она спросила, какие у меня планы на вечер. Я же не мог сказать ей, что жду тебя. Сказал что-то вроде того, что я просто хочу выспаться…

– Она ушла? Или осталась у тебя на ночь?

– Нет, Моника, я ждал тебя. Но когда ты не пришла и не позвонила…

– Я звонила, я постоянно звонила, но ты почему-то был недоступен…

– И тогда я решил найти тебя. Ты же сказала, что у тебя дом на Серебряном озере. И я придумал эту экскурсию. Рассказал ей про пеликанов. Ей было скучно, и она попросилась вместе со мной.

– А если бы я увидела вас там, на озере, вместе?

– Это было бы уже неважно. Главное, что мы бы встретились, я нашел бы тебя. Мне очень хотелось тебя найти и посмотреть в твои глаза.

– Ты думал, что я тебя обманула? Что бросила?

– Ничего такого я не думал. Просто мы поехали с ней на озеро.

Это «мы» больно резануло по чувствам.

– Ты бы мог вспомнить этого человека, который вас подвозил?

– Ничем не приметный старик. Седой, худой. Обыкновенный. Он запросил всего сто пятьдесят левов за дорогу в Силистру и обратно.

– Ты раньше его не видел?

– Нет, никогда.

– Кого еще вы видели на озере?

– Там была группа детей из Питера, это я точно запомнил. Они высыпали из автобуса, такие уставшие, немного ошалелые… Дети… С ними было двое взрослых – мужчина и женщина, они сопровождали их на озеро. Когда мы поравнялись с ними, мужчина еще сказал, что в первый и последний раз занимается с детьми, что это наказание какое-то. А женщина напомнила мне наседку с цыплятами.

– Кого еще видели?

– Были еще туристы, немного… Одна пара из Англии. Во всяком случае, мы с Лерой так решили. Послушай, Моника, я не знаю, кто и за что хотел нас убить. И это просто ужасно, что ее больше нет. Она совсем молодая.

– Что вы ели и пили?

– По дороге мы попросили водителя остановиться и в Силистре купили минеральной воды, сухариков.

– Вы пили эту воду?

– Ну да!

– Постарайся вспомнить. Вот вы приехали на озеро. Куда делся этот старик?

– Не знаю. Но он не мог нас отравить. Он просто привез нас, и все. Сказал, что подождет возле беседки, наверху, а мы пошли по дороге, он еще сказал нам, что там совсем близко Дунай… А за горой – Румыния.

– Ты не искал меня?

– Сначала мы хотели осмотреть озеро, а затем я бы отправил ее обратно в Варну, а сам занялся бы твоими поисками. Я не хотел, чтобы она знала, зачем я на самом деле приехал сюда.

– Что было потом?

– Мы пошли по дороге, ведущей куда-то в гору, направо. Мы видели несколько машин, они стояли на обочине. Возможно, хозяева этих автомобилей прятались где-нибудь в кустах с биноклями, наблюдая за птицами. Мы еще говорили об этом с Лерой.

– Мне неприятно, что ты так часто произносишь ее имя.

– Но она же мертва.

– Я все равно ревную.

– Как ты думаешь, кого хотели убить? Ее или меня?

– Может, за тобой следили еще в отеле? Постарайся вспомнить.

– Нет. Я ничего такого не заметил.

– Я не хочу, чтобы ты уезжал. Я могу сделать так, чтобы ты здесь остался.

– Да, ты говорила. Но мне надо подумать.

– Я могла бы поехать с тобой в Россию и подождать, пока ты не закончишь все свои дела.

– Я тоже боюсь тебя потерять. Постой… Так значит, ты нашла меня… И все это время делала вид, что не знаешь меня. Знала, что меня зовут Виталий, но продолжала упорно звать меня Иваном. Зачем?

– У меня бизнес. Мне важна моя репутация. Ведь это же я посоветовала тебе приехать на озеро, это я рассказала тебе о нем. Я побоялась, что меня заподозрят в том, что я решила вас отравить.

Она сказала это с каким-то отчаянием в голосе.

– Вот и все, я сказала тебе правду. Ты не должен на меня сердиться. Ведь я же все это время была рядом с тобой. Я была терпелива и вместе с тобой как бы открывала новые страницы твоей памяти. Я хотела, чтобы ты сам вспомнил меня, – лукавила она, стараясь, чтобы ее страхи за собственную репутацию не выглядели циничными.

– Странная история. Очень странная.

– Ты любишь меня?

Это было самым важным, его любовь. И она не стеснялась признавать свою зависимость от него. Она была больна этой любовью, этим жгучим желанием сохранить его при себе.

– Да, люблю… Моника, мы должны что-то делать. Невозможно сидеть вот так целыми днями на террасе и пить кофе. Я не должен бояться, что меня снова попытаются убить. Поверь мне, там, в России… – он махнул рукой куда-то назад, – я занимаю очень скромное положение. У меня нет врагов. Я безобиден. И мало кто вообще знает, что я здесь.

Раздался звонок. Моника вздрогнула. Она теперь всегда вздрагивала, когда звонили. Раньше ее звонки пахли деньгами, подсолнечным маслом и табаком, миндалем и черешней, теперь же – опасностью и страхом потерять любимого мужчину. Она ждала звонков из посольства, из полиции, из России, звонков, которые положили бы конец ее счастью.

Но на этот раз звонила Дора. Спросила, нужно ли ей сегодня вечером козье молоко или сыр.

– Сыр, Дора. Принеси сыр, – Моника почувствовала, как ее начинает колотить.

Едва она успела закрыть телефон, как раздался еще один звонок. На этот раз звонили из силистринской полиции. Ее хороший знакомый – Шопа.

– Моника, минут через пятнадцать-двадцать к тебе приедут люди. Это русские. Они занимаются поисками Валерии Бариновой, ну, ты знаешь. Понимаю, насколько тебе дорого твое спокойствие, но девушку убили, и мы должны помочь им разобраться в этом деле. Словом, это я дал им твой адрес. Поговори со своим другом, пусть он ответит на их вопросы. Еще я подумал, что почему бы и вам с Виталием не задать им вопросы? Может, они знают что-то про Валерию, что помогло бы и нам понять, кто и за что ее убил… По чьей вине он сам чуть не отправился на тот свет.

– Шопа, – зашипела она в трубку, – зачем ты отправил их искать Валерию здесь, у меня, когда всем известно, что она находится в морге?!

– Моника, не будь такой злой. Подумай о том, что у этой девушки была семья, и люди хотят понять, что произошло, кто и за что убил эту девушку… Не сердись.

Моника едва сдержала себя, чтобы не разбить телефон о стену.