Черный верблюд

Глава 9 ВОСЕМНАДЦАТЬ МИНУТ

Снова воцарилось молчание. Только мерно тикали часы на камине, да с берега доносился глухой шум прибоя.

Чан опустил руку на плечо Файфа.

— Почему вы взяли на себя преступление, которое не совершали? — спросил он. — Может быть, вы ответите на этот вопрос?

Файф продолжал хранить молчание.

— Значит, кто-то видел Шейлу Фен в живых в двенадцать минут девятого? — спросил с подчеркнутым безразличием Тарневеро. — Не будете ли вы любезны сообщить, откуда это известно?

Инспектор улыбнулся.

— Если бы вы понимали по-китайски, мне не пришлось бы объяснять вам это.

Чан направился к двери и попросил Джессупа позвать Ву-Кио-Чинга.

— Я это делаю только ради вас, мистер Тарневеро, — добавил он.

— Очень вам признателен.

В гостиную вошел хмурый повар. Столь тщательно приготовленное угощение грозило окончательно погибнуть, и это обстоятельство заставило его совершенно позабыть о терпении и спокойствии.

Чан сказал ему несколько слов по-китайски и пояснил Тарневеро:

— Я попросил Ву-Кио-Чинга подтвердить то, что он сообщил мне ранее. Ву, ты сказал, что Джессуп и Анна находились на кухне, когда часы пробили восемь. Ты был обеспокоен тем, что бутлегер все еще не появлялся?

— Бутлегер приходит очень поздно, — ответил старик.

— Но десять минут спустя он все же явился. Пока Джессуп возился с коктейлями, ты отправился на поиски хозяйки.

Чан взглянул на Тарневеро.

— Ву принадлежит к разряду тех слуг, которые имеют обыкновение неожиданно появляться перед хозяином и сообщать новости.

Повернувшись к повару, он продолжал:

— Ты застал мисс Фен в павильоне и сообщил ей, что бутлегер, наконец, явился. Что ответила твоя хозяйка?

— Она взглянула на часы и сказала: «Теперь двенадцать минут девятого, давно пора было ему прийти». Я сказал: «Уже время кушать».

— А потом мисс Фен приказала тебе оставить ее в покое и не надоедать попусту, и ты отправился в кухню, не так ли?

— Да.

— И это была чистая правда?

— Да. Зачем мне лгать?

— Хорошо, можешь идти.

— Могу идти.

Тарневеро бросил на Чарли испытующий взгляд.

— Все это очень интересно, и я совершенно напрасно вздумал вдаваться в объяснения. Значит, когда разъяснилась история с часами, вы уже знали, что это время — две минуты девятого — к убийству Шейлы Фен не имеет никакого отношения?

Чан мягким движением коснулся руки Тарневеро.

— Прошу вас, не сердитесь, — сказал он. — Я знал, что мисс Фен в начале девятого была еще жива, но тем не менее с большим вниманием следил за ходом ваших рассуждений. Не мог же я огорчить вас, сказав, что все сложилось несколько иначе, чем вы предполагали?

Тарневеро, казалось, был уязвлен.

Чан в упор посмотрел на Смита.

— Мистер Смит…

— Да, инспектор? — поспешил откликнуться Смит. — Я было опасался, что вы совсем забыли обо мне. Что прикажете?

— Вы начали рассказывать, о чем говорили в павильоне. Я очень интересуюсь беседой, которую вела мисс Фен с господином с красной лентой на груди. Нас прервали самым неожиданным образом, и я прошу вас продолжить свое повествование.

Файф не спускал глаз с оборванца в бархатной куртке. Смит выдержал его взгляд и сказал:

— Совершенно верно, нас прервали. Но добавить к тому, что я сообщил, мне почти нечего. Этот господин рассказал все.

Файф вздрогнул.

— Он уверял женщину в своей любви, умолял вернуться к нему, а она и слышать не хотела об этом. Мне даже стало жаль его. Я слышал, как она сказала: «О, Боб, к чему все это?» Но он продолжал настаивать. Временами он поглядывал на часы и наконец сказал: «Мне пора. Я должен вернуться в театр, но мы еще поговорим об этом». И я слышал, как за ним захлопнулась дверь.

— И мисс Фен в это время была жива? Вы в этом уверены?

— Да. Я заглянул в окно после ухода этого господина.

Чан нахмурился и взглянул на актера.

— Итак, мистер Файф, что вы на это скажете? Теперь вы имеете еще одно алиби. Должен признаться, мне не совсем понятно ваше поведение.

Файф пожал плечами и промолчал.

— Вы берете обратно свое признание?

— Что же еще мне остается сделать при таких обстоятельствах?

Инспектор заметил, что при этих словах он обменялся взглядом со Смитом.

— Меня вынудили отказаться от своего признания. Да, я солгал, я не убивал Шейлы. Но я полагал, что будет лучше, если я скажу…

— Что?

— Ничего.

— Вы полагали, что будет лучше, если мои розыски прекратятся в самом начале?

— О, нет!

— Во время беседы со своей бывшей женой вам удалось узнать нечто, и свидетелем вашего разговора оказался Смит. А вы опасались, что сведения, подслушанные им, в случае дальнейших розысков будут преданы огласке?

— У вас буйная фантазия.

— Помимо фантазии, я обладаю способностью устанавливать факты, обычно ускользающие от внимания других людей. До сих пор вам удавалось водить меня за нос, но наша игра еще не сыграна.

— Я целиком в вашем распоряжении.

— Благодарю вас! Надеюсь, следующая наша встреча будет для меня более полезной. А что касается вас, — Чан повернулся к Смиту, — то, как это ни прискорбно, я вынужден сказать, что в свои показания вы вплели изрядную долю вымысла и лжи.

Смит ухмыльнулся.

— Вы судите о моей порядочности по моему внешнему виду? Конечно, я плохо одет.

— Я сужу о вас не по вашей одежде, а по вашему языку, — ответил инспектор. — Спенсер, отведите этого человека в управление, пусть там у него снимут отпечатки пальцев.

— Какое лестное внимание к моей скромной персоне! — ухмыльнулся Смит. — Надеюсь, оно не вскружит мне голову.

— Затем можете его отпустить, — продолжал Чан. — Но прежде чем вы уйдете, Спенсер, я хочу попросить вас запомнить всех присутствующих здесь лиц. В полночь отплывает «Океаник». Так вот, никто из них не должен покинуть остров. Вы поняли?

— Да, инспектор.

В разговор вмешался Джейнс:

— Должен напомнить вам, что мои вещи находятся на «Океанике».

— Вы отлично сделали, напомнив об этом. Спенсер, позаботьтесь о том, чтобы вещи мистера Джейнса были выгружены и приняты на хранение. Объясните капитану, что мистера Джейнса задержали здесь дела неотложной важности. Вы удовлетворены, мистер Джейнс?

— Не удовлетворен, — проворчал тот, — но, боюсь, что мне придется подчиниться.

— Это очень благоразумно с вашей стороны. Кашимо, вы будете сопровождать Спенсера.

После того как Смита увели, Файф обратился к Чану:

— Скажите, я вам еще нужен?

Инспектор задумчиво посмотрел на него.

— Нет. Вы можете идти. Как-нибудь мы еще потолкуем.

— Я всегда к вашим услугам.

Файф направился к выходу и, остановившись в дверях, добавил:

— Буду очень рад видеть вас, я живу в отеле «Вайоли» на Форт-стрит.

Он пересек холл, прошел мимо Спенсера, о чем-то беседовавшего с горничной, и удалился.

Чан оглядел оставшихся в гостиной.

— Господа, — сказал он. — Вам придется подождать, пока «Океаник» покинет гавань. А тем временем мы сможем выяснить еще кое-что. Обстоятельства таковы, что каждому из вас придется снова доказать свое алиби. Убийство мисс Фен совершено не в две минуты девятого, как я предполагал раньше, а между двенадцатью минутами девятого и половиной девятого, в эти восемнадцать минут. Теперь каждый из вас должен собраться с мыслями и спросить себя: «Что я делал и где находился в течение этого времени?»

Глаза инспектора блестели, в движениях появилась несвойственная людям его комплекции живость. Он являл с собой разительный контраст с утомленными и обессиленными гостями покойной Шейлы.

— Мисс Юлия, мисс Диксон и мистер Бредшоу в это время купались, — продолжал он, — изредка выходя на берег, где их ожидала миссис Баллоу. За десять минут до половины девятого мистер Баллоу покинул пляж и ушел неизвестно куда..

— Как это неизвестно куда? Я вернулся сюда, в гостиную. Мне хотелось курить, а сигареты кончились. Это может подтвердить Джессуп, он видел меня здесь.

— Джессуп оставался с вами здесь все время, пока вы курили?

— Нет. Он ушел делать коктейли. Когда он вернулся, я продолжал сидеть все в том же кресле…

— Вы хотите обратить мое внимание на это обстоятельство? — улыбнулся Чан.

— Мне совершенно безразлично, обратите вы на это внимание или нет, — недовольно проворчал Баллоу.

Чан сел в кресло у стола.

— Теперь я обращаюсь к тем четырем присутствующим, чье алиби так неожиданно рухнуло. Я знаю, где вы находились до двух минут девятого, но мне совершенно неизвестно, что вы делали позднее.

— Разрешите мне первому высказаться, — сказал Тарневеро. — Я вернулся к почтенной пожилой паре, с которой беседовал до того, как ко мне подошел Джейнс. Это мои давние друзья из Австралии. Мы поболтали несколько минут в холле отеля, а потом я предложил им полюбоваться пейзажем. Мы вышли на террасу и продолжали беседовать. Это было в половине девятого — я посмотрел на часы и высказал сожаление, что должен уйти. Мы вместе вернулись в холл, затем я зашел в номер за шляпой и, спустившись вниз, встретился с вами в дверях.

Чан подозрительно посмотрел на Тарневеро.

— И ваши давние друзья смогут подтвердить это?

— Я не вижу причин, почему бы им этого не сделать. Все, что я сказал — правда…

— Ладно, благодарю вас, — кивнул инспектор. — А вы, мистер Джейнс?

— У меня нет алиби, — беспомощно ответил Аллан. — Я провел эти восемнадцать минут в одиночестве на пляже. Вы можете предполагать все, что угодно, но я не возвращался на виллу.

— Но вы-то, ван Горн, возвращались?

— Да.

— Насколько мне известно, вас впустил в дом Джессуп, и это было в четверть девятого?

— Примерно так. Он сообщил мне, что остальные гости прошли на берег. Я заметил в павильоне свет и вышел в сад. Мне захотелось пойти посмотреть, кто там, и я очень жалею, что не осуществил своего намерения. Но, услышав голоса, доносившиеся с берега, я направился на пляж и встретил там Риту Баллоу. Но об этом вам уже известно.

— Итак, теперь очередь за Валом Мартино.

Режиссер нахмурился.

— Так же, как у ван Горна и Джейнса, у меня нет алиби. — Достав из кармана платок, он вытер лоб. — Выйдя на пляж, я присел на скамейку. Гораздо благоразумнее было бы тогда позаботиться об алиби. Но, по-видимому, я не так умен, как Тарневеро, — он бросил на прорицателя ядовитый взгляд. — Я сидел в одиночестве, любовался океаном, словно созданным для экрана, и обдумывал сценарий. Когда я взглянул на часы, было двадцать пять минут девятого, и я решил пойти к себе в номер. В отеле я встретил вас и Тарневеро и узнал о том, что Шейлы Фен больше нет в живых.

Чан хотел о чем-то спросить режиссера, но ему помешало восклицание Тарневеро:

— Вы расцарапали себе лоб, Мартино!

Режиссер удивленно провел рукой по лбу и посмотрел на пальцы.

Они были в крови.

— Честное слово, я не понимаю…

— Советую вам передать инспектору свой носовой платок, которым вы только что вытирали лоб.

— Какой платок?

Мартино машинально вытащил из кармана носовой платок и передал его Чану.

Чан расстелил его на столе, достал лупу и внимательно осмотрел. Проведя пальцем по ткани, он поднял голову и сказал:

— Странно, в платке я обнаружил осколки стекла. Как вы объясните это обстоятельство, мистер Мартино?

Режиссер поднялся и уставился на платок. Лицо его стало серьезным.

— Я не могу ответить на ваш вопрос, — сказал он. — Более того, я не могу понять, как попал этот платок ко мне в карман.

Чан пристально смотрел на него.

— Это не ваш платок?

— Нет, — решительно заявил режиссер. — Я обычно ношу при себе два платка — один в наружном кармане, — он указал на платок, видневшийся в кармане смокинга, — другой — вот здесь, — Мартино вытащил из внутреннего кармана второй платок. — Как видите, третий платок лежал у меня в брючном кармане. Совершенно случайно я опустил руку в карман, достал платок и машинально вытер им лоб. Но смею вас уверить, этот платок не принадлежит мне, и я понятия не имею о том, как он попал ко мне в карман.

— Малоправдоподобное объяснение, — насмешливо заметил Тарневеро.

— Дорогой Тарневеро, — ответил режиссер, — если бы вы сняли столько фильмов, сколько я, то знали бы, что правда порой бывает гораздо более невероятной, чем любой вымысел.

Он еще раз осмотрел платок.

— Смотрите, инспектор, здесь в углу имеется отметка прачечной.

— Я вижу, — сказал Чан и указал на крошечную, выведенную чернилами букву «Б».

Он задумчиво перевел взгляд на Вильки Баллоу, который, не сводя глаз с режиссера, вытащил из кармана носовой платок и вытер лоб.