Честная игра

Глава 10

На лодке Чарльз вытянул ноги и попытался игнорировать боль от последнего изменения. Анна ёрзала на месте, пытаясь усесться поудобнее, но сиденья были слишком узкими для волка, и как бы она не цеплялась за него когтями, все равно скользила по нему при каждом ударе волны. Наконец она тяжело вздохнула и свернулась калачиком у ног Чарльза.

Боклер запретил расспрашивать свою дочь до тех пор, пока ее не осмотрит врач. Гольдштейн и Айзек решили остаться на острове и дождаться представителей правоохранительных органов. Малкольм сказал им, что когда услышал шум отплывающей от острова лодки, то решил, что Боклеру и волкам пришлось бежать. Чарльз чувствовал себя в безопасности, посчитав, что рогатый лорд уплыл на той лодке. Это означало бы, что опасность невелика, но был рад, что Айзек все равно остался для охраны.

Чарльз подозревал, что Айзек решил отложить морскую прогулку до тех пор, пока не почувствует себя лучше, хотя ему удалось превратиться снова в человека. Холли осталась с Айзеком, чтобы убедиться, что остаточная магия не коснется никого из криминалистов, которые собирались прочесать остров вдоль и поперек.

Таким образом, на обратном пути в лодке было меньше пассажиров, чем в начале.

Лесли оставила Боклера в задней части лодки и села рядом с Чарльзом.

— Девушка в плохом состоянии, — сказала она. — На причале нас будет ждать машина скорой помощи.

Агент ФБР выглядела не очень профессионально, завернувшись в одеяло, ее волосы были растрепаны ветром. Как и Чарльз, и Анна, она провела на ногах чуть больше суток. От недостатка сна и размазанного макияжа после беготни по острову, Лесли выглядела старше.

Чарльза заинтриговало, что она решила сесть рядом с ним при таком количестве свободных мест.

— Ты меня не боишься? — спросил он.

Лесли закрыла глаза.

— Я слишком устала, чтобы чего-то бояться. Кроме того, если бы ты видел моего мужа, то понял бы, что нужно постараться, чтобы напугать меня.

Это разожгло его любопытство.

— Кто он?

— Он был полузащитником «Тигров ЛГУ» в течение трех лет учебы в колледже, — ответила она, не открывая глаз. — Повредил плечо в выпускном курсе, иначе стал бы профессионалом. Ему сорок шесть с половиной лет и двести сорок два фунта веса. Даже сейчас в нем нет жира. Он учитель второклассников. — Она посмотрела на него. — Чему ты улыбаешься?

Чарльз широко раскрыл глаза.

— Ничего, мэм.

Она слегка улыбнулась.

— Джуд говорит, что любит детей больше, чем когда-либо любил футбол. Но он все равно тренирует местную школьную команду.

— Ты села рядом со мной не для того, чтобы рассказывать мне о своем муже, — заметил он.

— Не для этого, — Лесли посмотрела на него, а затем отвела взгляд. — Сколько тебе лет?

— Я старше, чем выгляжу, — ответил Чарльз. — Намного старше.

Она кивнула.

— Я поспрашивала о тебе. У нас есть несколько оборотней, которые общаются с ФБР. Они сказали мне, что ты детектив «всех волков». Ты приходишь и раскрываешь преступления.

Чарльз задумался, сказали ли ей что-нибудь еще. Он не ответил, потому что не знал, было ли согласие с ней большей ложью.

— И ты многое знаешь о мире, о котором мы только начинаем узнавать. Мы вырвали Лиззи из рук убийцы, потому что ты знал, что нужно привлечь ведьм, и потому что эта ведьма боялась тебя и потому вела себя прилично.

Это звучало достаточно честно. Он ждал, когда она перейдет к делу.

— Лиззи говорит, что их было трое, — поведала ему Лесли. — Двое молодых людей и старик. Один из молодых людей назвал старика дядей, прежде чем его заткнули. Старик сделал порезы на ее коже. Сначала оба молодых человека изнасиловали ее, «пока она была еще хорошенькой». Они сказали ей, что старик предпочитал женщин после того, как они были сломлены.

Чарльз надеялся, что им удалось спасти Лиззи до того, как над ней надругались, но ошибся.

— Я думал, Боклер приказал не допрашивать ее, — отозваался Чарльз. Он слышал, как Лиззи говорила, но Лесли не стоит знать, насколько хорош у него слух.

— Я не задавала ей вопросов. Она сама начала говорить. Сказала мне, что хочет, чтобы их поймали и посадили в клетку, откуда они больше никому ничего не могли бы сделать. Сильная женщина. Она заснула на полуслове и думаю, что ее отец имел к этому какое-то отношение. Могут ли фейри усыплять людей?

— Я не эксперт в магии фейри, — осторожно произнес Чарльз.

Лесли кивнула.

— Ты очень хорошо умеешь увиливать от правды. — Она вздохнула. — Ты опытный детектив и встретился с врагом. Что думаешь?

— Я встретил только одного, — возразил Чарльз. Но она вправе просить информацию, и он хотел, чтобы преступников поймали. — Фейри определенно младший член группы, хотя, возможно, единственный, кто владеет магией, и именно благодаря ему остальные могут одолеть фейри и оборотня.

— Почему ты так думаешь?

— Он не охотник, — объяснил Чарльз. — Он олень, а не хищник, каким бы сильным и смертоносным ни был. — Несмотря на то, что Херн — охотник, братец волк знал, что фейри, с которым они сражались, был добычей. Возможно, Херн был больше охотником и меньше оленем, но этот убегал от своих врагов. Он не охотник, но инструмент настоящих охотников.

— Считаешь, он жертва?

Чарльз фыркнул.

— Нет. Он не ангел, но никогда бы не отправился на охоту. Он мог изнасиловать и убить кого-нибудь, кто подошел бы к нему слишком близко, но не стал бы охотиться. Это поведение хищника. Но это не значит, что он не опасен. Обычно в Канаде лоси убивают больше людей, чем гризли. Однако лоси, как правило, не выслеживают людей с намерением убить их, как это делает гризли.

— Ясно. У нас лось, а не медведь. Что еще?

Чарльз размышлял о драке. Рогатый лорд сражался инстинктивно, а не стратегически, по-видимому, неспособный сосредоточиться на многих атакующих одновременно.

— Этот фейри не очень умен. Думаю, у него есть обычная работа, на которую он ходит днем. — Чарльз попытался выразить словами инстинкты, которые позволяли доминирующему волку контролировать свою стаю. — Если собираетесь держать под контролем такого опасного человека, то стоит убедить его, что он не слишком ценный. Нужно внушать ему, что вы поддерживаете его не только потому, что он полезен в охоте. Он должен поддерживать себя сам.

— Ясно, — с сомнение протянула Лесли, и Чарльз пожал плечами.

— Все могло бы быть по-другому, если бы наша семья убийц происходила не из богатых. Тогда они нашли бы какой-нибудь другой способ его контролировать.

— Думаешь, у них есть деньги?

— Он путешествовал столько лет. Если бы вы искали группу бедняков, то давно бы их поймали. Деньги многое упрощают, даже убийство. И у них должны быть деньги, чтобы позволить себе нанять Салли Рейли.

— Достаточно справедливо. Наши профилировщики выяснили, что пятнадцать лет назад «Охотник на крупную дичь» был состоятельным человеком. Ты до этого говорил про его работу.

— Верно. Он глупый и это трудно скрыть.

— Глупый фейри?

Чарльз кивнул.

— Да. Значит, он будет работать грузчиком в продуктовом магазине или продавцом на складе. Возможно, уборщиком или разнорабочим. Он очень сильный. Или докером, если они еще здесь есть.

— Люди бы его запомнили?

— Ты имеешь в виду, вызывает ли он страх, как твой муж? — Чарльз покачал головой, полагаясь на инстинкты братца волка. — Сомневаюсь. Скорее, люди будут его жалеть. Иначе он оказался бы в тюрьме. Напуганные люди обычно убегают или нападают. Если бы кто-нибудь когда-нибудь напал на него, он бы их убил. Если бы он вот так открыто убивал людей, он был бы в тюрьме или мертв.

— Ясно, — снова сказала Лесли. — Посмотрим, что мы можем сделать. Проверю это у наших профайлеров, и подождем, что они скажут.

Квартира не была домом, но все равно казалась гостеприимной. Чарльз достал из холодильника несколько стейков и нарезал их небольшими кусочками. Одну тарелку он поставил на пол для Анны, а свою порцию съел стоя. Его человеческие зубы были недостаточно острыми для сырого мяса, но он все равно его съел, и в награду боль постепенно утихла.

Он наблюдал, как Анна с удовлетворением ест. И помнил, как встретил ее полуголодную, с дикими глазами. Братец волк никогда не забывал, какой она была худой, и становился назойливым, если думал, что его пара мало ест.

После еды Анна снова превратилась в человека.

Чарльзу всегда становилось не по себе, когда она менялась. Он видел, как ей больно, и знал, что ничем не может помочь. Пару раз прошелся взад-вперед, затем сел и включил телевизор, лениво переключая каналы, пока Анна, снова став человеком, не взяла у него из рук пульт и не выключила телевизор.

— В постель, — сказала она. — Или ты будешь женат на зомби.

Чарльз вспомнил, что собирался поговорить с ней, рассказать о своих призраках. Но они оба в плохой форме для такого разговора.

Поэтому посмотрел на нее и произнес самым серьезным тоном:

— Вряд ли оборотни могут превращаться в зомби.

— Поверь мне, могут, — ответила она, пытаясь имитировать голос зомби. — Еще десять минут, и я съем твои мозги.

Он усадил ее к себе на колени.

— И всё же я рискну.

Анна вздохнула, как будто раздосадованная, хотя его нос подсказывал ему, что ей нравится находиться в его объятиях.

— Итак, можешь поговорить без зрителей о том, что беспокоило тебя последние несколько месяцев? Или мне нужно пригласить стаю в нашу спальню? Тебе следовало рассказать мне.

Он рассмеялся. Она рассмешила его.

— Я не знаю. Давай выясним.

Довольно долгое время спустя Анна потянулась, а затем удобно плюхнулась рядом с ним.

— Ура, мозги, — воскликнула она.

— Спи, — прорычал Чарльз, притягивая ее ближе.

— Я предупреждала тебя, — возразила она. — Ты не давал мне спать. — Она широко зевнула и с сожалением сказала: — И теперь у меня нет выбора, кроме как съесть твои мозги.

— Ну конечно, — пробормотал он. — Тебе нужно больше тренироваться перед сном. — Он перевернулся на спину. — Полагаю, мне просто нужно быть хорошим другом и помочь тебе с этим.

Обнаженная, теплая и мягкая, она забралась на него сверху. Для него Анна стала чудом, которое спасло его от одиночества.

— Я бы не хотела, чтобы ты напрягался, — сказала ему Анна. — Почему бы тебе просто не лечь и не подумать об Англии.

Он поцеловал ее, куда смог дотянуться — внутреннюю сторону локтя, — и слегка прикусил.

— Не Англия у меня на уме.

Анна устроилась на нем сверху, приняв его в себя, и он вообще перестал разговаривать. Ее глаза стали голубыми, когда она кончила во второй раз за ночь.

Раскрасневшаяся и радостная, Анна наклонилась и ущипнула его за ухо.

— Я вижу, публика не нужна.

— Двигайся, — приказал ей Чарльз.

Его пара рассмеялась, ее глаза все еще были лунно-голубыми, но она снова начала двигаться.

Они проспали.

Чарльз проснулся первым и посмотрел на лицо любимой в свете позднего утра. Братец волк казался спокойным и довольным, несмотря на то, что луна приближалась к полнолунию, а желание поохотиться в это время всегда было сильным. За всю свою жизнь до встречи с Анной Чарльз никогда не испытывал такой удовлетворенности.

— Я думала об убийцах, — заявила Анна, не открывая глаз. — Три человека — это стая.

Чарльз ждал, когда она продолжит.

Она резко села и с волнение продолжила:

— Фейри — это солдат, нижняя ступень иерархии. Он делает то, что ему говорят и когда ему говорят. Все начал старик. Он их альфа.

— Ага, — поддакнул Чарльз, когда она замолчала, ожидая его ответа. Охотничья луна, возможно, и не возбуждала братца волка, пока у него в постели Анна, но, очевидно, Анна чувствовала ее довольно сильно.

— Но кто второй молодой человек? — спросила она. — Как думаешь, он послушный второй, верный и преданный? Или он тренирующийся альфа, ожидающий, пока старик не станет слишком стар, чтобы контролировать стаю, и он убьет его и захватит власть?

— Никто из нас не является квалифицированным профайлером, — указал он.

Анна подпрыгнула на кровати, ее карие глаза блестели от возбуждения.

— Но теперь, когда Лиззи спасена, нам нужно разобраться с остальным.

— Полиция ведет это дело дольше, чем ты живешь на свете, — сухо ответил он.

— Да, — сказала она, — но они не привлекали нас с тобой к этому делу.

Теперь у них имелся телевизор со спутниковыми каналами — в основном для того, чтобы Анна могла смотреть свои детективные сериалы. Ей они нравилось. Чарльзу они тоже нравились, в основном. И теперь, когда невинные в безопасности, в больнице или в морге, у них было время.

— Мотив, — произнесла она тем же голосом, которым, как ему показалось, Архимед мог бы сказать «Эврика!» много лет назад.

— В делах о серийных убийцах это работает не так, как в большинстве убийств, — заметил он. — Серийные убийцы зависимы от охоты, и большинство из них не способны остановиться. И они живут, чтобы убивать.

— Он клеймит своих жертв, — добавила Анна. — О чем это говорит?

— Что они для него меньше, чем люди, — сказал Чарльз, повторяя то, что они оба знали. — Как животные, которых он убивал.

— Верно. Животные, которых он убил. Он заявляет об убийстве этим ярлыком. — Она нахмурилась. — Разве серийные убийцы не должны пытаться вмешаться в расследование? Наблюдать, как копы крутятся на одном месте и не могут раскрыть дело? Разве они не пытаются контролировать ход расследования?

— Я слышал о таком, — согласился Чарльз. — Так поступали некоторые убийцы.

Анна улыбнулась ему.

— ФБР знает это все лучше нас, — сказал он. — Вероятно, мы помогли делу настолько, насколько можно. Подождем когда они кого-нибудь поймают.

Анна посерьезнела.

— Очень жаль, что мы не смогли сильно навредить рогатому лорду. Он почти исцелился к тому времени, как достиг вершины лестницы. Ты заметил? У полиции нет ни единого шанса против него.

— Мы останемся здесь на некоторое время. Лесли и Гольдштейн кажутся разумными людьми. Они позовут нас, если мы им понадобимся.

Анна наклонила голову и спросила:

— Что говорит обо всем этом братец волк?

— Эти охотники не получили того, что хотели, мы украли их добычу. Они будут голодны и еще более опасны. С другой стороны, я говорю, что мы должны что-нибудь поесть, поскольку утро уже давно миновало, а мы пропустили завтрак и рискуем пропустить обед. И братец волк со мной согласен.

— Ты всегда пытаешься меня накормить, — обвинила она его, вставая с постели.

— Нет, это все братец волк. — Чарльз улыбнулся. — Я приготовлю поесть.

Чарльз собирался поговорить с Анной о призраках за завтраком, потому что вчера вечером устал, а потом отвлекся. Но кое-что из сказанного ею не давало ему покоя.

— Чарльз? — терпеливо спросила Анна.

— Извини, — сказал он. — Задумался.

— Хочешь еще бекона, или мне убрать его в холодильник на потом?

Осталось четыре кусочка. Он взял два и съел их. Затем взял два других и поднес к ее рту.

— Тебе нужно больше белка.

Анна закатила глаза, но все равно открыла рот.

— Мне нужно кое-что посмотреть в интернете, — сказал он. — Ты можешь помыть посуду?

— Ты готовил, я все уберу, — согласилась она.

Чарльз отнес ноутбук в просторную спальню, где стоял небольшой письменный стол. Ноут работал медленнее, чем его домашний рабочий компьютер, а экран слишком мал, чтобы выводить много изображений одновременно, и скорость интернета здесь тоже не слишком высокая. Чарльз

разочарованно зарычал, когда его пальцы запорхали по клавиатуре, словно так мог заставить машину работать быстрее.

Он начал с законных вещей, к которым имел доступ, — Гольдштейн прислал ему досье по делу, как и обещал, — а затем копнул глубже. У этих убийц имелись деньги и власть. Анна права, они не смогли бы остаться в стороне от расследования.

В какой-то момент Анна принесла ему пиццу, хотя он и не заметил, что она ее заказывала. Чуть позже она подошла и похлопала его по плечу.

— Ты, Айзек и я приглашены на празднование благополучного возвращения Лиззи, — сообщила она.

— Я жду двух телефонных звонков, — ответил Чарльз.

— Этот прием стал бы отличным средством для пиара в полицейском управлении Бостона, что важно для стаи Олд Таун. Айзек сказал мне, что в этом году у них были некоторые проблемы.

Чарльз отодвинул кресло от стола и посмотрел на свою пару. Она выглядела немного встревоженной, и ее карие глаза слегка светились светло-голубым цветом волчицы.

На улице стемнело, а это означало, что Анна провела взаперти несколько часов, просто смотря телевизор. И близилось полнолуние. Нечестно заставлять ее сидеть без дела еще дольше.

— Возможно, это погоня за гусями, но я кое-что задумал и хотел бы довести дело до конца, — признался он. — Не против, если Айзек будет тебя сопровождать?

Братцу волку это не понравилось, но Чарльз не хотел ее душить своей заботой. Он мог закончить проверять информацию через пять минут или через двенадцать часов. А Айзек хороший боец.

Чарльз убедился в этом прошлой ночью. Айзека превосходили по размеру и силе, и ему мешало то, что он не мог видеть противника, но волк дрался умно.

— Мне не нужен телохранитель, — возразила Анна. Она сразу поняла, что Айзек назначен охранять ее, но Чарльз и не ожидал, что это сойдет ему с рук. — Мы отправляемся туда, где полно копов, агентов ФБР и оборотней. Предполагается, что там довольно безопасно. И разве для альфы не унизительно быть телохранителем?

— Сделай мне приятное, — попросил Чарльз.

Она тяжело вздохнула, а затем все испортила, хитро усмехнувшись.

— Я сказала Айзеку приехать за мной и что ты собираешься возложить на него ответственность за мое здоровье и благополучие.

— Если ты знала, что я собираюсь сказать, зачем пришла сюда и беспокоишь меня? — Он зарычал с притворным раздражением.

Анна рассмеялась.

— Я пойду переоденусь.

— Дай мне знать, когда уйдешь, — попросил он, уже снова погруженный в свою работу. На чем он остановился, когда она прервала его?

Когда оглянулся, ее уже не было рядом.

— Он отпустил тебя одну? — Когда Чарльз не находился рядом, Айзек был более расслабленным, но и более напористым.

— Я же с тобой. Кроме того, я оборотень, — указала Анна на себя пальцем. — Я не хрупкая принцесса, которую нужно спасать.

— Вовсе не это я слышал о тебе, — отозвался Айзек. — Я поспрашивал о тебе. Омега. Мой заместитель сказал, что мы должны чувствовать себя польщенными из-за того, что ты решила посетить наш город. Мы должны принести тебе подарки и попытаться переманить тебя из твоей стаи. Когда я указал, что это означает, что Чарльз тоже придет к нам и заменит меня, мне ответили, что благословение от наличия омеги в стае перевесит даже присутствие Чарльза.

Анна рассмеялась.

— Старые волки думают, что все знают.

— А он еще удивляется, почему я не задаю ему больше вопросов, — согласился Айзек. — Так сделай это.

Анна посмотрела на него как раз в тот момент, когда капля дождя упала ей на нос. Тучи сгущались, и в воздухе пахло сыростью.

— Что сделать?

— То вуду, которым ты занимаешься, — пояснил Айзек. Увидев выражение ее лица, альфа повернулся и пошел спиной вперед, чтобы она видела, как он закатил глаза. — Что? Ты не знаешь Адама Анта?

— Острые ощущения прогоняют холод, — пропела она, а затем сухо добавила: — Не лучшая его песня. Что ты хочешь, чтобы я сделала? Поразила тебя своими потрясающими космическими сверхспособностями омеги?

— Именно это я и сказал. — Айзек повернулся и снова пошел рядом с ней. — Только моя просьба прозвучала круто, а твоя звучит так, словно ее место в субботних утренних мультфильмах.

— Они больше похожи на антигероев, — объяснила Анна, когда первые несколько капель превратились в дождь. — Если представить меня персонажем комикса, то я была бы одинокой глупой девчонкой в команде потрясающих сильных мужчин. Как Сью, девушка — невидимка из «Фантастической четверки», которую следовало бы назвать «Фантастическая тройка». Она милая и невежественная девушка, которая бегает повсюду, попадая в неприятности, и ее спасают.

Айзек ухмыльнулся, его лицо просветлело, обычная для альфы резкость ушла.

— Сью даже Джессике Альба не изобразить сильной.

Анна притворно горестно вздохнула.

— Мне нравятся фильмы о супергероях. Все-таки это лучше, чем «Женщина-кошка».

— Так ты собираешься меня вырубить? — снова спросил Айзек.

Анна помахала рукой и пошевелила пальцами в своей лучшей манере театрального фокусника, хотя уже пустила в него очарование омеги, когда он сказал «вуду». Она скривилась и произнесла совершенно серьезным голосом, которому научилась у Чарльза:

— Считай, что ты потерпел поражение.

Они дружно прошагали целый квартал.

— Я не чувствую себя побежденным.

— А что ты чувствуешь? — спросила она.

Айзек сделал еще три шага, прежде чем напрягся и остановился.

— Я не был пьян с тех пор, как меня изменили, — прошептал он. — Что ты со мной сделала?

— Ты не пьян. У тебя нет физических или умственных отклонений.

Айзек склонил голову, разминая руки, затем повернулся и снова пошел спиной вперед, глядя на нее. Анна последовала за ним, внимательно следя за тем, во что он может врезаться или споткнуться. Она задумалась, делал ли Айзек это постоянно и, если да, то как он еще не попал в газеты с подписями типа «Местный альфа спотыкается о ребенка» или «Волк против уличного знака, уличный знак побеждает».

— Я снова стал самим собой, — пробормотал он, и его лицо почти расслабилось от удивления. — Здесь только я. — Он постучал себя по лбу. — Осталась одна ночь до полнолуния, а я не хочу охотиться или вонзить зубы во что-нибудь. — Он быстро моргнул и снова отвернулся, чтобы она больше не могла видеть его лица. Через мгновение он сказал с беспокойством: — Как будто волк ушел.

— Нет, — ответила Анна. — Он просто в покое. Ты мог бы начать меняться прямо сейчас, если бы захотел.

— Неудивительно, что у моего заместителя потекли слюнки при мысли о тебе. Ты не боишься, что тебя похитят? — Его голос стал немного беспокойным. — Я слышал, что Чарльз спас тебя, когда с тобой жестоко обращались. — Он взглянул на нее, его глаза светились светло-желтым. Доминирующие волки всегда испытывали инстинкт защищать омегу.

Анна кивнула.

— Чарльз спас меня. Моя первая стая изменила меня и держала под надзором. Старая волчица была сумасшедшей, и ее пара думал, что я помогу сохранить ей рассудок. Когда Чарльз разобрался с ними, он научил меня, как защищаться. — Чарльз вернул ей уверенность в себе. Но независимо от того, насколько научилась защищаться, Анна знала, что в конечном итоге только Чарльз спас ее от волчьих стай, которые хотели иметь собственную омегу. — Если кто-то попытается похитить меня, Чарльз выследит их. Ты знаешь много волков, которые готовы встретиться с ним лицом к лицу?

— Страшилище маррока? — фыркнул Айзек. — Нет. — Он на мгновение замолчал. — Особенно если они видели, как он дерется. Холли сказала, что не сможет увидеть фейри, просто будет знать, что он рядом. Но Чарльз сражался так, как будто точно знал, где существо находится. И я никогда не видел, чтобы кто — то — ни оборотень, ни вампир, вообще никто — двигался так быстро.

— Это его дар, — согласилась Анна. И его проклятие. Возможно, если бы он не был таким хорошим бойцом, его отец послал бы кого-нибудь другого поддерживать порядок в стаях. Но такое не обсуждали публично. Ей нужно сменить тему. — Итак, куда мы направляемся?

Закусочная была бы идеальным вариантом — немного обшарпанной, с потрескавшимися сиденьями и потертыми столами из пластика, плохо имитирующими древесину, где кофе подавался всем в белых чашках, а все блюда готовились на растопленном жире: притон копов, клише любого фильма или романа о копах.

— Когда Гольдштейн позвонил мне, я предложил провести вечеринку в «Ирландском волкодаве», — сказал ей Айзек. — Пабе, который принадлежит нашей стае. Там есть большой зал для вечеринок.

Анна была немного разочарована.

— Я надеялась на закусочную.

Айзек рассмеялся.

— В «Волкодаве» лучше готовят, и у нас меньше шансов принять незваных гостей. — Веселье исчезло с его лица, и его улыбка стала натянутой и несчастной. — Как уже говорил, в полиции есть люди, которые нас недолюбливают и с удовольствием спровоцировали бы драку под предлогом чрезмерного употребления алкоголя. Таким образом, над этим делом работают только нормальные люди, и большинство из них слишком рады спасению Лиззи, чтобы беспокоиться о том, как это было сделано.

— Мне кажется, мы рано празднуем, ведь еще не поймали убийц, — заметила Анна.

Айзек кивнул.

— Это как во время моей учебы в старшей школе. На первом курсе наша футбольная команда отлично играла. Годом раньше, годом позже они хорошо играли. Но в том году они были просто прекрасны. Никто им не мог забить гол до последней игры сезона. Другая команда забила гол с поля в четвертой четверти, и трибуны взорвались. Можно было подумать, что они выиграли игру, а не проиграли с перевесом в тридцать с лишним очков. Они сделали то, чего не удавалось сделать никому другому.

— Понятно, — сказала Анна.

Айзек сверкнул белоснежными зубами.

— Мы не выиграли эту битву. Но и не проиграли.

— Ты ведь не был в той футбольной команде, верно? — Что-то в его голосе и в том, как он называл свою школьную команду «они», его выдавало.

— Нет. Я был маленьким придурком, которого полузащитник футбольной команды любил запихивать в шкафчики спортзала ради забавы, когда капитана команды не оказывалось рядом. Иногда, когда у меня плохое настроение, я бы хотел снова встретиться с Джоди Уивером, и пусть попробует затолкать меня в шкафчик сейчас.

Анна засмеялась. Она не разбиралась в футболе, но ее отец и брат были футбольными фанатами.

— Я знаю это имя. Джоди Уивер. Он важная шишка, верно?

Айзек кивнул.

— Стал богатым и знаменитым, и все еще ублюдок. Это лишний раз доказывает, что жизнь несправедлива.

— Кстати, о несправедливости, — сказала Анна, — ты что-нибудь слышал о Лиззи? Я звонила Лесли ранее, но она сказала только, что состояние ее здоровья стабильное и что ее уже перевезли в операционную для лечения коленного сустава.

Айзек покачал головой.

— Ты знаешь больше меня. Я оставил сообщение на телефоне Боклера и пригласил его сегодня вечером. Но подозреваю, что он не уйдет из больницы.

— На острове нашли какие-нибудь улики?

Из разговора с Лесли Анна уже знала, что криминалисты мало что отыскали. Но была вероятность, что Айзек или его ведьма могли найти что-то, о чем не говорили властям.

Айзек покачал головой.

— Нет. Убийцы как будто подозревали, что остров будут обыскивать оборотни, поэтому вся территория тюрьмы облита нашатырным спиртом. Копы нашли несколько личных вещей, которые помогли определить, что Джейкоба, Оттена и пару других жертв держали там.

— Если бы они знали, что мы приедем, то перевезли бы Лиззи, — сказала Анна.

Айзек кивнул.

— Верно. Я полагаю, готовились к наихудшему сценарию. Они убивали оборотней. И не хотят, чтобы мы выясняли, кто они такие.

Объяснение Айзека имело смысл. Вероятно, он прав. А если нет, они разберутся, когда ублюдков поймают.

Когда они добрались до паба, лил дождь. Ирландские пабы в Бостоне, как заметила Анна, чем-то похожи на пиццерии в Чикаго: их было много, и в большинстве из них подавали довольно вкусную еду.

Прямо за дверью притаился деревянный ирландский волкодав в натуральную величину. По мнению Анны, ростом он лишь немного меньше Чарльза, но примерно на четверть шире. На его шее была табличка с надписью «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, ДРУГ».

Айзек махнул рукой хозяйке, а другой рукой обнял Анну за поясницу и направил к грубо сколоченной деревянной лестнице. Наверху лестницы, сразу за туалетами, была дверь с надписью «Частная вечеринка».

За дверью оказалась большая комната с четырьмя столами, стульями и скамейками вперемешку, заполненная людьми, большинство из которых Анна не знала. Кельтская музыка лилась из динамиков в потолке, а на всех столах стояли кувшины с пивом и водой.

Официантка вошла через дверь в задней части зала. Она прижала пальцы ко рту и свистнула. Анна заткнула уши, как только пальцы девушки коснулись ее губ, но пронзительный звук все равно причинил боль. Она могла отличить оборотней среди собравшихся, потому что они все поморщились от свиста. И, конечно, узнала Малкольма, но в комнате были еще трое.

Наступила тишина.

— Итак, леди и джентльмены. На столе пиво и вода, и мы будем держать кувшины полными до девяти вечера. Если вы хотите выпить чего-нибудь другого, наш Айзек сказал, что он за все платит. — Она замолчала, прерванная одобрительными возгласами. Айзек поклонился и кивнул официантке, чтобы та продолжила. — Ресторан открыт до девяти, после этого еду и напитки придется оплатить из своего кармана. Мы будем приходить за заказами на еду. Наше фирменное блюдо — сосиски с пюре, но сегодня у нас отличное тушеное мясо, а за рыбу с жареной картошкой можно умереть. Наслаждайтесь!

Она ушла, захлопнув за собой дверь под аплодисменты, а двое молодых людей и женщина средних лет вошли через ту же дверь и начали принимать заказы.

Анна огляделась. В комнате около тридцати человек — если семеро были оборотнями, это означало, что полицейских — двадцать три. Это слишком много, а потом она увидела Лесли. Агент ФБР сидела рядом с гигантом, который выглядел так, словно мог запихнуть кого-нибудь в шкафчик. Он больше Лесли в два раза, и пока она разговаривала с парой полицейских в штатском, держал большую руку у нее на затылке. Видимо, это и есть тот муж-футболист, о котором говорила Лесли.

Если бы все привели с собой пару, цифры имели бы больше смысла. Анна заметила одного из двух агентов КНСО, напарника Хойтера. Его имя начиналось на «П». Кажется Патрик Моррис. Он разговаривал с Гольдштейном. Так что здесь были не только полицейские. Она решила избегать его по возможности, на случай, если он разделяет взгляды Хойтера на оборотней.

Лесли подняла глаза, увидела Анну и помахала ей рукой. В последующие два часа Анна переходила от одного стола к другому, отвечая на вопросы о том, что такое быть оборотнем. Анна довольно сварливо указала Лесли, что в комнате еще шесть оборотней — Айзек и пять его товарищей по стае, так почему же все задавали ей вопросы?

— Все волки отвечают на вопросы, — ответила Лесли. — Но с тобой легче разговаривать, женщины не так опасны, как мужчины. — Она подумала минуту и продолжила: — По крайней мере, большинство женщин. Я знаю нескольких, которые напугали бы любого здравомыслящего человека. Но ты выглядишь милой. И ты скоро уезжаешь. Поэтому, если они оскорбят тебя, им не придется жить с последствиями.

Итак, Анна снова и снова объясняла, что оборотни могут контролировать себя, когда бегают как волки, хотя обычно они вспыльчивы. Да, все оборотни должны превращаться в полнолуние, но большинство из них могли изменяться, когда пожелают. Да, серебро могло убить оборотня, так же как обезглавливание или другие тяжелые травмы. Бран хотел, чтобы общественность не воспринимала оборотней как неуязвимых. Нет, большинство оборотней, которых она знала, были убежденными христианами, и никто из них, насколько ей известно, не поклонялся сатане. Она даже процитировала несколько библейских стихов, чтобы доказать, что может это делать.

— Твой муж — оборотень, верно? — спросил один молодой человек, когда она проходила мимо его столика.

— Верно, — ответила она ему.

— Вы когда-нибудь занимались сексом в обличье волков? Отличается ли это от обычного секса? Тебе это нравится больше? — Он широко улыбнулся и глотнул из своего бокала, очевидно, думая, что одержал над ней верх. Но Анна выросла в семье мужчин и общалась с друзьями брата, которые думали о ней как о младшей сестре. У него было много друзей.

— У тебя когда-нибудь был секс со своей матерью? — небрежно спросила она. — Это было лучше, чем с твоей девушкой? Или ты предпочитаешь секс со своим парнем, или со своей домашней крысой?

У парня отвисла челюсть, а его сосед по столику дал ему подзатыльник и сказал:

— И именно поэтому у тебя никогда не будет свидания, Чак. Ты видишь симпатичную девушку, и вся вежливость, которую вбивала в тебя твоя мама, просто вылетают у тебя из головы. Тебе стоит держать рот закрытым. Женщин не впечатляет грубость. — Он посмотрел на Анну. — Он извиняется за то, что был тупицей. Ему будет очень плохо из-за этого примерно через четыре часа, когда он начнет трезветь. Он действительно хороший полицейский и обычно не… — Он поглядел на обидчика и вздохнул. — Ну, ладно. Есть причина, по которой он не часто ходит на свидания.

— Как ты узнала, что у меня есть ручная крыса? — с благоговением спросил Чак. Он действительно был пьян и, вероятно, забыл все сказанное за последние несколько минут. Все, кроме, очевидно, крысы.

Несколько его приятелей смеялись и дразнили его.

Анна улыбнулась, ничего не могла с собой поделать, ему словно было шесть лет.

— Я чувствую ее запах на тебе.

И это вызвало новый раунд вопросов.

Вечер получился не совсем веселым. Анна чувствовала себя так, словно большую часть времени ходила по натянутому канату. Но это лучше, чем торчать в квартире, пока Чарльз погружен в исследования. И это было не так уж плохо. Ей понравилось знакомство с мужем Лесли, который оказался веселым и умным и предложил выбросить Чака в мусорный контейнер. Рыба с жареной картошкой была превосходной, как и тушеное мясо.

В конце концов, любопытство по поводу оборотней пошло на убыль, и Анна нашла тихий столик в углу, где могла расслабиться и понаблюдать за всеми.

Друг грубого Чака увидел ее и подошел, чтобы снова извиниться.

— Он знает, что ведет себя глупо, когда пьянеет, поэтому обычно не пьет. Просто сегодня случился плохой день, понимаешь? Последний звонок, который мы приняли перед тем, как приехать сюда, был по поводу домашнего насилия. Бойфренд какой-то дамы избил ее, а затем принялся за ребенка. У Чака есть маленький сын, которого он не видел с тех пор, как его бывшая жена переехала в Калифорнию, и он тяжело это воспринял.

— У меня тоже бывают плохие дни, — сказала Анна. — Я все понимаю. Не беспокойся об этом.

Друг Чака кивнул и побрел прочь.

Анна на минуту закрыла глаза. Благодаря Чарльзу она не выспалась.

Кто-то подошел и сел на стул напротив нее. Анна открыла глаза и увидела Боклера с бокалом пива.

— Айзек сказал, что пригласил вас, — обратилась она к нему. — Но мы были уверены, что вы не придете.

— Лиззи перевели из операционной, — сказал он, потягивая пиво, словно это изысканное вино. — С ней ее мать и отчим, а Лиззи накачана наркотиками и проспит до завтра. — Он сделал глоток побольше. — Ее мать думает, что это я виноват в том, что ее похитили. Я согласен с ней, мне нечего ответить на ее упреки, и поэтому ушел.

Анна покачала головой.

— Никогда не принимайте на себя вину за то, что делают злые люди. Мы все несем ответственность за свои поступки. — Она поняла, что читает ему нотацию, поэтому остановилась. — Извините. Я слишком долго общалась с Браном и стала давать советы маррока, как будто он Конфуций. Как дела у Лиззи?

— У нее раздроблено колено. — Он посмотрел на стену позади Анны, где висела очень красивая гравюра с изображением ирландского замка. — Его можно вылечить, чтобы она могла ходить, но про танцы нужно забыть.

— Мне очень жаль, — сказала Анна.

— Она жива, верно? — Боклер сделал большой глоток. — То, что вырезали на ее коже. Со временем хирурги смогут убрать символы. До тех пор каждый раз при взгляде в зеркало, у нее будет напоминание о том, через что она прошла. — Он помолчал. — Она знает, что больше никогда не сможет танцевать. Это сломило ее.

— Возможно, и нет, — возразила Лесли. Она села рядом с Анной на темно-коричневое сиденье и положила сумочку на стол. — Кое-кто дал мне кое-что давным — давно, и я никогда этим не пользовалась. Думаю, в основном потому что боялась. Что, если бы я попыталась это использовать, но ничего не вышло?

Она открыла сумочку и достала из бумажника простую белую карточку, и протянула ее Боклеру. Для Анны это походило на визитную карточку, но вместо имени в центре напечатано слово «подарок».

Боклер взял визитку и провел по ней пальцами, и слабая улыбка появилась на его лице.

— И где ты это достала?

Лесли выглядела смущенной.

— Это правда сработает?

Он кивнул, все еще крутя в руках карточку.

— Да, правда.

Она глубоко вздохнула.

— Я получила ее в детстве. — Она поведала историю о монстрах, которые поедали детей и щенка Лесли, и о свирепой старухе, немного знающей о фейри, о долге и заключенной сделке.

— Ты можешь использовать это, чтобы вылечить колено твоей дочери? — спросила Лесли.

Боклер покачал головой и вернул карточку Лесли.

— Нет. Но я запомню твое предложение и дам тебе несколько советов, если ты не возражаешь. Фейри, подаривший тебе карточку, сделал это с наилучшими намерениями. Хотя мы не размножаемся, но живем очень долго. Трачач был очень стар и к тому же могуществен. Но смерть рано или поздно приходит за всеми нами, и она пришла к нему.

Лесли спрятала карточку и потерла глаза кончиком пальца, чтобы не потек макияж.

— Не знаю, почему мне от этого грустно. Это глупо. Я встречалась с ним однажды, меньше чем на десять минут и… Я его не забуду.

— Нет, — серьезно согласился Боклер. — Трачач был чудом. Поэт, боец, веселый товарищ, и таких как он больше не найти. Никто из нас его не забудет. Магия фейри однако иногда обладает собственным разумом. Тебе дали это, чтобы расплатиться с долгом. Он хотел, чтобы это стало подарком и благословением, но его смерть означает, что его воля больше не связывает эту частичку магии. Используй это или нет, как хочешь, но для чего-то незначительного или что равносильно горю хорошего человека, который не смог избавить ребенка от боли за судьбу ее щенка. Если помнишь его точные слова, используй их для укрощения магии. Выйдешь за рамки этих вещей со своим желанием, и это вызовет хаос неприятного рода.

— У вас есть целители? — спросила Анна.

— Исцеление относится к числу великих видов магии, и среди нас осталось очень мало целителей, и большинству из них можно доверять даже меньше, чем дару Трачача. — Он глотнул пива и кивнул Лесли. — Моя дочь снова будет ходить, но не сможет танцевать. Таков путь смертных. Они бросаются в жизнь и выходят сломленными.

— Она выжила, — сказала Анна. — Она сильная. И боролась с ними на каждом шагу. Она справится.

Боклер вежливо кивнул.

— Некоторые смертные так и делают. Некоторые из них прекрасно переносят, когда с ними случаются ужасные вещи. Но некоторые… — Он покачал головой и глотнул еще пива, а затем произнес с тихой яростью: — Иногда сломленные люди остаются сломленными. — Он посмотрел на нее. — Зачем я тебе все это рассказываю?

Анна пожала плечами.

— Люди разговаривают со мной. — Она не знала, что еще сказать, поэтому последовала импульсу. — Я была на месте Лиззи, озверевшая и напуганная. Меня спасли до того, как мои похитители смогли убить меня. По сравнению с этим… потеря того, что она любит, трагична. Но она не из тех, кто думает, что смерть лучше.

Боклер посмотрел на свой бокал.

— Мне жаль слышать, что тебя пришлось спасать.

Анна снова пожала плечами.

— То, что нас не уничтожает, делает нас сильнее, верно? — Это прозвучало легкомысленно, поэтому она добавила: — Я знала одну девушку, когда училась в школе. Она была умной, талантливым музыкантом и трудолюбивой. Поступила в колледж и обнаружила, что этого недостаточно, чтобы стать первой скрипкой или даже второй. И она попыталась покончить с собой, потому что ей приходилось сидеть с третьими скрипками. Это было первое настоящее разочарование в ее жизни, и она не знала, как с ним справиться. Те из нас, кто живет в реальном мире и переживает ужасные вещи, становятся сильнее и готовы встретить завтрашний день. С Лиззи все будет в порядке.

Боклер нахмурился на нее. Потом отвел взгляд и пробормотал:

— Ты могла бы навестить ее и сказать ей это.

Анна не хотела этого. Она не психолог, и ей не нравилось рассказывать о том, что с ней случилось, незнакомым людям. Но сегодня вечером это ее не остановило, ведь так? С Анной все в порядке, потому что Чарльз нашел ее и научил быть сильной. Лиззи должна найти в себе силы, а Анна указать ей, где их искать.

— Я посмотрю, что смогу сделать, — неохотно пообещала она, но сама была измотана разговором и мыслями о вещах, которые пыталась оставить позади. — Если вы меня извините, я, пожалуй, схожу в дамскую комнату.

Она оставила Лесли беседовать с фейри и вышла из банкетного зала. Вдали от шума и комнаты, полной в основном незнакомых людей, Анна почувствовала себя лучше. Она сходит в туалет, съест заказанную еду и пойдет домой.

Когда вышла из туалета, она увидела агента Хойтера, который прислонился к стене рядом с дверью. В самом ресторане никого не осталось, видимо, он закрылся в десять. Итак, они с Хойтером остались одни в коридоре возле комнаты, где вечеринка все еще шла полным ходом.

— Итак, ты героиня дня, — произнес он.

Что-то в его голосе было не так, и она нахмурилась.

— Не совсем, нет. Позволите пройти?

Но он встал перед ней.

— Нет. Я так не думаю. Не сегодня.

И вдруг кто-то схватил ее сзади и отправил в сон.