Честь семьи Прицци

Глава 33

В полиции временно отменили отпуска. Крупных гангстеров арестовывали без предъявления обвинения, выпускали под большой залог и снова арестовывали. Основной удар пришелся на Прицци. Полиция быстро установила связь между Филарджи и семейным банком, а Хэнли предупредил Анджело, что все телефоны Прицци прослушиваются, и поэтому телефонное сообщение между прачечной и Брентвудом прекратилось. Если Анджело или Винсенту нужно было позвонить, они искали телефон-автомат.

Винсент дважды попадал за решетку, как и трое его капо и две сотни солдат. Полицейская карусель вертелась без остановки.

— Что происходит? — возмущенно спросил он сержанта по фамилии Кейфец, когда его арестовали в третий раз. — Я ведь отсюда не вылезаю.

— Кто убил миссис Калхейн, Винсент? — спросил его Кейфец.

— Это еще кто?

— Это женщина, которую застрелили во время похищения Финли.

— Откуда мне знать? Что вы все заладили? Я понятия не имею!

— Винсент, позволь мне сказать тебе кое-что по секрету. Твоей семье принадлежат двадцать пять процентов банка Финли, вот тебе и самая прямая связь. Ваши люди взяли Финли, а заодно убили миссис Калхейн.

— Кейфец, слушай, я не занимаюсь похищениями. Я что, идиот? У меня бизнес. Зачем мне эти игрушки?

Пострадал не только Бруклин. Копы свирепствовали повсюду. На девятый день погромов семья Бокка созвала общий совет. Представители пяти семей Нью-Йорка собрались на Пятьдесят третьей улице — в конференц-зале одного из независимых банков, арендованном по случаю. Присутствовали боссы и консилье-ри. Совет открыл Кварико Бокка, который, помимо прочего, контролировал шестьдесят восемь процентов национальной проституции.

— Положение нешуточное, — сказал он. — Мы несем гигантские потери, и копы с нас не слезут, пока мы не выдадим им убийцу. Все очень серьезно. Говорят, что мужик, которого похитили в тот день, когда завалили эту телку, делал большой бизнес с Прицци. Я не буду долго говорить, просто давайте проголосуем. Кто за то, чтобы Винсент Прицци и его коней-льери вышли на минутку посовещаться, затем вернулись и сказали нам, что они собираются делать? Понятно? Поднимите руки, кто за. — Он сел на место.

— Не надо нам ваших рук! — крикнул Винсент. — Я и Анджело сейчас же едем домой. Вы кого хотите отправить за дверь посовещаться? Меня? Да я Винсент Прицци! Вы еще пешком под стол ходили, вы еще тырили мелочь на заправках, а мы уже были крупнейшей семьей в Америке. Даже теперь, когда вы научились обирать шлюх и торчков, мы можем купить и продать вас с потрохами. В этой заварухе мы теряем больше, чем копы, и нам это не нравится. Но мы не потерпим, чтобы кто-то указывал нам, как вести бизнес. Мы без подсказок решим, что нам делать, и сделаем все возможное. Если вас что-то не устраивает — приходите и берите нас. Хотите войну — будет вам война. А иначе сидите и помалкивайте. Особенно вы, синьор Фаталоне! — Винсент ткнул пальцем в председателя Бокку.

Затем Винсент и Анджело встали и вышли, пока остальные восемь мужчин сосредоточенно рассматривали свои сигары.

Они возвращались в Бруклин на маленьком «додже» Анджело. Когда проезжали Мидтаун-Тоннель, Винсент заговорил:

— Какие они все-таки идиоты! Кому, в конце концов, сейчас хуже — им или нам? Мы же им платим! Мы их кормим. Ну ладно, порезвились на улицах пару недель и хватит! Можно подумать, они собрались жить на одну зарплату после того, как жировали восемьдесят пять лет. Сейчас против нашего цента они теряют тридцать. Конечно, им обидно за телку, что промахнулась по кнопкам в лифте. Понятно — дело семейное. Но ведь надо подумать и о бизнесе. Пока они дурят, мы не платим. А чего завелся этот Бокка? Прицци ему, понимаешь, не угодили. Тоже мне герой полицейского бунта! Ты обратил внимание, что все остальные молчали в тряпочку, пока он выделывался? Что скажешь, Анджело?

— Бокка столько отмотал, что у него сносит крышу. Хотя, может быть, наоборот. Он, похоже, не прочь посидеть в тюрьме.

— Почему? — удивился Винсент. — Эй, осторожно! Вот сукин сын! Нет, это телка. Любой лихач — обязательно телка, ты замечал? Так зачем ему сидеть в тюрьме?

— Бабы его достали. Но он и сам обращается с ними, как животное. Раз я видел, как он запустил в жену стулом. Говорят, он бьет тарелки и заставляет ее спать на полу. Любовницам тоже достается, а они стучат на него в полицию. Его люди уверены, что когда-нибудь одна из них подложит бомбу ему в машину.

— Мы должны этому посодействовать, — заметил Винсент.

— Ничего, справятся.

— А кто был напарником Чарли, Анджело?

— Не знаю. Кто-то из его людей. Ты ведь сам говорил, что нам знать не обязательно. Винсент, здесь вообще надо действовать с большой осторожностью. Похищение людей карается высшей мерой. Людей жарят на электрическом стуле. Расследование ведет ФБР, понимаешь, чем это пахнет? Ни в коем случае нельзя проговориться, потому что местные нью-йоркские копы тут не при делах. В случае чего на их помощь можно не рассчитывать.

— Да уж.

— Знает только Чарли. Чарли отвечал за подготовку. С ним были Сантехник, Дом и еще один человек. Если что — отвечать будут они. Мы не имеем к этому никакого отношения. Если копы получат от нас второго человека, они вытащат из него все. Чарли, допустим, не расколется, но остальные заговорят. Поэтому мы должны забыть, что были как-то связаны с убийцей жены полицейского.

— Да, я понимаю.

В молчании они проехали Квинс. Начался Бруклин.

— Я представил себе, как поступил бы мой отец, — сказал Винсент. — Ты знаешь, как он дорожит семейной честью. Он понимает, что должны чувствовать копы, когда убивают жену одного из них. Они погнали волну, а теперь не могут остановиться. Им надо помочь. Моя идея такова: пусть Эд поговорит с ними и объяснит, что мы не можем отдать им живого убийцу, но отдадим мертвого — с признанием, забитым в глотку, если угодно. Затем его опознает Филарджи. Пусть подключают телевидение и газеты. Пусть расскажут, как они захомутали убийцу этой телки, которая ехала на другой этаж, и как вынудили его во всем признаться. А что он труп — так это потому, что предпринял попытку к бегству, во время которой и был застрелен. И все с облегчением вздохнут, и бизнес пойдет как раньше.

— Хорошо придумано, — похвалил Анджело. — Чисто и аккуратно.

— Я еще поговорю с отцом, а затем мы вызовем Чарли, чтобы он назвал нам имя своего напарника.

Вечером Анджело позвонил в Брентвуд Чарли:

— Слушай, Чарли. Вы должны перепрятать Филарджи до полудня завтрашнего дня. Приезжайте сегодня ко мне, все обговорим.