Четверо: Дикая Охота

Глава тринадцатая

Райдо занёс Вику в длинный дом, пока Хагалаз побежал искать знахарку. Сидевший в главном зале Валькас с парой мужиков что-то обсуждали, и когда увидели их, всполошились.

— Что произошло? — удивился вожак, подорвавшись со скамьи.

— Ерунда. Мы разберёмся, — покачал головой вампир, направляясь к спальне Виктории.

Ему пришлось повозиться с её экипировкой, чтобы снять ту. Епанча, кольчуга и корсет отправились на скамью, а мужчина оторвал рукав рубахи девушки, чтобы рассмотреть рану.

Светлая кожа вокруг жуткого укуса посерела, став пепельного цвета. Вены вокруг стали чёрными, да и сама рана почернела, выделяя едко пахнувшую слизь. Райдо смочил рукав водой и попытался убрать хоть часть этой слизи.

Знахарка и Хагалаз подошли весьма быстро. Женщина выгнала мужчин, засучила рукава и принялась за промывание раны Вики. Вода быстро окрашивалась в чёрный цвет, и она выплёскивала старую воду в ведро, набирая свежую из кувшина, который стоял в комнате. Скоро знахарке потребовалась ещё вода и она отправила за ней стоявшего под дверью Райдо.

Никакие травы не помогали убрать эту черноту раны, ей только удалось остановить кровотечение. Из-за яда кровь на воздухе обращалась в нечто похожее на слизь. Повезло ещё, что в рану ничего не попало.

Знахарка перевязала руку девушки и оставила её отдыхать, сказав остальным пока не беспокоить её.

Вика дрожала от холода, покрылась испариной и с трудом могла пошевелиться. Всё тело болело, она чувствовала каждую рану. Когда её головы коснулась мягкая лапа, девушка всё-таки нашла в себе силы открыть глаза.

Мастер Са’ир сидел на краю её койки, держа во второй лапе чашу с чем-то пряно пахнущим.

— Тише, Крад. Ты потеряла много крови, — прошептал мурс, придерживая её голову и поднося чашу к побледневшим сухим губам. Вика послушно начала пить острую и горячую жидкость, словно жидким огнём стекавшую внутрь. Она закашлялась, и Са’ир дал ей небольшую передышку. — Огненное вино поможет тебе расслабиться. Твоему телу нужен отдых.

— Мне холодно, — прошептала Виктория, когда мурс отставил опустевшую чашу.

— В твоём теле находились Духи, дитя. Ты почти стала одной из них.

Вика смутно помнила эту кровавую резню. Помнила лишь, как в ночной тишине услышала влажный шлепок, обернулась на звук и увидела катившуюся по полу отрубленную голову одного из послушников. На них напали среди ночи, подло и бесшумно, перебив всех, кто охранял Храм Духов снаружи.

Потом перед её глазами стояла лишь кровавая пелена. Она ничего не помнила.

Мастер Са’ир принёс ещё одно одеяло, укутав свою ученицу в него. Здесь было тепло, но тело, почти принявшее смерть, не скоро вспомнит ощущение тепла.

— Спи, дитя, — он погладил её по волосам. — Тебе понадобятся силы.

— А где… где другие? — прошептала девушка, с застывшими на глазах слезами. Са’ир сочувственно посмотрел на неё.

— Они здесь, дитя. Позже ты их увидишь.

Он не мог сказать, что от сотни отправленных в Храм послушников осталось всего пятеро. И двое из них выжили лишь из-за какого-то странного чуда. Было ли это из-за уз Кровавого Брака, что связывал этих двоих, или Духи смилостивились над ними? Никто сказать не мог.

Вика провалилась в чёрную пустоту — в те дни она не видела снов.

В себя Виктория пришла под вечер. Её знобило, несмотря на накинутые сверху кем-то заботливым тёплые шкуры. Девушка посмотрела на свою укушенную руку и увидела, что повязка местами пропиталась чёрной жидкостью.

Преодолевая слабость во всём теле, она села на койке и дрожащими пальцами принялась распутывать повязку. Ткань присохла к образовавшейся корке, и Вика стиснула зубы, чтобы не издать звуков боли, когда отдирала ткань от раны.

Внешне та уже не выглядела так жутко. Отбросив ставшую ненужной повязку, девушка бросила быстрый взгляд на дверь, чтобы убедиться в отсутствии посторонних, после чего ладонью здоровой руки накрыла укус, прикрыла глаза и сосредоточилась на потоке Магии, который ощущала здесь.

Яд демона способно вытравить из тела лишь колдовство, связанное с ними. Магия Виктории начала вытравливать остатки той кислоты, потёкшей из её раны в виде тёмного гноя. Стерев гной, девушка принялась заживлять укус. Она потеряла много сил, пока её тело само пыталось избавиться от отравы. Тренировки Ита’наи позволяли стать нечувствительным ко многим ядам, но демоны были редкими тварями, так что выработать устойчивость к ним не представлялось возможным.

Рана начала стягиваться, зарастая новой кожей. Это ослабит Викторию на ещё несколько дней, но медитации могут помочь ей восстановить хоть часть магических сил. Учитывая, что она давно не пользовалась так часто своими способностями — это поможет ей избавиться от того излишка, что успел накопиться за всё время.

Когда от раны остались лишь неглубокие порезы, девушка прекратила своё исцеление. Она выкинула ненужную повязку и прошлась по комнате, разминая мышцы. Холод начал отступать, сменяясь жаром. Виктория подошла к окну и приоткрыла тяжёлые ставни, пуская внутрь морозный воздух.

Рубаха была разодрана для повязок, поэтому она стояла у окна в исподнем и штанах. Голую кожу неприятно покусывал холодный ветер, но это помогало очистить свой разум от ненужных сейчас мыслей.

Вику привёл в чувства звук открывающейся двери. Она скрестила руки на груди и оглянулась через плечо на вошедшую, коей оказалась Валка, державшая в руках свёрток. Волколак застыла в дверях, удивлённо разглядывая спину Виктории. Светлую кожу покрывали старые побледневшие шрамы. Длинные, но узкие полосы рассекали её спину, и Валка не знала, что могло оставить их. В её краях шрамы обычно получали от оружия, и были те шрамы уродливыми и неровными. Среди этих странных узоров виднелся и огромный, уродливый шрам, начинавшийся между лопаток девушки и спускавшийся до поясницы. Что могло оставить подобный след — волколак не знала.

— Я рубаху принесла, — пробормотала она, протянув свёрток Вике.

— Спасибо, — поблагодарила та, разворачивая свёрток. Она поспешила одеться, чтобы не смущать сестру вожака своими шрамами. В любом случае, это лишь её история, и даже своему мужу она их не показывала лишний раз.

— Как ты себя чувствуешь?

— Уже гораздо лучше. Где Райдо и Хагалаз?

— Внизу. Сказать, что ты очнулась? — Валка взялась рукой за дверь, собираясь уходить.

— Я сама спущусь к ним, — отмахнулась Виктория и подошла к скамье, где была сложена остальная её экипировка. Облачившись в неё и накинув сверху епанчу, девушка не нашла меча в комнате и догадалась, что тот мог быть у кого-то из её спутников, поэтому она спустилась вниз. Мужчины сидели за столом и что-то обсуждали. Увидев её, оба легко улыбнулись, но быстро скрыли свои улыбки. Хотя и так было понятно, что они рады видеть её живой.

— Как ты? — поинтересовался Хагалаз.

— Уже лучше, — Вика села напротив них. — Что будем делать?

— Нам нужно вернуть Менсиса, — шёпотом, чтобы не услышали другие, заговорил Райдо. — Вернёмся в Орэдну.

— Уверен, что чары нас пропустят? — нахмурился Повелитель Душ.

— Если они нас не пустят — я не гарантирую целостность их голов, — хмыкнула Виктория. — Давайте собираться.

— Ты же… — начал вампир, но девушка отмахнулась:

— Я в полном порядке. Чем раньше мы вернём Менсиса — тем будет лучше нам всем, поверь. Кажется, без него наши силы ослабли. Ма’алхас не разрубил демона, а должен был.

— Что случилось? — к ним подошёл обеспокоенный Валькас в сопровождении Льётольва.

— Ничего такого, — постарался спокойно сказать Хагалаз. — Просто нам нужно… вернуть кое-кого.

— Вы уходите? — удивился брат вожака.

— Да, — Райдо встал из-за стола и протянул Вике её меч. — Не будем вас напрягать.

— Сейчас уже поздно куда-то идти, — Валькас положил руку ему на плечо, хмуро глядя в глаза вампиру. — Оставайтесь хотя бы на ночь.

— Нам не стоит терять время, Валькас, — Виктория тоже вышла к ним из-за стола, закрепляя ножны на спине.

— Я пойду с ними, брат, — твёрдо сказал Льётольв, легко хлопнув младшего брата по плечу. — Присмотрю, чтобы они добрались до своей цели и вернусь.

— Да хранит тебя Райдо, — Валькас сжал его в крепких объятьях. Отпускать брата он не хотел, сердце болезненно ныло в груди. Но Льётольв был тем ещё упрямцем, всегда таким был. И если решил, что может помочь чем-то его друзьям — то быть по его.

— Береги себя, — шепнул ему на ухо старший брат, выпуская из объятий. — Минуту, я заберу свой топор.

Четверо лишь кивнули, и пока волколак ушёл в направлении выделенной ему комнаты, успели собраться сами. Вещей было не так много. Хагалаз забрал свои записи, проверил посох, и остался дожидаться их у двери.

Валка наблюдала за сборами из-за широкой колонны. Она боялась выйти к ним. И больше всего боялась сознаться Райдо в своих чувствах. А ведь он мог уйти и не вернуться… Нет. Нет-нет! Нельзя о таком думать!

Девушка зажмурилась, пытаясь унять слёзы. Старшие уже прощались, и она кинулась к ним лишь тогда, когда в длинном доме остался только Райдо, пропустивший остальных вперёд.

Валка подбежала к нему, и мужчина ошалел от её внезапного появления. Этим она и воспользовалась, чтобы, обхватив руками за щёки, легко поцеловать его сухие губы, а после, густо покраснев, убежала вверх по лестнице. Вампир проводил её удивлённым взглядом.

Что-то звало его остаться, но он понимал, что долг важнее.

Той ночью Четверо ушли из деревни, так тепло принявшей их.

Менсис почувствовал странный неестественный холод. Такой, словно… Он даже описать точно не мог это чувство, но оно распространялось где-то в глубине него, словно замораживая быстро бьющееся сердце.

Он отвлёкся от заточки меча и посмотрел на других. Виурс резко скомандовал молодняку идти в крепость и велел идти с ними другим ведьмакам. Герренс, выбежавший из крепости, махнул им куда-то на стену.

— Хранителям собраться, — скомандовал он. — Остальным занять оборону. Феррунес, иди в крепость.

— Что происходит? — удивился молодой ведьмак.

— Я тебе позже скажу, — отмахнулся от него временный наставник, направляясь к лестнице на стену.

Менсису пришлось уйти в крепость — противиться не было желания и даже силы его почему-то начали покидать. Почти все ведьмаки, включая молодняк, сидели в главном зале, в напряжённом молчании. Мужчина сел на скамью, глядя на них, и начинал догадываться, что там, снаружи, происходит что-то, чего он знать пока не мог.

— Герренс! — рявкнул Ауррис, быстро шагая в сторону своего бывшего ученика.

— Тише, — он прижал палец к губам и кивнул вниз. Ведьмаки осторожно подошли к ограждению и посмотрели вниз.

За границей видимого только им контура было с десяток всадников с гончими, и ещё десятки пеших. Дикая Охота добралась до Орэдны.

— Твою мать, — выдохнул мастер-ведьмак. — Наши чары не ослабнут?

— Я созвал Хранителей, они поддержат контур, — ответил Герренс. — Думаю, природа Феррунеса не даст им так просто его почувствовать. Я его порой сам не замечаю, даже если он рядом стоит. А тут…

Ауррис кивнул, напряжённо разглядывая этих пришельцев. Дикая Охота когда-то была такими же ведьмаками, как и они. Остались ли они способны к древней магии — вопрос спорный. Но, видимо, защитный контур перейти они не могли.

Изуродованные лошади недовольно трясли гривами, топчась в нетерпении на месте и роя копытами стылую землю. Гончие тихо рычали, сверкая голодными глазами, а их пасти истекали вязкой смердящей слюной. Пешие стояли молча.

— Их магия всё ещё сильна, — пророкотал Лейкнир, приостанавливая своего коня. — Жалкие ублюдки боятся нас.

— Оставим их? — поинтересовался Фаргрим.

— Нам нужен Генерал, — главный повернул голову в их сторону, и из-под узких прорезей шлема было видно мягкое свечение его глаз. — Отправьте посыльных. Пусть Господин пошлёт нам одного из них. С магией Врат мы сможем пройти в Орэдну.

Бестия Фаргрим тихо хрюкнул, засмеявшись, а после махнул рукой на одного из пеших:

— Ты. Как тебя там… Ишка? Иди и попроси Господина прислать нам одного из Генералов, — скомандовал всадник. Недавно обращённый воин, лишённый возможности говорить, лишь хрипло вздохнул и отделился от толпы, направляясь туда, где им открыли Врата. — А что с остальными? Они явно покинули крепость.

— Суккуб разберётся, — хмыкнул Лейкнир, поглаживая своего коня по мощной шее. — Уж поверь, она не даст им заскучать.

— Эх, и почему я не могу войти в Чертоги? — притворно-горько вздохнул Фаргрим. — Там, говорят, такие наложницы, м-м…

— Уйми свой пыл, Фаргрим. Тебе не хватило пленниц?

— Ну, так было не интересно… А вот ту девчонку, которая от тебя удрала, я бы с радостью. Что-то в ней есть, — хохотнул всадник, и Лейкнир направил своего коня ближе к нему, а после сильно ударил его в плечо. — Ты чего!?

— Девчонка моя. Запомни это, — прорычал Лейкнир. — Бери себе любую мою наложницу, но её — даже не смей.

— Сначала поймай. Чего шкуру не убитого медведя делишь? — отмахнулся воин-бестия и от греха подальше отъехал от начавшего сердиться главного. — Дождёмся, когда Господин пришлёт нам Генерала, захватим крепость и потом можно будет расквитаться с ними.

Каким бы глупцом не был Фаргрим, в одном он был прав. Дикая Охота уже скоро получит долгожданный покой.

Небо было тяжёлым, серым, и завывавший ледяной ветер кидал в лицо острый снег. Четверо и их спутник всё равно продолжали идти, утопая по колено в снегу. Бальтазар недовольно фырчал, периодически останавливаясь, как вкопанный, и не желая дальше идти, натягивал поводья и пытался развернуться. Вика его успокаивала и они продолжали идти дальше.

— Ты уже устала идти, — заметил Льётольв, поравнявшись с девушкой. Та лишь раздражённо отмахнулась от него свободной рукой. — Сядь на коня, будет легче. Я поведу его.

— Я справлюсь.

— И всё же, я настаиваю, — твёрже произнёс волколак. Льётольв оказался удивительно заботливым, и стремился помочь везде, где только мог. Из коротких разговоров с ним стало понятно, что это у него воспитание было такое. Их семья была большой, отец и мать, и множество детей. Подобное весьма характерно для волколаков, живших по суровым законам севера. Однако, слабых и больных они не бросали, а до последнего поддерживали, как могли.

Детей же заводили много по той причине, что север часто не давал шанса выжить в одиночку. Льётольв смеялся, что в его семье все были живучими, а потом замолчал, вспомнив отца. Именно после его смерти семья и распалась. Старшие покинули родные края, Льётольв какое-то время поддерживал мать и младших, пока горячая кровь в нём не взыграла, требуя выхода энергии внутреннего зверя. Валькас к тому времени окреп уже достаточно, чтобы позаботиться о своей семье как мужчина. Увы, но с уходом Льётольва, травля его младшего брата только ужесточилась. И лишь сейчас всё наладилось.

Виктория нехотя залезла на коня. Бальтазар послушно подставил спину своей владелице, а когда волколак потянулся взять поводья, то отошёл в сторону.

— Он только меня слушает, — пояснила девушка, взялась за вожжи и направила коня неспешным шагом вперёд.

— Так… каков путь до той крепости, которую вы ищете? — поинтересовался Льётольв.

— По такой погоде — дня два пути, — ответил Райдо, проваливаясь ещё глубже в снег. Вампир тихо выругался и сделал пару шагов назад, обходя то место стороной.

— Сделаем привал за тем холмом? — поинтересовался волколак, кивая вперёд. — Вам бы отогреться не мешало.

— Будто ты не замёрз?

— Я привыкший, — хохотнул их спутник. — Меня ничем не возьмёшь.

За холмом оказалась весьма удобная площадка для лагеря. Снега намело тут гораздо меньше, а естественные укрытия из отвесного склона и деревьев защищали это место от недружелюбного ветра. Льётольв отошёл от лагеря, чтобы нарубить сухостой, пока Райдо и Хагалаз счищали лишний снег. Вика слезла с Бальтазара и опустилась на торчащую из стылой земли часть корня. Укушенное плечо всё ещё ныла, девушка потёрла её, чтобы немного разогнать кровь. Яд всё-таки частично отравил её, но доза была невелика, чтобы начались неприятные процессы разложения организма из-за желудочной кислоты демона.

Волколак споро развёл костёр, и путники уселись вокруг него, чтобы согреться перед дальней дорогой.

— Если ветер успокоится, то доберёмся быстрее, — произнёс Райдо, глядя на товарищей.

— Предвестница Буранов негодует, — покачал головой Льётольв. — Что-то случилось.

— Это местная легенда? — поинтересовался вампир. Волколак фыркнул:

— Легенда?… Нет. Это белоснежная волчица, которая предрекает непогоду. Она также оберегает нас, волкодлаков. Следит, чтобы роды были успешными, чтобы путник добрался до своей цели, чтобы воин вернулся домой… В общем, многое делает. То, что она негодует — дурной знак.

Неожиданно и Райдо, и Льётольв вскинулись, услышав вой. Хриплый, прерывающийся, булькающий — так не мог выть волк.

— Не её голос, — помертвевшими губами прошептал волколак. — Зверьё. Про́клятое зверьё!

Словно в подтверждение его слов на возвышающемся над ними холме появилась группа волков. Благодаря острому зрению вампир смог разглядеть, что животные были изуродованы. Густой мех покрылся кровью, их шеи были изодраны, и эти следы укусов… были знакомы.

— Двенадцать… — выдохнул Райдо, доставая меч. Все остальные тоже подорвались на ноги, доставая оружие. Вика развернулась лицом к волкам, тоже понимая, что придётся несладко.

Вперёд этой группы волков вышел более крупный зверь, один глаз которого излучал пока что слабое алое свечение. Он вскинул голову, завыв именно так, как выл до этого неведомый зверь. На его шее зияла дыра, из которой от воя выхлёстывалась густая тёмная кровь.

— Они мертвы, — удивился Хагалаз.

— Нет, — немного резко ответил Райдо. — Они начали обращаться. Отрубайте им головы, иначе не убить!

Волки кинулись в атаку, рассыпавшись по холму и попытавшись атаковать со всех сторон. Льётольв смело бросился в бой, перерубая первому же напавшему на него зверю шею. Тварь не успела что-либо понять, и её обезглавленное тело покатилось по снегу, оставляя чернеющий след крови.

Райдо не повезло — удар пришёлся по касательной, и зверь успел отскочить, готовясь к новому прыжку. Вампир внимательно следил за тем, чтобы его товарищей не ранили эти твари. Их укус… уже мог быть смертельным.

Виктория достаточно крепко держалась на ногах для человека, который ещё недавно страдал от остатков яда в крови. Её скорость движений была медленнее, чем обычно, но реакция всё ещё оставалась отменной. Девушка легко наносила удары нападавшим на неё волкам, готовясь для решительного удара.

Вожак поступил хитрее своих товарищей, отвлёкших заблудших путников. Он дождался, когда тот, от которого пахло псиной, втянется в сражение с одним из крепких членов стаи, после чего налетел на спину чужака, опрокидывая его в снег и кусая загривок.

Льётольв резко перевернулся под лапами зверя, пытаясь ударить его топором, но рука стала вдруг такой слабой, что выпустила оружие. Спустя столько лет, как отец вручил ему этот топор со словами: «Не выпускай его из рук, сынок. Даже умирая».

Волколак вцепился слабеющими руками в шею твари. Тёмная кровь текла по его рукам, выплёскивалась из-за рычания зверя на его лицо и броню. Льётольв отплёвывался от горькой, смердящей жижи. Но скверна в его теле от укуса твари уже распространялась, множилась, и на сереющей коже воина начали проявляться чернильные тонкие вены, а глаза стали мутнеть.

Райдо, разделавшись с очередным волком, кинулся к волколаку и отрубил голову вожака стаи. Та покатилась по снегу, оставляя чёрный кровавый след.

Вампир спихнул обезглавленное тело с воина и подхватил того на руки.

— Бальтазар! — крикнула Вика, увидев, что конь сбежал. Она металась между тем, чтобы помочь их спутнику, и тем, чтобы кинуться за сбежавшим зверем. Опасности как таковой уже не было — волки были мертвы.

— Я побуду с ним, ищите коня! — крикнул Райдо, опуская Льётольва недалеко от костра. Виктория и Хагалаз кинулись за сбежавшим животным по его следам.

Вампир подобрал выпавший из рук волколака топор и вернулся к нему. Кровь, бежавшая из его ран, почему-то пахла для Райдо так сладко, что в нём снова проснулся тот голод, которого он боялся. Неутолимая жажда крови. Никто и не видел, как вампир упал на колени рядом с умирающим, и тот схватил его руку, в надежде получить утешение.

Мужчина поднял окровавленную руку к своему лицу, глядя на текущую по ней багровую кровь. Вся брезгливость ушла, ушло и понимание того, что он делал. Райдо провёл языком по ладони умирающего, собирая кровь, и её вкус туманил разум.

— Что… что ты… — захрипел Льётольв, когда вампир выпустил его руку из своей и склонился над ним. Глаза вампира сильно преобразились и выглядели безумными, а зрачки расширились, как у хищника, нашедшего свою добычу. Мужчина ласково провёл по щеке лежавшего, а после, зажав его рот рукой, впился клыками в уязвимую шею.

Льётольв кричал от боли, но из-за руки на его губах лишь мычал. Райдо не мог насытиться только кровью. Оторвавшись от прокушенной шеи, второй рукой от попросту разодрал куяк и нательную рубаху на его груди, а после впился ногтями в плоть, раздирая её. Затем, отшвырнув кусок плоти, резко ударил кулаком по обнажившимся рёбрам, чтобы дрожащей рукой достать из его груди ещё бьющееся горячее сердце и вгрызться в него с первобытным голодом.

Каждый кусок плоти и глоток крови только дразнил, разыгрывал всё больший аппетит, и Райдо уже попросту забыл о том, кто он есть. Его несчастная жертва затихла, пока вампир насыщался её сердцем, жадно слизывая кровь со своих рук.

Мужчина запрокинул голову назад, глубоко вдыхая воздух, пропахший кровью и болью. Он оскалил окровавленный рот в усмешке, медленно поднимаясь на ноги и разводя руки в стороны.

— Вот она — свобода, — проговорил он. — Я снова свободен. Спасибо тебе, братец, за это тело.

Поначалу он тихо засмеялся, но его смех резко стал безудержным, дрожащим и безумным. Таким его и застали скоро вернувшиеся Виктория и Хагалаз — Бальтазар не успел убежать далеко.

— Райдо? — в ужасе прошептала Вика, сжимая свой клинок до побеления костяшек пальцев. Мужчина медленно обернулся в их сторону, продолжая безумно улыбаться.

— Райдо мёртв, — пророкотал он. — Но Тринадцатый Генерал Хаоса снова жив. И готов славить своего Господина.

Виктория с ужасом смотрела на это… существо. От прежнего Райдо в нём уже ничего не осталось. Оно скалило окровавленный рот в жуткой усмешке, а его глаза стали алыми и полыхали первобытной яростью. Существо сделало несколько шагов в сторону от них, за его спиной загорелось магическое пламя Врат, и оно скрылось там, напоследок шире оскалив рот с удлинившимися клыками.