Четверо: Дикая Охота

Глава двадцатая

Вика почти потеряла сознание. Мучительные пытки так и не привели ни к чему, и Лейкнир оставил её на время отдохнуть, заперев дверь снаружи. Девушка безвольно висела в цепях, склонив голову к груди и тихо прерывисто дыша.

Она почти не обращала внимание на происходящее вокруг, поэтому, когда перед ней возник неизвестный мужчина, то заметила Виктория его лишь тогда, когда прохладная рука коснулась её щеки.

— Он измучил тебя, дитя, — прошептал неизвестный. Девушка едва смогла поднять взгляд на него. Что-то внутри подсказало, что перед ней было предыдущее воплощение Лисицы. Лис, бывший ведьмаком.

Вика прикрыла глаза. «Я в порядке», — хотела сказать она, но не смогла.

— Твои раны нужно залечить, — продолжил Лис. Девушка была слишком слаба, чтобы удивиться, но мужчина тут же произнёс: — В тебе часть моей души. И я слышу твои мысли, можешь не напрягаться, дитя. Я пришёл сюда, чтобы помочь.

«Но как ты мне поможешь?» — Виктория снова преодолела себя, чтобы открыть глаза и посмотреть на него.

— Кархай осквернена, — вздохнул он, накрыв второй рукой повреждённое плечо Вики. Прохлада немного уняла её боль. — Но Тьма не окончательно захватила её. Ещё можно обернуть этот процесс вспять. Обратись к своим корням, и ты сможешь очистить крепость.

«У меня не было ведьмаков в роду», — Лис на этих словах усмехнулся.

— Даже если так… Часть моей души в тебе, а я был чистокровным ведьмаком. Обратись к моим предкам, и они направят тебя. Будь сильной, дитя, — он дотронулся губами до её покрытого потом горячего лба и растворился.

Виктория прикрыла глаза, пытаясь сосредоточиться. Боль сейчас отошла на второй план, и девушка пыталась понять, как обратиться к корням части души Лиса. Её мысли обратились в поток реки, мирно текущей по плоскогорью и омывавшей тёплые от дневного светила камни. Она плыла в тёплой воде, видя вдалеке впереди нечто, что тянуло её.

Высокий деревянный столб, на котором были высечены изображения животных. И вокруг него собрались люди. Ведьмаки.

«Мне нужна ваша помощь», — Вика пыталась подплыть ближе, но видение всё отдалялось от неё. Ведьмаки обернулись к ней лицами, и она услышала в своей голове десятки голосов, слившийся в один:

— Наша сила с тобой, Кровавая Пантера.

Виктория погрузилась в глубокий транс, не реагируя на происходящее вокруг. Кархай словно тяжело вздохнула, почувствовав желанный глоток светлой энергии.

Камни крепости пришли в движение, закрывая девушку в каменный кокон и обволакивая его магией для защиты. Древняя ведьмачья магия начала рушить заклятья Тьмы, исцеляя нанесённые Вике раны. Два разума сливались в один, и теперь пленница Дикой Охоты могла слышать крепость и видеть то, что видела она.

Кархай не обладала голосом, но сейчас Виктория понимала, что та хочет ей сказать.

— Скверна распространяется по мне… Но ты можешь остановить её. Я уберегу тебя и дам тебе силу, которуя сберегла. Даже умерев, я позволю тебе свершить пророчество.

— Какое пророчество? — удивилась девушка про себя.

— Пророчество о кровавом звере.

Волна, несущая с собой приятный жар, окатила Вику с головы до ног, укутывая в кокон. Плечо и спина перестали болеть, а сердце девушки забилось в ритм сердца крепости.

Магия Виктории распространялась по древнему камню, изгоняя Тьму. Взамен она получала знания, которые Кархай сберегла.

Как тренировались ведьмаки в этих стенах. Как спокойно текла здесь жизнь. И как Кархай осталась одна, словно мать, чьи дети умерли у неё на руках.

— Помоги заблудшим душам, дитя…

Повсюду полыхал огонь, жадно перекидываясь на всё, что было способно гореть. По стенам стекала кровь убитых. Инквизиция не щадила никого: убивала не только мужчин, но и детей, стариков и женщин.

— Пока-айтесь, грешные души! — противным скрипучим голосом кричал стоявший в окружении крепких воинов-защитников грузный мужик в рясе. Ведьмаки не желали предавать свою магию, отчаянно борясь за право жить дальше.

Кархай стенала от боли, причиняемой Инквизицией, и её сердце выплёскивало всё больше магии, заставлявшей статуи и колонны оживать, обращаться в каменных големов и сражаться против пришедших.

Магрит растерянно стояла на балконе крепости, прижимая к груди новорождённую дочку. Сынишка испуганно спрятал лицо в складках её одежд. Заметив свою семью, Лейкнир яростно оттолкнул подобравшегося близко инквизитора на торчавший из стены крюк. Острие проткнуло грудь нападавшего, но не убило его, оставив корчиться в муках и издавать противное бульканье ртом, из которого потекла багровая кровь. Из-за шлема инквизитор был вынужден захлёбываться ею.

Ведьмак закрыл лестницу руной огня и побежал к балкону. Перемахнув через ограждение, он поспешил оттолкнуть своих близких в защиту стен Кархай.

— Уходите! — шепнул он, быстро поцеловав Магрит в висок.

— Но как же вы? — удивилась женщина.

— Мы задержим их. Кархай поможет отбиться, и тогда мы воссоединимся. Идите к порталу, эвакуируйте остальных. — Он посмотрел на своих детей с болью в глазах. С осознанием, что мог больше их не увидеть. — Будьте сильными… Я люблю вас!

Он резко развернулся, отбив мечом летевшие в них стрелы, и обернулся лишь за тем, чтобы увидеть, как супруга всё-таки послушала его и пошла вместе с детьми к порталу. Лейкнир перемахнул через ограду, повис на ней и после спрыгнул прямиком на громилу-инквизитора, ломая ему плечи своим весом. Плечи нарушителя покоя неестественно прогнулись, а руки обвисли подобно тряпкам. Воя от боли, он пропустил удар булавой в шлем, нанесённый разъярённым Фаргримом.

— Вовремя ты, — хмыкнул Лейкнир и принял руку товарища, чтобы подняться на ноги. Фаргрим пыхтел от злости, и его изуродованное шрамами лицо вовсе обратилось в маску бестии. — Сколько мы ещё продержимся?

— Орест создал достаточную защиту для остальных, — рычащим голосом ответил он. — А мы уж постараемся…

— Убей мужика в рясе, — догадался ведьмак. — Я отвлеку их внимание.

— Удачи, брат, — кивнул Фаргрим и сорвал с пояса флягу с настойкой, которую научился изготавливать лишь недавно. Она пробуждала зверя в любом, кто её выпил. Но лишь мужчина ведьмачьей крови мог выжить после неё. Опустошив залпом флягу, бестия кинул её себе под ноги и раздавил, яростно зарычав. Короткие волосы на голове и руках вздыбились подобно шерсти разъярённого медведя, а в глазах заполыхала жажда крови. Издав крик, переходящий в рык, Фаргрим кинулся напролом, и был он страшен в этом обличье, когда всё человеческое скрывалось за маской зверя.

Голыми руками он был способен оторвать конечности врагу и размозжить его череп. Он прорывался сквозь толпу инквизиторов, буквально не замечая собственных ран. Сосуды в его глазах полопались, окрашивая их в красный, и сам измазанный в собственной крови и мозгах врагов он походил на берсерка.

Мужик в рясе, дрожа и обливаясь семью потами, шептал какую-то молитву, но это не спасло его. Лейкнир отвлёк нескольких защищавших его воинов, а остальных взял на себя подтянувшийся к битве Мольдоф. Такой же яростный воин, как и Фаргрим, с тем лишь отличием, что вёл себя дикарём он всегда. С тех самых пор, как неудачно обратился в зверя, Мольдоф частично остался в той ипостаси, и пальцы его рук оканчивались длинными толстыми когтями, а ноги были подобны волчьим. Шерсть же покрывала его наполовину, даже преображая его лицо в уродливую морду нечто среднего между человеком и зверем.

И тогда ведьмак-бестия смог добраться до мужика, схватив его за голову и одним резким движением прервав бесконечный скрипучий поток бессмысленных для ведьмаков слов.

— Лейкнир! — с балкона одной из башен свесился вниз Орест. Он выглядел вымотанным, на неестественно бледном лице яркие дорожки крови выглядели как причудливая боевая раскраска. Дурной знак. Орест долгие десять лет был одним из Хранителей Сердца Кархай, и то, что крепость позволила ему ослабнуть, означало лишь одно.

— К порталу! — громко рявкнул Лейкнир, отбиваясь от инквизиторов. Снова создав пару рун, ему удалось выиграть себе пару мгновений, чтобы сломать шею одному врагу, и воткнуть второму промеж глаз топор.

Ведьмак побежал к заигравшемуся в героя товарищу. Свинульф, азартно хохоча, выдернул свою секиру из трупа очередного инквизитора и содрал с его груди тяжёлый золотой орден, спрятав тот в карман.

— Нет времени! — крикнул Лейкнир, и Свинульф обернулся к нему, резко посерьёзнев и кивнув.

Им нужно было успеть скрыться в крепости. Сейчас они уже ничего не смогут сделать.

— Я выиграю вам время, мои дети, — услышали они мысли Кархай. — Уходите с миром.

Это означало одно. Кархай уже решила всё. Ведьмаки, продолжая отбиваться от атак инквизиторов, отходили назад в крепость. Всё больше големов выходило на бой, сминая стройные белые ряды «святых» и окрашивая их рясы в алый.

Лейкнир бежал, не помня себя. Он надеялся, что с его семьёй всё хорошо. Не было времени брать свои вещи, он только успел схватить подвернувшийся под руку меховой плащ, точно зная, что он пригодится им позднее. Спустившись в пещеры под крепостью, ведьмаки дошли до портала, около которого ещё толпились ведьмы, молодняк и старики.

— Чего вы ждёте? — рявкнул Лейкнир, взглядом выискивая Магрит. Увидев свою супругу, он кинулся к ней. Ведьма зарыдала от облегчения и прижалась к мужу, не обращая внимания на залившую его кровь. Сынишка тут же вцепился в его руку. — Уходим, Магрит. Мы все уходим. Кархай выиграет нам время, — прошептал ведьмак, целуя её в макушку.

Орест подтянулся одним из последних. Других Хранителей Лейкнир и не заметил. Но на немой вопрос в его глазах Хранитель Сердца лишь покачал головой. Остальные погибли, отдав свои души на подпитку Кархай.

Лейкнир смело шагнул в портал, который перенёс их в заснеженные горы. Пути назад не было. Была лишь надежда, что в другом месте они будут под защитой своих братьев по крови.

На улице хлестал ливень. Тринадцатый Генерал Хаоса шёл по размякшей земле обратно к Вратам, но неожиданно почувствовал жар. Он охватил его горло, и вампир начал задыхаться. Мужчина не мог видеть, как на его шее прорисовывались серебряные узоры, тускло загоревшиеся светом в ночи.

Он упал на колени, цепляясь пальцами за горло, словно пытался содрать кожу вместе с рисунками.

Мор, его верный союзник, вернувшийся к нему спустя долгие годы, неподвижно стоял рядом. С одной стороны, пёс видел перед собой хозяина, и что-то внутри него хотело сейчас заскулить, податься вперёд и успокаивать корчившегося от боли Райдо, но с другой… его хозяин оживал, что было недопустимо.

Пёс оскалил клыки, глухо зарычав. В глазах Тринадцатого Генерала застыл первобытный ужас.

— Мор… нет… это же я… — захрипел вампир, но гончая смерти уже кинулась на него, уронив на спину и стремясь вцепиться в горло. Мужчина закрывал шею руками, но Мор раздирал и их в попытках добраться до уязвимого места.

Выбежавший на улицу Менсис сразу выхватил меч из ножен, оглядываясь в поисках источника звука. Увидев, что гончая смерти пыталась убить Райдо, ведьмак долго не думал. Он кинулся к ним, и клинок точно пронзил шею пса.

Тот затих, зависнув над своим бывшим хозяином. Длинный язык вывалился из слюнявой пасти. Менсис столкнул пса ногой с клинка, и труп животного упал сбоку от едва дышащего от ужаса вампира.

Райдо повернул голову к Мору и беззвучно закричал.

Второй раз пёс покинул его. И если в прошлый раз того убили ни за что, то в этот — убили, защищая вампира.

Мужчина перевернулся на живот и обнял мёртвого пса, ероша рукой мокрую облезлую шерсть. Дождь стекал по его лицу, и не было видно слёз, проливаемых по ушедшему союзнику.

Менсис и Бальтазар молча стояли рядом, как свидетели неизбывного горя от утраты самого близкого и верного друга. Небо было затянуто тяжёлыми чёрными тучами, отчего создавалось впечатление, что и оно облачилось в траур. Райдо провёл рукой по морде пса, закрывая его глаза и поцеловал его между ушей.

— Спи спокойно… — выдавил он из себя, всё-таки найдя в себе силы встать.

К утру дождь закончился. Вдоль каменной стены, защищавшей в былое время деревню от волков, появились свежие могилы. У одной из них вампир простоял ещё какое-то время. Пока они работали под дождём, почти вся грязь с мужчин смылась. Но им требовалось сделать перерыв, отогреться и обсохнуть, прежде чем выдвигаться в путь.

Менсис закинул лопаты обратно в уцелевший сарай, где их и нашёл, а после подошёл к товарищу и положил руку ему на плечо.

Они так и не проронили ни слова.