Что такое «не везет»

НЕТ ВЕЛОСИПЕДА — ЕСТЬ ВЕЛОСИПЕД

Засыпая, Усов держал руки так, будто он катается на велосипеде. Ему снились гонки: он в красной майке с номером на спине вырывается вперед. Мчится по шоссе, педали мелькают так, что ног не видно, а шоферы проезжающих машин удивленно высовывают из окошек головы, видя, как он легко, небрежно обгоняет на поворотах автомобили.

Страсть проснулась внезапно, едва весной проглянул асфальт и мальчишки выехали на велосипедах во двор. Усов понял: ничего другого ему на свете не нужно. Разве что собаку…

На собаку наложили запрет. Бабка наотрез отказалась на эту тему даже говорить. О велосипеде же мечтать можно было.

Он провожал долгим печальным взглядом всякого, кто крутил педали. Садился делать уроки и, полузакрыв глаза, видел: войдет он в магазин один, а выйдет вдвоем — с велосипедом. Как он будет протирать его, мыть, смазывать, любить! На плохой дороге он будет носить его на себе, чтобы не сломался. Словом, он засыпал, сжав руки на руле. А велосипеда не было.

— Во-первых, у нас денег нет, — говорила бабушка. — А во-вторых, если б и были, то покупать тебе его не за что. Вот Сонкин — почти отличник, а у него и то велосипеда нет.

— Зато у Мишки есть, — говорил Усов.

— У Гаврилова? У Миши родители состоятельные, и он все-таки учится почти хорошо. А ты? За просто так дорогие вещи не дарят.

Усов знал, что можно канючить: «Купи мне велосипед! Ну, купи!» И в конце концов добьешься. Но для этого Генка слишком вырос. Попрошайничать у ребят во дворе не позволяло самолюбие. Хотя сладко замирало внутри, когда он предвкушал, как прокатится на велосипеде, пускай даже на чужом.

У Гаврилова был роскошный никелированный велосипед с фарой. Придвинешь колесико, фара загорается, и вечером, в темноте, впереди велосипеда по асфальту бежит, подрагивая, желтое пятнышко. Раз Усов попросил. Мишка дал и тут же начал предупреждать:

— Смотри, осторожно, понял! Уронишь — никелировку поцарапаешь!

Прокатиться, конечно, всегда приятно, но Усов подержал в руках руль, отдал велосипед Гаврилову и ушел подтягиваться на турнике. Это очень успокаивало.

Нет, что ни говори, с велосипедом ты человек!

Борис выслушал однажды все его сомнения.

— У бабки просить — не допросишься, — сказал он. — Заработать, вот что!

— Как заработать? — не понял Усов.

— А так. Чай, не маленький? Смотри, какие ноги длинные!

— Ноги у меня длинные, чтобы на велосипеде кататься. А велосипеда нет.

— Не горюй, — пообещал Борис. — Что-нибудь придумаем.

Борька не сболтнул. А то, что он придумал, уже известно: взял его с собой на практику в Таганрог.

На стройке Борис подвел Генку к мастеру оформить подсобным рабочим. Рабочих рук не хватало, а мусор подметать вообще никто не хотел.

— Шестнадцать ему есть? — подозрительно оглядел Усова мастер.

— Есть, есть, скоро даже больше будет, — уверил Борис.

— Комсомолец?

— Что-то вроде этого, — сказал Борис.

— Как понимать — что-то вроде? — спросил мастер. — Нам желательно, чтобы по документу было.

Борис промолчал.

— А вообще-то, от меня не зависит, — сказал мастер. — Как прораб решит.

Решилось все, однако, просто. Прораб спросил у Генки фамилию и пробурчал:

— Поскольку ты мал, будем с тебя требовать половину нормы. Ну и денег, само собой, платить половину. И прогрессивки половину. Согласен?

— Согласен, — радостно сказал Генка.

Он, правда, не понял, что такое прогрессивка. А Борис его учил: раз платят половину — и работай наполовину, не перерабатывай. За это будет тебе и прогрессивка, не бойся. Но Генка старался изо всех сил, работал без отдыха. Борьке помогал раствор мешать, мешки с цементом носил. А если прораб или мастер велели доски поднести, мусор убрать или же за сигаретами слетать, тут же бежал выполнять.

Первые дни Генке вечером даже в море купаться не хотелось, так он уставал. Приходил в общежитие и, не раздеваясь, в ботинках ложился на кровать. А потом втянулся — и купаться захотелось, и гулять.

Когда после получки пришли в общежитие, по совету Бориса Генка выложил деньги на стол и разделил на три части. Это — бабушке отправить, это — на велосипед, а это — тратить сейчас. Велосипедные деньги спрятал в чемодан под кроватью. Бабушке сходили на почту, отправили, а потом пошли кофе пить. Каждый на свои деньги. Борис купил сигарет, а Генка не стал. Лучше деньги не проматывать, на велосипед оставлять. Детство это — курить.

— Как настроение? — бодро спросил Борька. — У тебя, считай, уже одно колесо в кармане.

Теперь, когда на одно колесо было заработано, каждый день после работы Усов заходил в магазин спорттоваров посмотреть на велосипеды. Жалко только, на обед, на завтрак, да на ужин деньги уходят, ну и на лимонад, и на кино. А колесо — уже что-то реальное.

— Может, купить колесо? — размышлял вслух Генка. — А после докуплю остальное.

— Смысла нету, — резонно отвечал Борис. — Купим, потерпи. Я вообще советую сразу настоящую спортивную машину брать.

— Она же дорогая!

— Зато вещь!

— А может, все же купить пока колесо?

Незадолго до отъезда Усов получил от бабушки письмо:

«Внучек! Получила твои деньги и добавила своих. Купила тебе к приезду подарок — пальчики оближешь, давно ты о нем мечтал. Пришлось, правда, поизрасходоваться. Очень я без тебя соскучилась. Мама пишет, что тоже рада, что ты человек. Приезжай скорей!»

У Генки сладко засосало под ложечкой. Вот это бабка! Значит, велосипед уже дома. Навряд ли спортивный, но все равно здорово. Генка рассказал все Борису.

— Не надо покупать велосипеда? Прекрасно! Сложимся и купим магнитофон. Магнитофон — это вещь!

Борис достал из своего чемодана деньги. Генка — из своего. Добавили ребята, кто сколько мог. Побежали в магазин и перед самым закрытием купили магнитофон, который был дешевле всех.

Полночи не спали. Магнитофон поставили на окно. По очереди говорили в микрофон речи, пели, потом слушали, потом опять говорили и пели. Крутили до тех пор, пока не накричала на них сторожиха. Завтра день рабочий и всем рано вставать, а они тут гуляют, бессовестные, и она все доложит коменданту.

Утром Борис взял магнитофон на стройку, включил его в квартире, которую штукатурил. Однако мастер, когда пришел, звукового оформления не одобрил.

— Этак все плясать начнут, а у нас план. Ну-ка, выключай! Скоро практике конец — там и крутите на здоровье хоть цельные сутки.

О приезде домой Борис с Генкой дали телеграмму. Бабушка встретила их на вокзале.

— Ну, как тут мой подарок? — перво-наперво спросил Генка.

— Все в порядке, ждет тебя.

Чемодан свой Генка тащил почти бегом. На вопросы не отвечал. Скорей домой — и сразу на двор кататься.

Дома бабушка торжественно открыла перед Генкой шкаф и отошла на два шага в сторону, чтобы издали посмотреть, какое впечатление покупка произведет на Генку.

— А велосипед? — спросил Генка.

— Велосипед? Я тебе костюм купила, настоящий, мужской: брюки и пиджак. Темно-серый, в клеточку.

— В клеточку… — рассеянно повторил Усов.

Он не заплакал только потому, что приходилось быть мужчиной.

Поздно вечером заехал Борис.

— Ну как, катаешься?

— Катаюсь…

— Не спортивный?

— Нет, не спортивный. А как музыка?

— Музыка — это вещь!

На Борьку нельзя было сердиться, он ведь не виноват. Правда, магнитофон он себе забрал, но сказал, что потом завезет и он у них будет по очереди.

— Ну, пойдем! Я прокачусь! — сказал Борис.

И тут только до него дошло. Борька помолчал, а потом сказал:

— Да не расстраивайся! Все равно у тебя нога небось еще болит, кататься нельзя.

— Ходить нельзя, а кататься можно, — возразил Генка.

— Ладно! Я магнитофон совсем себе заберу, а тебе велосипед куплю, идет? Дай только денег поднаберу. Я ведь с первого сентября работать иду на стройку. Там платят — будь здоров!

Генка был человеком гордым, ни о чем Борису не напомнил. А во дворе еще больше завидовал тем, кто катался на велосипеде. Но если предлагали прокатиться, по-прежнему гордо отказывался.

— Ну где ж твой велосипед? — спросил раз Мишка Гаврилов, резко затормозив возле Усова. — Говорил, покупаешь…

— Сказано: будет! И не подростковый, а взрослый. Мне ведь не к спеху.

А уже зачастили дожди, похолодало. По торжественным случаям Усов надевал новый костюм. Стеснялся, правда: боялся, засмеют.

Вечером после работы заехал Борька.

— Завтра зарплата. Встретимся в городе прямо у магазина спорттоваров.

Встретились, вошли — велосипедов полно! Перебрали, наверное, с десяток и, когда продавец пригрозил, что выгонит их, остановились на одном — голубом, действительно спортивном и, конечно, взрослом. С тонкими колесами и пряжками на педалях. А никелировка, а фара… Эх, да что говорить!

Борис пошел платить в кассу, а Генка крепко держал велосипед за руль и уже не отпускал.

У магазина они расстались. Борис вскочил в автобус, а Генка пошел пешком через полгорода домой. Можно бы, конечно, сразу на велосипеде ехать, но надо его натереть до блеска, шины накачать. Нет уж, лучше все сделать дома и торжественно выехать во двор.

Дул сильный ветер, подморозило, и Усов застыл так, что пальцев не чувствовал. Дома он первым делом подкачал колеса, протер тряпкой никель и даже, держась рукой за стену, сел на велосипед. Как назло, во дворе никого.

Ноги в педали не влезали. Генка был в ботинках, а на таком велосипеде нужно кататься в спортивных тапочках. Усов обулся в кеды, потом надел пальто и шапку-ушанку.

В пальто садиться на велосипед было неудобно, полы путались. Тогда Генка снял пальто, а заодно и шапку, чтобы не болтались уши, и повел велосипед на улицу, жалкий вид будет у Мишки на его подростковом.

Во дворе пусто и темно. Мальчишка, закутанный в шубку, нос до глаз шарфом прикрыт, гулял со старушкой.

Усов сел на велосипед и чуть не свалился, потому что велосипед не хотел ехать. Все же Генка проехал полкруга по двору и только тут заметил: снег идет. Так повалил, что ничего не видно. И скользко…

Генка решил не сдаваться. Стараясь не обращать внимания на ветер и на снег, который слепил глаза, он ездил и ездил круг за кругом по двору. За ним оставались ниточки следов, и их тут же заносила метель.

Он гонял до тех пор, пока не почувствовал, что уши отмерзли и вот-вот отвалятся. Он не хотел их потерять, отпустил руль, руль накренился, и Усов оказался в ледяной луже под велосипедом.

Больше он не катался. Притащил велосипед домой, хотел уроки делать, да так был взволнован, что не мог. Сидел перед велосипедом на полу и крутил рукой мокрый вихор, улыбался.

Скоро бабушка пришла.

— Что-то у тебя лицо горит. Нет ли температуры?

Она насильно затолкала ему термометр.

…Генка заболел. Голова прямо-таки раскалывалась. Он лежал в постели, полоскал горло; бабка закапывала ему в нос капли, от которых становилось горько во рту. А рядом с кроватью стоял велосипед. Он блестел в сумерках никелированной фарой. Генка изредка открывал тяжелые веки, дотягивался рукой и трогал руль.

— Подумаешь! Постоит зиму, на будущий год накатаешься еще, — говорила бабушка.

Генка не отвечал. Он только удивлялся: как это взрослые люди не понимают самых примитивных вещей?