Что такое «не везет»

СЕМЬ АВТОБУСОВ И ГРУЗОВИК

— Наконец-то я от тебя отдохну! — сказала бабушка. — Все печенки мне проел…

Не ел ей Генка печенок. Вообще они видятся мало. И на второй год Генка все-таки не остался.

Она просто так, любя, это говорила, пока аккуратно пришивала ему метки к одежде с инициалами Г. У., обсуждала, какие штаны класть, а какие нет. И как быть со свитером: брать нужно, а локоть рваный. Тем временем Гена то и дело вынимал ножик из кармана. Наконец-то, по случаю перехода в шестой, бабушка его подарила. Ножик прекрасный, туго открывался, а захлопывался со страшной силой.

— Смотри, пальцы не прищеми! — вскрикивала бабушка каждый раз, когда нож щелкал. — Купила на свою шею, станешь, не дай бог, инвалидом…

Наконец бабушка написала на листке от тетради красивым почерком: «Гена Усов», вырезала и приклеила «Гену Усова» к чемодану.

К заводской проходной Генка пришел, как всегда, последним. Народу полно было, и всех рассаживали по автобусам.

— Вон того видишь? Это начальник моего цеха, — говорила бабушка.

Начальник цеха бежал с огромным чемоданом, волоча за руку девочку.

— А вот это, — бабушка показала пальцем на крыльцо, — сам директор завода.

— Ну да?! — не поверил Усов. — Это Гаврилов?

— Гаврилов. А почему бы нет?..

Усов хмыкнул, не ответил. Он очень удивился. Ему почему-то казалось, Мишкин отец толстый, с большим животом, очень строгий и обязательно в очках. А директор был тощим и длинным, и без очков. Генка не раз заходил к Мишке домой, но отца никогда не видел. Миша и сам видел его мало. Директор уезжал чуть свет, появлялся ночью. А ночью, говорил Мишка, он приходит и еще сидит, читает. Когда он только спит?..

Директор тоже вышел проводить детей в лагерь. А Мишки не было. Его в санаторий в Крым увезли.

Бабушке кто-то махал рукой, хлопал по плечу, все ее знали, и она всех: уж сколько лет в одном цехе работает.

— По автобусам! Скорей по автобусам!

И все ребята карабкались на подножки, запихивали под сиденья чемоданы, открывали окна и свешивались вниз. А вожатая кричала:

— Дети, окна открывать запрещено! Кому сказано?! И так не жарко ехать…

— А, это ты, Усов? — сказала вожатая.

— А это вы? — спросил Генка.

— Я с вами на лето в лагерь еду. Смотри не повторяй своих школьных штучек, а то…

— Ну, Усик, садись, — сказала бабушка. — Расстанемся на месяц. Ты от меня отдохнешь, а я от тебя.

И вздохнула, отвернулась и стала сморкаться в маленький платочек.

— А я от тебя вообще-то не устал, — сказал Гена.

— Зато я от тебя устала. — Она обняла его за шею.

Он был с бабушкой одного роста, даже, пожалуй, чуть повыше. Она подала ему чемодан с наклейкой «Гена Усов».

В автобусе было полно. Генка втиснулся на заднюю скамейку. Хоть бы кто-нибудь знакомый был из школы. Никого! Светку и ту к родным в деревню на лето отправили.

Мимо вереницы автобусов проехала милицейская машина «раковая шейка» с рупором на крыше, рупоры вращались и объявляли:

«Лагерь отправляется! Провожающие, отойдите от автобусов. Всем отойти от автобусов!..»

«Раковая шейка» развернулась и медленно покатила по улицам. За ней черная «Волга», в которой сидел начальник лагеря. За «Волгой» — «Скорая помощь» — на всякий случай. А после — автобусы.

Из окон все равно высовывались. Девочки руками махали, родители бежали кросс по тротуарам, обгоняя друг друга, пока не отстали. Зря бежали! Все равно автобусы крутили колесами быстрей и скоро скрылись за углом.

Усов в окно не смотрел. Он вытащил ножик, открывал и закрывал. Ножик щелкал, только успевай пальцы убирать. Вожатая похлопала в ладоши и сказала: «Знакомиться не будем, потом и так все познакомимся, а будем лучше петь».

Долго ехали. Город кончился. Выехали на шоссе. Леса побежали мимо. Мальчик, который рядом со Усовым сидел, говорит:

— Дай нож посмотреть.

Отдал Генка; тот открыл, потом стал закрывать, да так, что чуть пальцы не прищемил. Генка у него отобрал: мал еще с такими игрушками играть. Другой сосед говорит: «Дай мне». Ну и ему дал. Пошел нож гулять по автобусу. Все смотрели, даже девочки, хотя ничего они в ножах не понимают.

Ждет Генка свой нож, а тот не возвращается. Встал Усов, пошел по автобусу, спрашивает:

— У кого мой ножик? Отдайте!

Насилу нашел, спрятал в карман. Вожатая кричит:

— Садись, Усов, на место! Ходить не разрешается.

— А я разве хожу? Мне нож взять…

— Какой еще нож? — спросила вожатая. — А ну-ка дай его сюда!

Она повертела ножик и спрятала в карман куртки.

— А когда отдадите? — спросил Генка.

— Не бойся, придет срок — отдам.

Тут автобусы остановились. Мимо проехала «раковая шейка»:

— Остановка пять минут. Далеко не отходить. До кустиков! Мальчики направо, девочки налево…

Двери открылись, и все посыпались из автобуса, побежали к кустикам.

Усов пошел вперед, стал считать автобусы. Насчитал семь, а сзади грузовик. Кузов накрыт брезентом. Обогнул грузовик, на заднем борту написано: «Обгон запрещен — лагерь!» Интересно все же, обгоняют или нет? Милиция впереди, откуда ей видно?

Генка оглянулся, вокруг никого. Уцепился за борт грузовика, влез на колесо, подтянулся и перевалился в кузов. В грузовике матрасы для кроватей везут. Усов сразу под брезент, накрылся, лежит, в щель поглядывает. Лежать роскошно: просторно, мягко, как королю на именинах. Зачем ехать в душном автобусе? Там даже окна открыть не разрешают, а здесь ветерок, облака над тобой плывут, верхушки деревьев покачиваются.

Опять «раковая шейка» проехала. Всем велят в автобусы садиться, сейчас отправляемся. А Генка разлегся, в щель глядит.

Заурчал мотор — тронулись. Вот и не заметили, что Генки нет. «А вдруг я в лесу заблудился? Вдруг меня волки съели? Остались от Усова рожки до ножки.»

От этого Генке стало так весело, что он захохотал. И тут слышит: мотор умолк. Опять стало тихо. Послышались крики, а что кричат — не разберешь. «Раковая шейка» проехала. Кто-то кричит:

— Ребят не выпускать. Ищите его в лесу!

И вожатая бежит куда-то.

— А фамилию установили? Проверьте по спискам, кого не хватает.

Слышит Генка в лесу кричат:

— Усов!

— У-сов!!

Генка чуть было не отозвался. Но думает: лучше пока помолчу. Доеду до лагеря, там уж все наверняка поймут, что это шутка. «Молодец, — скажут, — Усов, скучно было ехать, а ты всех развеселил». Назначаем тебя капитаном команды КВН — ты у нас самый веселый и самый находчивый.

А возле автобуса суета. Взрослые бегают, и «раковая шейка» раза два проехала. Те, кто в лес пошел, вернулись, руками разводят.

Смотрит Генка — две огромные зеленые машины остановились. Из них солдаты выпрыгивают. Построились в шеренгу прямо на шоссе. Начальник лагеря стал им что-то объяснять, офицер крикнул, они растянулись цепочкой и вошли в лес. Хотел Усов вылезти и посмотреть. Может, у них военная игра? Но мотор заревел, и грузовик тронулся за автобусами. На шоссе только «раковая шейка» осталась и военные машины.

Опять ехали они по шоссе мимо леса, потом свернули на проселок. Все под пылью скрылось. Высунулся Усов из-под брезента, а ничего разглядеть не может. Пыль клубами. Закашлялся, испугался, что его сейчас найдут. И действительно, остановились.

Забился Усов поглубже. Сидит, на всякий случай не вылезает. Полчаса прошло. После выглянул; видит: вокруг домики, лужайка зеленая, разноцветные флажки к забору прибиты. Ребята бегают, разносят свои вещи по корпусам, а совсем рядом с грузовиком кто-то кричит:

— А матрасы где сгружать?

Сейчас брезент скинут. Надо удирать, пока не поздно.

Сполз на колесо, спрыгнул и побежал от грузовика подальше. Смотрит, ребята уже в футбол играют. Он, конечно, сразу сосчитал, в какой команде на игрока меньше, и пристроился, тоже начал играть. Ребята сначала заворчали, а после он с левой так врезал по воротам, что ему сказали:

— Где же ты раньше был?..

Генка вспотел, и пыль текла по нему бурыми полосами.

Поиграл Усов немножко, а сам думает: «Надо бы в свой отряд пойти, а то, чего доброго, и без кровати останешься и без обеда. А как своих найти, когда все незнакомые?..»

Стал из отряда в отряд ходить. Половину корпусов прошел — все незнакомое. А навстречу по дорожке вожатая идет. Увидела его, издали кричит:

— Ты где это так вымазался? Котельную чистил? Из какого отряда?..

Тут вожатая подошла поближе, всплеснула руками и как закричит:

— Это же Усов! Усов, который потерялся!

Генка думает: чего это она так обрадовалась? А она схватила его за руку и тащит.

— Пойдем, — говорит, — скорей! Слава богу, нашелся…

Притащила к двери, на которой написано: «Начальник лагеря».

— Вот он!

— Кто? — спрашивает начальник.

— Да Усов, который потерялся.

Начальник из-за стола вскочил:

— Ты откуда взялся?

— Как откуда? — говорит Генка. — Из грузовика.

— А делал что ты в грузовике?

— Ехал! В автобусе душно.

— Ничего не скажешь, молодец, — сказал начальник и почесал затылок.

Он так растерялся, что не знал, как быть. Генка не понял, похвалил он или что-нибудь еще имел в виду.

А начальник выскочил из-за стола и побежал на двор.

— Милицейская «Волга» ушла? — донеслось в окно со двора. — А где «Скорая»?

Он что-то сказал шоферу «Скорой помощи», которая стояла рядом, мотор взревел, и машина умчалась. Начальник вернулся в комнату.

— Ведь ты уже большой, — сказал он Усову. — Такое делаешь, а? Две роты солдат из-за тебя привезли лес прочесывать.

— Откуда я знал? Я пошутить хотел.

— А нам что ж делать? В лесу тебя бросить? Да нас бы за это, знаешь, по головке не погладили! Нет, так дело не пойдет! Все дети как дети, а ты? Иди сейчас же мыться, посмотри, на кого похож. Там решим, что с тобой делать.

Он повернулся к вожатой:

— Ты за ним в оба смотри! Мало ли чего еще надумает…

«Бери ложку, бери хлеб…» — пел горн.

Обед Генка съел и добавки попросил. В «мертвый час» подушками кидались, под кровать лазили, а ему как-то не кидалось. Хотелось даже быть послушным; но когда вожатая заходила и все переставали бегать, ложились на свои кровати, получалось, что Генка лежал тихо, как все, и никакой разницы не было. И хвалить, стало быть, не за что.

После полдника в футбол играли, и физрук сразу Усова в сборную лагеря включил.

— У тебя, — говорит, — с левой удар вполне приличный. И бегаешь ничего, мы из тебя нападающего выкуем.

В общем, Генка забыл, как сюда приехал, и, когда горнист затрубил сбор на линейку, первым прибежал строиться.

На линейке начальник лагеря сказал перед строем речь:

— У нас прекрасный лагерь. Дел очень много. Будем торжественно готовиться к открытию лагеря. В гости к нам приедет руководство завода. А после открытия сразу начнем готовиться к закрытию.

Генка крикнул:

— А будем с соседними лагерями в футбол играть?

— Мы-то обязательно! — сказал начальник. — А вот будешь ли ты?.. Не знаешь, что в строю разговаривать не положено? В первый же день, ребята, еще по дороге в лагерь у нас произошло «чепе». Потерялся мальчик Усов…

Начальник велел ему выйти перед лагерем и рассказать всем, как было дело.

Генка рассказал. Думал, все смеяться будут, но никто не смеялся.

— Можем ли мы такого Усова оставлять в лагере? — спросил начальник и оглядел линейку. — Нет! Поэтому я вызвал его родителей. Усов, прямо в мой кабинет шагом марш!..

Усов вздохнул и побрел не оглядываясь. Была бы тут Алла Борисовна, она бы все поняла, и с ней бы не выгнали.

Идет Генка, а бабушка навстречу:

— Ус, родненький!

— Ты откуда?

— Откуда? Из лагеря как позвонили, мне сразу директорскую машину дали — и сюда. Ты и тут что-то натворил?!

— Я что? Ничего!..

— Как ничего? Начальник лагеря мне сказал: есть штучки, которые можно прощать, а есть — которые нельзя. Почему всегда твои штучки прощать нельзя?

— Да они просто не поняли. Это же шутка.

— Хороша шутка!

— Давай скорее уедем! — говорит Генка. — Скорее, пока линейка…

Они двинулись к станции.

— А где ножик, который я тебе купила?

Обшарил Генка карманы — ножика нет. И тут вспомнил, побежал к вожатой. Линейка как раз кончилась.

— Ножик мой! Ножик отдайте! — догнал вожатую Генка.

Вожатая пошарила в карманах, извлекла ножик. Хотела что-то сказать, но передумала. Генка схватил нож и бросился бежать, потому что со всех сторон к ним спешили ребята.

Бабушка стояла на дороге. Вид у нее был такой, будто она только что, именно сегодня постарела.

«Даже еще лучше, что я уезжаю, — думал Усов, шагая к станции. — Жалко только, что бабушка от меня мало отдохнула. Всего-то с утра до вечера».