Чужое гнездо

Глава одиннадцатая

Спустя полмесяца после прибытия в Лондон Джози по-прежнему ютилась в комнатушке дома номер 42 по Вестбурн-Парк-роуд и ненавидела ее всеми фибрами души. Казалось, воздух не проникает внутрь через крохотные оконца, а когда она выглядывала наружу, ее взгляду открывались только коньки крыш. Прочие жильцы, которых, как ей казалось, было великое множество, без конца готовили дурно пахнущую еду, и все эти запахи стекались в ее комнату.

Особенное отвращение внушала ей ванная комната. Там стоял чудовищный запах, ее никто никогда не мыл, туалет был просто омерзителен, а на стенах проступала черная плесень. Однажды она Набралась мужества принять ванну, но сначала ей пришлось вычистить ее, а потом стоять, карауля, пока наберется вода. Джози больше не хотела повторять глупую ошибку — однажды она оставила ванну без присмотра, и кто-то немедленно занял ее, украв тот шиллинг, который она опустила в газовый счетчик.

Джози полагала, что сама по себе ее клетушка ничем не хуже той, которую она занимала дома — с такой же старой расшатанной мебелью, изношенным постельным бельем, отсутствием всех и всяческих удобств. Но там у нее были вид из окна на море, свежий ветер и тишина. В доме номер 42 никогда не бывало по-настоящему тихо, жильцы перебранивались чуть ли не всю ночь, а телевизоры и радиоприемники всегда были включены на полную мощность. Лестницу оккупировали нечесаные ребятишки, постоянно слышался заливистый плач какого-нибудь младенца. Другие жильцы были большей частью ирландцами или чернокожими — Джози видела, что все они бедны, как церковные мыши.

Здесь она чувствовала себя словно в западне. Первый же понедельник Джози посвятила обходу агентств по трудоустройству, но не успевала она переступить порог, как у нее требовали карточку, без которой она не могла рассчитывать найти работу. Речь шла, оказывается, о карточке социального страхования, а получить ее можно было только в Бюро национального социального страхования. Но идти туда она боялась, полагая, что это бюро — первое место, куда обратится полиция, идущая по ее следам.

Потом кто-то подсказал ей, что маленькие кафе или ресторанчики могут предложить работу нелегально. И действительно — в тот же день, заметив болтающееся под стеклом витрины объявление, она устроилась официанткой в кафе на Джеймс-стрит, неподалеку от универсального магазина «Сэлфриджес». Там была жуткая запарка, поэтому ее взяли немедленно, но спустя несколько дней она уже жалела, что не развернулась на месте и не уехала в Бикон-фарм в ту же секунду, когда впервые узнала в агентстве о необходимости иметь карточку страхования.

Работа оказалась ужасной — практически весь световой день Джози приходилось соскребать чужие объедки с тарелок, но все без исключения, от клиентов до владельца кафе, постоянно шпыняли ее за то, что она слишком медлительна.

Но теперь Джози не могла просто взять и вернуться домой, рискуя заработать всего лишь первостатейную порку за свою выходку. Покинув в воскресенье квартиру Уилла, она первым делом отправила открытку родителям. Джози просила прощения за внезапное исчезновение, но прибавляла, что всегда хотела попасть в столицу. Ей здесь хорошо, и она в безопасности. Другую открытку она адресовала Уиллу. В ней Джози извинялась за свой обман, предлагая показать полиции или родителям, если те явятся, это послание в доказательство того, что он не сделал ничего дурного.

Она могла бы смириться с наказанием и последующим домашним арестом, но теперь об этой истории наверняка знали все до единого обитатели Маунан Смит и Фальмута. Одного она не могла стерпеть — унижения, того, что ее сочтут неудачницей. Фактически у нее не было иного выхода — только оставаться здесь и попытаться добиться хотя бы минимального успеха. Вот тогда можно подумать и о возвращении.

Работа официантки оказалась не менее отвратительной, чем ее комната. В кафе целый день царила суматоха, поскольку помимо клиентов, заглянувших выпить чашку кофе или чая, сюда стекались клерки из расположенных поблизости контор и офисов. Владельцы кафе, греки по национальности, гоняли Джози всякий раз, когда требовалось убрать со стола. Она зарабатывала девять фунтов в неделю, а иногда получала и несколько шиллингов чаевых, но вскоре обнаружила, что деньги, которые остаются после уплаты за квартиру, тают слишком быстро.

Самой тяжкой пыткой для нее стало одиночество. В течение дня с ней никто по-настоящему не разговаривал; ее просто не замечали, поскольку она занимала самую низкую ступеньку социальной лестницы. Когда в половине шестого Джози покидала кафе, ноги ее от духоты и дневной беготни отекали так сильно, что она с трудом находила силы доковылять до станции подземки. Но оказавшись в своей конуре, Джози обнаруживала: ей совершенно нечем заняться, кроме стирки да лежания на кровати под шум, доносящийся из других комнат.

Ей хотелось иметь радио, утюг, пару туфель на низком каблуке, в которых она могла бы ходить на работе, что-нибудь вроде плаща или куртки на случай дождливой погоды и еще кое-какую одежду. Но у нее оставались только вещи, взятые на уик-энд к Розмари. После всех выплат денег оставалось так мало, что она не представляла, каким образом смогла бы купить даже чулки, не говоря уже об аренде жилья получше.

К счастью, на работе она могла есть все что угодно, и это было весьма кстати, поскольку в ее комнате имелись только газовая горелка, умывальник, чашка, тарелка, нож, вилка, ложка, но не было даже кастрюльки.

Соседняя Оксфорд-стрит оказалась для Джози мучительным соблазном. Роскошные магазины были забиты великолепными вещами, она видела сотни своих ровесниц, снующих внутри. В своих мини-юбках они выглядели шикарно и казались весьма довольными собой. Она не переставала ломать голову над тем, почему так вышло, что у них все хорошо, а у нее — совершенно наоборот.

Как-то в одну из дождливых пятниц, когда срок ее работы официанткой исчислялся уже почти тремя неделями, в кафе заглянули две девушки. Сюда в основном приходили люди постарше, поскольку меню изобиловало блюдами традиционной английской кухни и обстановка была достаточно чопорной. На одной из девушек красовались блестящий белый плащ и узкие сапоги до колен, другая была одета точно так же, только в ее наряде преобладал красный цвет, резко выделяя ее среди окружающего люда. Джози завистливо покосилась на них, потому что одежда девушек выглядела очень дорогой и обе они были необычайно красивы.

Арчи, владелец кафе, торопливо бросился к ним, поцеловал ручки и засуетился вокруг. Джози работала в глубине кафе, а хозяин усадил девушек прямо у входной двери, поэтому она не могла слышать, о чем они говорили.

Девушки просидели там целую вечность, заказывая одну чашку кофе за другой, когда Джози наконец пришлось подойти к их столику — вторая официантка уже ушла.

— Хотите заказать еще что-нибудь? — спросила она, убирая со стола переполненную окурками пепельницу и ставя вместо нее чистую. Заодно она прихватила пустые чашки.

— Хорошо бы ты принесла нам хоть капельку солнца, — сказала одна из них. — Эта гнусная моча льется с небес целый день, будь он проклят!

Джози засмеялась. Впервые в этом кафе чьи-то слова развеселили ее.

— Я и для себя-то не могу сотворить чуда, — заметила она, — не говоря уже о других.

— Да ты из Корнуолла! — с удивлением воскликнула темноволосая обладательница белого плаща. — Ради всего святого, зачем ты уехала оттуда в этот вонючий Лондон?

С тех пор как Джози приехала сюда, никто не обращал внимания на ее выговор, и теперь она чувствовала себя польщенной.

— Помрачение рассудка, — ухмыльнувшись, сказала Джози. — Я уехала из дома, поддавшись минутному порыву, и до сих пор жалею об этом.

— Убогое жилье и дерьмовая работа? — сочувственно поинтересовалась девушка в красном. Она была блондинкой с большими зелеными глазами.

Джози кивнула. Как только она поняла, что ей сочувствуют, все вокруг затуманилось от слез.

— Перестань, милочка, не плачь, — быстро произнесла шатенка, похлопав Джози по руке. — Иначе тебя захочет приласкать старина Арчи, а тебе это совсем ни к чему.

— Когда ты заканчиваешь работу? — спросила вторая девушка.

— В половине шестого, — Джози шмыгнула носом и попыталась улыбнуться.

— Отлично. Как освободишься, загляни в тот бар, что дальше по улице, через пару дверей отсюда, — сказала девушка. — Там обо всем нам расскажешь. Как тебя зовут?

— Джози, — ответила она слабым голосом, чувствуя себя совершенно глупо. — Спасибо, вам ни к чему проявлять любезность, со мной все в порядке.

— Мы просто обязаны быть милыми и любезными, — сказала шатенка, громко рассмеявшись. — Мы побывали в твоей шкуре, милочка. Я — Кэнди, это Тина, мы будем ждать тебя у барной стойки.

Джози устала в этот день до полного отупения и даже не беспокоилась о том, окажутся ли девушки на месте. Но они были там. Едва она переступила порог бара, как ее тепло приветствовали и угостили бренди с кока-колой, чтобы она взбодрилась.

В баре было немноголюдно — всего несколько деловых людей, забежавших пропустить рюмочку перед возвращением домой. Девушки провели ее к угловому столику, усадили и принялись расспрашивать. Кэнди сказала, что приехала из городка Буде в Корнуолле, а стоило ей услышать о горестях Джози, как она призналась, что и ей пришлось через все это пройти.

— Я чувствовала себя такой несчастной, просто хотелось выброситься из окна, — сочувственно заметила она. — Мне было всего пятнадцать, а плата за комнату в Эрлз-корт пожирала почти все, что я зарабатывала. Но вернуться домой было невозможно, у меня не нашлось бы денег на обратный билет, а мои родители не прислали бы мне ни шиллинга, даже если бы я попросила.

— И со мной было то же самое, — усмехнувшись, сказала Тина. — Я удрала с мужчиной, однако он бросил меня через пару недель. Я нашла место уборщицы… Но забудем об этом. Мы обе можем служить примером того, что вовсе не обязательно гнить в крысиной норе и зарабатывать гроши жалкой работенкой. Лондон — замечательное место для тех, кто знает все нюансы.

— Я хотела стать моделью, — смущенно призналась Джози. — Знаю, это глупо звучит, но я и вправду думала, что стоит мне оказаться в Лондоне, как меня сразу же потащат сниматься. А здесь на меня никто даже не смотрит.

Девушки улыбнулись, обменявшись взглядами.

— Мы обе — модели, — сказала Кэнди. — Может, и не демонстрируем одежду, но зато зарабатываем совсем неплохие деньги.

Сердце у Джози замерло в ожидании.

— Правда? Как вам это удалось? — спросила она.

— Мы просто откликнулись на объявление в «Ивнинг Ньюс», — ответила Кэнди. — Там было сказано: «Для пикантных картинок требуются привлекательные молодые особы, оплата достойная». Объявление появляется почти каждую неделю, им все время нужны новые девушки. Ты тоже можешь стать моделью, если хочешь.

— Я? — Джози отпила добрый глоток бренди, несмотря на его неприятный вкус. — Вы это всерьез? — добавила она, хватаясь за горло, которое ужасно горело.

Кэнди пожала плечами.

— Серьезность нужна не нам, а тебе, если ты хочешь заниматься этим. И будь готова к тому, что тебе придется носить совсем немного одежды, поскольку это не демонстрация мод, а «пикантные картинки».

Джози понимала, о чем речь, ей приходилось видеть «пикантные картинки» на страницах журналов вроде «Тит-битс». Девушки там красовались в обтягивающих свитерах с низким вырезом или купальных костюмах. Она тоже так может!

— Я ужасно хочу, — горячо произнесла она, подавшись вперед. — Расскажите мне, что нужно для этого сделать.

Весь следующий час Джози как зачарованная слушала, а Кэнди и Тина рассказывали об этом бизнесе в мельчайших подробностях. Прежде всего они подчеркнули, что эти картинки гораздо более откровенные, чем те, которые публикует «Тит-битс», и если она чересчур застенчива, то не продержится долго. Тем не менее, сами они не снимаются обнаженными, хотя и могли бы избавиться от одежды за очень хорошие деньги. Оплачивается каждая съемка, которая длится приблизительно четыре часа, а гонорар составляет пятнадцать фунтов. Когда съемки идут по шесть раз в неделю, этого больше чем достаточно, чтобы жить припеваючи и покупать наряды, которые просто необходимы для стимуляции постоянного спроса на услуги модели.

— Сегодня утром мы работали, — сказала Тина, распахивая свой красный плащ и демонстрируя алое платье под ним. — Меня снимали в этом, а потом просто в нижнем белье. Вот это они и называют «пикантными картинками». У меня есть несколько крошечных ночных рубашонок, шорты, которые едва прикрывают мою задницу, кружевные штучки, чулки, резинки, всякое такое. Понимаешь, что я имею в виду?

Джози кивнула. Разумеется, ни о чем подобном она раньше и не слыхала, но она схватывала все на лету.

Узнав, что по субботам она не работает, девушки пригласили ее присоединиться к ним завтра и пройти пробы.

— Если у тебя не получится, ты ничего не потеряешь, — ободряюще сказала Кэнди. — В понедельник вернешься на работу и все забудешь. Но если сделаешь все как следует и понравишься Толкушке — с тебя выпивка.

Загадочный Толкушка оказался боссом компании «Пикантные картинки инкорпорейтед». Девушки со смехом заявили, что понятия не имеют, почему его так называют, но прозвище ему действительно подходит. Он занимается сразу всем — от организации съемок до продажи своей продукции журналам по всему миру. Кэнди и Тина также признались, что за каждую приведенную ими новую девушку им выплачивают премию.

— Но мы пригласили тебя посидеть с нами совсем не поэтому, — быстро добавила Тина. — По твоему лицу было видно, как тебе плохо. Разумеется, мы заметили, что ты хорошенькая, однако этого мало. Чтобы стать известной моделью, нужно быть сильной и очень хотеть этого. Я не уверена, достаточно ли у тебя упорства и силы, но скоро мы это выясним.

В этот вечер Джози летела домой, не чувствуя под собой ног. Может причиной тому было бренди, но все равно она словно парила над землей. У нее хватит сил, и она страстно хочет иметь уютное жилье, красивую одежду и другие удовольствия. А вдруг Лондон окажется не таким уж паршивым местом?

На следующее утро Джози тщательно вымыла голову, намереваясь удивить Тину и Кэнди. Они видели ее с собранными в пучок волосами, без макияжа, в жутком нейлоновом халате поверх дешевого хлопчатобумажного платья. Если в таком виде они сочли ее красивой, то просто ахнут, когда она распустит волосы, надев черно-белое мини!

Студия, где Джози должна была встретиться с Толкушкой и девушками, располагалась в Паддингтоне, совсем недалеко от ее квартиры. Тина сказала, что Джози не стоит беспокоиться о костюме, поскольку у Толкушки на студии имелся целый гардероб нарядов для позирования. Пусть за первую съемку ей ничего не заплатят, но если она подойдет, босс ангажирует ее для участия в пяти или шести сессиях на следующей неделе — вот тогда за каждую будет уплачено наличными. Единственное, что по-настоящему беспокоило Джози — ее нижнее белье. У нее имелся единственный лифчик, пара трусиков, да и те были застиранными. Ей не хотелось предстать в них перед кем бы то ни было, даже перед другой девушкой. Может, до того, как отправиться в студию, стоит потратить кое-что на покупку нового белья?

Усевшись у открытого окна, чтобы просушить волосы, Джози пересчитала наличность. Из своего недельного заработка она еще не израсходовала ни пенни, вчера девушки сами платили за выпивку, кроме того у нее оставалось три фунта из тех денег, что ей подарили в день рождения. За вычетом оплаты квартиры — целых восемь фунтов.

Еще совсем недавно Джози назвала бы это целым состоянием, но теперь она была рассудительнее. Стоит ли тратиться, ведь она даже не знает, возьмет ли ее Толкушка. И все-таки она решила — стоит. В студии она будет чувствовать себя гораздо увереннее, зная, что у нее красивое белье.

Без пяти одиннадцать Джози оказалась на Порчестермьюз, разыскивая студию. Этот район также оказался жутко грязным и запущенным, застроенным главным образом обшарпанными гаражами, крохотными типографиями и другими столь же мелкими предприятиями. Повсюду красовались кучи мусора, а квартиры, в окна которых Джози могла заглянуть с улицы, показались ей такими же отвратительными и убогими, как и та, где жила она сама.

Джози уже успела усвоить, что эта часть Лондона — Вестбурн Гроув, Лэдброук Гроув, Паддингтон — считается районом, жить в котором просто невозможно. Если Вестбурн и Лэдброук Гроув представляли собой трущобы, населенные иммигрантами, которых эксплуатировали неразборчивые в средствах хозяева, то Паддингтон считался обиталищем проституток. Не имея представления, как в действительности выглядят настоящие проститутки, Джози нервничала уже оттого, что здесь ее могли принять за одну из них.

— Эй! — окликнули ее и, обернувшись, она увидела Тину с Кэнди.

Сегодня снова ярко светило солнце, поэтому девушки надели легкие платья без рукавов, которые были по крайней мере на два дюйма короче, чем у Джози, и ее снова охватила паника из-за того, что она может показаться несовременной.

— Ты шикарно выглядишь, — с широкой улыбкой произнесла Кэнди. — Толкушка будет нами доволен. Волнуешься?

Джози кивнула. От страха ее слегка мутило, и если бы ей пришлось побродить здесь еще какое-то время в одиночестве, скорее всего она бы попросту сбежала.

— Помни, что первый раз — самый трудный, — сказала Тина, обняв ее за плечи. — Несколько съемок, и ты сама будешь смеяться над тем, как чувствовала себя сегодня. Представь, что ты актриса — а это так и есть, которой нужно вести себя вызывающе сексуально.

Толкушка полностью оправдывал свое прозвище. Он оказался невысоким, толстеньким с блестящими черными волосами, подстриженными, как у «Битлз». Ему было около сорока, а волосы подозрительно напоминали парик, но он обладал каким-то особым очарованием, сразу же вызвавшим у Джози ощущение необычайной легкости. Представив ее, Тина и Кэнди удалились переодеваться, а Толкушка приготовил Джози чашку кофе и угостил ее сигаретой.

— А ты красивая, Жожо, — сказал он, протягивая руку, чтобы коснуться ее волос и намотать их прядь себе на палец. — Редко удается отыскать такую красавицу, как ты. Вчера вечером мне позвонила Тина и рассказала о тебе, поэтому я хочу тебя сразу заверить: я не стану заставлять тебя делать то, что тебе не нравится. К тому же, — я не стремлюсь затащить всех своих девушек в постель. Я плачу им за каждую сессию и забочусь о них. Ты вполне можешь довериться мне.

Переоборудованная под офис комнатка, где они сидели, представляла собой всего лишь выгородку в основном помещении студии, но была очень опрятной. Здесь находились только письменный стол, шкаф с картотекой и пара стульев. Стены были увешаны фотографиями девушек во всевозможных позах и одеяниях — от бикини и неглиже до меховых шуб. Хотя на многих блузки или пальто были расстегнуты, представляя во всей красе нагое тело под ними, ни единой фотографии полностью обнаженной натуры здесь не было.

Студия, через которую пришлось пройти Джози, показалась ей большой и просторной. Похоже, она занимала весь второй этаж над двумя гаражами. Пол покрывал блестящий линолеум без рисунка, стены были выкрашены в нейтральные тона, а сам зал разделен на площадки, показавшиеся Джози декорациями. Один уголок оборудовали кушеткой с меховым покрывалом, второй представлял собой пляжный пейзаж — на полу даже был насыпан настоящий песок, а на третьей площадке возвышалась кровать, заваленная горой подушек.

Пока они беседовали с Толкушкой, Джози заметила Кэнди, которая прошла в секцию с кушеткой. На девушке красовались черные сверкающие сапоги и очень короткое черное шелковое белье, однако фотограф установил большой зонт таким образом, что Джози не могла видеть, как будет позировать Кэнди. Немного погодя появилась Тина в крошечном бикини для пляжной сценки. Была еще одна девушка с темными распущенными волосами, лежавшая на кровати в красном неглиже.

Спустя примерно полчаса Толкушка объявил, что Джози пора приготовиться, и проводил ее через студию в маленькую костюмерную. Открыв шкаф, он извлек из него белое кружевное неглиже, снял с плечиков, после чего велел Джози надеть его поверх нижнего белья. Затем сделал несколько коротких замечаний, попросив слегка добавить туши для ресниц, губной помады, а также подчеркнуть линию скул румянами. К ее облегчению, он не стал смотреть, как Джози переодевается.

Она перепугалась до полусмерти, когда ее вызвали из костюмерной, хотя ее наряд и не был чересчур откровенным. Но Боб, фотограф, едва взглянув на Джози, просто попросил ее опуститься на колени рядом с искусственным деревом. Первые несколько минут она чувствовала себя скованно, выполняя распоряжения человека, скрытого за аппаратом. Из-за яркого света ламп, бившего прямого в лицо, Джози ничего не могла разглядеть, за исключением декораций, среди которых очутилась. Она последовала совету Кэнди, представив себя актрисой, и, похоже, это сработало, поскольку она перестала ощущать скованность, а через некоторое время сама, без подсказок, начала принимать различные позы.

Когда Боб предложил ей распахнуть халатик, она не испугалась — это вдруг напомнило Джози родительский дом, где она позировала перед зеркалом в собственной спальне, завернувшись в простыню. Вскоре она уже улыбалась, норовисто откидывала голову назад, проводила рукой по волосам или ложилась на бок, обнажая бедро столь естественно, будто занималась такими вещами всю жизнь.

— С этой никаких проблем, она прирожденная натурщица, — сказал Боб Толкушке, когда тот посетил площадку некоторое время спустя. — Я проявлю негативы и заброшу тебе контрольные отпечатки попозже вечером.

— Все, закончили, — обратился Толкушка к Джози; в свете прожекторов лицо его лоснилось не меньше, чем искусственные волосы, — похоже, ты нашла себе новую профессию. Позвони мне завтра после обеда, и я скажу, в какое время на следующей неделе я хотел бы тебя видеть.

Джози была несказанно удивлена, что этим все и ограничилось. Но Боб уже надевал плащ, собираясь уходить.

Кэнди примеряла очередной комплект алого нижнего белья, когда дверь костюмерной открылась, впустив Джози, которая пришла переодеться. Кэнди улыбнулась и предложила ей сигарету.

— Как все прошло?

— Нормально, я думаю.

Джози не хотелось повторять то, что сказал Боб, но она все-таки упомянула о просьбе Толкушки позвонить ему завтра.

— Ну, тогда ты с нами, милочка. — Кэнди широко улыбнулась. — Все твои беды позади, к концу недели у тебя появится достаточно «капусты», чтобы найти себе жилье получше. Наверное, мы еще увидимся, время съемок обычно более или менее совпадает, тогда ты увидишь и других девушек. Удачи!

Джози была немного разочарована, что на этом разговор оборвался, она-то ожидала приглашения остаться поболтать с Кэнди и Тиной, может быть даже заглянуть куда-нибудь. Но она постаралась скрыть свои чувства и поблагодарила Кэнди за знакомство с Толкушкой.

— Посмотрим, что ты скажешь через пару месяцев, — рассмеялась Кэнди. — А теперь тебе не вредно проветриться. Не успеешь оглянуться, как лето закончится, а тебе еще надо освоиться в Лондоне, если ты собираешься зацепиться здесь.

Джози послушалась совета Кэнди и долго гуляла после обеда, погрузившись в мечты о славе и богатстве. Вчерашний дождь вымыл тротуары и листву на деревьях, и теперь перед ней предстал тот Лондон, о котором она грезила дома: Гайд-парк, причудливо извивающееся в нем озеро Серпантин, Букингемский дворец и Трафальгарская площадь, столь же величественные и великолепные, какими она себе их представляла. Восторг буквально переполнял ее. Она станет моделью, заработает кучу денег и сможет покупать себе ту одежду, которая ей нравится, у нее будет жилье, похожее на квартиру Уилла, она будет делать прически в дорогих салонах. Больше никогда ей не придется соскребать с тарелок чужие объедки!

Джози купила «Ивнинг Стандарт» и принялась изучать объявления о сдаче жилья. В Челси, о котором ей было известно, что это хороший район, предлагалась отдельная квартира с одной спальней стоимостью двадцать фунтов в неделю. Казалось смешным, что всего неделю назад она лихорадочно просматривала объявления в поисках комнаты, совмещающей в себе и спальню, и гостиную, считая, что шесть фунтов в неделю — это целое состояние.

Позже, когда она уже возвращалась домой на метро, мысли Джози обратились к Эллен. В последние недели она вспоминала сестру чуть ли не ежедневно, ей страшно хотелось дать знать о себе, но она не осмеливалась. Джози боялась довериться Эллен, вдруг та сообщит родителям ее лондонский адрес. А как она посмотрит на ее новую профессию? Встанет в позу оскорбленной невинности и заявит, что такие вещи невозможны для порядочной девушки? Или просто рассмеется и порадуется, что Джози повезло?

Она и в самом деле не знала, и от этого становилось немного грустно. Год назад она с легкостью могла предугадать любую реакцию Эллен, у них никогда не было секретов друг от друга. Джози вспомнила, как Эллен рассказывала о Пьере, полностью доверившись сестре и не опасаясь, что та проболтается родителям. Куда исчезло это доверие? Почему Эллен притворилась беременной? Неужели она просто искала оправдания своему отъезду? Отъезду без сестры, которую, как она сама говорила, искренне любит…

Однако в глубинах сознания Джози уже шевелилась другая мысль. Ведь могло случиться так, что Эллен, едва добравшись до Бристоля, решила больше не иметь ничего общего с собственным семейством. Та же ситуация была и в Хельстоне, когда Джози пришла к подобному выводу.

…Первого октября Джози стояла посреди своей новой квартиры, крепко сжимая ключ. Сердце ее трепетало от радости и возбуждения.

Найти новое жилье оказалось нелегко. Она обнаружила, что владельцы квартир и агенты по найму поголовно страдают болезненной подозрительностью. Но вмешался Толкушка и помог ей снять квартиру в Элм-Парк-Гарденс, в Челси, оттуда было пять минут ходьбы до Кингз-роуд.

Многоэтажный дом был новым, построенным специально для сдачи внаем, не то что соседние помпезные викторианские здания. В ее квартире, расположенной на четвертом этаже, было две комнаты, кухня и ванная. Мебель отсутствовала, если не считать газовой плиты, холодильника и ковров, покрывающих весь пол, но после кошмара Вестбурн-Парк-роуд Джози была бы счастлива спать даже на полу. Какое-то время придется обходиться тем, что есть, поскольку денег для покупки мебели у нее уже не оставалось.

Ни единого дня она больше не работала официанткой. Теперь она снималась у Толкушки семь раз в неделю, и хотя за это время заработала свыше девятисот фунтов, две сотни из них ушли на задаток при получении ключей, еще сто фунтов составила предварительная арендная плата, вдобавок пришлось отдать огромный залог. Остальное она истратила на одежду, питание и мелкие расходы.

Джози по секрету спросила Тину, разумно ли тратить большую часть своих доходов ради обретения крыши над головой? Но Тина только посмеялась от души и заметила, что деньги Джози зарабатывает отнюдь не маленькие, кроме того, следует помнить: если она когда-нибудь решит съехать из дома, ей вернут задаток и залог.

Джози сняла пальто и внесла в спальню чемодан и сверток с одеждой. Здесь по крайней мере был встроенный шкаф, и развешивая в нем свои наряды, она отбросила тревожные мысли, начав размышлять о будущем. Толкушка не уставал повторять, что она — лакомый кусочек. Как только Джози исполнится шестнадцать, он сможет пристраивать ее фотографии в престижных иллюстрированных изданиях, и она с легкостью может стать знаменитостью.

Покончив с одеждой, Джози принялась распаковать коробку, где лежали новый утюг, фен для сушки волос, радиоприемник и кое-какие кухонные принадлежности. Извлекая вещи одну за другой, она с гордостью повторяла про себя, что приобрела их на собственные деньги. Эти обычные предметы были осязаемым доказательством того, что она поднялась еще на одну ступеньку по пути к вершине.

Однако сейчас больше всего на свете она хотела иметь друга. Прежде ей и в голову не могло прийти, что она может скучать по Розмари, другим школьным подругам, но не проходило дня без воспоминаний о них, без попыток представить, чем сейчас занимаются сверстницы. Получила ли Розмари работу? Кто занял освободившееся место в конторе морских грузоперевозок?

Думала она и о родителях, всякий раз задаваясь вопросом, предпринимали ли они попытки найти ее. Ей казалось вполне вероятным, что, получив от нее открытку, отец и мать просто выбросили ее из головы, и хотя, в некоторой степени, именно этого она и добивалась, было больно думать о той легкости, с которой они могли забыть дочь.

Наконец, Эллен. Джози написала ей, не указав обратного адреса под предлогом того, что вот-вот собирается переехать в более приличный район. Она сообщала сестре о своей новой работе и множестве новых друзей.

Если бы это было правдой! Джози быстро обнаружила, что Лондон — не самое приветливое место. Здесь не удавалось завязывать отношения с людьми так же легко, как это получалось у нее в Корнуолле. Имей она подругу, они могли бы вместе посещать бар, кофейню или дискотеки, но ходить по таким заведениям в одиночку было не принято.

Девушки, которых она встречала на студии, были намного старше. Будучи хитрыми и опытными, они попросту делали вид, что не замечают ее. Даже Тина с Кэнди стали относиться к Джози заметно прохладнее. Они останавливались переброситься словечком, интересовались, как идут дела, но Джози видела — они не испытывают желания сблизиться. Ни разу девушки не пригласили ее даже выпить вместе чашку кофе. Теперь же, когда она обзавелась этой квартирой, она отдала бы все на свете, чтобы рядом была хоть одна живая душа.

Толкушка назначил сеансы фотосъемок сегодня на вторую половину дня и на завтра, хотя обычно никто из девушек не работал в субботу после обеда. Он словно чувствовал, что она одинока, что у нее закончились деньги, и пытался решить обе проблемы сразу.

Разложив по местам свои немногочисленные приобретения, Джози уселась на пол в гостиной, прислонилась спиной к стене и закурила. Если быть честной, она не понимала, почему продолжает курить; ей не нравились ни вкус сигарет, ни их запах. Дома она единственный раз попробовала затянуться дымом в компании Розмари. Но здесь, среди лондонской суеты, ей казалось, что курят все без исключения, и она не желала выглядеть белой вороной.

Обводя взглядом пустую комнату, Джози неожиданно расплакалась. Она не могла понять, почему это случилось, ведь она работала как проклятая, чтобы получить эту квартиру, в течение трех недель не думала ни о чем другом, но теперь, оказавшись здесь, почувствовала себя совершенно одинокой и никому не нужной.

Спустя примерно полчаса она заставила себя встать и отправилась умываться. Ванная была совсем крошечной, зато чистой и светлой, и ей стало немного легче, когда взгляд ее упал на губку, зубную щетку полотенце, которые были ее собственными. Нечего было бояться, что кто-то их стащит.

— Давай, встряхнись, — обратилась она вслух к своему отражению в зеркале. — И кончай себя жалеть.

Когда двумя часами позже Джози появилась в студии, Толкушка приветствовал ее широкой улыбкой.

— Я купил тебе подарок, чтобы ты не замерзла в своей квартирке, — сказал он, показывая на огромный пакет из универсального магазина «Сэлфриджес».

Печаль Джози мгновенно испарилась.

— О, Толкушка, — воскликнула она, — как это мило с твоей стороны! Скажи, ради всего святого, что это такое?

— Нечто полезное, — ответил он. — Ну давай же, открывай!

В пакете оказалось розовое шелковое стеганое одеяло на гагачьем пуху. У Джози было только грубое серое покрывало, которое она забрала из квартиры по Вестбурн-Парк-роуд, и как раз сегодня утром она вдруг сообразила, что у нее вообще нет никаких постельных принадлежностей. Заботливость Толкушки позволяла ей спать сегодня ночью по-человечески, а не одетой.

Она обняла босса, и ее глаза снова наполнились слезами.

— Ну, перестань же, — с напускной грубостью проворчал он. — Ты что-то слишком расчувствовалась, смотри, испортишь макияж, ведь Боб уже ждет. Кроме того, я хочу еще кое-что тебе сообщить. Завтра тебя будет снимать Марк Кинсэйл.

У Джози перехватило дыхание. Потрясенная, она молча уставилась на Толкушку. От других девушек она слышала об этом человеке, который считался выдающимся мастером. Девушки говорили, что время от времени он забредает сюда в надежде обнаружить в студии Толкушки необычное лицо.

— Меня? — тупо переспросила она. — Но почему?

Толкушка рассмеялся.

— Потому что ты молодая и красивая, почему же еще?

Четыре часа позирования пролетели незаметно. Джози витала в облаках. Она легко принимала рискованные позы, сидя верхом на стуле, позволила Бобу снять с себя лифчик и оставить блузку расстегнутой, а сама фантазировала о вечерних туалетах, убранстве новобрачной, меховых шубках.

Толкушка не только дал ей пятнадцать фунтов после сегодняшней съемки, но и добавил столько же за завтрашний сеанс, пояснив, что его не будет, а у Марка есть ключ, которым тот сам откроет студию.

— Смотри не опоздай и не перечь Марку ни в чем. Твое будущее целиком зависит от того, понравишься ты ему или нет.

Была уже половина третьего, когда Джози покинула студию, унося пакет с одеялом, и села в автобус, идущий до Уорлдз-энд, где располагались многочисленные магазинчики, торгующие подержанной мебелью. Там она намеревалась подыскать недорогую кровать.

Удача ей сопутствовала. В первой же лавке, куда она вошла, была выставлена очень хорошая раскладная тахта всего за пять фунтов, и владелец магазина пообещал Джози доставить покупку по дороге домой в шесть вечера.

Около пяти тридцати она с трудом поднималась по ступенькам на Элм-Парк-гарденс, обвешанная многочисленными пакетами. Она купила комплект постельного белья, розовое покрывало, две подушки и настольную лампу.

В ожидании, пока доставят кровать, Джози чувствовала себя на седьмом небе, все еще не веря своему везению. Сегодня она будет спать как королева, а завтра, если с Марком все пройдет хорошо, начнется ее восхождение к вершинам славы.

Растянувшись в тот же вечер на своем новом ложе, Джози вовсю наслаждалась комфортом. Еще никогда она не испытывала такого удовольствия, застилая постель, разглаживая простыни и загибая их уголки по-больничному, как учила ее мать.

Новую настольную лампу пришлось поставить на чемодан, превращенный ею в ночной столик с помощью широкой розовой юбки, которую она захватила с собой из дома. Еще сегодня утром Джози так и подмывало избавиться от нее, юбка казалась такой старомодной, но сейчас Джози была рада, что не сделала этого.

— Туалетный столик следующий, — удовлетворенно бормотала она. — Занавески, какой-нибудь красивый стульчик… А потом займемся гостиной…

Замечательно было иметь возможность в любое время принять ванну, хранить молоко, масло и другие продукты в прохладе холодильника, прижаться к батарее отопления, зная, что зимой ей будет здесь уютно и тепло!

Она стояла у окна, глядя на тихую, обсаженную деревьями улицу, подпевая звучащей по радио мелодии, и мечтала о том времени, когда ее квартира будет обставлена должным образом. Вскоре у нее появятся друзья, и она пригласит их к себе, чтобы они разделили с ней радость.

Джози чувствовала себя совершенно счастливой.