Чужое гнездо

Глава семнадцатая

Дэйзи с ужасом уставилась на Тима и миссис Питерс.

— Нет! — выдохнула она.

— Но не Эллен, — быстро произнесла Мэвис Питерс, наградив внука еще одним выразительным взглядом. — Твой дедушка, его жена и твоя тетка Джози. Эллен же находилась в Бристоле, когда все это случилось.

— Как… как это произошло? — запинаясь, пробормотала Дэйзи.

— Ночью, в октябре семьдесят восьмого, — сказал Тим. — До сих пор никто толком не знает, с чего все началось. Тогда я гостил у бабушки перед поступлением в университет в Ньюкасле. Никто ничего не заподозрил до самого утра, а к тому времени от фермы осталась лишь закопченная груда камней. Понимаете, место уж больно глухое, это вверх по дороге, ведущей от маенпортского пляжа — вы, вероятно, именно по ней сегодня приехали. Ферма Бикон-фарм расположена в низине за густой чащей деревьев.

— Какой ужас, — прошептала Дэйзи. — Как могло случиться, что все они погибли? Неужели никто не спасся?

Она не знала своих родственников, но было жутко думать о людях, сгоревших заживо.

Тим пожал плечами.

— Они вполне могли задохнуться от дыма тлеющего поролона, который есть в любом диване. Кроме того, ночь была ветреная, и от этого пламя бушевало еще сильнее. К тому времени, когда приехала пожарная команда, все было кончено.

— Давай-ка выпьем чаю, Тим, — решительно вмешалась пожилая леди, взглянув на Дэйзи. — Мне очень-очень жаль, дорогая. Не стоило говорить об этих страшных вещах в первые же минуты, как вы оказались здесь.

Когда Тим принес поднос с чайными принадлежностями и наполнил чашки, Дэйзи наконец решилась заговорить об Эллен.

— Должно быть трагедия стала для нее ужасным потрясением.

— Да, это правда. После кошмара на ферме Эллен изменилась, — проговорила миссис Питерс, и голос ее снова дрогнул. — Мы постоянно поддерживали отношения с тех самых пор, как она уехала из деревни. Эллен писала или звонила по крайней мере раз в месяц и всегда заходила ко мне, когда приезжала навестить родителей. Но она буквально обезумела от горя, узнав от бристольских полицейских чудовищную новость, и даже не смогла приехать на похороны.

— Господи помилуй! — воскликнула Дэйзи.

Тим подался вперед в кресле.

— Не хотите ли взглянуть на то место, где была ферма? — спросил он. — Мне не хотелось бы прерывать вашу беседу, но скоро стемнеет, а вам, Дэйзи, определенно следует побывать там. Мы прогуляемся напрямик через поля вместе с Фредом.

Миссис Питерс благодарно взглянула на него.

— Отличная мысль, Тим, — кивнула она. — Но ты уж постарайся привести Дэйзи обратно. К тому времени я соберусь с мыслями и решу, что следует рассказать ей об Эллен и остальной семье.

Девушка поняла, что пожилая леди и в самом деле пережила серьезное потрясение, поэтому Тим хочет дать ей возможность отдохнуть. Дэйзи вовсе не была уверена, что так уж рвется посмотреть то место, где некогда стояла ферма, но сейчас самое разумное — отправиться туда.

— Это очень любезно с вашей стороны, — ответила она. — Кроме того, мне еще нужно найти место для ночлега. Не посоветуете ли вы мне какой-нибудь пансионат неподалеку, где не будут возражать против Фреда?

— Но ведь вы можете остаться у нас, — мгновенно предложила миссис Питерс. — Нет-нет, не спорьте, — продолжала она, заметив, что Дэйзи готова возразить. — У нас есть свободная спальня, и мы будем только рады, верно, Тим?

— Конечно, Дэйзи, — произнес тот с улыбкой. — Полагаю, вам обеим найдется о чем поговорить.

— Ваша бабушка такая славная, — сказала Дэйзи, когда она и Тим уже шагали по тропинке, огибавшей тылы деревни.

— Да уж, она такая, и вдобавок немного сентиментальна, — заметил он. — Прошу меня извинить, я буквально навязал вам эту прогулку, однако мне показалось, что бабуле нужно прийти в себя. Это не только из-за вашего неожиданного появления, но и из-за Эллен. Думаю, мне следует предупредить вас о некоторых вещах, которые могут расстроить ее еще сильнее.

Дэйзи подняла на него недоумевающий взгляд.

— Видите ли, бабушка просто обожала Эллен, — продолжал Тим. — Когда я был мальчишкой, то и понятия не имел о причине их дружбы — просто считал Эллен какой-то нашей дальней родственницей. Но потом, после пожара, бабушка долгое время была совершенно убита, и мой дед объяснил мне, что она скорбит по Эллен и рассказал, насколько близки они были. Меня удивило слово «скорбит» — в конце концов, ведь Эллен не погибла при пожаре, — но дед сказал, что бабушка не понимает, почему Эллен отвернулась от нее.

— Отвернулась? Значит она больше не писала и не приезжала? — спросила Дэйзи.

Тим кивнул.

— Именно так. Бабушкины письма к Эллен возвращались с пометкой «адресат выбыл». Только спустя пару лет тетушка Изабелла рассказала мне о вашем рождении, Дэйзи, и о том, какую роль сыграла бабушка. Даже моя мать об этом не знала.

— Как все странно, — задумчиво проговорила Дэйзи. — Но должна же существовать какая-то веская причина того, что Эллен оборвала все связи?

— Ба приведет вам их сегодня вечером добрый десяток. — Тим горько усмехнулся. — Всякий раз, когда мы видимся, она изобретает очередную уважительную причину — вроде того, что Эллен хотела начать совсем новую жизнь, с чистого листа. Печальное детство, загруженность работой и прочее — все это выеденного яйца не стоит, уж поверьте мне. Между нами — я заранее прошу прощения, если вам будет неприятно это слышать, — я считаю Эллен довольно-таки эгоистичной сучкой.

Его внезапное озлобление неприятно поразило Дэйзи.

— Ну что ж, вы выразили свою точку зрения достаточно откровенно.

Тим густо покраснел.

— Боже праведный, вечно я болтаю лишнее, — выдавил он, уставившись себе под ноги. — Но ба — самая добрая и великодушная женщина на свете. Она ничего не ждет от людей, она просто заботится о них. Уж Эллен-то должна была это знать, так что мне трудно найти для нее оправдание.

Дэйзи поняла причину его резкости.

— Вы, наверное, много времени проводите с вашей бабушкой? — спросила она.

— Как только появляется возможность, — Тим улыбнулся. — Я преподаю в школе неподалеку от Эксетера, поэтому каникулы обычно провожу здесь. Но ребенком я жил у нее почти постоянно. Моя мать была слишком озабочена своей карьерой и постоянно спихивала меня бабушке.

— А вы сами знали Эллен?

— Да, но не слишком хорошо. Я застал всего несколько ее визитов. Эллен показалась мне довольно симпатичной, расспрашивала о школе и всякой всячине, но не стану утверждать, что она произвела на меня сильное впечатление. Вы же знаете, как это бывает у детей — они не обращают особого внимания на взрослых, если им не нужны деньги или те не начинают себя странно вести… Зато я запомнил вашу тетку Джози, хотя и видел ее всего однажды.

— Она предложила вам денег или странно повела себя? — с усмешкой поинтересовалась Дэйзи. В откровенности Тима было что-то заразительное.

— Нет, — рассмеялся он, — но попыталась со мной флиртовать, а это меня просто сразило. Ведь я был всего лишь прыщавым восемнадцатилетним юнцом, а она такой шикарной и знаменитой.

— Знаменитой? — воскликнула Дэйзи. — Каким это образом?

Тим уставился на нее чуть ли не с ужасом.

— Неужели вы не знаете, кем она была?

Дэйзи покачала головой.

— Единственное, что я знала до сегодняшнего дня, так это имя младшей сестры Эллен — Джози. Теперь я узнала о ее гибели при пожаре. Чем же еще она была известна?

— Вы ничего не слышали о знаменитой фотомодели Жожо?

Дэйзи нахмурилась. Вопрос Тима вызвал в ней какой-то слабый отклик, будто она не раз слышала это имя по радио или видела на журнальных страницах. Но и только.

— Даже если слышала, откуда мне было знать, что она — моя тетка? В семьдесят восьмом мне было всего четырнадцать.

Тим выглядел озадаченным.

— Конечно, вы не могли знать… Глупо с моей стороны. Я думал, доктор из Бристоля кое-что говорила вам о ней.

— Нет, ни слова.

— Жожо была так же известна в конце шестидесятых — начале семидесятых, как Твигги и Джин Шримптон. Ну, знаете, одна из тех, кого называли «лицо шестидесятых».

— Правда? — воскликнула Дэйзи.

Все еще больше запутывалось.

— Я был еще слишком мал, чтобы интересоваться тем, как складывалась ее карьера, — Тим ухмыльнулся. — Я навострил ушки только когда мне исполнилось четырнадцать, а к тому времени ее звезда уже закатывалась. Джози путалась с рок-идолами, принимала наркотики и вообще вела себя предельно скандально. Разумеется, это было чертовски интересно для мальчишки, запертого в закрытой школе, особенно если учесть, что суперзвезда была родом из одной деревни с моей бабушкой. Я зачитывался газетными сплетнями о ней. Когда Джози была на пике славы, ее фотографии можно было увидеть повсюду. Крошечная мини-юбка, огромные глаза, ослепительные волосы, килограммы драгоценностей. Я сам стал в школе чем-то вроде знаменитости, потому что имел к ней некое отдаленное отношение. Но увидеть Жожо во плоти мне удалось только единственный раз — накануне пожара. Она заглянула в почтовое отделение и там заговорила со мной.

Дэйзи бледно улыбнулась, представив кучку подростков, с вожделением рассматривающих соблазнительные картинки на страницах журнала.

— Я чувствую, что окончательно запуталась, — призналась она. — Сначала пожар, теперь это. Ваша бабушка не ошиблась, говоря, что нам нужно многое обсудить.

Вместо ответа Тим поднял с земли палку и бросил ее Фреду.

— Разговор об Эллен для бабушки — словно ходьба по тонкому льду. Одно критическое замечание, и она мгновенно раздражается. Но упоминания о Джози также порой небезопасны. Она у нас очень либеральная леди, однако некоторые поступки, которые приписывают Джози, продолжают глубоко шокировать ее.

— Рехнуться можно! — Дэйзи улыбнулась. — Похоже, Жожо была занятной особой.

— Согласен, — сказал Тим, посмеиваясь. — Я исхожу только из своего кратковременного знакомства с ней. Но у меня есть подозрение, что о жизни семейства Пенгелли бабушке известно гораздо больше, чем она кому-либо рассказывала. Она может быть очень скрытной, особенно если ей доверили чью-то тайну. Одно я знаю определенно: Вайолет, мачеха Эллен, была очень жестока с ней в детстве и одновременно до безумия любила Джози. Мне также известно, что Альберт и Вайолет готовы были перегрызть друг другу глотку по любому поводу. Из этого я самостоятельно сделал кое-какие выводы.

— Например? — спросила Джози.

— Ба попросту закрывала глаза на некоторые недостатки Эллен, поскольку любила ее. Возможно, Эллен не хватало материнского тепла, а потом, когда она получила большие деньги, оказалось, что миссис Питерс ей больше ни к чему.

Дэйзи нахмурилась.

— Вы меня опять озадачили, — проговорила она. — Какие деньги?

— Наследство. После пожара ей досталась земля, на которой стояла ферма. Эллен удачно продала ее консорциуму отелей, получив целое состояние.

История становилась все более и более запутанной. Когда Дэйзи ехала сюда из Бристоля, она представляла себе Эллен робкой и нежной девушкой, чуть ли не мученицей. Теперь прямо у нее на глазах она превращалась в эгоистичную, хладнокровную и жестокую охотницу за наживой.

— Прошу прощения, я все время забегаю вперед, забывая о том, что вам не известна история вашей семьи, — повинился Тим. — Мой интерес к ней возник уже после пожара, поэтому мне пришлось идти по следу в обратном направлении, прежде чем удалось выяснить некоторые детали. Нам с бабушкой нужно усадить вас у камина и рассказать все подряд, от начала до конца. А уж вы делайте собственные выводы. Я лично считаю, что вы не сможете понять, какой была Эллен на самом деле, не услышав о ее семье — ведь вы ничего не знаете о вражде, существовавшей между Альбертом и Вайолет, и их бесконечных скандалах из-за продажи фермы. Это предопределило характер Эллен, а также то, что с ней произошло потом. Да и судьбу Джози заодно.

— Понимаю, — проговорила Дэйзи, не понимая ровным счетом ничего.

Тим, вероятно заметив озадаченное выражение ее лица, сочувственно хмыкнул.

— Когда-то ба сказала, что просто не представляет, как сумеет все это объяснить вам, если вы объявитесь. Вряд ли она и в самом деле ожидала вашего появления. Но тут, словно гром с ясного неба, возникаете вы со скотч-терьером на поводке, прошлое обретает реальные очертания, а старые раны начинают болеть еще сильнее.

Трудно представить, что почувствовала Дэйзи, когда Тим, не переводя дыхания, выложил ей историю Клэр, девушки из высшего общества, которая вышла замуж за фермера Альберта Пенгелли, поселилась с ним на ферме, а потом бросилась в море вместе со своим ребенком.

— Моя бабушка совершила такое! — вскричала Дэйзи. — Не может быть, вы просто все выдумали!

— Ничего подобного, — твердо проговорил Тим. — Именно это я подразумевал, утверждая, что история семьи имеет очень большое значение.

И далее пояснил, что никто никогда не узнал в точности, был ли это несчастный случай или самоубийство, но благодаря этому событию на сцене появилась Вайолет, вышла замуж за Альберта и родила Джози.

— Разница в возрасте между девочками составляла два с половиной года, однако они были похожи, как близнецы, а волосы у обеих были такие же, как у вас. Эллен не знала о том, что они не были родными сестрами до тех пор, пока кто-то из деревенских жителей не проболтался.

— Теперь я действительно понимаю… — проговорила девушка, мысленно возвращаясь к тому моменту, когда Люси крикнула ей, что она — кукушонок в чужом гнезде. И хотя Дэйзи была уже взрослой и прекрасно знала о факте собственного удочерения, все равно было больно вспоминать об этом. — А Вайолет, какой она была? Разве она не могла все объяснить разумно, не травмируя ребенка?

Тим рассмеялся, но в его смехе не было веселья.

— Едва ли. Мы с ней иногда встречались, когда я ходил к бухточке искупаться. Я всегда считал ее ведьмой. Не думаю, что вам удастся найти человека, который сказал бы о ней доброе слово. Ба иногда пыталась обнаружить в ней хоть каплю человеческого, но кажется даже ей это не удалось.

Они уже были у перелаза через живую изгородь, и тропа привела их обратно на дорогу, по которой Дэйзи проезжала сегодня днем. Тим заметил, что все дома, тянувшиеся вдоль дороги, выстроены за последние двадцать лет. Раньше здесь была несусветная глухомань.

— Эллен с Джози чувствовали себя оторванными от всего мира, — задумчиво произнес он. — Без телевизора и телефона, а электричество у них появилось только тогда, когда они начали взрослеть. И никого, кроме родителей, которые вечно грызлись между собой.

Тем временем тропа превратилась в подъездную аллею со щегольским указателем, на котором золотыми буквами значилось: «Отель Роузмюллион». Невысокая каменная ограда отделяла угодья отеля от обочины дороги, сквозь густые заросли кустарника сквозила ухоженная зелень лужаек.

— Это ведь еще не ферма, правда? — спросила Дэйзи, останавливаясь.

— Она самая, только местечко теперь здорово отличается от того, что когда-то называлось Бикон-фарм, — Тим рассмеялся. — Насколько мне помнится, тогда за кустами валялся сломанный дощатый забор, а подъездная дорога была обычной грязной колеей, усеянной выбоинами.

Дэйзи в изумлении смотрела на окружавшее ее великолепие.

— Попробуйте представить, что указателя нет, как нет ни лужаек, ни бетонированной подъездной аллеи. — Он лукаво улыбнулся. — Я попробую помочь вам увидеть, как выглядела старая ферма тогда, когда там жили Эллен и Джози. Для этого нужно пройти через лес.

Свистнув Фреду, он взял Дэйзи под руку, и они вернулись к тому месту, откуда начиналась тропинка, ведущая к пляжу в бухточке. Тропа казалась еле заметной — густые заросли обступали ее справа и слева.

— Этим путем я ходил с дедушкой купаться, — сказал Тим. — Тропа не очень изменилась, только самые топкие места засыпаны щебнем.

Ветви деревьев, смыкаясь, образовывали арки у них над головами. Покатые склоны по обе стороны дорожки покрывали россыпи чистотела, анемоны и пролесков, которые вот-вот должны были зацвести. Казалось, тропинка будет виться еще целую вечность, но вот наконец деревья поредели, а за невозделанным полем показалось море.

— Вся земля здесь принадлежала Альберту, а до того — его отцу и деду, — сказал Тим. — Вести хозяйство было очень трудно, почти невозможно, однако он категорически отказывался продать часть своих владений под кемпинг или стоянку для жилых трейлеров, что могло принести ему приличные деньги…

Слева показался фасад отеля, и Тим внезапно остановился.

Если бы Дэйзи не знала, что отель появился здесь всего двенадцать лет назад, она бы решила, что тот стоял здесь всегда. Это было здание, выстроенное в духе старинных богатых усадеб, с раздвижными рамами оконных переплетов, широкими ступенями, ведущими к массивным входным дверям, и каменным портиком, увитым глициниями.

— Попробуйте представить, что всего этого нет, — произнес Тим, обводя панораму широким жестом. — Вообразите на этом месте приземистую каменную лачугу, которая за много лет обросла самыми разнокалиберными пристройками и клетушками. Фасад смотрит в лес, а задняя дверь выходит к морю. Собственно говоря, этот дом стоял там, где сейчас проходит подъездная аллея отеля. Гости, сидящие у окон столовых и гостиных и восхищающиеся видом бухты, находятся как раз над тем местом, на котором раньше был сад перед домом. Но сад — чересчур громко сказано, это была запущенная лужайка с десятком фруктовых деревьев, обнесенная гнилым деревянным заборчиком. Несколько старых сараев, амбар справа от дома — это все.

Дэйзи кивнула. На фотографии, где были сняты Эллен и Джози, виднелась часть дома с каким-то деревом позади, как и описывал Тим. Однако ухоженное здание отеля, окруженное тщательно выстриженными лужайками и аккуратными цветочными клумбами, затмевало призрак сельской нищеты.

— Мне остается только хвастать, что все это некогда принадлежало моему деду, — с улыбкой проговорила она.

— Давайте спустимся к бухте, — предложил Тим, подзывая Фреда, носившегося между деревьями. — Уж там действительно ничего не изменилось, если не считать того, что Национальный совет по туризму и экскурсиям проложил сносную тропинку в скалах.

Когда они оставили прилизанные угодья отеля позади, Дэйзи поняла, почему ее дед не хотел расставаться со своей собственностью. От здешней красоты захватывало дух. Бурлящий поток, смешение вереска и полевых цветов, сочная трава и шершавые серые валуны могли потягаться с самой причудливой фантазией лучшего ландшафтного дизайнера.

На лугах, круто поднимающихся вверх по обе стороны тропинки, где Альберт пас принадлежавших ему коров и овец, теперь бродили несколько коренастых пони, но остальное осталось по-старому. Ей почудилось, что внизу, в маленькой бухте, она видит двух растрепанных рыжеволосых девчонок, ловящих крабов в лужах под скалами. Все казалось настолько знакомым, словно она впитала память об этом месте еще в материнской утробе.

— Когда я был маленьким, мне страшно хотелось, чтобы эта ферма была нашей, — признался Тим, бросая в волны камешки. — Именно так я всегда представлял идеальное место для жизни.

Дэйзи с изумлением огляделась. Вокруг ни души — туристический сезон еще не начался. И от этого полнейшего покоя, мягкого шороха волн и криков чаек сердце у нее сжалось.

— Тем не менее Эллен забеременела, после чего сбежала в Бристоль, а Джози стала моделью, — со вздохом произнесла она. — Мне кажется, я ни за что не рассталась бы с этим местом.

— Джози тоже сбежала, когда ей исполнилось пятнадцать, — заметил Тим. — Ведь мы смотрим на ферму совсем другими глазами, чем они. Мы пользовались городским комфортом, не были лишены общества сверстников. Бабушка говорит, что Эллен безумно любила Бикон-фарм, но не успела она стать полноправной владелицей фермы, как тут же поспешила избавиться от нее.

Уже после возвращения в «Ласточкино гнездо», где жарко пылал камин, так как после захода солнца ощутимо похолодало, миссис Питерс рассказала Дэйзи о знакомстве с Эллен, и том, насколько тяжело девушке жилось дома. Словно зачарованная Дэйзи слушала эту незатейливую повесть о трудной и грубой жизни на ферме, о суровом, замкнутом Альберте и жестокой мачехе.

Обрисовав, так сказать, фон событий, пожилая леди перешла к тому, как уговорила Эллен отправиться в Бристоль, чтобы родить там ребенка.

— Я так и не смогла решить, правильно ли поступила, дав ей этот совет, — вздохнула она. — Может быть мне следовало убедить ее все рассказать отцу.

— Сомневаюсь, что это стало бы правильным решением, — задумчиво произнесла Дэйзи. — Одно совершенно определенно: мое детство было лучше, чем то, которое могла дать мне Эллен при таких обстоятельствах.

— Но она так никогда и не оправилась от потрясения, связанного с потерей ребенка, то есть вас, Дэйзи, — взволнованно проговорила миссис Питерс. — Эллен вела достойную жизнь, много работала, у нее были друзья. Она утверждала, что все позади, однако я постоянно чувствовала в ней тщательно скрываемую тоску. Я искренне желала ей встретить хорошего человека, выйти за него замуж и нарожать кучу детей, но Эллен убедила себя, что ее цель — помогать больным детям, тем, кому она по-настоящему нужна. Это не громкие слова — она действительно так думала, отдаваясь своей работе настолько, что ее не заботило даже то, как она выглядит.

Пожилая леди покачала головой, словно до сих пор не могла смириться с этим.

— Случалось, что я буквально умоляла Эллен распустить ее чудесные волосы, накрасить ресницы и губы, купить себе какую-нибудь красивую тряпку. Но она только смеялась в ответ и говорила, что оставляет все это для Джози.

— Эта ее печаль была связана с потерей ребенка, или виной тому был мой отец? — спросила Дэйзи. — Вы что-нибудь знаете о нем?

— Да, дорогая моя, знаю, — миссис Питерс умолкла на полуслове, обратив настороженный взгляд к Тиму. Дэйзи догадалась, что этим знанием она не поделилась даже с ним и не была уверена, стоит ли делать это сейчас.

— Расскажите же! — принялась умолять Дэйзи. — Все это было так давно, и я уверена, что Эллен не стала бы возражать, чтобы об этом узнали Тим или я. Он был женат? Поэтому она не могла никому рассказать о нем?

— Нет, он не был женат, по крайней мере так говорила Эллен. Проблема состояла в том, чем он зарабатывал, к тому же он оставил ее, не сказав на прощание ни слова. Твой отец выступал в цирке.

Глаза Дэйзи изумленно расширились, затем она испустила сдавленный смешок.

— Вот это да! Только не говорите мне, что он был клоуном, я этого не переживу!

Тим рассмеялся, но миссис Питерс оборвала его сердитым взглядом.

— Нет, он был не клоуном. Он был акробатом на трапеции.

— Это же потрясающе! — восторженно воскликнула Дэйзи. — Ведь вы не шутите, нет?

— Конечно нет. Но если это кажется потрясающим вам, Дэйзи, то для Альберта это было примерно то же, что породниться с дьяволом. Впрочем, тут и говорить не о чем, поскольку цирковая труппа уехала прежде чем Эллен догадалась о своей беременности.

— О Боже, я, кажется, понимаю, что вы хотите сказать… — испуганно пробормотала Дэйзи, внезапно осознав, какой ужас пережила молодая девушка.

— Он был одной из самых ярких звезд цирка, — сказала миссис Питерс. — В наши дни он, вероятно, был бы какой-нибудь знаменитостью, но раньше люди относились к цирковым артистам иначе.

— Это кое-что мне объясняет, — сказала Дэйзи. — Я неплохая гимнастка, когда-то даже выигрывала призы и все такое. По крайней мере буду знать, откуда все это взялось.

— Похоже, вы до сих пор этим гордитесь, — поддел ее Тим.

— Так и есть, — ответила Дэйзи, открыто улыбаясь. — Это мой единственный талант, совершенно уникальный для семьи, где никто не в состоянии сделать даже стойку на руках.

— Видишь, ба, теперь тебе не стоит волноваться, — смеясь, заявил Тим и многозначительно взглянул на миссис Питерс. — Твоя самая страшная тайна сделала Дэйзи счастливой.

— Не болтай ерунды, Тим, — горячо возразила пожилая леди. — Я молчала только потому, что меня просила об этом Эллен. Я не видела и до сих пор не вижу в этом ничего постыдного.

— Все могло быть гораздо хуже. Мой отец мог, к примеру, оказаться специалистом по борьбе с крысами. — Дэйзи улыбнулась. — Хотела бы я, чтобы он вернулся к Эллен, это было бы так романтично.

— У меня никогда не возникало ощущения, будто она стыдится своей любви к нему. Были только обида и боль от обмана, ведь Эллен верила в его чувство, — сказала миссис Питерс.

— Я тоже любила одного-двух совершенно никчемных мужчин, — призналась Дэйзи, — так что я ей сочувствую.

К обеду были поданы бифштекс и пирог с почками, за ними последовал изумительный шоколадный мусс. За столом миссис Питерс продолжала рассказывать Дэйзи все, что знала о семье Пенгелли, причем гораздо подробнее, чем Тим. Пожилая леди была превосходной рассказчицей, память ее хранила мельчайшие детали, поэтому Дэйзи теперь неплохо представляла себе всех действующих лиц.

— Как вы думаете, что случилось с Клэр? — наконец спросила девушка. Она уже успела прикинуть: доживи ее бабушка до сего дня, она, пожалуй, была бы старше Мэвис Питерс. — Это было самоубийство или все-таки несчастный случай?

— Скорее всего, самоубийство, — ответила миссис Питерс. — Если бы она просто отправилась прогуляться по скалам с малышом, то была бы чрезвычайно осторожна и держалась подальше от края утеса. Можно предположить, что она переживала послеродовую депрессию. Разумеется, в то время о таких вещах ничего толком не знали, от них попросту отмахивались, называя «проблемами с нервами». А Клэр была тонко чувствующей и легко возбудимой молодой женщиной.

Она умолкла на мгновение, хмуря брови.

— Полагаю, что Клэр вышла замуж за Альберта, поддавшись порыву страсти, его образ жизни и характер должны были казаться очень романтичными девушке, воспитанной в тепличных условиях. Кроме того, в молодости он был очень хорош собой, этого не отнимешь. Но двое детей за такое короткое время, да еще и в жутких условиях фермы, оказались для нее непосильной ношей.

— Неудивительно, что я никогда не была вполне нормальной, — заметила Дэйзи, слегка улыбаясь. — Суровые нелюдимые мужчины, чокнутые женщины, акробаты на трапециях — вот так родословная!

— Ваша мать, Дэйзи, была одной из лучших женщин, которых я когда-либо встречала, — резко проговорила миссис Питерс. — Она была чрезвычайно умной, добросердечной и трудолюбивой. Единственный ее недостаток заключался в том, что она постоянно стремилась сделать лучше жизнь других людей. И никогда — свою собственную.

— Но ведь она изменилась, получив эти деньги, так ведь? — возразила Дэйзи, забыв, что об Эллен не полагается говорить ничего дурного. — После этого ей стали не нужны ни ферма, ни старые друзья.

Миссис Питерс с упреком взглянула на Тима.

— Тебе не следовало представлять это в таком свете, — с негодованием бросила она. — Ты же знаешь, что я никогда не поверю, будто она порвала со мной из-за этих денег. Я продолжаю предполагать нечто вроде помутнения рассудка, такое может случиться с любым тонко чувствующим человеком после пережитого ужаса.

— Я уверена, что вы правы. Кто еще мог знать ее так хорошо, — поспешно вмешалась Дэйзи. Ее жег стыд за невольно причиненную этой доброй и преданной женщине боль. — Может быть Эллен еще вернется. Я надеюсь на это. Но теперь я хочу послушать о Джози.

Она вынула из сумочки фотографию, на которой сестры были вместе, и протянула ее пожилой леди.

— Эллен прислала это моей матери, когда мне было лет шесть или семь, — сказала Дэйзи. — Я хочу кое в чем разобраться. Почему она отправила именно этот детский снимок? Я чувствую, что он имел для нее какое-то особое значение, и поэтому хочу побольше узнать о ее младшей сестре.

— Эллен любила Джози, они были не только сестрами, но и лучшими подругами, а это случается редко, — произнесла миссис Питерс после паузы. — Этот снимок был сделан незадолго до того, как Эллен узнала, что Вайолет — не ее мать.

Она в подробностях припомнила рассказ Эллен об инциденте на школьном дворе, о том, как отвратительно обращалась с девочкой после этого Вайолет, и как она поняла, что ее жизнь уже никогда не будет прежней.

— Я считаю, что для Эллен этот снимок служил символом безмятежного счастья, а все происшедшее позже изначально было приправлено горечью. У большинства из нас много счастливых воспоминаний, для нее же эта фотография была единственной отдушиной. Поэтому Эллен и хотела, чтобы фото хранилось у тебя.

— Я понимаю, — Дэйзи снова почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. — Но прошу вас, расскажите мне о Джози, ведь для Эллен это было так важно!

— Самое главное, что вам следует знать о Джози, это историю ее побега из дома, причинившего много горя семье, — сказала миссис Питерс. — Она удрала сразу же после того, как ей исполнилось пятнадцать — в июле, через два месяца после твоего рождения. Эллен была тогда очень плоха. Вся деревня мгновенно узнала о бегстве девчонки, потому что Альберт позвонил в полицию из бара и заявил, что Джози не вернулась домой после уик-энда, проведенного у подруги в Фальмуте. Он также позвонил Эллен в Бристоль, чтобы проверить, не туда ли она отправилась.

— Сколько же прошло времени, прежде чем родители узнали, где она?

— Спустя несколько дней Джози прислала открытку без обратного адреса, в которой писала, что находится в Лондоне. Потом было еще несколько — она сообщала, что нашла хорошую работу и удобное жилье, но по-прежнему не указывала адрес. Можете себе представить, что чувствовали при этом ее близкие!

— Мои родители были бы потрясены.

— То же самое испытывали Альберт и Вайолет. В деревне считали, что драма на этом не закончится — ведь Джози была смыслом жизни для матери. Но вышло по-иному. Эллен позднее говорила мне, что это событие каким-то образом положило конец вражде между ее родителями. Эллен это в некоторой степени утешало.

— Значит Эллен вернулась домой? — спросила Дэйзи.

— Всего на неделю, это был один из самых мужественных ее поступков. После всего, что ей пришлось пережить, она была вынуждена еще и выслушивать упреки мачехи, считавшей, что Джози покинула родной кров под влиянием старшей сестры. Но Эллен все равно пыталась успокоить родителей. Такой уж она была — прежде всего думала о других, а уж потом о себе…

Миссис Питерс умолкла, поднеся платок к увлажнившимся глазам.

— Я и сегодня не понимаю, как ей удалось держаться все это время, не дав повода ни одному из родителей догадаться, что она сама и пережила трагедию. Иногда Эллен прибегала сюда отвести душу и поговорить о тебе, Дэйзи, и о младшей сестре. Ей ли было не знать, почему Джози не хотела сообщать родителям свой лондонский адрес, но в тоже время Эллен глубоко задело то, что Джози не позвонила ей в Бристоль накануне побега и ничего не спросила о ребенке.

Дэйзи вспомнила о своих отношениях с Люси.

— Ни для кого не секрет, что сестры могут быть жестокими и черствыми, — проговорила она.

— Это так, однако не забывайте — с самого детства они были друг для друга всем на свете, — возразила пожилая леди. — Эллен доверилась Джози, когда забеременела, та была единственным человеком, не считая меня, который знал, зачем Эллен уехала в Бристоль. Поэтому можете себе представить, какую обиду испытывала она от того, что Джози не доверила ей свою тайну и даже не попыталась морально поддержать Эллен.

— А как же им все-таки удалось выяснить, где прячется Джози? — спросила Дэйзи.

— Они не знали этого очень долго, больше года. Но перед Рождеством один из таблоидов напечатал статью о молодой девушке, сбежавшей из дома, поместив также фотографию, сделанную на Паддингтонском вокзале. На фотографии была Джози.

Мэвис поднялась и подошла к бюро. Выдвинув ящик, она извлекла из него плотную папку.

— Я думаю, вам стоит самой прочесть это, — сказала она. — Надеюсь, вы поймете, что мы все тогда чувствовали.

Дэйзи раскрыла папку. У нее перехватило дыхание, когда под заголовком «Беглянка» она увидела трогательную фотографию девчушки, которой на вид было не больше тринадцати, с волосами, заплетенными в косички. По ее щекам текли слезы, в руке девочка отчаянно сжимала ручку своего чемоданчика.

— Это было обыкновенное жульничество, — проговорил Тим, пока Дэйзи читала о Марке Кинсэйле, фотографе, сделавшем снимок. — Судя по тому, что Эллен рассказала бабушке много позже, этот малый, Кинсэйл, с самого начала намеревался разыграть своего рода сказку о Золушке.

— Но Вайолет и Альберт, увидев газету, должно быть решили, что все это чистая правда? — ужаснулась Дэйзи. — Господь всемогущий, как они, наверное, переживали!

Мэвис кивнула.

— Да, это оказалось для них страшным ударом. Вся деревня видела статью, все тревожились о Джози. Там ведь шла речь о молоденьких девушках, попадающих в лапы торговцев живым товаром, и тому подобном. Вайолет едва не лишилась рассудка. Больше того, газетчики напечатали целую серию статей о всякой мерзости, с которой приходится сталкиваться подросткам, убежавшим из дома, и еженедельно публиковали снимок Джози, якобы разыскивая ее. Прошло четыре недели, прежде чем они объявили, что девочка нашлась. Листайте дальше, сами увидите.

Дэйзи поморщилась, добравшись до газетной полосы, озаглавленной «Найдена!».

Здесь Джози выглядела намного искушеннее и взрослее, на ней была только мужская рубашка, надетая поверх трусиков и лифчика. Автор статьи утверждал, что располагает информацией о том, что Джози нашла работу в одном из так называемых «фотоклубов», где мужчины вносят почасовую оплату за право съемки начинающих моделей. При этом ни у одного из мужчин камера не заряжена пленкой, а девушек частенько заставляют принимать позы, граничащие с порнографией. Впоследствии об этом якобы прослышал Марк Кинсэйл и посетил «фотоклуб», где «случайно» сделал кадр с полураздетой Джози. Статья заканчивалась сентиментальными заверениями в ее совершеннейшей невинности, восторженными дифирамбами красоте девушки и болтовней о том, как выдающийся фотограф распознал талант настоящей модели, которому требуются только возможности для развития.

— Вся эта чушь шита белыми нитками, — сказала Дэйзи, отрываясь от газетного листа, уже успевшего пожелтеть. — Но наверняка Альберт и Вайолет приняли ее всерьез. Есть хоть капля правды в том, что Джози едва не угодила в сети торговцев несовершеннолетними?

— Я предполагаю, что газетчики знали о ее работе для такого клуба еще до того, как опубликовали самую первую фотографию. Им было просто наплевать на судьбу молоденькой девочки, — гневно выпалила миссис Питерс. — Альберт и Вайолет приехали в Лондон к редактору этой самой газеты и умоляли назвать им адрес Джози, но их попросту выгнали и посоветовали не лезть не в свое дело. Поступи они так с моим ребенком — я могла бы совершить убийство!

— Если не считать кучи неприятностей, которые газетчики доставили семье Пенгелли, — заметил Тим, — это была довольно ловкая афера, нацеленная на раскрутку Джози. Их публикации привлекли внимание всей Англии и заставили сотни тысяч читателей страстно желать, чтобы девочка нашлась живой и невредимой. Потом они еще разок сыграли на сострадании, продемонстрировав, откуда Джози сбежала и куда угодила. Они процитировали высказывания Альберта, выставив его злобным невежей и грубияном, Вайолет превратили в монстра, а ферму — в крысиную нору. Все это было подготовкой к тому моменту, когда Джози предстанет перед публикой как фотомодель Жожо, имидж которой выстроен на образе заблудившейся крошки с трагическим детством.

Дэйзи перебирала вырезки. Нетрудно было понять, о чем говорит Тим. Фермерский дом, сфотографированный зимой, действительно выглядел как труп бродяги. Вайолет застали в тот момент, когда она кормила кур — грузная и неряшливая, в резиновых сапогах и засаленном фартуке. Что до Альберта, то на снимке он напоминал престарелого цыганского барона, замахивающегося палкой на репортера. Если бы Дэйзи прочла подобную историю всего несколько дней назад, то непременно бы расчувствовалась.

— Трудно поверить, что у такой красивой девушки были такие родители, — проговорила она, поглядывая на миссис Питерс и Тима. — Честно говоря, я не стала бы никому показывать фотографию моего деда.

Пожилая леди неодобрительно хмыкнула, а Тим улыбнулся.

— К сожалению, у нас нет ни одного снимка вашего отца под куполом цирка, — не без иронии заметил он.

И все-таки, разглядывая фотографии Джози, Дэйзи не могла не восхититься Кинсэйлом. Он невероятно много работал над своей моделью, постепенно превращая беспризорную дурочку в звезду первой величины. Этическая сторона дела оставалась на его совести, но ведь и киноиндустрия, и поп-музыка знали немало случаев, когда из полных бездарностей создавали кумиров. Дэйзи сама не стала бы возражать, если бы кто-нибудь проделал нечто подобное с ней.

Одна из публикаций особенно поразила девушку. Джози якобы приехала обновить гардероб на Карнаби-стрит. Ее снимали в различных нарядах, среди которых были и короткая лисья шубка, и сапоги-чулки, доходившие до бедер. Антураж был типичным для конца шестидесятых, а Джози постоянно изрекала фразы типа: «Вау, отпад!», «Я балдею!» или «У меня просто голова идет кругом, как вспомню, что всего несколько месяцев назад я доила коров!»

— После этого я перестала собирать вырезки, — сказала миссис Питерс, заметив, что Дэйзи отложила последнюю. — Я не могла видеть Джози, зная о том, насколько она виновата перед своими родителями. Разумеется, ее жизнь дома не была идиллией, но она не была и адом. Мы все видели, как история с Джози подействовала на Альберта, он совсем замкнулся и начал пить в одиночку, чего раньше никогда себе не позволял. Что касается Вайолет, то великое множество раз она сидела напротив меня, изливая душу. Симпатизировать этой женщине почти невозможно, однако я поняла, как сильно она любила свою дочь.

— Но ведь Джози было уже пятнадцать, — сказала Дэйзи. — Понимала ли она, что газета делает с ее родителями?

— Эллен категорически была уверена в чистоте помыслов младшей сестры, однако она отличалась поразительной доверчивостью, когда речь шла о Джози. Понимала или нет, это не снимает с Джози вины за то, что она скрывалась, держа родителей в неведении. Или за то, как вела себя впоследствии.

— Но ведь потом она вернулась? — спросила Дэйзи.

— Совсем ненадолго. Мы то и дело видели ее лицо на страницах газет и журналов. Реклама шампуней, свадебных платьев, купальных костюмов — все что угодно. Она выглядела великолепно. Однако никто из тех, кто жил здесь, не испытывал гордости оттого, что она — местная уроженка, нам всем было жаль Альберта и Вайолет.

— А каким образом они помирились? — спросила Дэйзи. — Если бы этого не случилось, Джози не погибла бы при пожаре?

— Не знаю, можно ли это назвать настоящим примирением, — задумчиво проговорила миссис Питерс. — Она приезжала сюда время от времени и вела себя крайне вызывающе, умудряясь в очередной раз настроить близких против себя.

— Она принимала наркотики?

— Да, это началось почти сразу же после того, как Джози Пенгелли начала карьеру модели, — ответил Тим. — В то время все ими увлекались. Марк Кинсэйл изрядно заездил ее, Джози уставала и нуждалась в разрядке. Но по-настоящему она сорвалась с цепи, потеряв поддержку Кинсэйла. Начался настоящий распад личности.

— Фотограф был ее любовником?

Дэйзи видела фото Марка на одной из вырезок. Он показался ей хитрым и злобным и напоминал вышедшую в тираж рок-звезду шестидесятых — с волосами, собранными в конский хвост, и в рубашке, отороченной кокетливыми оборками.

— Я думаю, поначалу все обстояло именно так, — ответила миссис Питерс. — Несмотря на то, что он ей в отцы годился. Но не нам судить об этих вещах. Вайолет однажды виделась с ним, когда отправилась навестить заболевшую Джози. Несколько дней она прожила у нее, а потом заявился Кинсэйл и вышвырнул ее вон.

Дэйзи вопросительно подняла бровь.

— Вайолет утверждала, что именно он выгнал ее, но я полагаю, что на самом деле это сделала Джози. Это случилось как раз тогда, когда Джози стала по-настоящему знаменитой. Сегодня она в Нью-Йорке, завтра — в Сен-Тропезе, и всегда рядом — Марк Кинсэйл. После их разрыва он еще долго оставался фотографом Джози, зарабатывая на ней огромные деньги, однако они больше не были «парочкой», как выражались в то время. Вскоре Джози начала вращаться в кругу рок-звезд и актеров, о ней чуть ли не ежедневно писали в колонках светских сплетен.

— Эллен поддерживала с ней связь в это время? — спросила Дэйзи. Трудно представить, чтобы известная фотомодель проводила много времени в обществе такой собранной и спокойной девушки, какой ей представлялась Эллен.

— Бристольская квартира Эллен служила ей убежищем, — сказала пожилая леди. — Если ей становилось туго, она тотчас объявлялась у сестры. Но эти визиты приобрели регулярный характер только тогда, когда она начала скользить по наклонной плоскости. Я думаю, Эллен порой поддерживала ее материально, изо всех сил стараясь наставить на путь истинный. Впрочем, без малейшего результата — Джози, обливаясь слезами раскаяния, давала очередное обещание измениться к лучшему, и в таком решительном настроении отправлялась обратно. Однако спустя несколько недель уже снова сидела на амфетаминах, чувствуя себя еще хуже, чем раньше.

— А как она жила в тот период, когда ее карьера закончилась? — поинтересовалась Дэйзи.

Миссис Питерс внезапно поднялась и вышла на кухню. Дэйзи тут же сообразила, что эту тему пожилая леди обсуждать не намерена.

— Порно, — шепнул Тим. — Этого ба не выносит. Поэтому ничего не спрашивайте. После того, как Джози умерла, я начал рыться в ее прошлом. Мне попался видеофильм с ее участием, чудовищно скабрезный. Но ни слова об этом!

Дэйзи усмехнулась.

— Как же все-таки случилось, что она снова оказалась здесь?

— Все возвращается на круги своя, — Тим пожал плечами. — Судя по рассказам бабушки, Джози появлялась здесь примерно раз в полгода, каждый раз со свеженькой сказкой, предназначенной для матери — что она вот-вот станет киноактрисой, телеведущей и так далее.

— Несчастная Вайолет со временем пристрастилась изливать мне душу, — сказала миссис Питерс, возвращаясь в гостиную с тремя чашками дымящегося шоколада на подносе. — Господь свидетель, я этого не хотела, но мне приходилось ее выслушивать. Бывало, Джози наплетет ей с три короба, а потом снова исчезнет, заняв денег, которые никогда возвращала. Но когда она приехала в последний раз, все выглядело иначе. Даже я заметила, что Джози как-то утихомирилась. Она провела здесь целый месяц, и Вайолет сообщила о намерении дочери отказаться от лондонской квартиры и купить какое-нибудь жилье поблизости. Это походило на правду — она обратилась с официальной заявкой о покупке небольшого коттеджа в Труро, нашла работу, и мы обе решили, что Джози действительно начала новую жизнь.

— И почти сразу же погибла в огне, — задумчиво произнесла Дэйзи. — Странные вещи проделывает с некоторыми людьми жизнь, правда? У Джози были деньги, чтобы заплатить за коттедж, который она собиралась приобрести?

Тим бросил вопросительный взгляд на миссис Питерс.

— Были, ба? — спросил он.

— Нет, думаю, у нее не было ни гроша, — признала пожилая леди. — Мой муж разговаривал с кем-то из полиции, и ему сказали, что хотя Джози не оставила завещания, это не имеет никакого значения, так как кредитный лимит ее банковского счета все равно исчерпан.

— М-да, — пробормотала Дэйзи. — На ее месте я бы сама устроила пожар, чтобы как-то выкрутиться…

Воцарилась неловкая тишина. Питерсы пристально смотрели на девушку.

— Я тоже думал об этом, — наконец проговорил Тим, нервно теребя ворот свитера.

— И я… — голос пожилой леди был едва различим. — Мне не раз приходило в голову — не здесь ли кроется причина того, что Эллен перестала сюда приезжать. Возможно, она тоже догадалась, кто истинный виновник пожара.