Чужое счастье

5

Эти воспоминания заставили Эмери поежиться, словно от порыва прохладного ветра. Впрочем, пока она сидела на садовой скамейке, незаметно начало смеркаться и воздух посвежел.

Эмери обхватила себя за плечи руками, вновь устремив взгляд на снующих в розоватом предзакатном небе стрижей…

Она подъехала к принадлежавшему Джоан особняку чуть позже назначенного времени, поэтому у нее возникли некоторые трудности с парковкой. Все свободное пространство вдоль окружавшей дом ажурной кованой ограды было запружено автомобилями — дорогими, очень дорогими и сногсшибательными, изготовленными по специальному заказу.

Конечно, Эмери тоже прибыла не на драндулете. Она сидела за баранкой белоснежного открытого «ягуара», такого элегантного, что многие пешеходы останавливались и провожали его взглядом.

В конце концов ей удалось приткнуть своего красавца между старой липой и элегантной чугунной урной. Свору репортерской братии она заметила еще на подъезде к особняку. Журналисты, папарацци и телеоператоры толпились у ворот, пытаясь разглядеть сквозь решетку, что делается во дворе и на крыльце дома. Однако прибытие «ягуара» не осталось ими незамеченным. Толкаясь и обгоняя друг друга, они бросились в направлении очередной жертвы.

Впрочем, Эмери вовсе не чувствовала себя таковой. Спокойно покинув автомобиль, она захлопнула дверцу и двинулась к воротам походкой вышколенной топ-модели — легко, свободно, покачивая стройными бедрами. Дело происходило прошлым летом, поэтому на ней были короткая шелковая юбка и не доходящий до талии, оставляющий пупок открытым топ с накинутой поверх него невесомой сетчатой кофточкой, по краям и на рукавах отороченной длинными, колышущимися при малейшем движении перышками. Все предметы туалета, включая босоножки на высоких тонких металлических каблуках, а также прелестную сумочку из натуральной кожи, были белыми.

— Диззи Эмери… Диззи Эмери… — зашелестело в надвигавшейся репортерской толпе.

При звуках собственного псевдонима губы Эмери сами собой изогнулись в довольной улыбке: ее узнали!

Вообще-то могло показаться странным, что, пребывая в таком диком напряжении, она способна улыбаться, но на самом деле в этом не было ничего странного: ею владел кураж. Вероятно, если бы не это, Эмери никогда не решилась бы явиться на прием и осуществить свой безумный план.

Ох, лучше бы вместо душевного подъема она испытывала неуверенность! По крайней мере, ее бизнес, деньги и сама жизнь остались бы неизменными.

Правда, тогда не было бы и единственной сказочной ночи с Лексом. Вопрос, стоит ли она целого состояния?

Временами Эмери готова была дать утвердительный ответ.

Репортеры приблизились и взяли ее в кольцо. Однако она продолжала уверенно шагать дальше, так что тем, кто находился впереди нее, приходилось пятиться. Засверкали фотовспышки, посыпались вопросы. В основном они касались приема, на который Эмери приехала.

Отвечала она односложно, потом обронила, усмехнувшись с мрачной загадочностью:

— Будьте начеку. Сегодня вас ожидает сенсация.

— Какого рода, Эмери? — тут же зазвучало со всех сторон. — Говорите уж, раз начали!

— Узнаете в свое время… Но это будет как взрыв бомбы.

— Эмери, вы просто душка! — радостно крикнул кто-то. — Спасибо, что предупредили.

Она же внезапно остановилась, словно пораженная какой-то мыслью. Ей действительно пришло в голову, что обещанной журналистам сенсации может не получиться, ведь их не пустят дальше ворот, потому что сегодняшнее торжество носит сугубо частный характер.

Прикусив губу, Эмери несколько мгновений лихорадочно искала возможность провести на праздник какого-нибудь репортера, желательно с камерой. Наконец ее озарила идея, которая показалась вполне приемлемой.

Пошарив взглядом по окружавшей ее толпе, Эмери выхватила одно знакомое лицо.

— Пирс! — позвала она. — Можно вас на пару слов?

Тот, к кому было направлено обращение, просиял.

— Разумеется, мисс Прескотт! — Он двинулся вперед, раздвигая репортеров. — Простите, коллеги…

Пирс Баркли представлял один глянцевый журнал, где часто печатались отчеты о деятельности базирующегося в Огасте дома моды «Диззи Эмери». Редакция неизменно посылала его на устраиваемые Эмери показы моделей одежды, и та всегда давала ему эксклюзивное интервью. Одним словом, они были хорошо знакомы.

Провожаемый завистливыми взглядами коллег, Пирс приблизился к Эмери, которая, отведя его в сторонку, начала ему с жаром что-то говорить. Затем, к всеобщему удивлению, оба направились обратно, к белоснежному «ягуару». Эмери села за баранку, Пирс занял соседнее пассажирское сиденье, и они быстро куда-то укатили. Прочим же осталось лишь гадать, что все это значит.

Обсуждая загадочные действия Диззи Эмери и Пирса Баркли, репортеры потянулись к ажурным воротам особняка, чтобы там встретить еще кого-нибудь из гостей Джоан Сеймур. Перекидываясь шуточками и потягивая кока-колу, они вновь сгрудились на прежнем месте в ожидании событий.

Ждать пришлось недолго. Вскоре на дороге вновь показался знакомый белый «ягуар». Он был встречен свистом и приветственными возгласами.

Эмери и Пирс покинули автомобиль и направились к воротам. При этом Пирс нес перед собой огромную круглую картонку с тортом, обвязанную алой шелковой лентой, с пышным замысловатым бантом наверху.

Так вдвоем они и подошли к прохаживавшемуся по ту сторону ограды привратнику, под мышкой которого находилась темно-коричневая кожаная папка со списком приглашенных. Увидев Эмери, он открыл ворота.

— Добро пожаловать, мисс Прескотт!

— Здравствуйте, Ник, — сказала она. Затем небрежно обронила, кивнув на несущего торт Пирса: — Это со мной.

Празднично украшенная коробка надежно маскировала спрятанный под пиджаком Пирса дорогой цифровой фотоаппарат.

— Пожалуйста, — почтительно склонил голову привратник.

В следующую минуту Эмери услышала, как сзади один репортер негромко сказал другому:

— Везет Пирсу, снова обеспечен эксклюзивным материалом…

Она покосилась на привратника, но тот если и слышал фразу, то не придал ей значения, не увязав имя Пирс с парнем, несшим торт. Облегченно вздохнув, Эмери повела репортера в дом.

Попав в полный гостей особняк, Пирс оказался предоставленным самому себе, потому что Эмери тут же забыла о нем. Она лишь увидела, что он поставил никому не нужный торт на какой-то столик, спросил о чем-то проходившего мимо официанта и… пропал.

Большая гостиная Джоан Сеймур была заполнена изысканно одетыми людьми. Они или беседовали, перемещаясь от одной группы гостей к другой, или сидели, слушая негромко включенную музыку — один из струнных квартетов Моцарта, как мельком отметила Эмери — в ожидании события, ради которого прибыли сюда.

С губ Эмери вновь слетел облегченный вздох: значит, о помолвке еще не объявляли. Она боялась, что опоздала, уезжая за тортом. Эмери нарочно рассчитала время таким образом, чтобы прибыть позже всех, покупка же торта была, так сказать, сверх программы и потребовала некоторого времени.

Все в порядке, успела! — пронеслось в охваченном пламенем мозгу Эмери. Теперь осталось сделать главное.

Задержавшись у входа в зал, возле разросшихся драцен в кадках, она оглядела собравшихся. Почти все эти люди были хорошо ей знакомы. Со многими, прежде всего с самой Джоан, дружил ее отец. Сливки общества — иначе не скажешь. И прием, конечно, чрезвычайно торжественный. Джоан это умеет. Стоило лишь взглянуть на очень дорогие, сверкавшие золотыми купидонами и источавшие тонкий аромат пригласительные открытки, которые накануне были разосланы всем, кто сегодня прибыл сюда! Но с этого все только началось. Здесь же гостей ожидала настоящая роскошь. Одних живых цветов было столько, как будто уже свадьба происходит, а не помолвка.

Как они все сейчас удивятся! — с каким-то убийственно истерическим весельем подумала Эмери. Пришли праздновать помолвку, ничего не подозревают, ни о чем не догадываются, а между тем их ожидает сюрприз!

Она еще раз оглядела гостиную, ища того, из-за кого решилась на сегодняшнюю акцию. Его до сих пор не было видно.

Что такое? Неужели еще не приехал? Быть такого не может…

И тут ее взгляд споткнулся о группу гостей, стоявших возле дальней, увешанной картинами стены. Среди них был Лекс.

Боже мой, как он был элегантен! В антрацитового цвета смокинге, белоснежной, наверняка шелковой рубашке, в галстуке-бабочке… Эмери и прежде видела его таким, но сегодня он почему-то показался ей необыкновенно красивым.

Это из-за помолвки, поняла она, мгновенно помрачнев. Просто Лекс счастлив.

Рядом с ним, вполоборота к Эмери, стояла Селия. В платье из воздушного жемчужно-серого шифона, почти того же цвета, что и ее глаза, она была удивительно хороша. Длинные светлые локоны были распущены и свободно лежали на плечах, придавая общему облику что-то русалочье. На губах Селии блуждала неопределенная улыбка.

Будто что-то почувствовав, она медленно повернула голову в сторону входа, где притаилась среди драцен Эмери, и их взгляды встретились.

Расстояние было слишком велико и не позволяло рассмотреть выражения глаз, но Эмери готова была поклясться, что Селия вздрогнула.

У нее самой внезапно словно опустела голова, став похожей на порожний, лишенный била колокол. И в образовавшемся темном пространстве гудело: пора!

Не чуя под собой ног, Эмери обогнула ближайшую драцену и двинулась вперед. Сердце просто выскакивало из груди.

Однако очень скоро, всего после нескольких шагов, она вновь ощутила прилив знакомого истерического веселья. Кроме того, ею внезапно овладела уверенность, что все получится так, как задумано. И Лекс не женится на Селии. Никогда.

— О, Эмери, здравствуй, дорогая! Ты здесь? — будто сквозь вату услышала она голос одной с детства знакомой дамы, но продолжала идти, даже не повернув головы в сторону говорившей. — А я было подумала, что тебя нет в городе или… Эмери? Куда же ты, детка?

Эмери двигалась той же грациозной походкой, какой в совершенстве владели манекенщицы, появлявшиеся на подиуме в придуманных ею моделях одежды. Она столько раз видела это изумительное дефиле, что в конце концов сама овладела подобными навыками.

Не сводя поблескивавших глаз с Лекса и изящно стуча каблуками о сияющий паркет, Эмери скользила по залу с высоко поднятой головой. Ее стройные бедра покачивались, буйные темные кудри подрагивали на плечах, упругая полная грудь словно плыла впереди нее, на щеках алел румянец, а длинные перышки оригинальной сетчатой кофточки победно развевались.

Эмери не ответила на несколько приветствий, и мало-помалу на нее начали оглядываться. К тому моменту, когда она поравнялась с группой гостей, среди которых стояли Лекс и Селия, на нее смотрели уже едва ли не все собравшиеся — только державшийся рядом с братом, но все же словно чуть в тени Айки продолжал смотреть на Селию влюбленными глазами.

Но Эмери ни на кого не обращала ни малейшего внимания. В шикарно убранной гостиной Джоан Сеймур ее интересовал только один человек — Лекс.

Но именно он, единственный из всех, до сих пор не заметил ее, потому что неотрывно и с нескрываемым обожанием смотрел на Селию.

Только когда Эмери оказалась в двух шагах от него, он наконец почувствовал, что что-то происходит. Или просто услышал приближавшийся стук каблучков.

— Эмери!

Готовясь к своему демаршу, она разработала несколько сценариев развития событий. Среди них был и такой, при котором ее появление застает Лекса врасплох. Похоже, сейчас возникла именно такая ситуация. Оставалось только произнести заготовленные на сей случай фразы.

— Да, дорогой, это Эмери, — томным голосом, но достаточно громко, чтобы слышали окружающие, сказала она. Затем сделала особенно тщательно продуманный жест: приблизившись к Лексу, плотно прижалась к нему всем телом, обвила шею руками и прильнула к губам. Как Эмери и рассчитывала, со стороны это выглядело так, будто страстные поцелуи с Лексом Сеймуром для нее самое обычное дело.

В действительности это был первый поцелуй в губы, да и то, если можно так выразиться, настоящий лишь наполовину, потому что изумленный Лекс не ответил на него. Но, к счастью, и не оттолкнул, чего Эмери втайне опасалась. Вероятно, он просто был ошеломлен ее странными действиями.

И даже в эту минуту, не помня себя и почти ничего не слыша от напряжения, Эмери почувствовала, как острый эротический импульс пронзил ее всю, стоило ей прикоснуться к губам Лекса.

Как давно она об этом мечтала! Подобные грезы изводили ее годами, и порой ей казалось, что она умрет от избытка чувств, когда — о если бы! — они наконец станут явью.

К счастью, ничего трагического не произошло. Эмери выжила, более того — она была готова продолжать спектакль.

Надеюсь, он снимает, мельком подумала она, подразумевая Пирса Баркли, который бродил где-то среди гостей.

Ей удалось максимально продлить объятия. Лишь ощутив недостаток воздуха, она отстранилась и произнесла, чуть задыхаясь:

— Рада, что ты узнал меня, милый, потому что уже начала тревожиться. Видишь ли, не могу отделаться от ощущения, что ты перепутал невесту. — Эмери смотрела только на Лекса, как будто, кроме них двоих, здесь больше никого не было. Селию же вообще игнорировала, будто той и вовсе не существовало на свете. Не давая Лексу времени опомниться и что-то сказать, она продолжила: — Разве не мне ты клялся в вечной верности жаркими ночами? Не меня называл возлюбленной и осыпал ласковыми именами? Не мне подарил это обручальное кольцо? — Эмери сделала изящный жест рукой, и на ее безымянном пальце сверкнул бриллиант в кольце, которое она купила накануне, явившись в ювелирный салон в темных очках и широкополой летней шляпе, скрывавшей волосы и половину лица.

Рядом раздался шум, затем звуки поспешных шагов, но Эмери не взглянула в ту сторону, откуда они доносились. Ей и так было ясно, что это Селия, услышав про обручальное кольцо, бросилась из гостиной прочь.

Лекс сделал движение, порываясь броситься за Селией, однако Эмери ловко пресекла его намерение. Вновь обняв Лекса, она не просто прижалась, а словно прилипла к нему, не позволяя сделать даже шага.

— Куда ты, дорогой? Я здесь!

Смотревший вслед Селии Лекс медленно перевел взгляд на Эмери. Та, видя, что он не предпринимает больше попыток бежать за ее младшей сестрой, слегка отстранилась.

— Впрочем, мне понятно твое состояние, милый, — проворковала она, нежно гладя Лекса по лицу. — Я сама словно ошалела от счастья. Как хорошо, что нам больше не нужно прятаться от папарацци! Теперь все знают, что мы любим друг друга, это больше не секрет и сенсации из него не сделаешь…

Эмери продолжала нести подобную околесицу, а Лекс стоял и смотрел чуть растерянно, но пристально, явно пытаясь понять, что у нее на уме.

Стараниями оказавшегося на высоте Пирса Баркли эта сцена, в числе нескольких других, была запечатлена и сохранена в памяти его цифрового фотоаппарата. Позже Эмери перенесла это изображение — вместе с остальным отснятым материалом — в свой персональный компьютер. Подолгу всматриваясь в лицо Лекса, она гадала, почему их общие знакомые оказались такими слепыми. Ведь на следующий же день они увидели это фото в газетах — наверное, Пирс сделал неплохой бизнес, продав сенсационные снимки коллегам по цеху, — но никому даже в голову не пришло предположить, что что-то здесь не так. Напротив, все было принято за чистую монету. А между тем одного этого схваченного камерой взгляда было достаточно, чтобы понять: Лекс так же изумлен тем, что проделывала Эмери, как и все остальные. Странно, что никого не посетила подобная догадка.

Однако время размышлять пришло для Эмери позже. Тогда же, осознавая свой полный триумф, она взяла Лекса за руку, встала с ним рядом и произнесла, движимая внезапным вдохновением:

— Итак, леди и джентльмены, мы с Лексом официально объявляем о своей помолвке! Благодарим вас за то, что нашли время прийти сюда и разделить с нами праздник! — Последнее являлось чистой импровизацией. Репетируя дома свою роль, Эмери не ожидала, что все сложится так удачно. Но, оседлав, подобно любителю серфинга, волну удачи, она лихо понеслась на пенном гребне, решив максимально использовать предоставленный судьбой шанс. — Мы с Лексом навсегда запомним день, когда стали женихом и невестой, — блеснув ослепительной улыбкой, добавила Эмери. Затем повернулась к Лексу и заглянула в его удивленные зеленовато-серые глаза. — Или ты сам хотел сказать это, дорогой?