Чуть-чуть высунув язык

Бархатный воздух нежится в парке,

Листья не падают — делают арки,

Яркие блики танцующих, ветер

Сдувает песчинки с холодного солнца, и не видно лица. Бег!

Мертвое слово не тает, сметает с тропы загнивающий лист. Чист!

Утром мозаичный, загнутый вверх, половинчатый сон. В дом!

Вниз! Подвал! Порог! Угля! Горящий котел. Железной рукой! Пот.

Из двери открытой слезой истекает смола и золотом тут же ложится на лоб.

Остывающих вен сеть. Меть, мел! Земля завершает еще один круг мук.

Впереди только снег. Холодно. Плед. Огонь. Сток! Последняя влага еще между ног!

Ее! Жених Водосточной трубы в октябре поведет под венец. Обручальных колец

Набирает бугристый волнующий ствол! А потом — плач! Звук! Неподвижная гладь.

Диафрагму погнуть и сломать тебе грудь, жизнь! Смерть! Поддай тепла

В остывающей массе удушливой корни живут. Кнут! Давай, пошла!

…Бархатный воздух нежится в парке,

Листья не падают — делают арки,

жаркие блики танцующих, пар

Нами согретой летней земли;

Между деревьев стоят фонари,

Они нагибаются, пряча глаза,

К тем, кого все-же сумели сгрести

Дворники метлами в ложе любви.

Юн, по заливу шагает осенний колдун!

Сосны все выше белеющих дюн,

Ветер сдувает песчинки с холодного солнца, и не видно лица. Бег!

Мертвое слово не тает, сметает с тропы загнивающий лист. Чист!

Вверх! Домой! Давай лети! Железной рукой стучи в ворота! Бог, это Я!