Цикл «Идеальный мир»: Реквием по мечте

Эпилог. Серый кардинал

Спустя 23 года после победы над Плутарком.

Марс полыхал.

Внизу, там, где еще недавно простирался Сад Надежды, жаждущая крови толпа пыталась прорваться в здание правительства. Военные, которые остались верны Стокеру, вели огонь на поражение, пытаясь не допустить штурм резиденции Лидера. Нападающие кидались под выстрелы и умирали сотнями. Марсиане предпочитали смерть продлению периода изоляции.

Они устали жить под колпаком власти. Они больше не желали послушно идти за тем, кто вел их столько лет. Они больше не видели пути в светлое будущее.

Стокер вздохнул, отвернулся от огромного окна, приподнял очки и устало потер переносицу. Сада Надежды, того островка, который позволил вернуть на Марс жизнь, больше не было. Как и надежды на лучшее. Как и веры в то, что он поступает правильно.

Совершенно поседевший, осунувшийся, старчески шаркая, он тяжело добрел до рабочего кресла. Карабина, не обращая на марсианина никакого внимания, уютно устроилась в нем с ногами. Стокер так привык к ней за эти годы, что уже не обращал внимания: просто шикнул на призрак подруги и практически рухнул на освобожденное ею место. Карабина уселась на стол, прямо на одну из стопок с документами.

Два десятка лет правления целым миром взяли свое. Дрожащими пальцами Лидер обхватил стакан с виски и сделал несколько больших глотков. Карабина поморщилась и неодобрительно покачала головой.

— Осуждаешь? — спросил ее Стокер и сделал еще один глоток, осушив до дна стакан. Далеко не первый за этот день. Карабина, как всегда, не ответила, а лишь пожала плечами.

В последние годы ее собеседник чаще пил спиртное, нежели воду. Желудок запульсировал резкой болью, и старика едва не вывернуло: организм давно давал сигналы, что алкоголь в таком количестве употреблять не стоит. Но старый марсианин не хотел прислушиваться к себе, наоборот, все увеличивал дозы. Он понимал, что ближе и ближе подходит к краю, и делал все, чтобы скорее с него соскользнуть.

Он ждал полета в бездну как спасения. Возможности стать наконец свободным от преследовавших его призраков прошлого.

Столько лет он отдал всеобщему благу, но сейчас становилось очевидным, что его труд оказался никому не нужен. Что его идеальный мир был лишь иллюзией, которая родилась однажды в его голове и захватила мысли. Такой же иллюзией, как и серая марсианка, сидевшая на краю его стола и плавно помахивающая хвостом. Он настолько привык к тому, что, стоило ему остаться одному, как она появлялась рядом, что перестал обращать внимание на призрак. Ему даже нравилась ее компания. Было, с кем поговорить и с кем поделиться печалями. Он прекрасно понимал, что, по сути, говорил с пустотой, но ему нравилось думать, что кто-то из близких его не покинул.

В последние годы неудача следовала за неудачей. Сначала предала Карабина, потом Огонек. Те, кто еще могли у него остаться, или отвернулись, или умерли, или потеряли рассудок. Марсиане, которых он так стремился оберегать, больше не хотели его опеки. Население жаждало снова контактировать с миром, невзирая на риски, летать к звездам, соединиться с членами семей, которые были вынуждены покинуть Марс.

А несколько месяцев назад всплыла правда о трудовых лагерях, о чипировании и о том, как поступали с несогласными. Всплыла, конечно, не случайно: Харлей, сын его старых друзей и перспективный молодой офицер, унаследовавший способность родителей к анализу информации, сложил два и два. А потом сделал правильные выводы о той роли, которую сыграла в истории с радио «Свобода» его семья. Добившись встречи с безумной сестрой, смог из ее рисунков и обрывков фраз составить картину гибели родных. А потом вместе с тройняшками Модо предал огласке эту историю через видеотрансляцию в социальных сетях. В отличие от родителей, скрывать свою личность он был не намерен. Во время своего рассказа Харлей был так возмущен повальной слежкой, что, распалившись, вырвал чип из плеча зубами.

После того, как эта запись разошлась по Марсу, к Стокеру заглянул редкий гость — Троттл и, забросив ноги на огромный рабочий стол, целый вечер детально указывал на все просчеты, которые допустил марсианский лидер, пытаясь скрыть свои преступления. Прогнать его из кабинета тот смог лишь напившись так, что отключилось сознание.

PR-команда Стокера не успела среагировать. Точнее, реагировать не стала. Специалисты по связям с общественностью, столкнувшись с горькой правдой, были так поражены видом окровавленного кусочка плоти с крохотным датчиком внутри, что просто не препятствовали распространению этой записи…

И тогда Марс запылал.

Харлей легко собрал вокруг себя недовольных. Буквально за месяц его отряды захватили несколько крупных городов и одну из военных баз. Мятежники смогли прорвать космический щит и отправить посланника в галактический совет с просьбой помочь свергнуть диктатора. Просматривая записи атаки небольшой группы истребителей на звездные крейсеры, Стокер видел, что флот не очень-то стремился остановить прорыв.

Лидер сделал еще один глоток.

Глупцы! Они думают, соседи помогут Марсу? Инопланетяне с радостью придут, чтобы урвать жирный кусок ресурсов планеты. Если, конечно, к прибытию временного правительства что-то останется: их мир на глазах сгорал в очередной кровавой войне. Оставленная без поддержки хрупкая экосистема стремительно погибала, экономика рухнула, население, наученное горьким опытом, убегало из городов.

Он, Стокер, совершенно очевидно проиграл. Хотел построить идеальный мир, вот только тот оказался никому не нужным. Никто не захотел в нем жить.

Черная волна отчаяния захватила все его существо. К горлу подкатила тошнота, в груди сжалось. Сегодня он получил официальное предписание от галактического совета позволить миротворцам высадиться в столице, и передать временному правительству полномочия главы государства. Он мог, конечно, отказаться или сделать вид, что сообщение не прошло информационную блокировку. Его ресурсов бы хватило на то, чтоб сбежать и еще долго скрываться хоть на Марсе, хоть вне его, не всех верных воинов потерял Стокер, но… зачем? Для чего продолжать сопротивляться, бороться? Цепляться за ускользающую власть? Для чего влачить эту жалкую одинокую жизнь?

Будто в подтверждении этих мыслей из-за его спины вальяжно вышел Огонек. Хозяйским жестом взял предписание, насыпал на документ табак, ловко свернул самокрутку и, прикусив по привычке ее кончик, закурил. Карабина, словно почувствовав так нелюбимый ею запах табака, сморщила носик и сердито посмотрела на зятя. Стокер втянул воздух носом: уловить такой знакомый аромат тлеющий сигареты хотелось ужасно, но ощутить он смог лишь запах пыли да пропахшего алкоголем помещения…

Как же он устал балансировать на грани реального и потустороннего мира!..

Морщинистые пальцы обхватили рукоятку бластера, и старик, даже не глядя на оружие, привычным жестом проверил заряд. Батарея не полная, но ему хватит.

Настало время разыграть эндшпиль в этой партии!

При движении на руке сверкнул перстень из плутаркийской стали с мышиной головой. Этот символ долгой дружбы придал уверенности в правильности принятого решения. Он знал, что поступает верно. Кольцо, будто подбадривая, привычно согревало, словно рукопожатие друга. Стокер улыбнулся уголками губ: место, где оно все эти годы пролежало, несколько дней назад указал ему Огонек, появившись из мрака и будто бы нехотя хлестнув хвостом в сторону своего подарка. Понимая, что это знак, Стокер дрожащими руками подобрал перстень и вернул тот на палец. Все было кончено: ему, наконец, протягивали руку, чтобы помочь спуститься в бездну.

Он много лет пытался изменить Марс, но совершенно очевидно проиграл. Он построил идеальный мир, вот только чью идею воплотил? Всегда думал, что делает то, о чем мечтали его близкие, но, как оказалось, этот многолетний труд им был не нужен. И не просто не нужен, а настолько противен их желаниям, что они попытались его, Стокера, убить!

Мы хотели свергнуть ненавистного диктатора…

Голоса в его голове прошелестели, словно сухие обгорелые листья, которыми играл ветер в погубленном во время одной из попыток взять штурмом резиденцию Лидера Саду Надежды.

Минуло несколько лет с той ночи, когда в лицо ему бросили обвинения, но гнев до сих пор каждый раз закипал в правителе Марса. Стоило лишь вспомнить, как организовали за его спиной заговор, который должен был снова расколоть их мир! Даже сейчас Стокер считал, что гнев его был праведным, и что он сделал то, что был должен: покарал предателей, которые подвергли миллионы жизней риску!

Вот только… что же осталось ему после?

Одиночество и тишина. А еще призраки, которым он каждый вечер за бокалом виски доказывал свою правоту.

Никто, кто мог бы разделить с ним удовольствие от стаканчика хорошего коньяка, больше не приходил вечерами, чтобы поболтать о жизни. Мечта о маленьком доме, где будут собираться друзья и бегать их дети, рассыпалась в прах: у него нет ни друзей, ни дома. А его гнев и обиду давно смыли слезы, пролитые вдовами его близких. Обиды больше не было, было лишь горькое сожаление о том, что все обернулось вот так.

Чарли на это презрительно фыркнула. Винни обнял жену и поцеловал ее в висок, пытаясь успокоить и не позволить превратиться в очередной раз в злобного полтергейста, после которого весь кабинет главы Марса оказывался разгромленным. Впрочем, Стокер, когда пробовал на записях с камер разглядеть, как бушует призрак подруги, каждый раз видел лишь себя, швыряющего о стены предметы и мебель. Винни хмуро посмотрел на своего бывшего командира и сердито отвернулся.

О Фобос, он же не хотел! Не хотел, чтоб так вышло! Верил в то, что поступает правильно, что иного выбора у него просто нет! Тащил груз забот о Марсе на плечах, убеждал себя, что справится с этой ношей!.. Сколько еще им всем это объяснять?! Да, он не справился! Потерял все, что дорого. Даже старину Скабба пару лет назад отправил под трибунал, заподозрив в желании узурпировать власть. Иногда Стокер корил себя за это решение и думал, что разглядел предательство там, где его не было, но чаще ему все же удавалось убедить себя в том, что подозрение не бывает безосновательным. Карабина же, его извечная собеседница, укоризненно качала головой и кивала на огромное окно, которое выходило на умерший сад. Давала понять, что он сделал несчастным целый мир, разлучил семьи, пролил крови больше, чем кто-то в истории, и не стоит ему пытаться отрицать свои преступления. Она считала такие попытки трусостью.

Стокер зажмурился, не желая больше видеть то, что сотворил с родной планетой.

Последние два десятилетия он убеждал себя, что день за днем делает правильный выбор, но несколько лет назад прочитал в безумных глазах Нагинаты, что ошибался. В ее рисунках, разбросанных по полу, Стокер наконец разглядел, каким должен был быть их мир. Мир, в котором должна была править любовь. Мир, в котором должна была править дружба. Мир, в котором никто не побоялся бы просить помощи.

Мир, которого по его вине больше никогда не будет.

Когда он свернул с тропы, что привела бы всех к светлому будущему? Быть может, в тот момент, когда приказал убить Карабину? Тогда, когда запустил ракеты по мирному населению и уничтожил две расы? Или, быть может, тогда, когда потерял Тэсс? Но, скорее всего, еще раньше…

Карабина закатила глаза. Стокеру показалось, что он прочитал по ее губам слово «Идиот!..»

— Не ругайся, а, бро? Я понял.

О, он так хотел вернуться назад и все исправить! Забыть обиды, выбрать другие слова, поступать иначе! Но будто все эти годы что-то постоянно толкало его подальше от тех, кто был ему дорог, от гуманных решений, уничтожало на корню желание попытаться исправить ошибки… толкало прямо в бездну, на дне которой бушевало море крови. Той крови, которую он проливал во имя всеобщего блага.

Но теперь он наконец понял, чьи идеи покорно воплощал, по чьей указке действовал, подавляя в себе жалость и сострадание, запрещая себе любить. Он осознал это во время одного из долгих разговоров с Карабиной, в котором говорил только он. А она, положив руку на плечо и тепло улыбнувшись, без слов подсказала ему выход.

Пальцы, покрытые совершенно седым мехом, легли на спусковой крючок бластера, кольцо звякнуло о металл. Руки больше не дрожали, он не боялся смерти. Лишь одно пугало старика: даст ли ему тот, кто все эти годы стоял за спиной, возможность наконец выйти из игры? Позволит ли Стокеру закончить партию, просто сдавшись, или вновь сделает так, что его сердце продолжит биться?..

Он не хотел больше приносить кровавых жертв. Он устал, он захлебнулся в их крови!

«Тэсс, помоги мне!..»

Лишь одна она никогда его не тревожила своими визитами. Та, общества которой он жаждал больше остальных.

Дуло уперлось в висок. Ободок из плутаркийской стали впился в палец.

«Стой, трус! Стой, безумец! На кого ты оставишь родной мир? Кто, кроме тебя, способен дать ему благо? Кто, если не ты, встанет на пути у тех, кто уже идет, чтобы снова нажиться на горе Марса?» — мысль пришла на ум так резко, что старик распахнул глаза.

Внушивший ее грозно возвышался над ним. Глаза отца касты воинов горели пламенем и жаждой, которую никто не в силах был утолить. Чужая воля ворвалась в сознание Стокера, сметая решимость, подчиняя себе, как делала множество раз, хоть и не так явно. Ненасытное божество желало через своего облеченного властью сына снова и снова получать кровавые жертвы.

Окружавшие его призраки с появлением бога растворились в воздухе, не смея мешать его разговору и не желая попасться под горячую руку рассерженного божества.

Пальцы, сжимающие оружие, задрожали, и ствол медленно заскользил вниз.

А ведь и правда, кто, если не он? Станет ли благом для Марса внезапно потерять лидера, который стоял у руля почти два десятка лет? Принесет ли благо мальчишка, в чьих руках, скорее всего, окажется власть после его смерти? Сможет ли Харлей справиться с теми, кто захочет разорить их мир? Или его просто сожрут, а несчастную планету снова бессовестно обворуют под благовидным предлогом?.. Не лучше ли попытаться пойти на контакт с сыном Карабины, подготовить преемника, передать ему бразды правления?.. А пока самому присматривать за Марсом. Ему по силам решительно подавить восстание, ответить сокрушительным огнем на внешнее вторжение, а потом продолжить мудро вести население по самым безопасным путям…

Кольцо на его руке на мгновение будто лизнуло пламенем. Старика резануло отрезвляющей болью. Светлая изящная рука той, которую он так часто звал в мыслях, накрыла его пальцы, не позволяя откинуть бластер и растерять решимость. Основание антенн опалило ее дыханием, и марсианин сильнее вцепился в оружие. Губы Стокера растянулись в хищном оскале:

«Да иди ты на хер, проклятый кукловод! Прочь из моей головы! Не выйдет! Я и так натворил достаточно! Не в этот раз!.. Тэсс! Встречай меня! Я иду!..»

Дуло резко прижалось к виску, очки задорно сверкнули стеклами.

Стокеру понадобился лишь один выстрел. Ему хватило.

«Ты из тех, кто всегда идет к своей цели.

Все, кто рядом с тобой — всего лишь ступени.

Ты поднялся по ним, не ведая жалость.

Что ж, взойди на престол, возьми, что осталось.

Бог, ты видишь свой мир — лишь пепел и пламя?

Вот все, что ты заслужил — властвуй по праву.

Ты делал шаги соразмерно желаньям,

Но не прошел лишь одно испытание состраданьем».

«Еще не поздно настроить скрипку, взять верную ноту,

Исправить ошибку, не поздно зажечь Солнце, новое небо и новые звезды.

Не поздно. Послушай, я так не хочу быть один в пустоте.

Еще не поздно решить проблему. Взять мажорный аккорд, красивую тему,

Не поздно жить без фальши, создать новый мир лучше, чем раньше.

Не поздно. Послушай, я так не хочу быть один. Властелин ничего.»

«Ты разыграл свой дебют фигурою белой.

Все получил твой король за размен королевой.

Вот он один на доске застыл обреченно.

Что ж ты прекрасно провел этот эндшпиль за черных.

Да, ты сумел отворить заветную дверцу,

Но мир, что Бог сотворил, рожден был из сердца.

Тот, кто сердца лишен — жизнь дарить не способен.

Жаль, но ведь ты не прошел испытанье любовью.»

«Еще не поздно настроить скрипку, взять верную ноту,

Исправить ошибку, не поздно зажечь Солнце, новое небо и новые звезды.

Не поздно. Послушай, я так не хочу быть один в пустоте.

Еще не поздно решить проблему. Взять мажорный аккорд, красивую тему,

Не поздно жить без фальши, создать новый мир лучше, чем раньше.

Не поздно. Послушай, я так не хочу быть один. Властелин ничего!»

«Поздно считать ошибки — никто не даст тебе новой попытки

Поздно молить о смерти — кричи, не кричи — никто не ответит

Поздно, послушай, не ты ли хотел быть один (я так не хочу быть один!), Властелин Ничего?

Отзовется одно лишь эхо — ни женской улыбки, ни детского смеха не будет отныне,

Ты один в холодной, мертвой пустыне.

Поздно, послушай, уже не спасет никого Властелин Ничего.»

«Поздно…»

«Властелин Ничего» песня из мюзикла «Последнее Испытание»