Цикл «Идеальный мир»: Реквием по мечте

Огонек. Укротительница демонов. Вне времени

Спустя 12 лет после победы над Плутарком.

Всю дорогу до цветущей Альфы Центавра, куда они отправились в медовый месяц, Огонек убеждал жену и себя в том, что родственники после возвращения не убьют их. Новобрачные верили, что поступили правильно, но при мыслях о семье уши обоих непроизвольно прижимались к голове, выдавая волнение.

Несмотря на это, они были совершенно пьяны своим счастьем, целуясь половину дороги, а вторую — хихикая при воспоминаниях о лицах гостей. Перелет в четыре часа прошел незаметно. Правда, соседи вздохнули с облегчением, когда лайнер сел: все порядком устали от милующейся парочки, но замечаний не делали, уж больно нежно друг на друга смотрели молодожены.

На паспортном контроле возникла неожиданная заминка: Огонька вежливо, но настойчиво попросили пройти к начальнику пограничной службы. В отдельном кабинете его обыскали от кончиков антенн до хвоста, и, он был уверен, отчаянно придумывали предлог заглянуть и под него тоже, а потом с полчаса расспрашивали про цель визита. После того, как генерал марсианской армии в тысячный раз повторил, что он правда женился, правда всего лишь турист и правда не собирается шпионить в пользу своего правительства, старший погранотряда посовещался с кем-то из высокого начальства и, поморщившись, шлепнул в паспорт Огоньку отметку о пересечении границы.

На Альфу Центавра уже опускалась ночь, когда новобрачные наконец добрались до крохотного острова, на котором располагался уединенный отель, состоящий всего из пяти отдельных домиков, а также небольшого административного здания. Четыре бунгало сейчас пустовали, потому что это время года считалось слишком жарким для посещения экваториальных тропиков, зато пятое украшали гирлянды из местных цветов, развешенных специально к приезду марсианских гостей. Привычные к пескам и раскаленному солнцу, в лютом зное они чувствовали себя отлично, поэтому с удовольствием воспользовались возможностью побыть в полном одиночестве. Столетиями нетронутая природа, чистейший бирюзовый океан да розовый песок настраивали на самый романтичный лад. Даже хозяин, перетащив их вещи в домик, поправив сердце из красных лепестков на кровати и быстро скрутив пару затейливых лебедей из полотенец, оставил новобрачным номер своего телефона на случай, если что-то понадобится, и покинул остров, пообещав раз в два дня привозить все необходимое в утренние часы, дабы не тревожить гостей.

Проводив радушного центаврианина, они взялись за руки и, зарываясь босыми ногами в мелкий светло-розовый, с коралловыми всполохами, песок, побрели вдоль влажной линии прибоя. Наги замерла, развернувшись к накатывающим волнам: никогда прежде не видела она столько воды. Соленые брызги летели в лицо и оседали на шерсти, нос ловил незнакомый, горько-соленый аромат. Шум волн расслаблял и ужасал одновременно, заставляя мышку трепетать перед мощью океана.

Огонек, обняв жену за талию сзади, зарылся ей в волосы и улыбнулся. Он помнил, как на Марсе его детства впервые увидел бесконечную водную гладь. Однажды, когда был совсем маленьким, родители отвезли их с Праймер к морю. Память не хранила больше ничего из тех дней, но свое изумление он помнил отчетливо, и каждый раз, глядя на озерца, созданные командой экологов, благодарил Стокера за отдаленную перспективу возродить океаны на родной планете. И пусть ему вряд ли удастся показать собственному сыну, как прекрасна бескрайняя вода, но Огонек был уверен, что его внуки обязательно смогут выезжать на марсианское море с родителями. Дайте только срок, и их мир обязательно станет идеальным!..

Наги внезапно развернулась в его объятиях и, обняв за шею, притянула для долгого, нежного поцелуя.

— Спасибо, родной. Это незабываемо… — Мужчина лишь улыбнулся ей в губы в ответ. — Никогда не думала, что океан может быть так прекрасен! Переливы цвета просто завораживают… а звук волн — как будто музыка — так и тянет танцевать! Как жаль, что я не захватила бумагу и карандаши, чтобы все это нарисовать!

— Мммм… ты не захватила… а я захватил! — Предельно довольный Огонек, улыбаясь, смотрел, как расширялись ее зрачки, пока до нее доходил смысл сказанного, а потом Нагината с визгом прыгнула ему на руки. Хохоча, он закружил свою супругу, радуясь тому, что смог доставить столько удовольствия этим простым жестом. Знал же, что во время свадебного путешествия она обязательно захочет уединиться со своими кисточками!

— А танцевать… что же нам мешает, моя девочка?.. — Он, спустив ее на влажный песок, положил широкую ладонь на тонкую талию, а второй рукой поймал пальцы. — Тем более, я увез тебя до того, как нас заставили протокольно вальсировать перед гостями!

Смеясь, он закружил ее, вслух считая такт. Что-что, а это фигурное топтание под музыку ему откровенно не давалось, и Огонек отбил Наги все коленки на занятиях, на которых в ультимативной форме настояла будущая теща. Фигуры танца воину категорически не запоминались, и еще ни разу ему не удалось, не сбившись и не врезавшись в столб или стену, пройти хотя бы круг. Но сейчас, посреди уединенного пляжа, он будто услышал в звуке волн мелодию вальса и, плавно ведя свою легконогую партнершу, закружил в танце, который они готовили для гостей, а сделали лишь своим. Расслабившись и просто отдавшись памяти тела, Огонек будто полетел, будто поймал воздушный поток невидимыми крылами. Он смотрел в блестящие, красновато-карие глаза любимой женщины и в висках его билась лишь одна, полная восторга фраза: «Моя! Наконец, моя!»

Он не знал, сколько времени прошло. Их ноги взрыли гладкий песок, оставив на нем почти правильный круг. В очередном развороте широкая ладонь оставила талию и скользнула на обтянутую короткими шортами ягодицу, а губы поймали губы в поцелуй. Наги прижалась теснее, приподнявшись на мысочки и обвив руками мощную шею. Не отрываясь от ее рта, мужчина опустился на теплый песок, лаская пальцами бедра и спину. Его партнерша соблазнительно выгнулась, повинуясь ласкам, что становились все настойчивее и жарче, его язык проследил линию вдоль челюсти, влажно вылизывая, прижался к подставленной ему шее. Мелькнула рациональная мысль, что после им обоим придется еще долго вымывать песок отовсюду, но Огонек отмахнулся от нее, решив, что они просто выкупаются вместе совершенно голые. Напрягшийся от этой идеи ствол сдавило джинсами, и мужчина чуть отстранился, чтобы нетерпеливыми пальцами нашарить болты на шортах девушки и расстегнуть их один за другим…

— Родной… стой… — хриплый голос в самое ухо будто выдернул из транса, резко возвращая в реальность. Стоять? Он стоит! Так стоит!.. Ох, стоять не в это смысле!.. Что еще?!

— Мммм? — он попытался продолжить, погладив низ втянувшегося под его ладонью живота, но был остановлен твердым взглядом красновато-карих глаз. — Что такое?

— Давай не здесь? — она зарылась пальцами в его волосы, убирая их с лица ему за уши, и смущенно закусила губу. — Мне надо наклеить пластырь и… ты не думал, что за нами могут следить через какой-нибудь спутник?

Огонек про себя выругался, призвав на помощь все знания, полученные от свекра и иных виртуозов марсианского матерного: после устроенного шмона его жена не сможет расслабиться и насладиться отдыхом! И скорее всего плакали его мечты о том, как они будут голыми купаться в океане, а потом заниматься любовью на берегу! С другой стороны, Нагината в чем-то права: следить за ним подозрительные центаврианцы могли легко! Показать их разведке собственный зад было как-то не жалко, даже в чем-то символично, но вот позволить какому-нибудь офицеру разглядывать его жену!.. И скорее всего светануть классные кадры парочке друзей, а потом передернуть под них в ночную смену!..

Его демоны оскалились на такую перспективу и утробно зарычали — в груди мужчины поднялась ревность ко всему миру. Огонек быстро подцепил застежки шорт, надежно все застегнул, как было, а потом перекатился на спину, прижимая Нагинату к боку. Жена, щекотно хихикнув ему в подмышку, полезла в задний карман соблазнительно коротких штанов за контрацептивным пластырем. Мужчина перехватил ее запястье и заглянул в глаза:

— Давай без него, а?

Наги смутилась, непроизвольно опустив взгляд:

— Ты знаешь… я бы пока не хотела от них отказываться, родной.

Его грудь тяжело поднялась и опустилась, раздался разочарованный вздох:

— Не готова? — сильные пальцы, показывая, что он не обижен, просто расстроен, гладили поясницу. Нагината перевернулась на живот и приподнялась на локти, чтоб удобнее было смотреть мужу в лицо:

— Не готова, да. Прости! Мне бы хотелось какое-то время просто побыть в статусе твоей жены, а не матери младенца. — Она осторожно поцеловала его в губы и немного расслабилась только тогда, когда почувствовала страстный ответ на свою ласку. — Это с одной стороны. А с другой мы с Линком сейчас занимаемся важным исследованием и… я верю, что оно сделает жизнь не одного существа лучше. — Ее глаза загорелись, речь стала быстрее как всегда, когда она рассказывала о чем-то, во что верила всей душой. Огонек непроизвольно улыбнулся такому энтузиазму. — Мы все о свадьбе последнее время говорили, и я не успела рассказать, что за грант мы недавно получили. Ты же помнишь, что я выбрала специализацией репродуктологию? — Он кивнул. — Так вот, после курса галактической генетики мне стало интересно, как проходил эксперимент, от которого родились Ника и Хоуп. Я упросила профессора Линка достать мне записи, используя его уровень доступа. Весь прошлый семестр разбирала материалы, и мне в голову пришла пара идей, как можно изменить подход к сборке хромосомы так, чтобы повысить шансы на успешную трансплантацию элементов ДНК родителей друг в друга. Но как ни крутила модель, упиралась в проблему: вероятность отторжения чужеродных элементов ДНК материнским организмом была необычайно высока, по сути, плод травил мать инопланетными генетическими вставками, поэтому тело просто отторгало эмбрион. Чтобы этого не происходило, подбирали индивидуальный набор препаратов, останавливающий процесс, но влияющий на самочувствие и дающий определенные побочки. Поэтому Чарли так тяжело переносила беременность. Для вывода метода из экспериментального поля нужно было или как-то блокировать воздействие части генов, или думать, как осуществить вынашивание вне живого тела… Ну что ты, не понимаешь? Просто ж! — она ткнула мужа, чьи брови уехали куда-то к антеннам, в бок кулачком, когда заметила, что его лицо всё сильнее вытягивается в процессе объяснения.

— Наги, «просто» — это автомат собрать! Бомбу обезвредить. Хочешь расскажу?.. «Просто собрать ДНК и вырастить эмбрион не в мыши» — это что-то нифига не просто!

Она рассмеялась: обо всем, что связано с репродукцией, она готова была говорить часами, не задумываясь о терминах и детализации различных процессов, чем периодически доводила знавшего множество женщин воина или до ощущения, что он — идиот, ничего не смыслящий в размножении, или до пылающих антенн и ушей. Огоньку не забыть, как, вернувшись с первых родов, на которых она ассистировала, Наги восторженно выложила ему и родителям за ужином все подробности. Они с Троттлом многое повидали, но, переглянувшись, сбежали курить на середине рассказа, решив, что сегодня обойдутся чашкой чая. Нет, рождение деток — это прекрасно, но он бы предпочел оставить некоторые пробелы в своих знаниях этой темы незаполненными.

— Если проще, то я поделилась идеями с Линком несколько месяцев назад. Это были только догадки и наброски, но с позволения профессора мы с еще парой толковых ребят провели небольшие исследования на кафедре и смогли зацепиться за нужное направление. И теперь под его руководством начали большую коллективную работу, которую, если все получится, нам через три года засчитают за выпускное исследование. Линк рассказал про него кому-то, чуть ли не Стокеру, и в итоге этой идеей заинтересовались в программе поддержки семей. Оказывается, пару лет назад группа студентов придумала прототип прибора, в котором можно было бы выращивать эмбрионы без участия материнского тела. Идеальное решение для тех, кто по состоянию здоровья не может выносить самостоятельно, представляешь?! Проект заморозили, потому что не нашли добровольцев, готовых доверить собственного ребенка неопробованной технике, но если совместить наши идеи… нам нужны только родительские клетки, а дальше все можно будет сделать в лаборатории! Соединить их, вырастить эмбрион, поместить его в питательную среду, имитирующую матку. Для существ с разных планет это бы сняло риск тяжелых последствий для матери, мы бы могли заранее, на этапе зачатия, найти и исправить возможные генетические аномалии! Понимаешь, что это значит?!.. Не секрет, что после прошедших войн мышей осталось не так много, восстановление численности населения идет медленно, и наверху решили, что так мы сможем помочь Марсу. Поколение совершенно здоровых марсиан, без риска, возможного для естественного вынашивания. Без нагрузки на материнский организм!.. Пару недель назад мы получили грант, Линку дали зеленый свет привлечь еще кого-то, если нужно, и после того, как я вернусь, мы начнем работать. В общем… родной… это невероятный шанс, и сейчас я бы не хотела выпадать из работы. — Она снова поцеловала Огонька.

О Фобос! Пока он думал, что ухаживает за будущим акушером, его невеста ввязалась в выращивание каких-то Франкенштейнов! Он не мог объяснить, что именно, но что-то до жути пугало его в этой идее. Быть может то, что мозг, заточенный под войну, моментально задался вопросом, а нельзя ли использовать эти наработки для того, чтобы создавать идеальных солдат? Госзаказ на младенцев, еще до своего рождения предназначенных быть бойцами — от этой мысли мужчину передернуло: он всей душой понадеялся, что подобная идея больше не придет никому в голову. А если придет, Стокер напомнит умнику понятия морали.

Но если откинуть эти мысли, то идея действительно могла помочь стать родителями многим марсианам. Да и не только марсианам: вся галактика сделала бы шаг навстречу единству!

Он нежно погладил Нагинату по щеке и грустно улыбнулся:

— Хочешь приносить пользу родному миру?

— Хочу! Это важно, понимаешь? Это моя мечта! Если все получится, наше исследование позволит сделать счастливыми множество пар вроде Винни и Чарли, дать им шанс на полноценную семью. Тетя Чарли как-то говорила, что очень тяжело перенесла беременность, что может и хотела бы еще детей, но не уверена, что справится с вынашиванием. Я смотрела протоколы и записи, ее организм действительно пострадал от вводимых препаратов, угнетающих стремление к отторжению. Глазу не видно, но вред нанесен, и вероятность, что она сможет пройти это еще раз, стремится к нулю. А то, что предлагаем мы, гораздо менее травматично. Если все получится, сможем дать шанс появиться тысячам новых марсиан! Представляешь?!

Ее глаза блестели, светились уверенностью в том, что она делает нужное дело. И, глядя на неподдельный энтузиазм Нагинаты, Огонек не мог спорить с ней или уговаривать: именно такой, живой и горящей идеями, любил он эту девушку. Ей нужно еще несколько лет, чтоб реализоваться? Что ж, он даст ей их. В конце концов, жил он почти сорок лет без своих маленьких копий, и ради того, чтоб она была счастлива, подождет еще. А там, глядишь, какой-нибудь подросший гений придумает, как ускорить накопление воды на планете, и он все-таки сможет показать их с Наги детям марсианское море.

— Мне нужно несколько лет, ладно? Ммм… пять? — она обняла его за шею.

— А потом будет мне сын или дочка? — он обнял ее за талию.

— И сын, и дочка, если захочешь. Как репродуктолог-генетик я тебе соберу кого скажешь вплоть до цвета глаз и длины антенн! Обещаю! — она легко коснулась его губ.

— Ээээ… а естественный способ размножения ты уже не рассматриваешь? Все, устарело? Не интересно? Только… как это?.. сдать материал в пробирку и я свободен? — при слове «материал» мужчина наморщил нос, заставив Нагинату расхохотаться, а потом прижаться к нему сильнее.

— Даже не рассчитывай, что будешь свободен! Старые методы размножения тоже недоисследованы и могут таить в себе немало сюрпризов… — Наги понизила голос, добавив в него сексуальной хрипотцы.

— Оооо, и я могу послужить науке, участвуя в экспериментах со старыми методами размножения? — он прикрыл глаза, пытаясь не заржать. — А мне перепадет кусочек вашего гранта за старания?

— Тебе точно перепадет что-то весьма приятное в качестве бонуса. — Взяв его лицо в ладошки, Наги многообещающе поцеловала мужа. — Но под крышей номера, если ты не хочешь пощекотать нервы мыслью о том, сольют ли нерадивые шпионы видео с нашей первой брачной ночью в сеть!

— Не хочу! — улыбаясь, Огонек поднялся на ноги и помог подняться жене, а потом прижал ее к себе за талию. — Мне плевать на заголовки таблоидов и фотки моей голой задницы на первой полосе, но вот твою голую задницу я демонстрировать кому-то, кроме себя, не намерен.

— Аааа, собственник! — поддразнила она мужа.

— Ужасный! И ревнивец! — он довольно улыбнулся, признавая очевидное, и поцеловал ее в антенны. — А еще муж, жаждущий консумировать свой брак! — Горячее дыхание опалило ее шею, говоря о том, что пришло время оставить шутки.

— Тебе не кажется, что предыдущие три года ты успешно не один раз это проделывал, и сейчас использование этого термина несколько… не подходит к ситуации?

— Да, но в браке мне еще этого делать не доводилось! Эффект новизны горячит кровь! — они не торопясь побрели в сторону предоставленного им домика.

— Хочешь чего-то особенного? — мурлыкнула девушка. От того, как это прозвучало, приятно потянуло низ живота, а член начал снова твердеть.

— Определенно хочу! — его голос стал ниже, выдавая нахлынувшее возбуждение. Достигнув широкой веранды, они замерли на пороге.

— Иди в душ, вымой из себя ту половину пляжа, которую притащил на шерсти, обработай татуировку и покури. Дай мне минут двадцать. И… — она облизнула губы, прижалась грудью к мощному торсу и многообещающе прошептала. — Я обещаю тебе что-то особенное..

Кисточки!

О Фобос, в их первую брачную ночь она притащила в спальню мольберт и, смешав краски, что-то сосредоточенно выводила на бумаге! Кажется, его и правда ждет нечто особенное: кому еще могло «посчастливиться» вместо страстного секса разглядывать треногу с бумагой, и довольствоваться видом торчащих из-за нее длинных ног и антеннок?!

Если откинуть художественные принадлежности, выглядела Наги крайне соблазнительно: приглушенный свет двух настольных ламп бросал объемные тени на белый кружевной корсет и трусики, с боков завязывающиеся пышными бантами, которые будоражили воображение… но при чем тут дурацкие кисточки?!

Огонек уже минуту таращился на эту картину, не переступая порог спальни от замешательства.

— Ммм… родная…

— А вот и ты! — Нагината перебила его и кивнула на кровать. — Наконец-то! Я решила, что есть один ракурс, с которого я еще тебя не рисовала! Так что ложись, я должна свериться, все ли черты я помню правильно!

«Что за нах?!» было самым мягким выражением из тех, что пришли Огоньку в голову. Он отчаянно подбирал слова, чтоб вежливо поинтересоваться, не охренела ли его супруга так обламывать?! Он тут намылся, шерсть начесал, полился ее любимым одеколоном, заел сигареты пачкой мятных конфет. Перед тем, как пойти в душ, припрятал сюрприз для нее в своей тумбочке, а она решила порисовать!

— Эммм… Наги… у нас вроде как первая брачная ночь…

— Знаю. — Она хитро посмотрела на него из-за мольберта. — Вот я и решила, что нужно запечатлеть ее важнейший элемент на память!

— Не хочу показаться неотзывчивым к твоим инициативам, но я не уверен, что лежать и позировать тебе — это то, чего бы мне сейчас хотелось…

— О, поверь, мне тоже!.. Ты ложись давай вон туда, — она махнула палитрой в сторону кровати. — И так, чтоб я тебя всего видела. Да, полотенце сними, оно закрывает все, что мне как художнику интересно!

Огонек замер, чувствуя, что у него загораются уши. Она что хочет рисовать?!

— Эм… родная… я не то, чтоб стесняюсь, но ты собралась рисовать меня голым?

— Не голым! — Она прижала к губам кончик кисти и озорно посмотрела на мужа. — Более-менее голым я тебя уже не раз рисовала, пусть и по частям. Есть только одна часть тела, которую я не рисовала с натуры, — и юная хулиганка хитро кивнула на замотанные полотенцем бедра.

— Наги… это… это безобразие, а не идея! — он считал себя продвинутым и раскованным, но это! — Я не дам тебе рисовать мой член в нашу первую брачную ночь!

— Что, слабо? — стараясь не смеяться, она поиграла бровями, бросая вызов.

— Слабо?! Ничего мне не слабо, просто…

— Тогда сними это чертово полотенце и покажись во всей красе, любимый!

— Ты извращенка! — Он прыснул от смеха. — Воспитал себе на… голову!

— Угу… не стесняйся сказать «на головку». — Ухмыльнувшись, девушка принялась что-то выводить на бумаге. — Ну брось! Будет весело!

— И как ты собираешься его рисовать? — обреченно поинтересовался Огонек, устраиваясь на кровати. Поняв, что победила, Наги просияла.

— Во всей красе! Мне, как художнику, важно показать экспрессию, чувства. Так что стаскивай свое полотенце и…

— Чтоб «во всей красе» мне нужна твоя помощь, детка! — Он хитро прищурился, моментально накидав в голове план атаки: как только она окажется рядом, ни к какому мольберту он ее больше не отпустит!

— Не-не-не! Чтоб хорошо получилось, нужно, чтоб ты сам себе помог. — Ответив таким же хитрым прищуром, девушка показала, что прекрасно раскусила его идею.

— О Фобос!.. Нагината!.. Ты хочешь, чтобы я… — полковник Римфайер, ветеран плутаркийской войны, привычный к казарме и армейскому юмору, тот, кто мог с честью парировать шуточки Стокера и без стеснения называть вещи своими именами, тот, кто знал не один десяток женщин, почувствовал, что стремительно краснеет!

— Ага! Хочу! — Смеющийся взгляд снова дерзко бросил ему вызов. Нет, он понимал, что его разводят на слабо, но… но…

— А мы можем просто заняться любовью? — без особой надежды уточнил новобрачный. Когда он успел вырастить это чудовище? А ведь всего несколько лет назад она краснела от слова «секс» и смущенно отводила взгляд от его ширинки!

— Нет, не можем! — в голосе жены послышались требовательные нотки ее матери. Примерно так Карабина общалась с подчиненными во время совещаний. — А кроме того, я же делала для тебя подобное! Я тоже хочу порнушку!

— Ты неправильная трепетная невеста, ты в курсе? — сдавшись, он скинул полотенце.

— Какое предложение руки и сердца, такая и невеста! — парировала она и показала ему язык. — Ну давай!.. Хочешь, я включу тебе музыку? Для настроения?

— Ты очень заботлива! Как положено быть жене! — Он расхохотался. — Нет уж, обойдемся без музыки! А то я и так чувствую себя шлюхой из борделя.

— Ммм… знаешь, это круто прозвучало! — Наги улыбнулась, прищурившись, посмотрела в район его паха и деловито подмешала в краску немного черного, чтоб добиться правильного оттенка.

— Порнушку, значит?.. О Фобос! Знать бы еще, где ты откопала порнушку… — посмеиваясь, он обхватил рукой член и медленно провел по нему, вспоминая такие привычные движения. В голове мелькнула мысль, что с совершеннолетия Нагинаты прибегать к правой ему практически не приходилось, кроме редких командировок.

— У тебя же и откопала. Ммм… чуть ниже колено, а то мне плохо видно!

— Да, моя строгая госпожа! — Он переместился как сказано и, глядя в лучащиеся смехом глаза, сжал ладонь чуть сильнее. Ох, он и позабыл, как может быть здорово, когда знаешь, что хочет тело, и даешь в точности требуемое! Ствол в его руке напрягся сильнее, отзываясь на ласку. — И как ты вскрыла мои файлы?

— Вскрыла! — Наги фыркнула. — У тебя на рабочем столе папка «Для взрослых», а пароль — мое имя! Ммм… А у тебя очень… волнующе выходит. — Темнеющие от желания глаза внимательно следили за ускоряющимися движениями, кисть порхала по бумаге, выводя контуры. Она непроизвольно напряглась внутри и облизала губы, когда к визуальному ряду добавились звуки — частое дыхание и скользящая под пальцами влажная плоть.

— Оххх!.. Признаюсь, эта идея занятнее… чем мне показалось вначале. Тебе нравится? — Расслабившись, Огонек попробовал перехватить инициативу. В эту игру можно играть вдвоем. Посмотрим, как быстро ему удастся ее смутить!

— Пожалуй… да.

Он уловил, что ее голос стал ниже, а язычок все чаще облизывал губы.

— Тебя возбуждает то, что ты видишь? — большой палец прошел по головке и он, не сдерживаясь, застонал. Из-за мольберта послышался шумный выдох.

— Да… — Кажется, рыжие ушки слегка покраснели. Чуть раздвинув ноги, второй рукой он спустился от живота к внутренней стороне бедра. Его девочка хотела порнушку? Она ее получит! Кто бы мог подумать, что подобные игры могут так возбуждать! Поймав полный желания взгляд, Огонек вложил в ответный всю настойчивость, все стремление получить честный ответ. Таким взором он смотрел на тех, кого допрашивал во время войны.

— Ммм… твои соски уже… затвердели? Ты хочешь… чтобы я ласкал их языком?

— Ох…

— Ну же, родная! Я жду ответа!

— Черт, да! Я хочу!

— Тебе уже хочется… перестать… ох, черт!.. заниматься рисованием… ммм… и попробовать, насколько хорошо нам будет в «наезднице»?

Он заметил, как шерсть на ее теле встала дыбом, и Нагинату передернуло от того, сколько власти прозвучало в его голосе. Она любила предлагать новые игры, провоцировать, но потом с готовностью отдавала управление их удовольствием партнеру. Полное и безоговорочное доверие позволяло не бояться, что он не заметит чего-то, что может ей не понравиться. Она пыталась строптиво диктовать условия, но каждый раз Огонек спустя какое-то время перехватывал инициативу и покорял ее уверенностью и страстью.

— Мне хочется проверить, понравится ли тебе… вот такое рисование! — бросив на столик палитру и кисть, она вытянула чистую и направилась к кровати, облизывая на ходу пушистый кончик. Горящими страстью глазами Огонек следил, как плавно двигались банты на ее бедрах, как колыхнулась грудь в кружеве корсета, когда она по-кошачьи взобралась на постель и на четвереньках двинулась к нему, устроившись меж разведенных ног.

— Какое? — он улыбнулся уголками губ, следя, как кончик розового язычка увлажняет кисть.

— Вот такое! — нежные волоски коснулись чувствительной головки, заставив вздрогнуть и застонать в голос. Пришлось сжать член у основания, чтоб не кончить, так неожиданно остро отдалась в нем ласка. Мягкий хвостик закружился по тонкой кожице, посылая электрические разряды по всему телу, заставляя напрягать бедра и дрожать, растворившись в мощном удовольствии. Пальцы на ногах поджались, и он хрипло вскрикнул, когда она чуть нажала на кисточку, огладив самые чувствительные участки нежной плоти. Это было невероятно! Она находила точки, от касаний которых он вскидывал бедра и напрягался всем телом, не позволяя себе выплеснуться. Ощущение более жесткое, чем при ласках влажным язычком и губами, слишком нежных и размытых по всему напряженному органу, но при этом столь интенсивное, что приводит на грань боли. По телу прокатилась волна дрожи, заставив дернуться, и влажный хвостик, будто прочитав его желания, скользнул на ствол, обрисовав вздувшиеся под кожей вены и позволив сбросить накал страсти. Огонек медленно выдохнул сквозь зубы, возвращаясь с самой грани оргазма:

— В порнушке на моем компе такого не показывали, — приподнявшись, он потянул к себе жену и помог усесться верхом. — Затейница!

Руки скользнули на ягодицы и сжали их. Мужчина с удовольствием зарылся в мягкий мех на бедрах, требовательно лаская. Наги, поерзав на нем, позволила пульсирующему стволу потереться о гладкий шелк, прикрывающий самые чувствительные места ее тела. Он инстинктивно вскинулся, вжимаясь сильнее во влажную ткань, одной рукой обхватил тонкую шею, приласкал горло, заставив откинуть голову назад, спустился к соблазнительно спрятанной за кружевом корсета груди. Наги застонала, когда серые пальцы бесцеремонно забрались под чашечку и поймали напряженный сосок. Девушка задышала сильнее, подалась немного вперед, лаская мощный торс, огладила плечи, не переставая двигать бедрами, которые она то и дело сжимала, когда загрубевшие от руля ладони задевали особенно отзывчивые точки. Огонек поймал плотно сцепленные крючки и попытался расстегнуть, желая видеть больше, дотянуться туда, куда не позволяли проникнуть жесткие корсетные ребра, но потерпел неудачу, не справившись со слишком маленькими для него замочками.

— Сними его к песьей матери! — хрипло приказал мужчина, уронив обе руки на ее ноги и с силой проводя от колен вверх. Наги снова передернуло от этого голоса, внизу живота запульсировало: его нетерпение передалось партнерше, распаленной желанием не меньше. Она напрягла мышцы лона, с волнением ожидая, когда же он решится забраться под трусики и обнаружит сюрприз, который она приготовила. Как отреагирует? Девушка привстала и чуть отвела назад плечи, чтобы грудь смотрелась выигрышнее в тот момент, когда она начнет снимать с себя верх. Увесистый груз внутри тела переместился, стимулируя непривычные к этому точки. Наги закусила губу, прислушиваясь к себе: ощущения необычные, очень волнующие и они определенно заставляли желать большего!

— Ну же, родная! Хочу посмотреть на тебя! — уверенные серые пальцы скользнули под шелк и осторожно двинулись внутрь ее тела, сорвав с девичьих губ громкий протяжный стон. Не сдержавшись, она толкнулась к ним, шумно дыша и на несколько мгновений растворившись в электрическом токе, что растекся по низу живота. Под хвост вжалась горячая головка, распаляя запретным до сей поры желанием и любопытством, о котором девушка не решалась рассказать, и она заерзала бедрами, надеясь, что ее опытный любовник уловит намек без необходимости произносить до дрожи смущающие слова.

— Нагината! Ты испытываешь мое терпение! Порву твой корсет к херам зубами! — Огонек предупреждающе зашипел и чуть развел внутри нее пальцы, а потом погладил чувствительную точку на передней стенке влагалища, от прикосновения к которой тело его женщины задрожало, а зрачки расширились. Наги, едва соображая от накатывающего удовольствия, подцепила верхние крючки и ловко скинула первую их треть, обнажив грудь. Муж ее, до этого не отрывавший взгляда от то исчезающих в ней, то почти полностью появляющихся скользких пальцев, поднял глаза вверх и облизнулся:

— Дальше! — он снова нашел чувствительную точку внутри и осторожно нажал, одновременно погладив напряженный клитор. Вскрикнув, девушка быстро расстегнулась и отшвырнула неуместный кусок кружева в сторону. Украшенное ленточками тяжелое белье попало в одну из настольных ламп, сбив ее на пол и заставив погаснуть. Спальня погрузилась в полумрак, на стенах затанцевали тени, повторяя страстный танец разгоряченных тел и красиво обрисовывая контуры блестящих от пота фигур. Наги зажмурилась, сосредоточившись на остром, сводящем с ума удовольствии, даже не заметив, как сильная ладонь с ее бедра переместилась на спину, надавливая и давая команду наклониться. Не переставая ласкать ее внизу, Огонек поймал грудь губами и прокатил сосок на языке, получив в награду громкий хриплый вскрик. От изменившегося положения игрушка внутри нее сместилась, надавив на двигающиеся в женском теле пальцы. Девушка протяжно застонала, невероятно остро ощутив настойчивые движения.

— Ох… Наги… это еще что? — он прикусил тонкую шею и большим пальцем нащупал плоский металлический ограничитель под ее хвостом, осторожно на него надавив. Нагината выгнулась от усилившегося давления внутри, дернув за шерсть на его груди, а ее муж едва не кончил, наконец осознав, что же такое он только что обнаружил. — О Фобос, родная!.. Пробка?.. — Он непроизвольно замедлился, и стиснул зубы, чтоб унять дикую похоть, стремительно заволакивающую мозг после этой находки. Он знал, что она думает о подобных экспериментах, но не ожидал что сегодня получит шанс показать ей новую грань удовольствия.

— Ммм… да… ты же не… против?

— Против? Ты даже не представляешь, насколько я «за»! — Он толкнулся к ней бедрами, давая понять, сколь сильно его возбудили ее смелость и готовность к новым открытиям. Интересно, как далеко она позволит сегодня зайти? Перед глазами пронеслись волнующие картинки непознанных с ней способов близости, но мужчина одернул себя и велел успокоиться. С новым всегда стоит быть осторожным и не торопиться. Он вытянул из нее пальцы, чтобы потянуть за ленточки, на которых держались насквозь промокшие измятые трусики. — Развернись спиной. Подобные вещи лучше всего работают в других позах.

— Ммм?.. — Наги, послушная опытным рукам, встала на колени, прижалась к его груди спиной, а к паху — попкой. Он чуть отстранил ее и заскользил уверенными пальцами между ягодицами, задевая основание пробки под хвостом, чтобы послать по телу череду огненных всполохов. Ладонь поймала грудь, горячие губы приласкали шею, плечи. Девушка задрожала, прислушиваясь к ощущениям и сжимаясь внутри от желания. — Родной… я готова…

— Я люблю тебя, моя девочка… — Он наклонился вперед и поцеловал ее горячим, страстным поцелуем, а потом подтолкнул между лопаток, прося опустить плечи на смятые простыни. Коленом разведя сильнее ноги, уперся во влажные складки меж ними. — Если хоть что-то не понравится или будет плохо, сразу же скажи мне.

— Угу… как всегда. — Она почувствовала, как горячие ладони возбуждающе гладят бедра и ягодицы, и сама толкнулась навстречу. Ее муж громко застонал, медленно проникая во влажное, сжатое тяжелой игрушкой тело. Наги широко распахнула глаза, выгнулась в его руках и резко толкнулась навстречу, ощутив, как неведомый по силе огонь полыхнул внутри. — О Фобос!

— Больно?.. Слишком быстро?.. — он замер, боясь причинить ей вред и успокаивающе гладя по ягодицам.

— Оххх… нет! Это просто невероятно! — не дожидаясь, пока он начнет двигаться, она качнула бедрами, и тут же новая вспышка пронзила ее тело острым удовольствием. Огонек вцепился в тонкую талию и со стоном потянул на себя, кусая губы, чтоб не кончить от давления тяжелого груза, который терся о пульсирующий член при каждом движении, делая его жену просто восхитительно узкой. Наги прогнулась в пояснице и прошептала:

— Сильнее!

Глухой рык сзади пронзил слух одновременно с каменно-твердым стволом, уверенно ворвавшимся в подавшееся навстречу тело. От удара бедрами о бедра ее качнуло, соски вжались в дразнящую их простынь, из горла вырвался какой-то животный крик, в котором не было ничего разумного, лишь инстинктивная реакция тела на острое удовольствие. Огонек нежно приласкал поясницу, пока двигался во вне, а потом почти до боли впился в нее пальцами, когда резко ворвался обратно. Нагината вцепилась в простыни, стиснув их так, что чуть не порвала, ее крик заглушила подушка. От каждого движения внизу живота разгоралась огненная искра, при попадании по которой все сильнее напрягались мышцы, грозя опрокинуть слившиеся тела в сокрушительный, мощный оргазм. Наги, уже не отдавая себе отчета, кричала во весь голос, не чувствуя, как саднит сорванное горло.

Огонек наклонился вперед и отшвырнул глушившую ее подушку:

— Хочу… слышать тебя! Покричи для меня, родная! — ускорившись, он скользнул пальцами ей между ног и нашел жесткий бугорок, от прикосновения к которому Нагината низко застонала и сильнее сжала его в себе. Он стиснул зубы и задвигался, внимательно следя, чтоб при каждом поступательном движении она не переставала протяжно вскрикивать и дрожать на самой грани оргазма. Слух ласкали звуки раскованно совокупляющихся тел, отданных во власть инстинктов, и крики любимой женщины, получающей неподдельное удовольствие от его действий. Не сдержавшись, свободной рукой он звонко шлепнул по соблазнительной попке, заставив Наги хлестнуть хвостом по кровати и мощно податься ему навстречу. Чуть сместив ладонь, он ударил по бедру, одновременно надавил на клитор, и Наги замычала, а в следующий миг забилась, судорожно насаживаясь на пульсирующий, болезненно напрягшийся член, подаваясь к нему всем телом. Огонек, изо всех сил пытаясь сдержаться, стиснул зубы и продолжил двигаться до тех пор, пока она не обмякла, упершись лбом в руки и хрипло дыша, и лишь потом аккуратно выскользнул. Пока она приходила в себя, он быстро достал что-то из тумбочки, бросил так, чтоб было легко дотянуться, подготовился к следующему этапу, а потом зарылся пальцами в короткую рыжую шерсть на вздымающейся от вздохов спине, погладил выпирающие позвонки. Наги постанывала от его прикосновений и едва заметно подрагивала, отходя от сокрушительного оргазма. Его пальцы достигли основания ее хвоста, осторожно погладив и сорвав глухой стон с губ, а потом двинулись чуть ниже и осторожно потянули тяжелую пробку, сдавливающую стенку влагалища и сделавшую его невероятно чувствительным.

— Отдай… — он, оперевшись на свободную руку, склонился к ней, прижав ее тело своим к постели, улыбнулся и поцеловал сзади в шею. — Расслабься и просто отпусти.

Еще не пришедшая в себя после пережитого девушка покорно выполнила команду, игрушка легко выскользнула, и в следующий миг Наги почувствовала, как под хвост упирается округлая, скользкая головка.

— Можно? — партнер поймал зубами мочку ее уха, а потом едва уловимо толкнулся. Она кивнула, нашла его кисть рядом со своей, переплела их пальцы и прогнулась в пояснице, чтоб облегчить ему проникновение. — Просто расслабься… Доверься мне, родная. — Протиснув свободную руку между телом жены и простыней, мужчина снова нашел ее клитор. Осторожно лаская, аккуратно толкнулся внутрь. Расслабленное подготовленное тело послушно, хоть и не без легкого сопротивления, раскрылось, приняв головку и заставив Огонька зажмуриться от сжавшей ее тесноты. Наги, едва слышно застонав, сжала его пальцы, прося паузу, но не отстраняясь. Всецело доверяя партнеру, она отдавалась ему, не страшась, ибо ни разу он не подвел ее, не причинил боли, не был невнимателен.

— Не зажимайся, — губы, лаская, нашли чувствительную точку на ее ухе, опаляя кожу тяжелым дыханием. Спустя несколько секунд, привыкнув к ощущениям внутри, растворившись в нежных касаниях влажного рта, она смогла выполнить просьбу. Поглаживая чувствительный бугорок меж ее ног и прислушиваясь к реакции тела, Огонек снова подался вперед, медленно войдя до конца. Она тяжело дышала под ним и пыталась разобраться в новых ощущениях.

— Как ты? — замерев, он заскользил губами по ее шее и плечам. — Не больно?

— Было совсем немного, но сейчас все хорошо. Просто очень необычно.

— Не неприятно?

— Нет, определенно нет.

— Я могу… попробовать двигаться? — он поцеловал запястье руки, сжатой его ладонью.

— Да.

Стараясь быть предельно аккуратным, он осторожно толкнулся. Природа звала отдаться желаниям, сделать все жестко, позволить вырваться животной страсти. От того, насколько плотно обхватили мышцы член, хотелось выть в голос и кончить за несколько резких, размашистых толчков, намотав ее волосы на руку. Но нежная, доверчиво открытая шея, покорно отданное его власти тело, трепещущие в его ладони пальчики прогнали похоть, оставив безумную нежность и стремление снова сделать так, чтобы ей было хорошо, еще раз почувствовать, как бьется она в оргазме. Прижимая ее ягодицы к своим бедрам, не позволяя им разъединиться, он снова поднял жену на колени. Плавно скользя, чувствуя, что она все меньше сжимает его, мужчина потянулся туда, куда бросил свой сюрприз, так и не замеченный Наги. Пощелкав по кнопкам, включил розовый вибратор. Смазка не понадобилась: девушка была достаточно скользкой от пережитого недавно оргазма и не должна испытать дискомфорт при проникновении. В следующее мгновение вместо то поглаживающих, то надавливающих пальцев клитора коснулся прохладный бархатистый пластик, который низко гудел и вибрировал. Нагината вскрикнула, распахнула глаза, ее бедра сам задвигались в попытке как можно сильнее почувствовать горячие волны удовольствия, посылаемые по всему телу. Игрушка плавно заскользила по чувствительной горошине, твердый член толкнулся внутри, и Наги выгнулась в пояснице, застонав. Ощущение было совсем иным, чем при привычном ей сексе, но, после того, как удалось полностью расслабиться, стало неожиданно приятным, обещая в скором времени новую мощную разрядку. Округлый кончик пластикового ствола раздвинул закрывающие вход в ее тело складочки, а потом дразняще замер, заставив все внутри сжаться от желания почувствовать в себе и его тоже. В голове билось только «Да!», она сильнее раздвинула колени, намекая партнеру без слов, что он может продолжить, кусая губы, но не решаясь озвучить мысль вслух. Ох, вот именно такие сцены с двойным проникновением в найденных ею фильмах волновали ее особенно сильно! Но она даже не представляла, что это желание возможно осуществить, не клонировав ее мужчину…

— Хочешь попробовать так? — Огонек осторожно надавил на прибор, протолкнув его еще чуть-чуть глубже. Наги смогла лиши кивнуть и заерзать, помогая ему дать то, чего хотело ее тело. Твердый пластик, деликатно вибрируя, плавно вошел до упора, и в клитор уперся небольшой бугорок для воздействия на эту чувствительную зону, заставив громко застонать. Впервые девушка ощущала, как одновременно стимулируются все точки, от касания к которым она получала удовольствие. Наги перехватила основание вибратора, позволяя мужу освободить руки, ее пальцы сами легли на кнопку управления и прибавили мощности. Огонек, вскрикнув, начал двигаться, поглаживая хрупкую спину, лаская основание хвоста. Потребовалась всего пара движений, чтоб они оба застонали, отдавшись ощущениям невероятной, всеобъемлющей близости. Близости, рожденной из доверия и желания доставить удовольствие партнеру. Близости, рожденной из внимания и заботы. Близости, рожденной из любви.

Огонек, хватая ртом воздух, чувствовал, как вибрирует через тонкую стенку мощный мотор, заключенный в бархатистый корпус фаллоимитатора, который сжимал его собственный ствол в ее теле так, что с каждым толчком от сверхчувствительного органа разливались волны острого, почти болезненного удовольствия. Не в силах больше держаться, он стиснул упругие бедра, ускоряясь, из груди вырвался глухой рык, прогоняя остатки разума, оставляя мужчине лишь непреодолимую жажду самого древнего из инстинктов. На самом краю сознания он уловил, как то стонет, то вскрикивает его женщина, подающаяся ему навстречу столь мощно, как никогда раньше. Руки снова и снова тянули к себе желанное тело, помогая врываться внутрь, звуки ее наслаждения становились все громче и уже не стихали больше, бедра звонко бились о бедра. Потребовалось совсем немного, чтобы девичье тело вновь выгнулось в оглушительном оргазме, столь сокрушительном, что сил даже на стон не осталось — лишь на мощные, резкие толчки к источнику наслаждения. Сокращающиеся мышцы сжались еще плотнее, и Огонек, впившись пальцами в ее попку, тоже позволил удовольствию наконец накрыть себя с головой. Словно лавина накатились на него ощущения, разливая по венам ток от низа живота по всему телу. Кусая губы, он опустил взгляд туда, где появлялся и исчезал его ствол, где рыжий хвост, едва подрагивая, был послушно убран в сторону, подчеркивая готовность отдаваться, и это стало последней каплей — накрывший оргазм был столь силен, будто внизу живота сдетонировала бомба, по мышцам прокатилась раскаленная волна, на несколько бесконечных секунд отправившая его сознание в космос, а потом лишившая всех сил. Хрипло дыша и все еще с трудом соображая, Огонек помог жене отключить сделавшую свое дело игрушку, отбросил ту в сторону и аккуратно покинул тело девушки. Наги со стоном рухнула на простыни, закрыв глаза и пытаясь восстановить дыхание. В висках стучала кровь, то тут, то там покалывало — это остаточные импульсы удовольствия все еще раскатывались под кожей. В такт с висками невероятно приятно пульсировало между ног, вырывая из груди едва слышные стоны. Тонкие пальцы дрожали, на взъерошенном рыжем мехе блестели капельки пота, даже хвост, переходящий в соблазнительный изгиб поясницы, безвольно лежал вдоль бедра. Обессиленная, с готовностью отдавшая все их первой брачной ночи, она была невероятно прекрасна.

Мужчина, ведомый больше нежностью, чем разумом, коснулся губами основания хвоста, проследил языком позвонки до самой шеи, зарываясь носом во вкусно пахнущую шерсть, собирая солоноватые капли, приласкал хрупкие плеч, благодаря свою женщину. Он аккуратно лег сверху, удерживая вес на локтях и прижимаясь к ней всем телом, оплел своим хвостом ее, сцепил их пальцы. Поцелуи заскользили по развернутой в его сторону скуле, по щеке, едва уловимо коснулся уголка губ, мочки ушка. Наги довольно застонала и едва заметно улыбнулась, имея силы лишь так показать, как хорошо ей сейчас. Поглаживая пальцами ее кисти, он прошептал:

— Спасибо, любимая…

— Ммм… ты такой нежный… — она довольно мурлыкнула, и, не открывая глаз, подставила поцелуям шею. — Это было… как-то особенно… нууу… понравилось тебе особенно сильно?..

Он улыбнулся и прижался лбом между антеннок:

— Дело не в удовольствии. Точнее, не столько в нем, сколько в… доверии.

Девушка под ним замерла, видимо, осмысливая слова. Доверие — то, что двигало ими на протяжении всей ночи. Без страха открывая новое, принимая то, что предлагал спутник жизни, она отбросила все предрассудки и смогла понять, насколько разные грани бывают у занятий любовью. Постепенно распаляя ее тело, шаг за шагом осторожно направляя юную женщину к очередному открытию, все годы их близости Огонек снова и снова укреплял ее доверие к себе, ни разу не подведя, не задев и не оскорбив. Каждый раз, осторожно пробуя что-то неведомое, он внимательно следил за малейшим трепетом тела, за стонами, за тем, не делает ли неприятно или больно. И, каждый раз улавливая, с какой готовностью она выполняет его инструкции, задыхался от нежности и восторга, от того невероятного доверия, которое оказывала ему партнерша. Ему всегда нравилось делать своим женщинам приятно, но с ней, девушкой, которая доверчиво позволила вести ее по всем граням страсти, его удовольствие отошло на второй план, выведя на первый желание не разочаровать, не напугать. И каждый раз при виде ее, обессиленной, распростертой на смятой постели, в его груди возникало что-то невероятно нежное и теплое, от чего хотелось целовать ее всю, от изящных пальчиков до теплых упругих антеннок.

— Я твоя. Навсегда. — Она повернула голову, чтоб потянуться к его губам, и Огонек с готовностью встретил их своими. Проникнув в рот, нашел язык, так привычно переплетшийся с его, и отдался долгому, полному нежности поцелую. Серые пальцы легли на горло, успокаивающе поглаживая.

«Моя! Моя женщина! Моя жена!» — от этой мысли хотелось вскочить с брачного ложа и бегать по пляжу, в полном восторге гоняя крабов, прыгая на пальмы и крича, как безумный.

Но вместо того, чтоб выкинуть подобное, Огонек перекатился на спину, завалившись рядом и блаженно улыбаясь, хозяйски положил ладонь на идеально легшую в нее ягодицу, с удовольствием ту погладив. Наги, посмотрев в лицо, на котором уголки губ грозились уехать к самым ушам, хихикнула и, не глядя пошарив на тумбочке, бросила ему на грудь табачный нагреватель с пачкой стиков для него. Пепел в постели ее бесил, а этот способ курения позволял его избежать, да к тому же не требовал под рукой пепельницы. Скосив глаза и обнаружив сигареты, Огонек едва не заурчал, зарядил стик в держатель, после чего нажал на кнопку, активируя прибор.

— Я тебя обожаю, детка! — он снова поймал ее губы в поцелуй. Наги прижалась к его боку сильнее, устроив голову на груди. Нагреватель завибрировал, и мужчина галантно предложил своей даме первую затяжку. Девушка затянулась, медленно выпустила дым и принялась пальчиками поглаживать морды драконов, вальяжно разлегшихся у сердца воина. Она слушала, как оно стучит возле самого уха, пальцы рассеянно спустились к животу, обводя кубики пресса, отчетливо видные под шерстью.

Было тепло и мирно. Было невероятно хорошо.

— Ммм… как ты, родная? Попа не болит?

Она фыркнула, стараясь не заливаться краской, но ответила:

— На удивление, нет. Все хорошо.

Он кивнул, будто ставя галочку при проведении рекогносцировки.

— А мы… кажется, сегодня подумали примерно в одном направлении? — Нагината снова смущенно хихикнула. Она нашарила на постели вибратор и потыкала наугад в кнопки, заставив тот низко заурчать. Хулигански улыбнувшись, прижала кончик к груди партнера и медленно повела ниже, по моментально напрягшемуся животу, почти коснулась головки и скользнула вдоль дернувшегося от внезапной стимуляции ствола.

— Нагината! Ну прекрати! — смеясь, Огонек отобрал игрушку и сунул себе под подушку, а потом смачно затянулся ароматной сигаретой. — Даже таким маньякам как я после такого нужна передышка! Небольшая… — он многообещающе погладил ее бедро.

— Как ты… понял что мне хочется? — она закинула ногу на его. Нужно было сходить в душ, но было ужасно лень вставать.

— Ох, тоже мне, задача! — он фыркнул. — Ты оставляла свои жуткие комиксы с порно-сценами у меня на кухонном столе, в ванной и на тумбочке. И каждый раз открытыми на моментах с двойным проникновением. Я в первый раз чуть завтраком не подавился, когда увидел! Хотел еще возмутиться, что за фигню ты читаешь, вроде девушка со вкусом, и вдруг такое!

— Но что-то мне никто не потрудился вернуть комикс, а заныкал его около кровати, — Наги хитро посмотрела на мужа и взъерошила мех у него на груди. Огонек, улыбаясь, снова сделал длинную затяжку.

— Я просвещался, чем живет молодежь! А вдруг мои солдаты тоже подобное читают! Пойдет похабщина по казарме!

— От тебя и пойдет! — Хохотнула Наги, за что получила звонкий шлепок пониже хвоста.

— А если серьезно, родная, давай договоримся, — он поймал ее взгляд и посерьезнел. — Что обо всем, что ты хочешь, ты будешь говорить мне, а не заставлять разгадывать шарады. Хорошо, что я понял тебя верно, но мог же и ошибиться! И вместо первой брачной ночи вышло бы неизвестно что… Я не телепат, Нагината. Чтобы чего-то попросить или предложить, есть язык. Я со своей стороны обещаю тоже им пользоваться не только для оральных ласк, — он чмокнул ее в кончик носа. — Произнести слова — это не сложно, это…

— Вопрос доверия? — она улыбнулась.

— Именно… вопрос доверия. — Он улыбнулся в ответ.

— Интересно, и как я должна была тебе озвучить, что хотела бы… вот такое? Ну… ты бы подумал, что я хочу затащить еще одного мужика в нашу постель, а я не хочу! Если только удалось бы тебя клонировать, но такое мы пока не умеем…

Огонек расхохотался:

— Как видишь, если проговорить желание, вполне можно найти решение без клонирования. Ты и сама, как я вижу, нашла вариант. — Он кивнул на поблескивающую около его колена пробку.

— Ну… я у тебя учусь. — Она боднула его в подбородок, и он, посмеиваясь, почесал ее за ухом. — Но я поняла: говорить и… правильно пользоваться языком! — Она пощекотала его грудь кончиком влажного язычка, дразня. Мужчина выдохнул сквозь зубы и приласкал колено и бедро, перекинутое поперек его тела.

— Ты рискуешь, детка! Будишь… зверя! А я не уверен, что, решись мы на новый раунд, ты не попросишь пощады! — Вторая рука погладила спину и поясницу.

— А может, я намеренно бужу… твоего зверя! — Наги поиграла бровями, и они расхохотались. По-настоящему близости сейчас не хотелось обоим, но дразнить партнера нравилось и ему, и ей. — А если серьезно… то я бы хотела… ох, хера себе, это сложно сказать!.. раз уж мы говорим про желания, которые высказываем через рот… ммм… я хочу, чтоб ты меня отшлепал! Вот!

Огонек, блеснув пламенем на дне глаз, уточнил:

— Во время секса?

Наги спрятала лицо ему в подмышку так, что остались торчать лишь краснеющие ушки, и оттуда пробубнила:

— Ага! — поглаживания ее бедра стали интенсивнее, рассылая мурашки по телу.

— Ммм… рукой? Или ты хочешь… чтобы я использовал специальные приспособления?

На него моментально уставились любопытные глаза:

— А у тебя есть?!

Он рассмеялся от такого энтузиазма:

— Найду. Если… ты хочешь.

— Хочу. Такую… кожаную, с множеством ремешочков.

— Многохвостая плетка. Ясно.

— Но только если тебе это… интересно! Но если мне не понравится…

— Наги, ну никто же не будет пороть тебя как пленного на допросе! — Он поцеловал ее, проследив пальцами позвонки от шеи до хвоста. — У нас будет стоп-слово, и ты сможешь дать мне знать, если что-то не понравится. А… кожаные штучки наденешь? Портупею, гартеры?..

— Ты извращенец! — она рассмеялась, поцеловав мужа в шею. — Оставайся таким и дальше.!.. Надену!.. Интересно… На Альфе можно такое достать так, чтоб наш хозяин не узнал, что он везет?

Огонек пораженно посмотрел на нее:

— То есть… ты даже до дома ждать не хочешь? Все сейчас и сразу? Нагината, и чем я буду тебя удивлять дальше?! В моих рукавах почти не осталось тузов! А я вроде бы достаточно… изобретателен в постели!

— Ты что-нибудь придумаешь! Я в тебя верю!

— Я вырастил чудовище! Невероятно сексуальное, голодное чудовище! — Он с восторгом повалил ее на спину и, прижав к кровати, глубоко поцеловал. Наги зарылась пальцами ему в волосы, с готовностью отвечая и подставляя шею влажным ласкам. Отстранившись через пару минут, он с улыбкой посмотрел ей в лицо и кончиками пальцев провел по щеке:

— Люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю. — Она ткнулась губами в загрубевшую от руля ладонь. — Мне… кажется, лучше в душ сходить.

— Угу. А я прогуляюсь до моря, быстро проплывусь и вернусь. Выйдешь покурить со мной на веранду?

— Выйду… Продемонстрируешь разведке Альфы Центавра зад?

— По-твоему, он не достоин появиться на первых полосах?

— Более чем! Главное, чтоб у них за пультом не сидела женщина!

— Ревнуешь?

— Нет. Потому что доверяю.

Наги, на ходу завязывая пояс пушистого халата, вышла на веранду, шлепая по доскам босыми влажными ступнями. Тело приятно ныло после горячих ласк и расслабляющего душа, под халат нагло забрался теплый ветерок, холодя обнаженную кожу. Темно-красное небо Альфы Центавра пестрело россыпью мелких звезд, три луны освещали пляж, окрасившийся глубоким бордо в ночном свете. Океан плескался волнами, накатывая на берег новые и новые слои воды. От него, вытряхивая из прилипших к шее и плечам волос соленые капли, шел широкоплечий совершенно обнаженный мужчина. В собравшейся на шерсти влаге отражался красный песок, от чего его тело в свете лун отливало пламенем, будто вспыхивающим при каждом шаге на рельефных мышцах. Засмотревшись на то, как грациозно, несмотря на немалый рост и вес, он двигался, Нагината решила, что вот так мог бы выглядеть великий Воин — божество их касты, сошедшее к смертным из своих чертогов. Утром она попросит его попозировать, чтобы запечатлеть на бумаге этот миг.

Полыхнул огнем росчерк в волосах, когда он всем телом отряхнулся в паре метров от нее, а потом легко вскочил на ступени.

— Смотри, что я нашел для тебя! — воплощение Марса протянуло ей ракушку размером с его ладонь — ярко-синюю, с зелеными крапинами, влажно блестящую в ночном свете.

— Ого! Какая огромная! Где ты ее взял? — Наги крутила в руках подарок, рассматривая со всех сторон.

— В море. Нырнул и достал, — Огонек закутался в заранее принесенный сюда халат и плюхнулся в подвесное кресло, которое заскрипело под весом марсианина. Попрыгав в нем, чтобы убедиться в надежности крепления, он поймал жену за пояс и потянул к себе на колени. Крепление в потолке снова жалобно взвыло, но выдержало. — Иди сюда!

— Она очень красивая!

— Приложи ее к уху, — он помог ей пристроить раковину. — А теперь слушай!

— Ой! Там… море шумит! Совсем как тут! — она с восторгом прикладывала ракушку то к одному, то к другому уху, приятно ерзая у него на коленях. — Мы заберем ее домой, да?

— Если ты хочешь.

— Давай заберем? Будем слушать и вспоминать нашу первую брачную ночь. — Она поцеловала его, глубоко, но нежно.

Огонек угукнул ей в шею, а потом достал нагреватель, вставил в него стик и снова закурил, глядя в ночное небо, ища на нем очертания знакомых созвездий и растворяясь в каком-то безвременье, где есть только миг, только здесь и сейчас. Они медленно раскачивались, вдыхали запах свежего ветра, соленой воды и ароматного табака, прижавшись друг к другу и просто наслаждаясь этой ночью. Тонкие пальчики Наги гладили его шею, заставляя довольно щуриться, его рука забралась под халат и ласкала теплое бедро — не чтобы распалить, а просто чтобы убедиться, что он не спит, что все это реальность. Он поймал себя на мысли, что хотел бы навсегда остаться в мире, где есть только она и он, вдали от политики, стратегического расчета и казарм. Просто быть с ней, просто растворяться в счастье, просто заниматься любовью и растить детей.

Просто жить, каждый день благодаря судьбу за то, что доверила ему такое сокровище.