Д.В.Ж.Д. 2035

— Огня! Огня!!! — Закричал Богдан, первым открывая пальбу по существам со стороны двери. Активированная химическая палка полетела вглубь схрона и осветила нам бледным, зелёным светом всю округу от стен до потолков.

Ладно бы чёрные, как смоль довольно медлительные «дети» — к этим за некоторое время привыкли — но из всех щелей полезли какие-то ещё более мелкие твари бледно-белого цвета. Размером с небольших собак, эти твари были настолько шустрыми, что ни одна дворняга не могла с ними сравниться в скорости. И уж точно ни одна собака не имела два ряда острых как бритвы зубов. С приходом белых тварей началась настоящая битва на выживание.

Свет химической палки оказался весьма кстати, так как одна из шустрых «собак», воспользовавшись темнотой, уже впилась в ногу технаря Синицына. С полсотни зубов продырявили костюм и впились в плоть, пробираясь до кости.

— Твою ма-а-ать! — Заорал Синицын, ударяя тварь прикладом по голове сверху вниз. — Уйди, гадина-а!

Меткий выстрел снайпера Егорова из «Винтореза», второго снайпера группы, сшиб существу голову. Собаку откинуло, но на её место тут же пришли другие, напирая ещё сильнее. Пинки, пихания, отмахивание оружием во время перезарядки от них мало спасали. Шустрые бестии облепляли нас со всех сторон. Редкие бронники и каски спасали едва ли.

В руку подопечного прораба Алфёрова спилась вёрткая, хвостатая тварь. За какие-то мгновения эта белёсая гнида прокусила костюм и вгрызлась в живот техника. Он был без бронежилета. Никто не успел ничего сделать, как тварь уже копошилась в кишках человека.

Вот ты живой и вот твои внутренние органы перемолоты белесой мясорубкой. Возможно, одень он бронник, прожил бы несколько мгновений позже. Но как добраться до Варяга, если твой костюм химзащиты повреждён? Снять с убитого? Сам факт его смерти подразумевает, что его костюм тоже где-то повреждён. Убивать тварь пришлось вместе с самим человеком.

— Быстрее, быстрее, быстрее, — торопил Богдан, принимая солдат у двери. — С места в бой! Оттесняем эту сволоту! Артём, ты чё еле ноги волочишь?! Шустрее.

Рейдер лишь отмахнулся. Мы не видели его бледных губ под противогазом.

Белые и чёрные монстры теснили нас с двух сторон. Сходящие в бункер люди падали, скатывались, бежали по лестнице, перепрыгивая пролёты, и вваливаясь в схрон спиной. Похоже, оттуда их тоже неплохо прижимали.

Весь отступающий с поверхности в подземелье люд ввалился из-за двери бункера и принялся теснить ураганным огнём монстров, отрезая настырных наседающих тварей от нас вглубь схрона. Монстры совсем некстати загородили химическую палку, дающую основной свет. Искусственная подсветка напомнила мне ночные фонтаны на площадях старого мира.

Шустрая смерть в подсветке. Красиво, чёрт бы их побрал! Звуковое сопровождение только как из фильмов ужасов: крики, вой, мат, пальба. Стало темно и неуютно. Пришлось вновь надеяться на фонарики. Но разве кто-то догадался их зарядить, пока горела палка?!

Судорожно ползают по потолкам и стенам одинокие лучи от быстро заводимых фонариков.

— Снять противогазы!

Людям в запотевших стёклах и так ни черта не видно. Ещё и манёвренности меньше. Часть противогазов просто попадала на пол в суматохе, затопталась. А нам ещё выбираться на поверхность, если кто-то позабыл. Но сейчас напоминать — не до них!

Артём стянул последним, слабо припал на колено, словно получил ранение. Губы высохшие, трясётся весь, как при лихородке.

— Тёма, придурок! Ты почему не в составе?!

— Зверь, адмирал. — Ответил он как можно громче. Хотя сил оставалось в нём едва ли на донышке. — Возле состава бродит огромный кошак. Не подойдем.

— Час от часу не легче.

— Не ссы, Тёма. Нас могут завалить ещё здесь, — добавила с усмешкой Ленка. Идти не придется.

— Ряжин, ставь заряд! — Кричал тем временем по ту сторону двери майор своему подопечному минёру, тот и так уже доставал из рюкзака тратил и подготавливал шашку.

Не знаю, получится ли у Ряжина обрушить стены, но если майор решил завалить нас здесь в бункере, то на поверхности должно быть очень «жарко».

Какой же я дурак!

Что ж, глупцам суждено быть в могиле в первую очередь. Только полные придурки могли поверить какому-то деду, что он приведет их в «Эльдорадо». И я среди них самый первый. Доверился постороннему человеку. Тот и наврал с три короба. Никому в этом мире верить нельзя! Разве что только своим людям. Но теперь свои гибнут бок о бок.

Мы сгрудились все у двери по обе стороны. Пока последние люди проникали в схрон, экспедиции понесла ещё одну потерю. Радист группы Богдана не увидел впопыхах, как с потолка на него кинулась белая тварь. Я был свидетелем, что она не стала кусать его за горло и шею, вообще за мышцы, но вгрызлась сразу прямо в темечко, вскрывая черепную коробку, как хирургическая пила. Похоже, что белых существ вообще не интересовало какую часть тела атаковать. Они одинаково безразлично могли вгрызаться в кости и в мякоть живота.

Белые псы отвлекали наше внимание, как самая опасная угроза, в первую очередь, а оставшиеся без внимания чёрные «дети» перегруппировались и пошли на нас плотными рядами, словно старались придавить нас этой толпой, вжать в стены. Пришлось отступать шаг за шагом. Положение осложнялось тем, что нас и так придавливало к стенке с обоих сторон. Натиск с поверхности только усиливался. Твари падали нам на голову, сыпались с лестницы. Белые тварины так и вовсе почти бегали по стенам, лазили по потолкам, цепляясь острыми когтями даже в бетон.

Мы сгрудились возле двери, и я теперь определённо не понимал, зачем минёр поджигает фитиль.

Инициатива майора сейчас закончиться тем, что завалит нас всех.

— Майор! Ты похоронить нас решил?

— Нет времени обсуждать, Громов!

— А что если один выход?!

— Не тупи, Громов! Бомбоубежища никогда не строятся с одним ходом, да и «чёрный» ход, вентиляция… ай, некогда обсуждать! Ты и так уже наворотил дел! Отойди! — Закричал Сергеев и, набрав в лёгкие воздуха, продолжил. — Вперёд! Расчистить проход!

Используя автомат как таран, он побежал на толпу чёрных существ, откидывая первых в строю, пинаясь и тут же открыв огонь по остальным, расчищая место.

Богдан, Гордеев, Тай и Алфёров побежали следом, раскидывая чёрных детей таранными ударами автоматов. Дальше всех убежал, конечно же, здоровяк Гордеев, снося пулемётом как тараном больше всех прочих. Вторая пулемётная лента, сползая с плеча, принялась крошить неповоротливых существ, высекая просеки в их рядах.

Следом мы все побежали. Не то, чтобы герои. Просто выбора больше не было. Минёр Ряжин поджег фитиль и отбежал. Тут же с Салаватом и Богданом они принялись закрывать дверь. Ещё несколько ребят из экспедиции остались, чтобы навалиться на массивный ржавеющий кусок металла. Дверь закрывалась туго, с той стороны, в просветы дверного проёма то и дело лезли чёрные лапы, белые лапки.

Дверь так и не удалось закрыть полностью. Взрыв прогремел за нею, и земля под ногами на миг качнулась, отдача прошлась по ступням, вибрацией пройдясь по всему телу. Ощущение не из приятных.

Двоих человек откинуло от двери таранным ударом. У одного из них отскочившим камнем была пробита лобная кость. Второго оглушило волной так, что полопались барабанные перепонки. Лёжа на сыром бетоне, он истекал кровью из ушей и похоже был кантажен.

Богдана, Салавата и Ряжина задело меньше. Но парни так же оказались ближе всех прочих к взрыву и в ближайшие минуты были не бойцы, ползали на четвереньках, приходя в себя. Салават блевал, минёр держался за руку, похоже, что повредил. Придётся всех прикрывать.

Однако дело было сделано — проход за дверью был завален. Сама дверь спасла нас от волны взрыва, задев лишь немногих.

Натиск чернокожих никто не отменял, они лишь на секунды замерли, словно испугавшись взрыва и снова возобновили атаку. Да и белые твари продолжали падать с потолка, выныривать из-под пола, выпрыгивать из-за стеллажей и коробок новогодними подарочками, доставляя немало неприятностей.

Мы наловчились прикрывать друг друга, пока прочие бойцы перезаряжались. Обоймы пустели с опасной скоростью. Я сам прострелял уже пятую и с ужасом думал, что с нами станется, когда опустеет последняя. Руками мы от этих шустрых хреней не отмашемся. Даже ломиков нет под рукой. Ножи? Вроде есть почти у всех, но их ещё достать надо из рюкзаков. А это — время!

Света, как мало света! Вспышки от выстрелов дают освещения больше, чем фонари, на которых почти не тратим времени. Те, кто за спиной, ещё что-то успевают, но мы в первых рядах больше стреляем в темноту. Промахнуться почти невозможно. Стреляем на звук. Двуногие твари хорошо стонут, но вот белых на звук не определишь, шипят раз на раз.

Тай слишком выдался вперёд и руки чернокожего существа потянулись к его горлу. Кто-то из отряда навскидку выстрелил из крупнокалиберной гладкостволки, и существо с протянутыми руками отбросило мощной отдачей.

Тревожно ощущать свою беззащитность пока руки меняют рожок! Дрожат судорожно пальцы. Тёма в ногах валяется. Сознание потерял.

Так, дыхание, следи за дыханием. Успокойся, Громов. Сконцентрируйся. Не нервничай, старый мудак, не до этого! Какой там рожок? Шестой? Значит, осталось два, но они в сумке, надо успеть достать.

Вся волна монстров оттянулась назад, и вдруг схлынула, принявшись в едином порыве отступать вглубь схрона. Резкий откат назад был не понятен. Даже белые твари перестали нас донимать, реже выскакивая из-за углов и больше не падая с потолков.

— Вот так, сукины дети! — закричал первым Азамат криком победителя, расстреливая в отступающие спины свою предпоследнюю обойму Макарова. — Пошли вон!

— Валите, валите! — Добавила задорно Ленка, пользуясь передышкой и меняя рожок.

Твари растворились в недрах бункера за какие-то мгновения. Припомнив, где валяется химическая палочка, я вытащил её из-под убитых тел и поднял над головой. Наконец, стало светлее…

Сердце судорожно бьётся.

Господи, как душно. Мы продышали вес кислород. Пороховые газы щипали глаза и заставлял кашлять.

Перед глазами плывёт. Мир немного шатается. Усталость накатывает.

Обозначенная светом картина впечатляла: горы монстров, поваленные стеллажи, расстрелянные стены, истерзанные, погрызенные тела членов моей экспедиции, усталые взгляды людей, частью раненых, частью просто заморенных.

Скольких мы потеряли?

Я не сразу понял, почему стало так тихо. Звуки в какой-то момент пропали. Видимо после взрыва. Или стрельба над ухом была слишком громкая.

Нет, бред. Звуки были. Я слышал собственное дыхание. Вот же — вдох-выдох.

Посмотрев на уставившихся в одну точку людей, я повернулся…

Их было трое… Они выступали из тьмы, поражая своими размерами. Три титана. Макушки больших голов как раз касались потолка схрона, а в ширину они были и того больше. Огромные чёрные твари, в каждой из которых могло поместиться с полсотни чёрных «деток». Ходячие громады.

Этот звук был ни на что не похожий. Я услышал лишь его начало. Ни писк, ни крик. Ультразвук? Нет, мы не можем его слышать… В голове фонит. Только начало этого звука расслышал я и затем все звуки пропали. Огромные клыкастые пасти громадин теперь открывались только беззвучно. Вижу. Похоже, эти существа каким-то образом глушили нас.

Всё же ультразвук? Но как он может глушить? Что вообще происходит? Я, то слышал странный шёпот… писк… крик, то не слышал ничего. Я схожу с ума. На голову словно какой-то шлем надели. На виски давило так, что из носа потекла кровь. Звон в ушах усилился многократно, и стало жутко тошнить, накатила такая слабость, что сложно стало и пошевелиться. Этого ещё не хватало.

Существа надвигались на двух ногах, расшвыривая ударами мощных лап полки, отбрасывая ящики. Ком снега с замороженными тушами людей был уничтожен одним ударом крайнего правого существа-переростка. Двигались титаны медленно, неторопливо, но в поступи этих гигантов чувствовалась неприкрытая мощь.

Рядом со мной почему-то замелькали огоньки света. Глюки? А, нет, это Гордеев открыл огонь из пулемёта. Я ничего не слышу. Рты моих людей беззвучно открываются. У них побольше сил. Вывозите, бойцы, вывозите.

Мне плохо, подкашиваются ноги, болит всё тело. Брусов трясёт за плечо.

Мелькают обречённые мысли… Зачем нам эта война? Мы всё равно все будем похоронены в этой могиле.

Ленка присела на колено и одну за другой выпустила всю обойму в «лицо» одного из монстров. Он схватился за голову огромными руками, припав на мощное колено, но тут же поднялся, вновь продолжая идти. Его только граната остановила. Майор швырнул её прямо за спиной монстра и того откинул вперёд взрывом, нашпиговав осколками спину и нижнюю часть тела. Больше он не поднялся.

Двух других титанов довольно шустро покромсали разрывные пули крупнокалиберных винтовок. Оставшиеся на ногах ребята подошли вплотную и почти в упор изрешетили неповоротливые громады. К сожалению, последний падающий титан зацепил второго снайпера группы. Мощный кулак фактически бойца в землю, размазав страшным прессом человека в груду переломанных костей, плоти и крови.

При виде этого Ленку вывернуло наизнанку. Прочие испытали меньший шок, и без того измотанные этой затянувшейся битвой.

Головная боль, тошнота и слабость вообще были меньшими из зол.

Брусов как заведённый бил по щекам Артёма, силясь привезти рейдера в себя. Бледный «марафонец» никак не желал приходить в сознание.

Я ненадолго отключился.

Мы приходили в себя почти полчаса, ползая впотьмах на четвереньках, выворачиваясь наизнанку, стоная от боли в голове — последствия жуткой «речи» исполинов. Какое-то акустическое оружие, не иначе. Но я в этом ни в зуб ногой, объяснить не могу. И вряд ли кто-то в группе в курсе, разве что молодые учёные. Но Азамата трясёт после первого боя, пыл схватки спал и никак не может прийти в себя, не то что осознанно говорить, а Макар катается по полу, его трясёт в лихорадке. Бледный весь, губы с белым налётом. Чёрная тварь укусила его за левую руку. И кожа в том месте странно быстро чернеет. Похоже, доктор отсечёт ему руку по плечо. Другого выхода нет — антибиотиков уже два года, как нет во всём анклаве. Так, легкие лекарство. А спирт спасёт от внутреннего заражения едва ли.

Многие были ранены. Костюмы химзащиты изодраны. Ох и наглотаются же радиации на поверхности. Хоть бы чистый дождь туч севера хоть немного сгладил её воздействие в этом районе.

Брусов извёл всю большую аптечку и большую часть персональных медицинских пакетов. Почти половину группы бинтовали при бледно-зелёном свете, помогая друг другу.

В схроне осталось лежать на полу двенадцать человек. Одного зацепила белая тварь на лестнице и ещё двое остались на поверхности, прикрывая отход основной группы. Рейд в схрон унёс жизни пятнадцати членов группы.

Во всей экспедиции осталось сорок человек, половина из которых была ранена, причём тяжело, двое из нас были контужены и не приходили в себя. Четверть выживших экспедиции вообще осталась в салоне вагонов. И не понятно было, доберёмся ли мы до них теперь. А со мной теперь было только тридцать человек, половина из которых сама нуждается в помощи.

Это так походило на провал экспедиции. И всё из-за чего? Долбанного седого сталкера! И одного мудака, который ему доверился.

Меня.

Я не мог разговаривать с кем-то, по-прежнему ничего не слышал. Головная боль прошла, и Брусов лишь пожимал плечами, не понимая причины. Судя по его жестам, с ушными раковинами всё было в полном порядке. Отмахнулся как от симулянта.

За мёртвыми телами чёрных гигантов в глубине схрона мы нашли несколько комнат. В них лежали личные вещи, коробки с книжками, вещи, обувь, одеяла. Весьма походили на жилые помещения людей. Но кто здесь мог жить в соседстве с этими тварями?

Во время расстрела монстров комнаты сильно пострадали, но в них так же работали вентиляции, как и в основном помещении. Из воздухоотвода тянуло воздухом, газы и пыль вытягивало. Возможно, где-то здесь был и свет, стоило только найти источники энергообеспечения.

Схрон не выглядел заброшенным. Похоже, кто-то поддерживал в нём жизнь. Да и твари куда-то сгинули, а значит, он был гораздо больше, чем казался. Ну, или существовали какие-то подземные ходы. Одно радовало — если ушли они, то можем уйти и мы. Майор не стал нашим могильщиком.

На полу одной из комнат мы обнаружили несколько человеческих тел. Их внешний вид заставлял желать лучшего. Истерзанные, обглоданные, они как будто побывали в руках мясников. Плоть рвали острыми зубами, терзали когтями. Работа не других людей, но зверей.

Похоже, мутанты были сведущи в пытках. Пол был залит кровью, кровь была на стенах, брызги были даже на потолке.

Еда была. Много еды! Ящики с консервами валялись вдоль стен. Пакеты и консервы валялись так же на полу по небольшим кучкам, без какого либо признака сортировки. Но слишком красиво сложено. Хлеб вместе с сайрой, масло с банками джема, пачки консервированного чая, рис… этим всем словно играли дети, строя замысловатые фигуры, башни. Игра с едой. Вся еда — строительный материал, кирпичики из которых можно было строить гаражи для каких-то машинок, дозорные вышки.

Море еды… но море порченной еды! Испорченной сознательно, бессмысленно. Мелкими коготками. Духан в комнате стоял такой, что можно было надевать противогаз.

Кроме еды мы нашли немного боеприпасов, раскиданных по схрону. Несколько ящиков с оружием были разбиты, стволы автоматов погнуты, приклады в глубоких царапинах, словно твари их грызли или всячески пытались испортить вполне осознанно.

Я не мог понять, зачем им портить оружие. Оно не пахнет едой, как консервы. Да и консервы мутанты не ели, просто испортили. Так что ими двигало? Эти твари разумны или просто инстинкты? Но какие инстинкты заставляют существ заниматься бессмысленными поступками? Да и город слишком ухожен, не выглядит заброшенным схрон. Что вообще твориться в Уссурийске?

— Эй, батя, — Ленкина рука легла на плечо.

Это были первые слова, которые я услышал.

— Похоже, я снова слышу мир, — обронил я, слегка покачиваясь.

— Отлично, потому что мы нашли тут ещё тела. Тебе лучше самому взглянуть.

Крик Макара догнал от двери. Алфёров и Гордеев держали его, пока Брусов пилил хирургической пилой руку. Жгуты стянули локоть, и в зубах ученого был рукав чей-то рубашки. Доктор резал без обезболивающего, быстро, торопливо. Его ждали ещё несколько тяжелобольных и времени терять он не собирался.

Молодой парень на глазах выживших превращался в инвалида с гораздо меньшим шансом на жизнь в нашем мире. Такие у нас долго не протягивают. Но мы — команда. Своих не бросаем. Сделаем носилки — вынесем. Главное, чтобы твари вновь не попёрли.

— Выкарабкивайся, чёрт тебя дери, держись за жизнь, — прошептал я Макару и пошёл к комнате, которую хотела показать Ленка. Судя по её возбуждённому голосу, нашла что-то стоящее. Оставшиеся на ногах военспецы уже убежали вглубь коридора, исследуя комнату за комнатой. Часть комнат оказалась закрыта изнутри и такие оставляли, пробегая дальше вглубь. Стоило быстрее обнаружить ходы, куда утекли все твари. Не могли же они исчезнуть бесследно.

Твари, судя по всему, отлично видели в темноте, мы же ползали по тёмным коридорам с этими нелепыми фонариками впотьмах, по привычке не решаясь зажигать в закрытых пространствах факелов. В памяти ещё были свежи воспоминаниях ломающихся вентиляций в недрах анклава, когда от удушья падали в обмороки, пока техники, рискуя жизнями, нередко лезли даже на поверхность исправлять поломки.

Честно говоря, мы и к естественному свету то привыкали больше года, бродя по цехам и складам, как слепые кроты. Почти у всех за исключением рейдеров первое время нещадно слезились глаза. Вот и сейчас большинству группы в полутьме как-то привычнее, чем под пасмурным небом. Но к полной тьме глаза непривычны, потому ползал слабый свет фонариков по стенам.

Майор и Ряжин исчезли за поворотом коридора, осторожно исследуя дальние комнаты. Теперь я видел впереди только Ленку, спешащую к своей находке и лучик света под ногами от фонаря у неё на голове. Она как снайпер всегда закрепляла его сверху, чтобы были свободны обе руки. На СВД прибора ночного виденья не полагалось.

Позади меня шлёпал Гордеев, матерясь, что от обеих лент в автомате осталось только десять патронов. Те же боеприпасы, что нашли, не подходили. Калибр 5.45 шёл только на Калашниковы. Повезло мне и ещё половине группы обрести по несколько обойм, но не больше. Прочее оружие в труху.

Скрип двери во тьме коридора был резок и страшен, сердце кольнуло и ушло в пятки.

— Какого… — только и прозвучало позади меня и Гордеева откинуло к стене от прохода во тьме. Я с Ленкой запоздало повернулся на звук. Её фонарик высветил приоткрытую дверь и нашего беглеца.

Седой сталкер ехидно ухмыльнулся, скаля гнилые коричневые пеньки — остовы зубов. Похоже, ему не хватало витаминов, и он страдал от цинги. Как я при первой встрече то не заметил? Это Седых в анклаве заставлял всех нас еженедельно глотать безвкусные таблетки, чтобы не протянули ног. Сталкера же были сами себе на уме, и с рационом от тушенки и сгущёнки длительное время особого добра ждать не приходилось. Организм мог синтезировать любые витамины, кроме витамина С.

Фонарик высветил дымок от обоих дул на двустволке. Дед пальнул сразу из обоих стволов, чтобы уже наверняка. Даже не пытался перезаряжать или бежать. Стоял покорно, застыв. Считал свою миссию выполненной?

— Да откуда ты сука выполз? — Обронил я, с ходу обрушивая приклад автомата прямо в лоб тощему убийце.

Руку не сдерживал. Меньше всего в этот момент я уважал старость. За что эта гнида забрала жизнь ещё одного моего солдата? Сукин сын выжидал в одной из комнат, запершись изнутри. И теперь он меня ждал? Зачем?

Майор с Ряжиным вновь показались из-за угла, Ленка склонилась над раненым в грудь, разрывая медицинский пакет и стараясь зажать огромные кровоточащие дырки.

Гордеев схватил её за руку и захлёбываясь кровью, затих. Алые ручейки побежали по подбородку.

Протяжный мат майора пролетел по коридору.

Ленка опустила пулемётчику веки и вздохнула. В живых со мной остались только двадцать девять человек.

Это полностью моя вина.