Дарио

Глава 19

Следуя указаниям Никколо, я нашла в конце коридора закрытую дверь. И осторожно постучала.

— Войдите, — раздался приглушенный голос Дарио.

Я вошла в комнату и увидела, что он смотрит на меня из-за изысканно инкрустированного стола. Полки на стенах были заставлены книгами в кожаных переплетах и старинными мраморными бюстами.

— Что тебе нужно? — процедил он сквозь зубы.

Я подняла поднос. Его содержимое слегка зазвенело в моих дрожащих руках.

— Никколо сказал, что… что я должна зайти и позаботиться о твоей руке.

Дарио прищурился.

— И это все?

— … и поблагодарить тебя. Еще раз. За то, что спас меня.

Он сердито уставился на меня.

— И?

— … и извиниться. За то, что сбежала.

— За то, что ослушалась меня, — прорычал он.

Еще пару часов назад эти слова — За то, что ослушалась тебя — застряли бы у меня в горле. Если бы я вообще их произнесла, то выплюнула бы их в гневе.

Но за эти два часа многое произошло.

Все, что я чувствовала, это запах никотина, когда незнакомец закрыл мне рот…

И все, что я слышала, это звук пряжки его ремня, когда он расстегивал брюки.

— … за то, что ослушалась тебя, — прошептала я.

Это, похоже, несколько удовлетворило Дарио. Кивнул головой, и я подошла к нему.

Рядом с его креслом стоял пуфик. Я присела на него, чтобы сделать свою работу.

Я нежно взяла его руку в свою и осмотрела ее. Он смыл с нее кровь нападавшего, но костяшки пальцев были в синяках, царапинах и опухли.

Я положила в одно из полотенец немного льда, смочила тряпку талой водой из ведра и приложила к его руке.

Все это время он сердито наблюдал за мной.

Я то поднимала на него глаза, то отводила их, продолжая прикладывать лед.

Наконец он заговорил.

— Теперь ты понимаешь, почему я не хотел, чтобы ты покидала территорию? Почему я отказал тебе в просьбе пойти в церковь?

— Да, — пробормотала я, опустив глаза.

— Два дня назад в вашем кафе появился один из наших врагов. Теперь мы обнаружили шпионов в миле от моего дома, один из них маскировался под священника, не меньше. Когда я приказываю тебе что-то сделать, то делаю это не только для того, чтобы защитить семью, но и для того, чтобы защитить тебя. Люди, которые хотят нас убить, с радостью сделают то же самое с тобой только потому, что ты остаешься здесь.

Хотелось сказать:

— Я думаю, ты имеешь в виду «только потому, что тебя здесь удерживают».

Но решила, что сейчас не время озвучивать свои мысли.

— Я знаю, — только и пробормотала я.

— Все чаще я вижу, что люди вокруг меня — либо мои враги, либо подкуплены моими врагами.

— А разве у вас нет союзников? — спросила я.

— С тех пор как умер мой отец, кажется, нет, — с горечью ответил он.

Несколько минут мы больше ничего не говорили.

Наконец я отняла мокрое полотенце, высушила его руку и стала мазать ее приятно пахнущей мазью. Затем обмотала бинтом костяшки пальцев и ладонь.

Процесс был медленным и расслабляющим. В конце концов, мой страх начал ослабевать.

Его рука была огромной — она намного превосходила мою. А его пальцы были такими мозолистыми… такими грубыми и мужественными…

Закончив, сложила все обратно на поднос.

— Я тебя оставлю.

Встала, чтобы уйти, и была уже на полпути к двери, когда он сказал:

— Стоп.

Я медленно повернулась и посмотрела на него. У меня свело живот.

— … да?

Он злобно улыбнулся.

— Ты ослушалась меня. Неужели ты думала, что тебе удастся уйти безнаказанной?

Мое сердце заколотилось.

— Прости меня, — прошептала я. — Я обещаю больше так не делать.

Он встал из-за стола.

— Меня не волнует, что ты обещаешь делать в будущем; меня волнует только то, что ты уже сделала. А теперь иди сюда.

Я робко подошла к столу, боясь, что он может сделать.

— Снимай трусики, — приказал он.

Я уставилась на него.

— Ч-что?

— Ты меня слышала.

— Я…

Самое глупое оправдание вырвалось с моего языка.

— … я не могу. У меня руки заняты.

— Положи это.

Я тяжело сглотнула и поставила поднос на стол.

— Теперь сделай это, — приказал он.

— Я… пожалуйста, не надо, — умоляюще произнесла, посмотрев ему в глаза.

Он обогнул стол и прорычал.

— Мне не нужны твои слезы — я хочу, чтобы ты подчинялась мне. А теперь снимай трусики.

Я напряглась, представив себе самые ужасные вещи, которые он сейчас со мной сделает.

Я медленно наклонилась к подолу своего платья…

… задрала его с двух сторон, чтобы хотя бы спереди было прикрыто…

… и медленно стянула с себя нижнее белье, позволив ему упасть на лодыжки.

Затем отпустила платье и позволила ему снова коснуться колен.

Я не могла смотреть на него, пока делала это. Мое лицо пылало, а все тело дрожало от страха.

— Выйди из них, — сказал он хриплым голосом. В его голосе больше не было злости.

Я подняла на него глаза.

Теперь в его лице было что-то еще, когда он смотрел на меня, — желание.

Мое дыхание стало тяжелым, грудь поднималась и опускалась, я медленно отходила от него, оставив нижнее белье на полу.

Я вспомнила наш поцелуй накануне вечером, и вдруг почувствовала нарастающий жар между ног.

Но я не думала, что сегодняшний вечер закончится только поцелуем.

Это одновременно и возбуждало меня…

И пугало.

Он подошел и встал рядом со мной.

— Подними платье до бедер, — приказал он низким голосом. — И смотри на меня, пока делаешь это.

Я смотрела в его темные, страшные глаза, наклоняясь и медленно поднимая платье к бедрам.

Его рука потянулась вниз и схватила подол моего платья.

— Пожалуйста… — испуганно сказала я.

— Молчи, — ответил он низким рычащим голосом.

Я закрыла рот, хотя мои губы дрожали от страха.

Он смотрел на меня, а я смотрела на него…

И тут я почувствовала, как кончики его пальцев, легкие, как перышко, коснулись внутренней стороны моих бедер.

— О, — задохнувшись, прошептала я.

— Кто-нибудь раньше прикасался к тебе здесь?

У меня пересохло во рту, и я не могла говорить. Все, что я могла сделать, это покачать головой в знак отрицания.

— Значит, я первый, — пробормотал он.

Его пальцы медленно провели по внутренней стороне моей ноги.

Я всхлипывала от страха и стыда.

Страх был понятен.

Стыд возник от того, что я позволила мужчине делать это со мной.

От того, что я позволила IL Mostro делать это со мной.

И мне хотелось, чтобы он сделал еще больше.

Его пальцы добрались до верха моих ног… и остановились.

Я смотрела в его темные глаза и чувствовала, что тону.

Мне хотелось кричать:

— Стоп!

… но другой голос внутри меня шептал.

— Продолжай… Пожалуйста, продолжай…

Он прислушался к этому шепоту.

Его палец касался моих волосков, щекоча меня, поглаживая…

И вдруг кончик его пальца нащупал влажную голую кожу.

Я задохнулась.

Он медленно скользил по моим губам, пока не добрался до верха…

Где его палец нашел набухшую жемчужину желания.

Он начал медленно обводить ее…

Нежнейшие прикосновения…

И я застонала.

Никогда не испытывала ничего подобного.

Никто никогда не трогал меня там…

И уж тем более я сама никогда не делала ничего подобного.

Это было греховное удовольствие.

Похоть, желание и все то, о чем меня вечно предупреждали.

И мне это нравилось.

Но я пыталась сопротивляться…

Действительно пыталась.

— Остановись, — прошептала я, когда кончик его пальца медленно ласкал меня.

— Нет, — тихо прорычал он мне в ухо.

Он начал обводить по кругу с чуть большим нажимом…

И удовольствие внутри меня удвоилось.

— О, пожалуйста… остановись, — простонала я.

Его губы коснулись моего уха. Я задрожала, когда он прошептал:

— Нет.

Его палец начал двигаться вверх-вниз.

Маленький центр удовольствия между моих ног становился все горячее и горячее. Я почувствовала невероятную потребность, ужасное желание, чтобы что-то заполнило меня — чтобы что-то вошло в меня, глубоко вошло в меня.

— Пожалуйста, остановись! — я всхлипнула — не со слезами, но переполненная наслаждением, эмоциями и чувствами, которые я даже не могла себе представить.

— Нет, — произнес он с гортанным рычанием.

Другая его рука потянулась к переду моего платья и нашла правый сосок, твердый и упругий под лифчиком… и он начал гладить его тоже.

Между моих ног его палец начал тереть быстрее и сильнее.

Другими пальцами он слегка пощипывал мой сосок…

И мне показалось, что мои ноги могут подкоситься.

Я вцепилась в его мускулистые руки и держалась изо всех сил.

Самое приятное тепло, какое только можно себе представить, волной прокатилось от бедер вверх по телу.

Мои веки непроизвольно затрепетали и закрылись — я больше не могла держать их открытыми.

— О БОЖЕ! — вскрикнула, ощутив, как наслаждение заполнило все мое тело.

Волны экстаза охватили меня. Мышцы, о которых я и не подозревала, затрепетали в моем животе.

Мои ноги подкосились, и я рухнула на стол.

Внезапно его рот оказался на моем, его губы крепко прижались к моим.

Я отчаянно целовала его, а жар и наслаждение внутри меня достигли крещендо.

Впившись пальцами в его руки, отстранилась от его губ и закричала так, словно умирала.

Через несколько секунд его палец начал замедляться…

И давление стало ослабевать, пока он нежно обводил крошечную жемчужину желания между моих ног.

И все же волна за волной удовольствие прокатывалось по моему телу.

Не такая мощная… не такая интенсивная… скорее похожая на шум воды на пляже после того, как огромная волна обрушилась на песок.

Наконец все закончилось… но я так и осталась с закрытыми глазами, не желая, чтобы это заканчивалось.

Я почувствовала, как он убрал руки с моих бедер и груди.

Через несколько секунд Дарио поднял меня и поставил на ноги.

Я открыла глаза и замерла в оцепенении.

Дарио смотрел на меня. Он выглядел безумным…

Или охваченным безумным голодом…

Как голодный волк, которому осталось несколько секунд до того, чтобы сожрать олененка.

— Убирайся, — хрипло сказал он.

Я уставилась на него в замешательстве.

— … что?

— Это было твое наказание. Теперь убирайся.

Я нахмурилась.

— Но…

Он наклонился к моему лицу и сердито сказал.

— Убирайся… ВОН.

Я отпрянула от него, внезапно устыдившись того, что только что произошло…

Мне было стыдно за влагу, покрывающую внутреннюю поверхность моих бедер…

Стыдно за то, что я хотела большего.

Я нагнулась, чтобы подобрать с пола свои трусы.

— Оставь их и УБИРАЙСЯ! — громыхнул он.

Я, спотыкаясь, выбежала из комнаты, слезы текли по моему лицу.

Поспешила в свою комнату, где рухнула на кровать и разрыдалась…

… и о своей потерянной невинности…

… и от его обескураживающей жестокости.