Дело о жнеце (ЛП)

Глава десятая И ничего

Эмма вздохнула и указала на диван, слабо удивившись, когда Британния не оскорбилась. Правящий дух усадил свой сосуд, ее лицо надолго стало Виктрис, она устраивала пышные юбки. Эмму невольно влекло, и она не могла отыскать в этой даме юную королеву, которую знала.

Виктрис не переживала, что ее слуга не изменилась?

Она не показывала, лишь недовольно поджала губы. Когда она заговорила, в словах была лишь тень Британнии, холодный ветер в гласных.

— Произошли… события. В восточной части Лондиния. Уайтчепл.

— События, — кровь, засохшая на левой перчатке Эммы, раздражала. — В Уайтчепл, — мысль о грязной дыре с Коростой на полах и брусчатке с зеленой жижей, была неприятной.

— Мы ощущали эти события, леди Селвит. Внутри нас, — пухлая ладонь помахала, бриллианты сверкали. — И теперь… беспокойные знаки. Слабость, какой мы не ощущали с…

«С каких пор?» — но Эмма всегда молчала при королеве, привычка с легкостью вернулась в ней. И «леди Селвит» напомнила о клыкастом подарке к титулу, печати на службе Эммы, земли Селвит Эмма держала в кулаке, охраняя их тайну.

Виктрис приоткрыла рот, и вылетели слова:

— С тех пор, как те неблагодарные пытались побеспокоить корень Нашей силы.

«Какие неблагодарные? История полна тех, кто пытался убрать сосуд», — может, она говорила о правлении Крамвелля — шок от казни Чарльза Первого был сильным. Или о правлении Джорджета Безумного, хотя Британния быстро разобралась даже с этим.

Она могла даже говорить о деле с драконом, раз упомянула Селвит.

Интересно, что могло всплыть в разговоре, а еще интереснее была проблема с корнем силы правящего духа.

Тяжкий вздох, Британния покинула Виктрис. Ее плечи расслабились, на широком лице что-то мелькнуло.

Почти страх, решила Эмма.

— Ваше величество, — она старалась звучать тихо и примирительно, но не вышло. И все же она старалась. — Это вас сильно беспокоит.

— Ты представляешь, волшебница, как это — терять свои силы?

«Мне не нужно представлять».

— Да, — вода, запах камня, звяканье оков, ее отчаянные звуки, пока она тщетно боролась — и ровное дыхание Микала, он пришел и убил Главного, что поймал ее и пытался вырвать ее эфирный талант с корнями. Его Главный, он поклялся служить ему… и ради чего нарушил клятву?

«Он ранил вас», — говорил Микал. Она не давила на него по многим причинам. Обвинения Клэра всплыли перед ней, незваные гости, ее голова вдруг стала тесной.

— Да, — повторила она. — Это я хорошо представляю.

— Тогда ты знаешь, как тяжело говорить об этом, — а потом глупость. — Мы просим твоего терпения.

Стук в дверь, прошел Микал. У него был серебряный поднос — ром, небольшая бутылочка витэ. При виде сияющей лиловой склянки желудок Эммы сжался.

Его глаза вспыхнули золотом в тусклом свете, впервые за долгое время она забеспокоилась за своего Щита.

Виктрис пристально смотрела на него, взгляд был человечным.

— Мы помним твое лицо. Ты был с нами во время дела с металлическими солдатами.

Он взглянул на Эмму, она слабо кивнула. Это освободило его от ответа.

— Я был, — два четких слова, он опустил поднос с тихим звяканьем на изящный столик, бутылочки и бокалы на нем сияли.

— Так давно, — Виктрис вздохнула. — Эмма.

Ее плечи напряглись, как парус под ударами ветра. Она старалась говорить тихо:

— Ваше величество.

— Мы просим исследовать. Эти… события причинили беспокойство и грозят лишить Британнию силы. Что мы можем предложить за службу?

— Я не работаю, Ваше величество, — сухо.

«Можно было извиниться, но это маловероятно».

— Мы так плохо с тобой обошлись? Ты все еще на острове, ведьма.

— Может, мне не нравятся путешествия, Ваше величество.

«И потому я тут».

— Дерзкая мелочь. Думаешь, я не знаю твое происхождение? Ты просто изображаешь качество.

«А вы — грацию, да? Этот дом в трауре. Как и вы все еще в трауре по тому жалкому созданию, за которого вышли замуж».

Она молчала, приняла рюмку с ромом на дне от Микала. Он приподнял бровь. Значение было понятным — но со стороны никто не понял бы, не заметил, что ее Щит напряжен. Она ощутила облегчение и чуть не отклонилась от этого.

Так вести себя не следовало. Она взяла себя в руки, убрала вуаль в сторону, выпила ром, не дожидаясь, пока Микал нальет Виктрис витэ.

— И кто ты, что так с нами обращаешься, — Виктрис оскалилась. — Мы — твой правитель.

«Была им, и я бы сделала больше для тебя, если бы ты так не обошлась со мной, — жар напитка, который многие леди даже не пробовали, приободрил ее. — Я не была против быть перчаткой на вашей ладони, моя королева, но Прима не потерпит оскорбления».

Эмма подбирала слова осторожно. Прямой отказ не подойдет.

— Должны быть другие Примы у вас на службе.

— Никто вашей… эффективности, — она скривилась, словно признание ранило.

«Надеюсь».

— Это комплимент.

«Может, расскажете, что за Главный следовал за мной во время чумы? Который оставлял подарки?».

Секреты все еще оставались.

— Волшебница, — голос Британнии заполнил рот Виктрис, звуча протяжно и холодно. — Ты испытываешь наше терпение.

— Что вам нужно, дух? — слова были твердыми и с резким акцентом. Ее Дисциплина жалила ее. К тем, кто из Эндора, относились с опаской даже среди Черных. Даже Прима не могла ударить по правящему духу… но она могла доставить хлопоты.

И сильные. Даже просто бездействием.

— Кто-то в Уайтчепле совершил убийство, — сказала Виктрис своим городом.

— Это не событие, — отметила Эмма.

Микал застыл у трюмо, обычное поведение Щита, свободно сжимая руки с готовностью на лице.

Оружие при королеве.

Виктрис вошла одна, хоть за улицей наблюдали.

Осознание было ледяной водой, и Эмма пришла в себя. Она продолжила осторожнее:

— На восточной стороне Голод и Преступления ходят каждую ночь, — и утро. — Кто-то всегда убивает там жестоко, с помощью и без.

— Мы знаем об этом.

Эмма ответила молчанием. Она встретила взгляд Микала. Было просто пересечь комнату, открыть дверь и выйти в коридор, сделав вид, что разговор был, но ничего не изменил.

Она взвесила идею, ей хотелось исполнить ее.

Виктрис заговорила снова, и ее голос был уставшим, голосом женщины средних лет, лишенной надежд, наполненной горем.

— Мы… я… видела размах убийств. Это неописуемо. Их растерзали, Эмма. Мы ощутили это. Это сделали намеренно, задели как-то источник нашей силы. Слабость… жуткая. Мы не знаем, как или почему. Ты должна узнать, и быстро.

Эмма просто смотрела мгновение. Кто знал, что она сказала бы, если бы не открылась дверь, и Клэр не ворвался с растрепанными волосами и кривым пиджаком?

— Эмма, я должен изви… Боже правый, Ваше величество, что вы тут делаете?