Дело о жнеце (ЛП)

Глава пятнадцатая Беспамятство

Возвращение в Мэйефейр было долгим и напряженным, улицы были полны громких карет. И было тесно, Микал держал на руках хрупкую волшебницу, игнорируя Клэра, разглядывая ее лицо, словно в нем была тайна, проверяя через промежутки пульс на ее горле и запястье.

Клэр не хотел продолжать сегодня, хотя мисс Бэннон была не в состоянии для ужина и не заметила бы его отсутствие. Ему нужно было посетить другой Ярд, и он догадывался, какой, но не мог уйти, пока бледная волшебница была без сознания. Микал отнес ее наверх, и мадам Нойон зашумела, чтобы служанки помогли госпоже.

Клэр пошел в гостиную к шкафу. Его рука дрожала, он налил себе хорошенько бренди, удивительно быстро выпил это. Жгло, и он подавил урчание обожженного горла.

Столько нелогичного могло расстроить даже здоровый разум, ведь это было сложно принять. Он мог попросить Финча сходить в аптеку за кокой, но то жжение не помогало.

Нет, бренди лучше. Он посмотрел на шкаф. В доме мисс Бэннон припасам не было конца. Он не ощутил бы нехватки разных жидкостей в склянках, даже витэ. Он никогда не напивался — это притупило бы способности ментата — но в этот момент его привлекала эта мысль.

«Жуткий день», — ужасные вопли мисс Бэннон были полны жуткой нелогичной силы. Конечно, было заметно, что из нее вырывалась магия.

Жутко. Снова земля ударила о крышку гроба, гремя в его голове, капнула кровь. Даже он знал, что проливать такую ценную жидкость в том месте для волшебницы было опасно.

«Э, менталь. Напиваешься до смерти?».

Клэр развернулся. Комната была пустой, темная мебель и потолок с сатирами и нимфами — насмешка мисс Бэннон над идеями мужчин — были прежними. Бильярдный стол, где часто стучали по шарам, пока он обсуждал дело, а мисс Бэннон потягивала ром, был таким же, укрытым тканью, потому что он какое-то время не играл.

Его чувствительные ноздри раздувались. Запах грязи, затушенной свечи. И сильный запах мужчины, жившего жестокостью, остроумного и с худым лицом.

«Невозможно, — серебряные огни не трепетали. Его веки очень быстро двигались, способности пытались понять, настоящие ощущения или фантазия. — Просто невозможно».

Неаполитанец не стоял у двери, где замирал перед тем, как достать длинную тонкую сигарету с цветочным привкусом, странно смотрящуюся в его грязных пальцах.

— Просто напряжение, — буркнул Клэр, слова падали в мертвый воздух. Он не замечал, как тесно было в этой комнате без веселых вопросов женщины, без ворчливых ответов мужчины, когда он забывал о маске. Без стука бильярдных шаров, отдельной музыки, без дыма в воздухе, который с треском чар улетал к дымоходу. — Жуткий день. И неделя. Еще бренди и отдых. Для моих нервов.

Будто у ментата могли быть растрепаны нервы. Было глупо даже предполагать это. Но все же…

Он вытер рот тыльной стороной ладони, повернулся к шкафу и налил еще. Нет, не отдых. Отдых ему не поможет. Только работа прогонит тревогу, ведь земля могла перестать слушаться законов и начать вести себя нелогично, как магия.

— Эксперименты, — он посмотрел на ладонь с рюмкой бренди, янтарная жидкость дрожала. Рука была знакомой, как его дыхание, и возможности кружились в его голове.

Он не понимал, пока выпивал бренди и наливал еще, что оставил смятые бумаги о ранах Марты Тебрем и показания свидетелей в карете мисс Бэннон, где Хартхелл найдет их и без слов передаст Финчу, а потом бумаги окажутся на столе в кабинете мисс Бэннон. Это было поражающим признаком рассеянности для него.

Клэр вряд ли мог забыть о бумагах, и он думал, что его состояние было тревожным. Но он просто наливал и выпивал, пока бутылка не опустела, а потом он поспешил покинуть комнату.

Он даже не ощущал себя пьяным.