Глава вторая Тревога

Утро на Брук-стрит кипело упорядоченной активностью. Кухня бурлила приготовлениями к ланчу, чаепитию и ужину, лаки бегали и помогали служанкам с покупками, чистили ванну, а хозяйка дома в платье из янтарного шелка стояла в кабинете, ее нежные пальцы распутывали сферу золотой эфирной силы вокруг морозника.

Эксперимент прошел плохо, и Эмма Бэннон проверяла растение не физическими ощущениями, пытаясь понять проблему. Она напевала определенные ноты, кривилась от диссонанса в ответе цветка.

Покашливание у двери сообщило, что ее желтоглазый Щит не закончил разговор. Он уже испортил завтрак, почти поссорившись с ней.

Может, он не ругался. Может, он верил, что ей нужен выговор, и он тревожился, что его госпожа сходит с ума. У Главных были странности, и они усиливались за время долгой жизни. Порой даже убивали.

Но он выбрал не лучший способ выразить тревогу, сделав из нее приказ.

— Рано или поздно вам придется встретить мир.

Если бы она была веселой, она поняла бы, что это не приказ, а скорее констатация факта. Ее юбки зашуршали — утреннее платье было почти без корсета, было почти удобным.

— Знаю, — рассеянно ответила она. — Но не пока она правит. И я занята делами под своей крышей.

Микал притих, но ненадолго.

— Вы несчастны.

«Какая разница?» — она распутала эфирный узел, сосредоточенность на задании почти успокоила ее раздражение.

— Я в порядке, но Щит продолжает мешать мне во время эксперимента. Тебя учили вести себя лучше, Микал.

Она ощутила вспышку жара от него, отметила его раздражение и напряжение. Он хотел ударить ее?

Это было новым. Это точно спасет их от скуки.

«Пусть желает. Главное, чтобы он это не сделал».

Скука тоже могла заставить Главного действовать нелогично. Она еще не начала считать предосторожности тратой времени, но уже была близко.

— Что у нас тут? — прошептала она цветку. Растение все еще было со следами желтого и черного на стебле и листьях. Зеленая магия могла придержать это, но не остановить. Даже ослабление невидимых узлов не поможет.

«Черт, — эфирный узел стал хуже, выдавливал жизнь из цветка. — Почему же так? Хм…».

Нити магии было видно от прикосновений и при терпении. Проблемой был резонанс. Она кусала губу.

«Лицо леди таким быть не должно», — сказала бы Прима Гринод, и Эмма взяла себя в руки, вспомнив учительницу с осиной талией и в черном шелке. Она напевала, ожидая ответную дрожь.

«Ах, вот», — она притихла. Нить силы отделилась, и кольцо на ее левом указательном пальце — марказит и хризопраз — тускло засияло. Желтые пятна пропали, и цветок поднял листья, стебли выпрямились, и правильность магии запела, отозвавшись дрожью в Эмме, начав с ног в старых, но удобных сапогах.

— Отлично, — она вытерла пальцы о юбку, смахнув потрескивающую силу. Сфера климата закрылась сама, запела приглушенно. Растение выживет. Оно будет расти дальше, а у Эммы появились новые данные для экспериментов.

«Клэр одобрит», — символы вспыхивали в сфере, называя ее функции, окон кабинета коснулся дождь.

Микал, высокий и в привычном оливковом пиджаке, с ножами на бедрах и недавно подстриженными волосами, стоял у двери. Может, он сдерживал раздражение, вокруг него мелькали лимонные вспышки.

— Вы месяцами не покидали дом, Прима.

Так и было. Он хоть не спрашивал причину.

— Не видела смысла. Если хочешь в зоопарк или прогуляться по парку, иди, — она сжала ладони, склонила голову и ощутила успокаивающий вес серег из лазурита.

— Дворец присылает приглашения.

Она знала, что этот знакомый тон у него не просто так.

— И я возвращаю их закрытыми, Щит.

«Империя без меня не рухнет. И я не знаю, радоваться или злиться»

— И, — продолжила она, — ты точно рад, что я больше не рискую собой, не выхожу наружу. Спокойная жизнь Щита с таким подопечным.

— Я… переживаю, — он нахмурился, и это почти ее обрадовало.

— Ах, от тревоги есть лекарство, — ее тон был сладким. — Оставь тревоги мне, Микал. Они не для твоей головы.

— Ваш характер, Прима, резкий, как ваш язык.

Она взяла себя в руки.

— Тебе слово не давали.

— Эмма, — он чуть развел руки, и ей не нравился его… подавленный вид. Она могла лишь возражать.

Его влечение было другим делом. Замок добротой крушить долго, но возможно.

Она не ответила, ощутив резкую дрожь внутри.

Волшебница замерла, сосредоточилась, и молчание Щита успокаивало.

«Что это было?».

Она давно не ощущала эту вспышку, она нашла среди нитей магии ту, что пела скрипкой. На ней играли длинные пальцы… у него были выразительные ладони, как для приверженца логики, хотя Эмма ему не говорила об этом.

«Клэр. В опасности. Но он…» — нить дрогнула, цепляясь крюком за ее внутренности. Эмма чуть не охнула, тело почти ослушалось ее.

Она пришла в себя, стены дома дрожали без звука. Ее слуги привыкли к этому, так что не перестали делать свои дела.

Микал склонился, готовый двигаться в любой миг.

— Прима? — он тихо спросил, ведь ее было лучше не трогать, когда она колдовала.

Она была рада, что он перестал допрашивать, когда возникла срочная ситуация.

— Это Клэр, — сказала она. — Двух лошадей. Живо.

Загрузка...