Демон тринадцатого месяца (СИ)

Глава 23

Возвращение на Доуфань

По дороге в гостиницу, Глава раздумывал над странным выражением мелькнувшем на лице Царедворца, всегда прекрасно владеющим собой, которое объяснить себе не мог.

В гостинице Глава объявил Ся Гэ, что завтра они отправятся в Поместье, после заявил, что поднял ее до Первого мастера. Окрыленная столь желанной новостью, Ся Гэ, сдерживая восторг, спустилась в обеденный зал, чтобы объявить своим людям о предстоящем отъезде и чтобы начинали сборы, а не бездельничали за выпивкой. Сама она была полна радужных надежд. Она заслужила быть Первым мастером, ведя нелегкую борьбу за клан и Главу, который может гордиться своей ученицей, наконец проявившей свои способности и верность клану.

На следующее утро, люди Ся Гэ, оправившись после ночной попойки, быстро снялись с места, а через два дня пути прибыли в Сяофэнь. В дороге Глава и Ся Гэ обсудили восстановление Поместья, как следует обсудив все это. И все же Главе не давал покоя его последний визит к Царедворцу, которого казнили тем же днем, подав Белую чашу с ядом.

Воспоминаниями он обратился к визиту самого Царедворца, перед тем как сам был освобожден из темницы, и перебил восторги, ехавшей рядом с ним Ся Гэ, что господин, наконец, на свободе, которую она так долго, опасно, добивалась для него, вопросом:

— В каком преступлении обвинили Царедворца?

— В измене трону и расхищению казны.

— Царедворец дознавался о демоне Черной Луны, — проговорил Глава. — Что это значит? Неужто Фэй Я призвал демона?

— Демон Черной Луны всего лишь досужий вымысел, который мы вовремя поддержали, чтобы он сыграл нам на руку.

Глава кивнул, ехавшей рядом Ся Гэ.

— Этим ты заставила Царедворца нервничать? — озадачился он, спрашивая себя, так ли уж хорошо знал своего врага. — А сей господин не отличался особой впечатлительностью. Как ты выживала, Третий мастер, пока я был в заточении?

— Я с риском для себя противостояла нашему врагу Царедворцу, — скромно опустила взгляд Ся Гэ.

Какое-то время Глава разглядывал ее, словно увидел впервые, а Ся Гэ придержала коня, держась рядом с ним.

— Я не спрашивал, но теперь спрошу: как тебе удалось взять над ним вверх?

Этого вопроса она ждала, потому что этот разговор должен был случиться.

— Мне удалось кое-что сохранить из документов Тайного архива.

— Это невозможно, — покачал головой Глава. — Все годы нашего противостояния целью Царедворца было уничтожение архива, и он его уничтожил.

— Это так, но волею Неба, мне и моим воинам Горного лотоса удалось кое-что спасти.

— Как же получилось, что у тебя оказались именно документы, касающиеся лишь Царедворца?

— Все просто. Именно эти документы Тайная канцелярия изъяла в первую очередь, пытаясь уничтожить их. Волею судьбы, отряд Горного лотоса схватился с ними, когда они пытались избавиться от опасных бумаг. Мы ими завладели, но вынуждены были спасаться от Каменных псов, укрывшись на горе Доуфань.

— И как же ты сумела распорядиться тем, что попало тебе в руки? — продолжал допытываться Глава.

— Я внимательно прочла каждый документ, что оказался в наших руках и решила, что пришло время пустить их в ход. Ваша жизнь была важнее этих записей, чтобы и дальше хранить их. Без вас клан Северного Ветра не возродить. С кем как не с вами станет считаться император? Люди никому не верят так, как вам. Потому-то Царедворец стремился как можно скорей казнить вас.

Глава кивнул, слушая своего Первого мастера.

— В те дни я желала лишь одного, оградить вас от скорой расправы и бесконечных истязаний, которые вы, с вашим слабым здоровьем, могли не выдержать. Потому я послала один из документов придворному чиновнику. И когда Царедворец озаботился проблемой возникшей при дворе, поднятой благодаря этому документу, я дала ему понять, что дело в вас. Чтобы прекратились его напасти, он больше не смел и пальцем вас тронуть. Когда же он не поверил в мои угрозы, пришлось кое-что отослать в Тайную канцелярию в обход его людишек. И на него вновь обрушились трудности, уже намного серьезнее. На этот раз пришлось, уже впавшему в немилость Царедворцу, поверить в мои угрозы, но он исподволь натравил на меня Каменных псов. С этого момента я старалась не дать ему обнаружить себя и вовремя предавать огласке бумаги изобличающие его.

— Так ты действовала одна? Кто же помогал тебе? — спросил Глава, понимая, что Первый мастер в таком деле не могла полагаться лишь на воинов Горного лотоса.

— О ком именно вы спрашиваете?

— Что с Хранителями?

— Увы, они погибли, и приходилось принимать решение самой на свой страх и риск.

— Знаю об этой ужасной утрате, — вздохнул Глава, все же до конца не веривший в это, — но что с остальными?

— Если вы спрашиваете о Ли Ло, то она погибла, попав в засаду лучников Царедворца.

— Вот как, — пробормотал потрясенный ее смертью Глава. — Что с лекарем?

— Он пропал сразу в ту роковую ночь нападения на Поместье Тайной канцелярией и Каменными псами.

— Маг Фэй Я?

— Многие исчезли бесследно после резни устроенной Царедворцем.

— Ученица лекаря? — с усилием прошептал Глава.

— Погибла.

Глава пошатнулся в седле и остановил лошадь и непонимающе смотрел на нее.

— Погибла? — выдохнул он. — Как это может быть? Ее хоронили? Ты видела ее тело?

— Нет. Люди Тайной канцелярии скидывали убитых в Казематное ущелье.

Глава сжал поводья, лицо медленно застилала смертельная бледность, приобретая землистый оттенок.

— Это невозможно… — шепнул он, начав хватать ртом воздух, не в силах вдохнуть, на лбу выступила холодная испарина. — Ты… не видела… ты… ошиблась…

— Тайная канцелярия спалила Поместье и прилегающие к ней усадьбы. Дом лекаря и мага были сожжены, — безжалостно продолжала Ся Гэ. — Их самих убили тут же, во дворе мага. А Ли Мин… как бы я к ней не относилась, но ни за что не пожелала бы ей столь ужасной и позорной кончины… прежде чем вышвырнуть в ущелье, ее насиловали все кому не лень…

— Замолчи… — прохрипел Глава, чьи черты заострились, а кожа на лице натянулась, будто получил смертельный удар в сердце. Осторожно перевел дыхание, боясь потревожить его, готовое разорваться от острой боли и открыл глаза.

— …прямо возле трупов стариков… Она не успела уйти со всеми на гору Доуфань и захотела спастись любой ценой, отдав себя на поругание, стремясь тем снискать снисхождение своей жалкой жизни. Она испустила дух под последним из тех, кого привлекло ее истерзанное тело.

Глава съехал с седла и, пошатываясь, ввалился в ближайший кустарник, не замечая, что гибкие ветки хлещут его по лицу, царапая кожу, не понимая, куда идет.

— Объяви привал, — повернувшись в седле, деловито скомандовала Ся Гэ одному из своих людей.

К вечеру, когда Первый мастер уже собралась созвать людей на поиски Главы, он сам пошатываясь вышел к ним. Как он их нашел, когда явно был не в себе, оставалось загадкой, но его облик потряс всех. Первый мастер прижала ладони ко рту, сдержав испуганный возглас. В длинных волосах Главы белела широкая седая прядь. Лицо осунулось, глаза покраснели и смотрели отрешенно, словно к ним вышел живой мертвец. Ни на кого, не гладя, не обращая внимания на вопросы испуганной Ся Гэ, он взгромоздился на лошадь и дернул поводья, тронув ее в путь. Похоже, он не осознавал, что делал. Ся Гэ и ее воины, не мешкая, последовали за ним.

Взошла луна, и землю сковали заморозки, а они все продолжали свой путь.

Небольшой отряд Северного Ветра проехали нехожеными лесистыми тропами, срезая путь к землям клана.

Через два дня прибыли в Сюэфань. Не останавливаясь, проехали городок, двигаясь к Поместью, пока перед вернувшимися не предстало печальное зрелище разоренной усадьбы и пепелища — все, что осталось от Поместья. Для Главы и Ся Гэ это стало тяжким зрелищем, которое было непросто перенести. Пока Глава потерянно ходил по руинам, Ся Гэ отправилась в Снежные Листопады — нанимать людей для будущих работ.

Деревня не пострадала в роковой для Поместья резне, потому что была не интересна Царедворцу, а может он хотел сохранить ее для себя.

Деревенские с удивлением и радостью приветствовали Ся Гэ, словно потерянного родственника вдруг объявившегося нежданно.

Поприветствовав деревенский люд и наняв на работу желающих, она поспешила обратно в Поместье, отыскав Главу на краю Казематного ущелья, там, где обвалилась задняя стена павильона, что был ему домом и куда не так давно к нему тайком пробиралась Ли Мин.

Судя по разрушенной и обвалившейся стене, архив весь исчез в глубинах пропасти.

— Вы стоите у самого края, — взволнованным, дрожащим голосом проговорила перепуганная Ся Гэ. — Умоляю, отойдите от него подальше, камни здесь все еще осыпаются и летят вниз.

— Скажи, Первый мастер, как к тебе попали документы из Тайного архива? — безжизненным голосом произнес Глава, будто и не помнил их разговора.

Ся Гэ покачала головой. Что тут сделаешь? Глава так и не пришел в себя от смерти ученицы лекаря, что сломала его. Он стал забывчив, рассеян и начал заговариваться. Но лекарь из Сюэфеня сказал, что со временем это пройдет, нужно только дать Главе время и покой, ограждая от всяческих волнений.

— Когда я и мой отряд Горного Лотоса бились здесь, не позволяя воинам Тайной канцелярии завладеть архивом, несколько книг и свитков выпали из коробок и были затоптаны. Я сумела их подобрать в пылу боя, пока остальной архив летел в бездну Казематного ущелья, — начала терпеливо объяснять она.

Глава, посмотрев в глубину пропасти, отошел от края с полным равнодушием.

Пока отстраивалось Поместье, жили в шатрах и каждый вечер Глава смотрел на обрушенную пагоду с провалившимся вторым и третьим этажами. Ся Гэ неотступно следовала за ним, всегда была рядом, хотя при этом успевала следить за восстановлением Поместья и развернувшимися строительными работами. К месту и не к месту, она то и дело напоминала, чем Глава обязан ей.

— Ся Гэ, — как-то со вздохом отозвался Глава, — я и без твоих напоминаний, собираюсь сделать тебя Главой Северного Ветра. Ты вполне заслужила это, борясь за клан и спасение его уцелевших адептов.

— Благодарю вас, господин, ведь только я способна теперь восстановить Поместье и собрать, с вашей помощью, вокруг него верных адептов. Но, учитель, разве я не могу просто стать вашей супругой? Вдвоем мы начнем править кланом, — опустив глаза, скромно призналась она в своем сокровенном желании. — Ведь я могу поддержать вас во всех ваших начинаниях и поддержать во всем.

Глава обессилено вздохнул.

— Я отдам тебе владение кланом, но стать твоим супругом не могу.

— Но мне не нужна эта власть без вас. Если выбирать, то я откажусь от главенства над кланом, чем от вас.

— Оставь эту мысль, — отвернулся от нее Глава.

Что ж, Первому мастеру терпения было не занимать. Она уже близка к заветной цели, на которую было потрачено столько времени и усилий, можно ли отступаться сейчас. Не получилось в этот раз, получится в другой и он даст свое согласие.

Ся Гэ как могла отвлекала Главу от его горя, стараясь пробудить в нем, хоть какие-то чувства к ней, но он лишь все больше замкался. И раньше не общительный, дафу сделался нелюдимым, чураясь всех, лишь отстраненно наблюдая как правление клана прибирает к рукам Ся Гэ. Она больше не донимала Главу своими притязаниями, посчитав, что стать его женой — дело времени. Ведь, как бы, само собой разумеется, что соправительница после становится супругой владыки. И то, что Глава пожаловал ей, первый же отстроенный павильон, укрепило ее в уверенности, что она на правильном пути, нужно лишь не терять терпения. Ненавистной соперницы больше нет, она же приблизилась к Главе настолько, что не сегодня-завтра, станет его супругой, поскольку уже необходима ему. И не важно, что сейчас ему ничего не нужно и, что его ничто не интересовало, это пока. Ее любовь, терпение и забота вернет его к жизни.

Днями сидел он в своей продуваемой палатке-шатре, равнодушный к холодным весенним ветрам и стоящей сырости, отстраненно выслушивая доклады Первого мастера, оставляя ей право все решать на свое усмотрение.

— Извини, помощник из меня никакой, — качал он головой. — Но ты и сама хорошо справляешься. Жаль, что рядом нет Хранителей и все тяготы восстановления Поместья легли на твои плечи. Мне даже неизвестно где погибли достойные и, кажется, что они и не погибли вовсе и это всего лишь какая-то злая ошибка. Может потому, что по ним так и не провели погребального обряда, не оплакав их, что мучит и тревожит меня.

— Учитель, я могу отвести вас к месту их гибели. Мы отыщем тела Хранителей, всех до единого, и похороним с подобающими почестями.

— И ты знаешь это место? — с надеждой и сомнений посмотрел на нее Глава, впервые проявив живой интерес.

— Я гналась за их возком, когда Каменные псы увозили их из Поместья.

— Проведи меня туда, где они погибли, — потребовал Глава, поднимаясь.

Утром следующего они нашли тела четырех старцев, в стороне от Поместья в лесном овраге, там куда указала Первый мастер. С почестями их привезли в Поместье, и на площади перед пагодой, с тщательно выполненным ритуалом погребения, сожгли разложившиеся трупы Хранителей на костре. Их пепел в четырех серебряных урнах. с именными табличками на каждое, был торжественно помещен на уже отстроенном втором ярусе пагоды.

После этого Глава почти не покидал храма, выходя лишь временами, чтобы прогуляться да бросить равнодушный взгляд на отстроившееся Поместье. В этих прогулках его неизменно сопровождала Первый мастер, обряжавшаяся уже барышней богатого дома, но видя, что он неизменно доходит до сгоревших дворов лекаря Бина и мага Фэй Я, а после поворачивает обратно, предоставила его в этих прогулках самому себе.

На все ее попытки открыть ему душу, он отмалчивался, и она больше не осмеливалась беспокоить его. Тем более он так же вел себя и с другими: приставленных к нему слуг игнорировал, на вопросы деревенских, что всегда почтительно приветствовали его, не отвечал. Его помрачение скоро пройдет, уговаривала себя Ся Гэ, нужно лишь набраться терпения и ждать. Она должна быть благоразумной и дать Главе справиться со своей потерей. Чувства не вечны и преходящи, со временем они успокаиваются, скорбь уляжется и в конце концов, он позабудет приблудную ученицу лекаря, свыкшись с этой никчемной потерей. Ну, а там Ся Гэ поможет ему совсем выкинуть ее из головы и из памяти.

Свои каждодневные посещения сгоревших усадеб лекаря и мага но настойчивые вопросы, обеспокоенной Ся Гэ дафу как-то объяснил тем, что приходит туда поминать мудрецов, канувших без вести, и не может отказаться от этого. Ся Гэ приказала стражникам Поместья не препятствовать этим его посещениям. Пусть излечит душевную боль, может так быстрее зарубцуется сердечная и телесные раны и он, в конце концов, смирится с этими потерями.

И в этот ненастный вечер, когда бог холода пригоршнями швырял мокрый снег на землю, Главе пришла вдруг охота прогуляться. Как уже повелось, за ворота следом за ним вышел соглядатай Ся Гэ, но потоптавшись на месте, проводил тоскливым взглядом одиноко бредущую от Поместья фигуру и решил, что ничего такого не случиться, если и на этот раз он не станет сопровождать Главу. Что с ним станется, сам вернется.

Путь господина был выучен соглядатаем до зубовного скрежета. Вот еще морока, тащиться за ним в такое-то ненастье. И соглядатай повернул к деревенскому кабаку, уверенный, что Первый мастер ничего не прознает о его нерадивости.

А Глава брел к таким знакомым обугленным остовам домов лекаря и мага, а дойдя до них, остановился, внимательно огляделся и быстро свернул на лесную тропу, где перешел на бег. Ему, до своего возвращения в Поместье, нужно было успеть побывать еще в одном месте.

С первого дня возвращения, целью его прогулок была пещера Горного духа. Он хотел не просто побывать там, предаваясь болезненным воспоминаниям, но умереть в ней, на их с Ли Мин супружеском ложе, застеленной медвежьей полостью. Он подметил, что соглядатаи Ся Гэ, поняв, что их небрежность остается без всяких последствий, предоставляли подопечного в его прогулках ненастными днями, самому себе, тем более Глава неизменно возвращался в Поместье, ни разу не потерявшись.

В такие дни Глава отчаянно пытался преодолеть невидимый барьер-преграду на которую натыкался все время, едва ступал на тропу, ведущую к пещере.

Тропа оказалась «опечатана» и ему удалось, проведя ладонью по воздуху, наконец, «считать» печать мага. Точно такую печать, только более легкую и не такую тяжеловесную, он «снял» в их первую с Ли Мин ночь в пещере, защищавшую Ли Мин от Горного духа, но не уберегший от него, Главы. Ему ли было не узнать печать, которую «снял» в ту роковую ночь, когда сделал Ли Мин своей. Только на этот раз тяжеловесная печать была «поставлена» не для того, чтобы препятствовать Горному духу, а для того, чтобы отвести глаза излишне любопытному или попросту заблудившемуся человеку.

Означало ли это, что маг Фэй Я жив и где-то рядом? Видеть лицо Фэй Я как нечаянная отрада в непроглядной тоске и горя, что ни на миг не отпускали Главу. Вместе с магом он сможет оплакать свою девочку, вдоволь наговорившись о ней, наслушавшись ее имени. Не передать, как ликовал Глава от мысли, что может отыскать мага и не только затем, чтобы узнать, зачем старику «опечатывать» пустую пещеру, ведь местные и без всякой печати не посмеют сюда сунуться. Ся Гэ в свое время старалась застращать всех, уверяя, что Ли Мин — демон. Иначе, будь она человеком, сразу же, едва поселилась в пещере, стала бы жертвой Горного духа. И та жуткая пентаграмма у Песчаной хижины, составленной из останков некогда пропавших деревенских, была приписана ею Ли Мин.

Но могло быть и по-другому. Фэй Я желая защитить Ли Мин, «запечатал» тропу и погиб и теперь Ли Мин ждет в пещере, когда ее освободят. И теперь раз за разом он пытался взломать, сковырнуть тяжеловесный магический запор, выходя из себя и ненавидя его все больше и больше.

Он вышел к знакомой изрытой просеке, где светилось слабым светом окно Песчаной хижины, которая прежде была всегда погружена в глухую темноту запустения. Словно в изнеможении Глава прислонился к стволу бука, пытаясь унять бешено колотящееся сердце. Неужели его тайная надежда сбылась и он, войдя в хижину, увидит Фэй Я? Оттолкнувшись от надежного ствола бука, Глава, проваливаясь в рытвины полные стаявшего снега, двинулся к вожделенному освещенному проему хижины, когда к нему от порога метнулась какая-то тень.

— Ленточка… — восторженно прошептал Глава. — Не уходи…

Собака принюхалась и, завиляв хвостом, подошла к нему. Глава порывисто обнял ее и Ленточка, поскуливая, облизала его лицо, а после, вырвавшись скачками убежала к хижине, затем вернулась, нетерпеливо тявкнув.

И вот Глава толкнул приоткрытую дверь, войдя в пустую комнату, но за то что в доме кто-то обитал говорили неубранные свитки на столе, еще не остывший очаг и глиняная чаша с недопитым чаем. Ленточка деловито обнюхала свою миску, и шумно полакав из нее воды, взглянула на Главу.

— Где твой хозяин? — спросил он.

Ленточка облизнулась, тявкнула и выскочила за порог. Глава поспешил за ней. Они вновь пересекли изрытую просеку и углубились в лес. Глава не замечал промокших насквозь сапог и отяжелевшего покрытого грязью намокшего подола длинных одежд, хлеставших как плети ветвей, то и дело успевая уворачиваться от них, боясь упустить из виду Ленточку. Фэй Я и Ленточка являлись важной частью жизни Ли Мин и значит они приведут его к ней.

Наконец они остановились у начала «запертой» тропы, Глава как и прежде натолкнулся на невидимый барьер, а вот Ленточка, припав к земле и прижав уши, проползла на брюхе вперед. Недолго думая, Глава, упав на колени, полез за ней, уже поняв, что это небольшая лазейка в магическом барьере, нарочно оставлена для собаки. И вот он на хорошо знакомой тропе, по которой взлетел в страшном нетерпении, ожидая, что вот-вот увидит мага, а то и саму Ли Мин. Вот и пещера в глубине которой теплился огонек, мелькая сквозь доски двери, которую Глава в нетерпении рванул на себя. Вслед за Ленточкой вбежал в пещеру с ощущением, что вернулся в родные стены. Но на пороге замер, встав как вкопанный, схватившись за косяк низкой двери. Ноги не держали его, внезапно ослабев.

В тусклом свете светильника он разглядел лежащую на кане фигуру.

Ему стоило неимоверных усилий, чтобы сделать шаг к ней. Третьего шага не было, потому что Глава рухнул на пол. Ноги отказывались держать его.

На кане, вытянувшись, лежала Ли Мин. Не в силах вздохнуть он, потянувшись, схватился за безжизненную холодную руку Ли Мин как утопающий за соломинку. Он задыхался, пока не захлебнулся рыданиями. Подобравшись к кану, он гладил ее лицо, беззвучно благодаря милостивое Небо, потому что говорить не мог. Ли Мин жива! Гладил ее руки, плечи, пока не обнаружил, что ее тело стягивает тугая повязка с лекарственным компрессом на ране в груди. Повязка оказалась свежей, ее недавно меняли. Глава жадно прижался губами к ее бледной руке, а после приложил еебезвольную ладонь к своей мокрой от слез щеке.

Опустошенный валом чувств, которые едва вмещало его сердце, он прижался лицом к ее плечу, с наслаждением вдыхая такой родной и знакомый запах ее тела, что успокаивал его, в тоже время вливая жизненные силы, желание жить. Но не утерпел и приподнявшись, осторожно коснулся горячими губами ее холодных губ, уловив едва слышное дыхание и, боясь поверить, что это все ему не сниться. Но если это сон, то пусть бы не кончался, ему не пережить пробуждения.

— Она жива, — раздалось позади него. — Но серьезно ранена.

Быстро утерев лицо рукавом, Глава обернулся и вскочил. Этот день был поистине щедр на радостные сюрпризы.

— Лекарь? Вы живы? Но меня уверили, что вы сгинули безвозвратно.

— Хм, я, кажется, знаю, кто наплел вам эту небылицу, — неприязненно хмыкнул лекарь Бин, поклонившись Главе.

Но того уже ничто больше не интересовало, кроме Ли Мин.

— Ли Мин… — повернулся он к кану. — Насколько серьезна ее рана? Прошло уже больше двух месяцев, а она не приходит в себя.

— Больше двух месяцев? — с недоумением переспросил лекарь, подходя к кану и взяв руку своей подопечной.

— Но разве ее… она ведь пострадала при нападение на Поместье. Ее ведь… тяжело ранили после того как… надругались…

— Господин, — с суровым отчуждением произнес лекарь, — вы бы встретились с ней сразу у тюремных ворот, если бы ее не попытались убить.

— Так… она была ранена недавно… две недели назад?

Лекарь кивнул, проверяя пульс Ли Мин.

— Что же произошло на самом деле? — прошептал Глава.

— Дайте мне и вашу руку тоже, — попросил вдруг вошедший в пещеру маг. — Ли Мин сама вам все расскажет, ведь у вас с ней особая, неразрывная связь. Вы выжили, потому что жила она. Она тоже выживет, потому что выжили вы.

Взяв руку, которую Глава тут же протянул ему, маг положил ее на голову Ли Мин и Глава вновь опустившись на колени рядом с ее ложем, закрыл глаза, внимая ее видениям.