Демон тринадцатого месяца (СИ)

Глава 28

Разоблачение

Кое — как добралась до гостиницы, где Ли Мин остановилась с Ся Гэ, не пожелавшей отпускать ее одну и следовавшей за ней повсюду.

Встревожив своим видом Ся Гэ, так что она бросились отпаивать вернувшуюся девушку чаем, с удивлением слушая ее короткий сбивчивый рассказ о переговорах с Царедворцем.

Утром от Царедворца прибыл посыльный с запиской, извещающей, что к часу Лошади (с одиннадцати до часу дня) Главу освободят. О чем Ли Мин тут же известила Ся Гэ. Подчиненные Третьего мастера подняли гвалт до потолка, шутка ли они одержали вверх над могущественным Царедворцем. А Ли Мин поспешила в свою комнату, чтобы подготовиться к долгожданной встрече. Догорела уже половина благовонной палочки, а она еще не привела себя в порядок.

В какой-то момент она вдруг опустила руку с гребнем и вгляделась в бронзовом зеркале. «А ведь у тебя получилось» — сказала она своему отражению. Это был момент торжества, тихое удивление и гордость за себя, ведь она готовилась к худшему… и спохватилась, нужно поторопиться.

Ся Гэ уже дала команду своим людям осмотреть прилегающие к усадьбе Царедворца улочки на предмет засевшего в укромном месте убийцы. Ясно же, что Царедворец так просто не сдастся. Чтобы унять волнение, Ли Мин, повернувшись от зеркала, смотрела на медленно падающие хлопья снега в окне, когда к ней вошли.

— Прости, я еще не готова, — обернулась она к Ся Гэ. — Дай мне минуточку.

— Поправлю тебе волосы, — сказала та, подойдя к Ли Мин. — Вот здесь, — и с размаха всадила нож в грудь Ли Мин. — Вот и все, — проговорила она тоном человека хорошо выполнившего свою работу.

Ли Мин рухнула, не сводя с нее ошеломленного взгляда.

— Ты ведь понимаешь, что отныне тебя не должно быть рядом с ним, — проговорила Третий мастер, вытирая лезвие ножа о праздничные одежды Ли Мин.

Спрятав нож в ножны, Ся Гэ подойдя к двери, открыла ее, приказав:

— Вынесете ее куда-нибудь и выбросите подальше за городом.

В комнату вошли два воина ее отряда. Взяв убитую за руки, выволокли из комнаты. Когда ненавистную соперницу, от которой она, наконец-то, избавилась, унесли, Ся Гэ придирчиво осмотрела комнату. Ногой подвинула ковер на полу, чтобы он прикрыл натекшую кровь из раны убитой, и вышла, торопясь к воротам усадьбы Царедворца, чтобы встретить Главу.

А похоронная команда из двух молодчиков, прекрасно знавшие и прежде улыбавшиеся и заискивавшие перед Ли Мин, вытащили ее через черный ход на задний двор, поспешно завернули ее тело в промерзшую циновку и закинули на телегу закидав охапками соломы. В городских воротах телегу со старой слежавшейся соломой, которую сопровождали крепко подгулявшие деревенские парни, не то что досматривать не стали, а даже внимания не обратили, позволив беспрепятственно выехать из города.

Отъехав так, что городские стены скрылись за деревьями леса, телега остановились и двое мужчин стащили с нее свой страшный груз, небрежно затащив его в густые заросли.

— Закопаем или бросим так? — спросил один второго, небрежно бросив тело.

— Зачем бестолку потеть, — пыхтя, ответил тот, что шел впереди. — Кинем в первый же овраг, а там за нас постарается дикое зверье и воронье. Так, что останутся лишь обглоданные косточки, да и они вскоре почернеют и сгниют под дождями и ветрами. А если кто и наткнется на них невзначай, то не признают кому прежде принадлежали — человеку или животному.

Ли Мин бросили в небольшую ложбинку, заросшую голым кустарником, прежде сорвав с нее все боле менее ценное, а после закидав мокрой землей и грязным снегом, вперемешку со слежавшейся листвой и ветками.

Сделав дело, два могильщика, облегчившись напоследок, покинули это глухое место, выбравшись через непролазные заросли обратно на дорогу. Сели на телегу и понукая ленивую лошаденку, шумно решали остановится ли им в ближайшей чайной или доехать до трактира в котором можно не только подкрепиться, но и хорошенько выпить, заодно сбыв хозяину заведения вещи убитой.

Лишь только ветви кустов сомкнулись за ушедшими и над впадиной снова воцарилась тишина зимнего леса, нарушаемая несмелым чивканьем птиц, ветви кустов дрогнув, раздвинулись и в ложбинку ввалились два старика. Невысокий и щуплый истерично причитал:

— Небо! Какое неслыханное злодейство! Мое бедное дитя! Да за что же ей такое⁈

Второй старик, высокий и плотный с длинной редкой бородой, угрюмо молчал, сдерживая гнев горе и отчаяние. Оба кинулись к засыпанному лесным сором телу, раскидывая в сторону сырую землю. Пока щуплый старец, положив голову бездыханной девушки себе на колени, вытирал рукавом плаща с ее бледного лица грязь, рыдая и причитая над нею, второй осматривал рану и, поднеся два сомкнутых пальца к ее носу, прошептал:

— Она еще жива… если не поторопимся, потеряем ее навсегда. Поспешим же, Фэй Я.

Маг тут же прекратил лить слезы.

— Что мне надлежит делать, друг мой? — спросил он с готовностью действовать сейчас же, чтобы спасти Ли Мин.

— Сходи к дороге и останови первого, кто проедет по ней. Обещай все что угодно, нужно скорее вывезти ее отсюда, — говорил он вслед магу, уже скрывшегося в кустах, посыпая рану девушки порошком Горького семицвета.

* * *

Глубоко и прерывисто вздохнув, Глава открыл глаза, очнувшись от видения, когда маг убрал его руку со лба Ли Мин.

— Не беспокойтесь о ней, — проговорил, сидевший у очага лекарь Бин, взмахами веера поддерживая умеренный жар глиняного очага под горшочком с томившемся в нем отваром. — Мы ее выходим. Не только она была моей ученицей, но и я учился, наблюдая ее возмутительные методы лечения. Все же я кое-что смог и, опираясь на свой опыт и врачебную интуицию, с помощью Фэй Я сумел провести сложную операцию на ее теле. Кризис, благодаря милости Небес, миновал. Теперь нужно время, что бы ей набраться сил.

— Сколько понадобится дней, чтобы она пришла в себя? — сухо спросил Глава с неподвижным лицом.

— Две седьмицы.

— Я не появлюсь здесь все это время. Позаботьтесь о ней.

— Пойдемте, господин, провожу вас до конца тропы, — устало предложил маг. — Ведь опять не скоро увидимся.

Глава кивнул. Нужно возвращаться в Поместье, но не было ни сил ни воли, чтобы оторваться от Ли Мин. Выбредя из пещеры, Глава прислонился к холодному камню.

Теперь все встало на свои места. Он и раньше сомневался, что именно Ся Гэ удалось сладить с Царедворцем. Что же до Ли Мин… его жена способна и не на такое способна. Но он винил себя, страшно сожалея, что опоздал и едва не сгубил ее. И хотя не было в том его вины, но сама мысль, что всего лишь несколько его шагов, несколько каких-то мгновений отделяло его от Ли Мин в день их встречи, в день когда она была убита Третьим мастером. Но главное она не могла погибнуть так извращенно и позорно, как расписала ему подлая Ся Гэ.

А ведь он в какой-то момент даже сожалел, что не способен одарить Третьего мастера своей благосклонностью.

— Глава, — позвал его маг, ушедший по тропе далеко вперед, и когда Глава поспешил к нему, скорбно качая головой, проговорил: — Знаете, в те дни жестокого противостояния Ли Мин с Царедворцем нас не было рядом с ней, — словно оправдываясь со вздохом сказал он. — Бин держал лекарственную лавку, что возле дворцовых ворот, я же на рынке вещал уличным предсказателем.

— Вы были глазами и руками императора, помогая Ли Мин?

— Да, — кивнул маг. — Связывались мы через Цао, когда он приходил в аптеку за лекарствами, а ответ он получал от меня — уличного предсказателя. Мы сумели возобновить все старые связи, но этого никто не знал, не говоря уже о Третьем мастере. Цао и Ли Ло были под началом Ли Мин, когда та схватилась с Царедворцем.

Глава слушал рассеянно, сейчас это было уже не важно. Он еще боялся поверить, что вновь обрел Ли Мин, слишком долго старался жить без нее, отказываясь отпускать какие-то безумные надежды, на то, что смерть ее — неправда, какая-то дикая ошибка, которая вот-вот разрешиться, нужно только набраться терпения и ждать. Но уговорить себя не получалось и он рвался в пещеру, чтобы в ней уйти вслед за Ли Мин. Сердце ныло не переставая, он умирал каждый день медленно и мучительно, но, почему-то все еще оставался жив. Он не принимал правду Третьего мастера, потому что это не могло быть правдой о его Ли Мин.

Небо! Он уже все для себя решил. Решил, что уйдет за возлюбленной, как только дождется возвращения Второго мастера, чтобы передать клан в его руки. Он упрямо рвался в их с Ли Мин пещеру, желая надышаться родными запахами, что еще хранила медвежья полость. Немного отдохнуть в ней иллюзией близости к Ли Мин, побыть среди ее вещей. Он так истосковался, что только это могло придать ему хоть какую-то толику сил дождаться Второго мастера. И он едва не ушел за любимой, когда сердце сжалось так, что на миг лишило его воздуха, когда следуя за Ленточкой, наконец, увидел стены родной пещеры.

И вот Небо вняло его отчаянной мольбе и безумные надежды сбылись, и теперь надлежало укрепить свое сердце, сделав его непреодолимой крепостью, чтобы защитить Ли Мин. И чтобы не выдать себя нечаянной радостью и нетерпением, он должен на время позабыть о ней.

С этого дна началась игра между Главой и неусыпно стерегущей его Ся Гэ. Глава был настроен окончательно разобраться с ней пока Ли Мин выздоравливала. Он должен был сделать безопасной ее возвращение и обеспечить ей спокойную надежную жизнь с ним в Поместье. Потому тайком, негласно собирал силы, с кажущейся привычной уже безучастностью, бродя по окрестностям Поместья.

С первого дня своего освобождения он машинально отметил, что в живых остались почему-то воины Третьего мастера, но не придал тогда этому значения. Сейчас, когда правда открылась, это мимолетное наблюдение помогло ему узреть замысел Ся Гэ.

А через день после того как Глава побывал в пещере, Ли Мин очнулась.

Прошли две седьмицы, когда в клан прибыл некий торговец Хо с товарами редкими и изысканными и в этих краях невиданными. Причем просил он за них цену весьма доступную и умеренную, чем и удостоился внимания Первого мастера, которая пригласила его погостить в Поместье. А так как приехал он с женой, то и она была любезно приглашена на ужин с мужем к негласной хозяйке Северного Ветра.

Супруга толстого, обрюзгшего и непомерно болтливого торговца оказалась сдержанной, молчаливой, все время держащейся позади мужа.

На подозрительный вопрос Первого мастера, почему лицо госпожи закрыто вуалью, словоохотливый торговец игриво захихикав, ответил, что его послушная жена подчинилась его требованию закрывать лицо при посторонних дабы ее, вечно занятой муж, не мучился ревностью.

— Так вы потому берете супругу с собой в нелегкое путешествие, чтобы не оставлять ее дома одну без присмотра? — догадалась Первый мастер, смерив уничижительным взглядом жену торговца стоявшую за спиной низенького мужа, опустив взгляд долу.

С женской подозрительностью Ся Гэ быстро взглянула на Главу, но тот взирал на гостей без всякого интереса с вежливым равнодушием слушая бесконечную болтовню залетного купца, ни разу не подняв взгляда на его безмолвную жены с какой бы ревнивой бдительностью не следила за ним Первый мастер.

И во время ужина молчаливая супруга словоохотливого торговца не проронила ни словечка, в отличие от своего неуемного муженька, говорившего за столом в полном одиночестве, старательно развлекая небольшое общество.

Почтенный Хо с воодушевлением рассказывал, что Царедворец признался во всех своих грехах и преступлениях в каких его обвиняли, взяв на себя еще и вину своего младшего проворовавшегося отпрыска.

Но какими бы тяжкими не были его прегрешения перед престолом, все же влияние сторонников Царедворца было настолько сильно, что заставило императора нехотя смягчить его приговор, заменив казнь ссылкой в северные степи.

В какой-то момент Ся Гэ с чуткой ревностью заметила, что Глава стал тяготиться общей беседой за столом, а потому попросила торговца Хо показать тот товар, что он принес с собой. Не переставая нахваливать его, торговец разложил вещи на столе, который перед этим споро освободили расторопные слуг, убрав с него все блюда. Разумеется он разложил лучшее из лучших, товар особый и не для всех, все на выбор Первого мастера.

И пока Ся Гэ загоревшимися глазами увлеченно разглядывала яркие и броские шелка, сверкающие украшения и ароматные крема, жена торговца подошла к Главе, чтобы попрощаться и поблагодарить за гостеприимство, отдавая тем дань вежливости. Он поклонился в ответ, глянув на молодую женщину ничего не выражающим взглядом. Неожиданно ее рука поднялась к его лицу, на которую Глава, чуть подавшись назад, посмотрел настороженно и с опаской, как будто не приблизившийся готовый поразить его клинок. Сразу же вмешался торговец, не прекращавший до этого расхваливать свое барахло, мимоходом подхватив жену под руку.

— Дорогая, — захихикал он, — ты могла бы просто спросить господина, какими средствами он смягчает свою кожу на лице и отчего она у него столь гладкая и белая. Простите ее, — начал кланяться он в сторону с недовольным и настороженным видом выпрямившейся Ся Гэ. — Дело в том, что супруга сама изготовляет крема для лица, вот, например, тот пузырек, что вы изволили взять, так называемый «блеск для губ».

— Глава клана не пользуется никакими кремами и притираниями тоже, — отрезала Ся Гэ, с неприкрытой угрозой глянув на жену торговца. — И не любит, когда к нему прикасаются.

Молодая женщина поклонилась словно закаменевшему Главе и недовольному Первому мастеру.

— Простите, простите… — суетливо извинялся торговец Хо. — Благодарим вас за столь щедрый прием, но моя бедняжка, похоже, утомилась. Госпожа, не откажите мне в удовольствии выбрать из моего товара, что я вам оставлю, то что вам приглянется. Я же буду терпелив в надежде, что вы по достоинству оцените его. Окажите ничтожному такую милость, преподнести вам подарок.

Пока торговец Хо многословно восхищался оказанным Главой гостеприимством его жена под бдительно недобрым взглядом Первого мастера, стояла рядом с не умолкавшим мужем, опустив глаза. Наконец странная чета ушла и Ся Гэ, глядя им в след ехидно подумала, что молодые женщины, которым не повезло стать женами стариков, порой не умеют держать себя в руках при виде чужого привлекательного мужчины.

Но сама она, уж точно избежит подобной участи, самодовольно подумалось ей. И если хоть кто-нибудь из бесцеремонных красоток, посмеет протянуть к ее мужчине свои жадные руки, живо оттяпает их своим клинком.

Глава развернувшись ушел к себе, предоставив Ся Гэ вдоволь налюбоваться разнообразным тряпьем, которое щедрый Хо, можно сказать, подарил ей. Хотя драгоценные украшения были хороши, а косметика искушала нежным ароматом свежести и действительно освежала кожу, от болтовни торговца у Ся Гэ не на шутку разболелась голова.

Придирчиво выбрав то, что приглянулось, она ушла с обновами в свои покои. Долго и кропотливо наряжалась, сменив одежду офицера клана на шелк и воздушный вуаль, и с помощью служанки уложила волосы в изысканную прическу. Наконец волосы были закреплены последней золотой шпилькой, и Ся Гэ придирчиво посмотрелась в бронзовое зеркало на свое тщательно накрашенное лицо, не узнавая в вызывающе яркой женщине себя. После этого величественно поднялась и решительно вышла из покоев, уверенно направившись в павильон Серебряной пыли. Глава в бархатном плаще накинутом на плечи, сидел на циновке за низким столиком и, грея ладони над жаровней, читал.

— Ты опять мерзнешь? — заботливо спросила Ся Гэ, переступая высокий порог.

Он скользнул по ней равнодушным взглядом.

— Как я тебе? — спросила она, повернувшись перед ним вокруг себя. — Стоит мне оставить этот наряд или нет? Тебе нравится?

— Как хочешь, — угрюмо ответил он.

— Но я хочу нравится тебе, — подошла она к его столу.

Он отвернулся, откровенное и неумелое кокетство Ся Гэ только раздражало.

— Посмотри, наконец, на меня. Я тоже женщина, а не только офицер Третьего отряда и твоя ученица и могу с не меньшим пылом и страстью дарить любовь.

— Чего ты хочешь?

— Хочу быть с тобой. Я всю жизнь со времени своего ученичества ждала тебя. Мечтаю быть твоей женщиной.

— О чем ты? — холодно спросил он, желая прекратить этот разговор. — Я не могу думать о другой, и о тебе тоже.

— Но она мертва, пойми! Ее нет больше на этом свете! Она умерла грязной, позорной смертью и не заслуживает, чтобы о ней помнили! — топнула ногой Ся Гэ близкая к истерике. — Почему не хочешь смириться с этим и принять ее смерть? Почему не хочешь делать со мной то же, что делал с этой грязной девкой, что потом легла под солдат, осквернив себя и подаренное тобой вожделение⁈ Я видела… видела… вас с ней… — сглотнула слезы гнева Ся Гэ и подойдя к нему вплотную бесстыдно заглянула в глаза просящим, умоляющим взглядом. — Видела вас тогда в павильоне Торжеств… после ее вульгарного, вызывающего танца, что распалил твою похоть. Видела все, что ты делал с ней, — задохнулась она, не в силах унять свои порывы, понимая, что сейчас на ее глазах, все, что она с таким терпением, так кропотливо строила и возводила, рушится безвозвратно. — Видела… от начала до конца.

Дафу невозмутимо слушал бессвязную речь заговаривающейся Ся Гэ, разум которой помутился от ревности и неудовлетворенных чувств.

— Ты потому не хочешь покидать это место и велел возвести точно такой же павильон взамен сгоревшего? Чтобы все напоминало о том, что ты делал там с ней. Но ты можешь делать тоже самое и со мной… Почему нет?

— Остановись! — резко приказал он, порывисто встав и шагнув к ней с явным намерением ударить, но вместо этого брезгливо обойдя ее, процедил сквозь зубы: — Видеть тебя не желаю…

— Но почему! — взвыла раздавленная Ся Гэ, готовая унижаться и дальше, все приличия были уже сметены и она хотела лишь одного — удержать Главу любой ценой. — Она сдохла! Ее нет! Понимаешь⁈ Нет ее больше!

Теперь он знал, почему в комнате гостиницы тем вечером, когда был освобожден из плена, чувствовал смутное беспокойство. Если до сего момента у него еще теплилась кроха сомнения, что именно Ся Гэ убила Ли Мин, то сейчас стараниями отвергнутой Третьего мастера и она исчезла. Ся Гэ сама подтвердила, что стала убийцей Ли Мин и он больше не мог находиться рядом с ней. Все, что Ся Гэ говорила — подлая ложь за которую она цеплялась до конца. Из плена Царедворца, он угодил в плен к обезумевшей от любви и ревности Ся Гэ. Она окружила его своими людьми и своим неусыпным надзором.

А он чуть не совладал с собой. Ему с трудом удалось сдержать волнение рядом с женой торговца Хо, голова кружилась от сознания, что Ли Мин рядом, только руку протяни. Она сделала это первой, и он едва не поддался своему порыву, чуть не сгубив ее.

Стража привычно выпустила Главу, когда он прошел мимо них к воротам в неурочный, поздний час. Что ж поделаешь, если Глава не в себе? Первый мастер велела потакать его причуде — прогуливаться за пределами Поместья, неприкаянно бродя по лесным тропам. А Глава свернул с дороги в лес и почти побежал по знакомой тропе, оскальзываясь в грязи раскисшей от снега тропы, на ходу сняв печать мага.

Он вошел в пещеру, когда Фэй Я избавлялся от иллюзии «изменения черт», превращаясь из рыхлого смешливого торговца в прежнего щуплого подвижного старика.

Ли Мин платком стирала с лица пудру и румяна.

— Понимаю, что ты соскучилась, — выговаривал ей Фэй Я. — Ибо сам в дни своей молодости проходил через тяжелые и болезненные любовные переживания. Но ты должна скрепиться ради дафу, держа в уме и сердце, что он сейчас ходит, словно по лезвию меча и ему никак нельзя отвлекаться и хоть какой-то мелочью обнаруживать то, что он знает всю правду и уж тем более, что ты жива. Он же чуть со страха не помер, когда узнал тебя, от того, что ты сунулась в Поместье прямо к руки к Ся Гэ.

Она кивала, признавая его правоту и потому, не поняв, почему он неожиданнозамолчал, обернулась.

На пороге стоял Глава и выражение его лица не предвещало ничего хорошего. Когда он пошел прямо на мага, тот заторопился оправдаться, привычно прикрывая свою девочку:

— Это все моя вина… она тут ни при чем… — тараторил он, уже отработано преграждая путь к Ли Мин, с беспокойством оглянувшись на нее. Но этой дурочке, похоже, было не важно, что им обоим сейчас здорово попадет.

Уронив руку с платком перепачканный пудрой, смотрела она на Главу с бесконечным обожанием, готовая снести от него жесткую взбучку. Ее взгляд просто лучился от счастья. Глава, мимоходом отодвинув мага, налетел на нее, сгреб в объятия, набросившись с отчаянными поцелуями. Чуть ли не пригибая ее к земле, с остановившимся взглядом, сдвинув брови в напряжении сдерживая наплыв чувств, на позволяя им раздавить ни себя ни Ли Мин.

Все поняв, маг мигом исчез, скрипнув дверью. А Ли Мин умирала под его бесноватыми остервенелыми поцелуями.

— Зачем приходила в Поместье? — хрипел он, с трудом переводя дыхание над ее губами, и подхватил на руки. — Зачем появилась перед Ся Гэ? Чуть не разорвалось сердце от страха за тебя.

— Очень хотела… увидеть тебя, — шептала Ли Мин, судорожно обнимая и пряча лицо на его плече.

— Только увидеться? — севшим голосом прошептал он, валясь с ней на медвежью полость.

— Не могу без тебя… — тихо призналась она, притягивая его к себе.

Не отстраняясь, он начал быстро раздеваться, дергая на себе одежды, не отпуская ее взглядом, смотря, как и она в нетерпение путалась в юбке, не выказывая смущения, ведь все остальное было неважно.

После они сидели укрывшись как прежде медвежьим пологом и разговаривали.

— Ты же читала архив, верно? — перебирая ее пальчики, спросил Глава то, что сейчас больше всего беспокоило его.

Ли Мин кивнула и вид у нее был донельзя серьезный, так что он не смог сдержать улыбки.

— Тогда ты должна понять, что об этом запрещено распространяться.

— Ага, — кивнула любовь его жизни. — Само собой буду помалкивать.

И тогда Глава, притянув ее к себе, прижался губами к ее губам.

А Ся Гэ остро переживая свой позор, разорвав все шелка и нарядное одеяние, что сорвала с себя. В ярости разбросав украшения и разбив баночки и флакончики с косметикой, все, что подарил ей словоохотливый торговец Хо, приказала позвать соглядатая, который последние три дня следил за дафу.

— Ты вызнал, почему Глава все время уходит из Поместья? — требовательно спросила она, когда тот предстал перед нею.

— Говорят, ищет какую-то собаку, — поклонившись, доложил тот.

— Собаку?

— Да, госпожа. Он увидел ее как-то в лесу, и вот уже который день ищет ее.

— Собаку, — раздумчиво проговорила Третий мастер. — Должно быть, это лишь повод, чтобы покинуть Поместье и бродить бесцельно целыми днями.

— Госпожа, дафу просто не в себе, — пробормотал соглядатай искоса посматривая на учиненный разгром в покоях Первого мастера.