Демон тринадцатого месяца (СИ)

Глава 24

Жесткий пергамент, бамбуковый свиток

В пещере становилось все холоднее и Ли Мин с тоской вспоминались уютные дома мага и лекаря на пристанище в которых могла рассчитывать в любое время. Она ведь уже подумывала перебраться к ним на зиму, когда обрушилась эта страшная беда. В те дни она думать боялась о постигшей Главу судьбе. Слишком больно было выносить мрачные подсказки собственной фантазии. Что ж, решила Ли Мин, перезимует в деревне, где любой дом с охотой примет ее. Ведь и податься ей было больше некуда. Да и люди вокруг невольно будут отвлекать от назойливых тревожных мыслей и беспокойства за Главу и ее старичков. Если бы она хоть представить могла, что надо делать, она бы не колебалась ни минуты.

В те дни полного одиночества, что мучилась своими думами, пытаясь согреться у небольшого очага, слушая лишь вой ветра, компанию Ли Мин составлял лишь Горный дух, обнаруживая себя глухим сочувствующим рыком. Ночами он хранил ее покой, так что Ли Мин ничего не опасалась, а днем исчезал, будто и не существовало его вовсе. Но стоило Ли Мин произнести что-нибудь вслух, как тут же раздавалось глухое ворчание или шумное сопение. Обычно то, что она произносила вслух, были вопросы из разряда: где Глава? Что с ее старичками? Почему на клан напали и кто напал?

Лишь после Ли Ло убежденно говорила, что искали тайный архив Главы, а Цао успокаивал, что напавшие так ничего не нашли. Архив попросту исчез. Пропал с концами в пожарище.

Горный дух лишь озадаченно рыкал. А когда Ли Мин в отчаянии жаловалась, что не представляет, что ей теперь делать, разочарованно ухал лесным филином и обрушивал небольшие камнепады.

Но главное из-за чего Ли Мин не хотела покидать пещеры, была надежда, что ее старички и Глава все же сюда вернутся. И когда она страшно скучала по ним, Горный дух рыдал с нею болотной выпью. Когда же сердилась, недовольно скрипел словно дерево в лютый мороз или когда его гнет под ураганом.

Через неделю после ухода подруги и Цао, когда стихло ненастье и прекратился буран с мокрым снегом, Ли Мин отправилась в Поместье от которого ничего не осталось, а то что не сгорело было разрушено и разграблено.

Ничто не напоминало о былом изысканном великолепии павильонов, пышного тенистого парка и Лотосового пруда, обмелевшего и больше похожего теперь на мутную лужу. Широкие листья лотосов пожухли, потемнели и свернулись.

«М-да, — оглядывалась она, бродя по пепелищу, — грабили здесь не по-детски. Тащили все, что можно утащить. Ну, хоть стены уцелели, а вот от сгоревшей крыши нет и помина, как от выломанных дверей и окон. Это все понятно, но как возможно обрушить заднюю стену дома? Что за побоище здесь происходило?»

Подойдя к пролому Ли Мин тут же отшатнулась от мрачной захватывающей дух бездны, что срывалась вниз прямо у ее ног. Казематное ущелье! Так вот почему стена обвалилась! Пока вытянув шею, Ли Мин с опаской заглядывала через край обрыва, к ее ногам мягко, словно упавшее птичье перо, лег измятый книжный лист.

— Это откуда? — не поняла ученица лекаря, в недоумении оглядываясь по сторонам и даже посмотрев вверх, но оказалось, что нужно было все же смотреть вниз.

Через мгновение ее буквально засыпало разрозненными листами рукописей, свитками и больно попало книгами, что шлепались на ее голову, потом валилось к ногам бумажной шуршащей лавиной, что закручивающимся вихрем поднимались из темного бездонного зева ущелья. А половина этого добра рыбешками в омуте еще сновали в его темной бездонности.

Подняв один из листков, Ли Мин пробежала его глазами. Похоже на чью-то расписку. «Это же архив! — дошло до нее. — Так он был похоронен в Казематном ущелье!» Развернутые свитки шелковые и из жесткого пергамента, все поднимались из ущелья, планируя по воздуху, шлепаясь к ее ногам.

Возле уха девушки, погладив ее по щеке легким дуновением, проплыла мелодия романса.

— Прости… конечно же, укрыт и сохранен, а не похоронен. Все благодаря тебе…

И ее словно воздушной ладонью хлопнули пониже спины. Получив шлепок-посыл по попе от Казематного ветра, Ли Мин с несколькими листами в руке, помчалась в сторону пещеры.

Мало надежды хоть что-то понять из трех листочков, что ей удалось унести, но хотя бы общее представление они дать должны.

Подходя к родным стенам Ли Мин опять услышала знакомый мотив, что поднимался легким дуновением ввысь, то опускался, вплетаясь в голые ветви деревьев, проходился шепотком в жухлой траве. Казематный ветер? Здесь?

Вбежав в пещеру Ли Мин застыла на пороге не столько от удивления, сколько от того, что дальше не пускала высившаяся посреди пещеры покосившаяся, осыпающаяся гора документов и свитков. Пещера была буквально забита ими, не протолкнешься.

— Ни фига себе! — выдохнула ошарашенная девушка. — Мне теперь на улице ночевать, что ли? Спасибо, конечно…

Из пещерной глубины раздался такой же недовольный рык Горного духа и тут же в пещеру влетел Казематный ветер, развалив и порушив забившую ее до самого свода гору книг и свитков, вороша и выкидывая наверх короба и корзины с бумагами.

На глазах Ли Мин книги начали укладываться аккуратными устойчивыми стопами, а в выстроенные ряды корзин ложились свитки, забивая их доверху. Так же было и с коробами в которые планируя, укладывались листы документов.

Между высившимися стопами, коробами и корзинами, громоздкой, неуклюжей тенью с хозяйским видом сновал Горный дух, порыкивая и ворча на Казематный ветер за легкомысленную небрежность. Тот же, подразнивая его, подбрасывал свитки, играл листами книг, раскрывая их своим дуновением, нарушая тем столь любезный Горному духу порядок. То, что у Ли Мин на уборку и сортировку всего этого добра ушел бы месяц у Казематного ветра составило четверть часа.

— Супер! — вдохнула, все еще не пришедшая в себя от изумления и облегчения, даже не успевшая как следует испугаться предстоящего трудоемкого дела, Ли Мин.

Засвистел довольный Горный дух, а Казематный ветер едва уловимым дуновением прошелся по ее лицу.

Прежде чем взяться за записи, Ли Мин на плоском жертвенном камне позади пещеры оставила Горному духу и Казематному ветру подношения из своего ужина.

Задобрив тем добрых друзей и неожиданных союзников, выказав им свою благодарность, Ли Мин бочком прошла в пещеру и вдоль стены, чтобы не обвалить стопы книг, пробралась к кану, а усевшись на нем в позе лотоса, взяла с ближайшей стопы, лежащие сверху записи.

С этого момента жизнь Ли Мин едва успевала вмещаться в дни. Помимо того, что ей приходилось усваивать кучу сведений, вникать в дела клана и сортировать материал по степени важности, так еще повадились развлекать ее два «братца-акробатца». Казематный ветер и Горный дух, кажется, подружились и чуть ли не каждый день докучая Ли Мин своими шалостями и разборками, мешая вчитываться в архивный материал.

— А ну прекратили живо! — то и дело прикрикивала на них Ли Мин из пещеры, когда за его стенами поднималось торнадо с воем и визгами.

Вихрь опадал, гвалт стихал и Казематный ветер виновато струистой змейкой вползал в пещеру, за ним пришаркивая топал присмиревший Горный дух. Легким дуновением Казематный ветер вился возле ног девушки, а Горный дух вздыхал и сопел из темного угла пещеры, поблескивая оттуда красноватым отблеском глаз.

— Ой, ну ладно… — откладывала Ли Мин бумаги в сторону.

Все равно ведь не отстанут. И начинала напевать первую же пришедшую на ум песенку, которую Казематный ветер тут же подхватывал. Что поделаешь, если духи заделались заядлыми меломанами.

Начитавшись компромата, а архив Главы оказался ничем иным как компроматом на первых особ империи, исключая самого императора как священной особы, Ли Мин начала понимать, что должна делать.

Оказывается клан Северного Ветра возник задолго до эпохи «Воюющих Царств» (пятый-третий вв. до н. э.) и, как своеобразная служба «внутренней разведки», в то же время оставался больше «семейным» кланом со своими втайне разработанными методами «агентурной работы».

Для того, чтобы Северный Ветер держала одна семья, он должен был все время доказывать свою преданность императорской династии. Однако не раз вступал в конфликт с императорской властью, так как вставал на сторону страны, при этом гибели и уничтожения клану как-то удавалось избегать, благодаря не только уму и дальновидности его Глав, возглавлявших его на тот нелегкий исторический момент, но и удаче. Похоже, именно с тех времен клан начал вести тайный архив, чтобы обезопасить себя от перепадов императорских настроений.

Нашла Ли Мин и последнее дело красиво провернутое ее любимым нынешним Главой.

А дело было так.

Какой-то наместник, самонадеянно отмахнулся от предупреждения Главы поумерить свои непомерные воровские аппетиты. Наместник понял это вежливое предупреждение так, что молодчик в скромных одеждах, возомнивший себя Главой ничем не примечательного клана, решил перейти дорогу его интересам и соответственно рыпнулся на него. Ему тут же прищемили хвост. Буквально на следующий день перед императором легли письма к Первому министру соседнего государства Вэй, откровенно изобличающие наместника в измене.

Но самое интересное то, что на эти письма у наместника были ответы Первого министра, что значило, что шпионы Главы умудрились стащить письма наместника из-под носа Первого министра. А ведь можно предположить, что Первый министр отнюдь не разбрасывался подобными изобличающими его вещами, то есть выкрали письма по-видимому из его тайника. О как! Окончилось дело тем, что самоуверенного наместника казнили.

Но выбирая бумаги и сведения последних лет, Ли Мин заметила одну закономерность, а именно: казненный наместник оказывается состоял в родстве с Царедворцем, пусть и не близком, но у Царедворца явно были какие-то интересы в уделе наместника, которого он, кстати, туда и назначил. Но самое ужасное, что увидела Ли Мин в сложившейся картине систематизированных документов за последние пять лет, что Царедворец не только опутал императорский двор своими связями, считай шпионами так, что у император проваливался один проект за другим, не угодный Царедворцу, зато непопулярные законы принимались императорским Советом быстро и без колебаний, делая императора совершенно беспомощным перед сильным лобби Царедворца.

Как поняла Ли Мин, Глава начал подготовку по минимизации влияния Царедворца при дворе, пытаясь снять с его крючка влиятельных чиновников и вельмож, а так же выявляя тех, кто зависел от него или был ему чем-то обязан.

Тех же, кто имел с этим гнусным интриганом свои счеты набралось немного, в их число входил и министр финансов, чья дочь числилась в невестах Главы. Эти немногие были уперты, с твердой решимостью идти до конца.

Собственно понять все это ей помог сам Глава, делая особые пометки на документах, по которым Ли Мин и орентировалась. Конечно, все это не давало ясного понимания, что же происходило на самом деле, но она твердо знала, что за эти бумаги клан Северного Ветра готов был вырезать не только Царедворец и ни его одного беспокоит существование собранного Главой компромата. Что невольно подтвердила новость, которую она услышала, спустившись в деревню каким-то зябким сырым днем, в конец промерзнув в своей пещере.

Новость дошедшая в Снежные Листопады из Сяофэна оказалась хуже некуда. Поместье и земли клана были пожалованы императором Царедворцу, означавшее, что Царедворец не собирался оставлять поиски архива.

Пришло время заканчивать отсиживаться в пещере, сторожа магический круг пентаграммы, начать действовать и быстро соображать. Нельзя было допустить, чтобы Поместье, хоть и разоренное отошло к Царедворцу. В конце концов, оставаться в пещере зимой слишком холодно, так не порезвиться ли ей тогда в здешней столице, с пользой переждав сезон холодов?

Все это заставило Ли Мин тем же вечером в скором порядке, собрать свои немудреные пожитки, большую часть которых составляли бумаги архива, спрятанные в широком поясе и жилетке и покинуть обжитую пещеру, присматривать за которой было поручено Горному духу и Казематному ветру.

— И что б ни одно бумажки не пропало из архива, — строго наставляла их она, быстрым шагом сходя с тропы. — Никому не позволяйте приближаться к пещере. Надеюсь на вас, ребята.

«Ребята» слаженно провыв, пообещали ей это. Горный дух остался сторожить пещеру, а Казематный ветер еще долго сопровождал ее: сперва до Сяофэна, а потом по дороге в столицу, налетая то справа, то слева, то толкая в спину, заставляя поплотнее запахнуться в толстый шерстяной плащ, да опустить на голову капюшон поглубже, только тогда отстав.

Через три дня Ли Мин стояла на городской суматошной улице перед усадьбой, читая над воротами вывеску извещавшую, что находится она перед школой «Ветра трех земель». Сам иероглиф «ветра» однозначно указывал, что она попала по адресу.

То, что Ли Мин так быстро добралась до столицы, было благодаря ее помощи в родах жене торговца вином, который в благодарность мало того, что пристроил ее в свой обоз направляющийся в столицу, так еще настоял на дегустации его товара, попутно обмывая рождение сына. Радость-то какая? Так что Ли Мин можно сказать, в бессознательном состоянии доставили по назначению.

От того же торговца, — как же его звали? — дай Небо здоровья ему и его потомству, — она узнала, что в столице несколько школ боевых искусств и по иероглифу «ветра», решила, что эта именно то, что ей нужно. Вот интересно угадали она или нет? Если угадала, то все получиться, если нет… будет стараться до конца.

Ворота усадьбы скрипнули и через высокий порог перешагнул паренек в простой одежде с метлой в руках. С подозрением покосившись на замершую перед воротами деревенщину с тощим узелком в руках и заляпанном дорожной грязью плаще, он принялся усердно сметать снег с дорожки.

— Скажи, братец, кто учитель в этой школе боевых искусств? Это ведь школа боевых искусств, да?

Тот снисходительно фыркнув, перестал гонять морозную пыль и оставив метлу как джентльмен элегантную трость при разговоре с дамой, торжественно объявил:

— Это школа боевых искусство мастера Цао.

— Ага, — пробормотала Ли Мин. Надо же, как она сразу попала по адресу. — И много ли в ней учеников, добрый мальчик?

— Достаточно, что бы составить конкуренцию «Летящему шагу» и «Огненному лотосу», — похвастался паренек, не без гордости добавив: — Я тоже ученик матера Цао.

— С чем тебя и поздравляю… Ээ… Нисколько в том не сомневаюсь. А скажи-ка, юный Брюс Ли, девица Ли Ло тоже ученица прославленного Цао?

Лицо паренька мигом оживилось и с него слетела вся важность.

— Так вы знаете жену нашего мастера? — и кинувшись к воротам, распахнул в ней дверцу, приглашая: — Входи же, входи, сестрица. Не стой у порога, а я мигом доложу о тебе нашей госпоже.

Переступая порог Ли Мин уже нисколько не сомневалась, кто у учеников школы пользуется непререкаемым авторитетом. Она остановилась посреди огороженного высокой оградой просторного двора перед домом крытым черепицей и опоясывающей его галереей. Через распахнутые трехстворчатые двери, как со стороны двора, так и со стороны внутренних помещений, можно было видеть на учебной площадке заднего двора строй учеников, отрабатывающих замахи и удары.

У каменной ограды размещалась кухня, курятник, отхожее место и другие хозпосторойки. Возле противоположной стороны ограды, явно стараниями Ли Ло был разбит небольшой сад и огород, чьи грядки сейчас были присыпаны снегом.

— Эй, Бао! — окликнул мчавшегося к дому подметальщика, долговязый парень тащивший охапку хвороста в летнюю кухню. — Чего это ты от работы отлыниваешь⁈ Смотри, доложу о тебе мастеру!

Но Бао даже не замедлился, а отмахнувшись от ябеды, вбежал в открытые двери, громко зовя: «Хозяйка! Хозяйка!» Парень с хворостом вошел в летнюю кухню и тут же вышел уже без своей ноши. Ли Мин все переминалась у галереи, пока из дома не выбежала Ли Ло.

— Ты все же приехала⁈ О Небо, даже не вериться, — и подбежав, схватила гостью за руки, тихо добавив: — Почему-то именно по тебе я скучала вдали от Поместья.

— Мне тоже тебя очень не хватало, — растрогалась Ли Мин, с невольно навернувшимися слезами.

— Заходи… быстей же заходи в дом…

Пока Ли Ло хлопотала устраивая подругу с дороги, Ли Мин с удивлением обнаружила в ней разительные перемены. Прежде всегда такая выдержанная, воспитанная Ли Ло, выверяющая каждый свой шаг, стала намного проще и раскованнее. Она не опростилась, нет, но стала эмоциональнее что ли. Пока они, перебивая и перескакивая с одной темы на другу, болтали, пришел Цао и служанка подала чай и обед. Когда разулыбавшийся Цао оправился от удивления, они с Ли Ми церемонно поприветствовав друг друга, уселись за стол и дочь казначея принялась ухаживать за ними.

Ли Мин охотно отвечала на все вопросы Цао об их общих знакомых, порадовав его известием, что все раненные, которых он оставил в деревне, поправились, а после поинтересовалась:

— Кажется, у вас во дворе я видела одного из воинов Второго мастера.

— Это так, — подтвердил Цао. — За мной в столицу перебрались воины, те кто уцелел из нашего клана. А ты здесь из-за Главы?

— Что-нибудь известно о нем?

Цао мрачно кивнул.

— Сначала мы думали, что он в императорской тюрьме, но там его не оказалось.

— Это точно? — расстроилась Ли Мин, от того проявив недоверчивость.

— Я подкупил тюремного служку и он тайком провел меня мимо всех клеток, чтобы я мог опознать Главу. Его там нет. Плохо то, что стражник, что стоял той ночью у ворот и видел, как напали и перебили свиту Главы, а его самого похитили, не мог опознать похитителей. Все напавшие были черном с закрытыми лицами. Разумеется, это не остановило наших поисков. И это дало пусть и небольшой, но результат, мы наткнулись на нищего попрошайку, который рассказал, что видел странный возок, остановившийся ночью двадцатого дня одиннадцатого месяца возле глухих ворот дома придворного цензора.

— Что же в этом странного? — осторожно спросила Ли Мин, юоясь потерять и эту, мелькнувшую, надежду.

— То, что дом этот, вот уж как год выставлен на продажу, однако так и не был куплен, потому что его не позволяют купить.

— Как это?

— А так. Как только покупатель, желая приобрести сей добротный дом с хозяйственными постройками, павильонами и обширным двором и начинает прицениваться сразу же поднимают цену до немыслимого и сделка срывается. А тех, кто жаловался на такое бесчинство, запугивали и угрожали, а это были все люди не из простых семей.

— Вот как.

— Мы стали следить за этим особняком, там явно кто-то жил. Оказалось, что там обитает домоправитель со слугами, но он такой же домоправитель как я святой, а его слуги, больше похожи на жестоких разбойников, чем на послушную робкую челядь.

— Хотя Цао посчитал эту затею пустой, я все же под видом покупательницы, желающей приобрести жилище, приценяясь к сему дому, посмотрела его план… — добавила Ли Ло.

— И? — Ли Мин едва сдерживала нетерпение.

— Там добротные подвалы…

— Черт!

— В таких держали беглых рабов, да еще и пыточная.

— Торговец недвижимостью, когда мы его подпоили, ничего толком о домоправители сказать не смог. Ему лишь один раз озвучили требование, — не продавать этот дом, регулярно платя ему за труды, — рассказывал Цао. — Но вот слежка, которую мы приставили к тому сомнительному дому, дала свои результаты. Туда, чуть ли не каждый день, наведывается искусный в своем деле, заплечных дел мастер.

— Почему не напали на дом? — яростно спросила Ли Мин.

— Успокойся, — попросила ее Ли Ло, успокаивающе похлопав по руке. — Выпей чаю и ты не притронулась к блюдам… Понимаю, об этом даже больно думать, но сама посуди, вдруг мы ошибаемся? К тому же мы понятия не имеем сколько там сил, ведь Царедворец располагает ими достаточно. Мы можем спугнуть его, и тогда Главу перевезут в более надежное место, такое, где нам нипочем не добраться до него.

— Так… хорошо… — вдохнула и выдохнула Ли Мин, пытаясь взять себя в руки. — Тогда вопрос: зачем похищать Главу и пытать? И почему устроили это прямо под носом императора? Почему не вывезли из столицы, в какое-нибудь укромное место и там не расправились с ним?

— Они чего-то добиваются от него, — неуверенно предположила Ли Ло, переглянувшись с Цао. Таких вопросов они себе не задавали.

— Чего? — Ли Мин была на взводе. Какой нафиг чаек⁈ — Цао у вас выпить есть?

— Я принесу, — сразу подхватилась Ли Ло, пока Цао обдумывал, новый поворот в их деле.

— Может, они выпытывают у него место где спрятан архив? — выдала свою версию Ли Мин.

Цао покачал головой.

— Не имеет смысла из-за этого прилагать столько усилий. Царедворец настоял, чтобы император пожаловал ему Поместье Главы, которого обвинили в измене трону и который от того, скрывается в бегах. А если учесть, что Царедворец зачем-то поручил мастеровым изготовить подъемники, то это наводит на мысль, что задумал он поднять архив Главы из Казематного ущелья.

— П-фы… — фыркнула Ли Мин. — Да пусть ковыряется сколько душе угодно.

— А вот то, что он настаивает на казни Главы, очень тревожит. Император требует доказательства измены Главы, кои Царедворец обещает ему предоставить.

Ли Мин нахмурилась.

— А вот если нет таких доказательств, то в каком случае можно казнить изменника?

— В том, — вошла Ли Ло, неся три кувшина вина, — если виновный сам сознается в этом.

— То есть, оговорит себя? — выдохнула Ли Мин.

— Ему не дадут умереть под пытками, пока он во всеуслышание перед императором не скажет, что предал его.

— Глава скорее умрет, чем оговорит себя, это же приговор не только ему, но и всему клану, — мрачно проговорил Цао и забрав кувшины у жены, рывком откупорил их, поставив на стол.

— Этим Царедворец сможет оправдает свое нападение на клан и арест Главы, — кивнула Ли Ло, наливая из кувшина вино в чашу Ли Мин, Цао, а заодно и себе.

— Нападение тоже его рук дело? — сузила глаза Ли Мин и когда Ли Ло кивнула, забрала у нее кувшин, выхлебав вино словно воду прямо из горлышка.

Итак счет открыт и счетчик тикает, зло хмыкнула она, кажется, проговорив это вслух.