Деревенщина в Пекине

Глава 22

— Давай по порядку, — усаживаю Ли Миньюэ на кровать. — Расскажи с самого начала, что стряслось.

Она судорожно вздыхает, взгляд блуждает по комнате.

— Шесть лет назад моя семья вывела из Китая в Корею крупную сумму денег. Дядя планировал вложиться в бизнес, но не мог сделать это под своим китайским именем. Не хочу вдаваться в подробности, почему.

— Понял.

— Через некоторое время он женился на кореянке. В семье поговаривали, что по любви, да и на фотографиях с ней выглядел счастливым. Никто не возражал этому союзу, всё-таки человек взрослый и имеет право на личную жизнь, — она грустно улыбается, погружаясь в воспоминания. — После свадьбы дядя начал вкладываться в быстрорастущий бизнес, используя наши семейные деньги. Заниматься чем-то подобным в Китае не вариант, именно такие проекты вызывают пристальный интерес у государства. Но с Кореей всё иначе, есть шанс заработать действительно много. Ещё китайцы здорово помогли ему с технологиями и ноу-хау.

— Интересно. А что за бизнес?

— Производство автомобильных компьютеров для электромобилей и, что интереснее, для вертолётных такси-дронов. Пусть у нас, китайцев, принято стремительно развиваться в любом направлении, но тот проект дяди был рассчитан не на месяцы — на годы.

Задумчиво потираю подбородок, впечатляясь масштабами. Такси-дроны, на сколько знаю, проект даже не завтрашнего будущего, а послезавтрашнего. Хотя могу ошибаться.

— Автомобили-дроны… Сейчас их активно тестируют в Дубае, насколько знаю. Но для стран с высокой плотностью населения технология актуальна, факт.

— Дядя не хотел отставать от эмиратов. Но потом у него начались проблемы в отношениях с женой. Он особо не жаловался, но все вокруг заметили нарастающее напряжение. Стоило завести разговор про их брак, как дядя тут же переводил тему. Впрочем, не мудрено — жене двадцать три, а самому дяде уже за пятьдесят. Кто бы что ни говорил, а разница в возрасте даёт о себе знать.

Она замолкает, отводя взгляд к окну.

— А потом всё пошло к разводу? — осторожно предполагаю я.

Она кивает.

— Когда ситуация накалилась до предела, мой дядя просто исчез. Его вообще нигде нет, а телефон заблокирован. Я и подумать не могла, что в такой стране, как Корея, человек может пропасть бесследно, — голос собеседницы дрожит от плохо скрываемых эмоций. — Мы пытались связаться с его окружением, включая жену, но никто ничего не знает. Или не хочет говорить.

— А в консульство обращаетесь?

— Да, отправили официальный запрос. Но срок ответа — тридцать суток, до сих пор — тишина, — Ли Миньюэ устало трет переносицу. — И вдобавок ко всему, у меня есть доступ к системе банк-клиент. Теперь я не могу делать переводы, но как бухгалтер-аналитик всё ещё вижу операции по счетам. И мне очень не нравятся движения по основным фондам, оборотным средствам, складским запасам…

— И что там? Скажи, как бухгалтер, двумя словами.

— Такое впечатление, что вся накопленная материально-финансовая база постепенно куда-то перетекает, — чеканит Ли Миньюэ. — Причём с соблюдением месячного торгового лимита, чтобы у местной налоговой в Корее не возникло лишних вопросов. У них есть определенный порог, после которого они начинают реагировать.

— Значит, тот, кто это проворачивает, хорошо знает местные законы, — задумываюсь. — И много уже утекло?

— Больше двадцати миллионов нашими деньгами, — отвечает она, сжимая кулаки. — Будь дядя на месте, я бы так не волновалась. По уставу для любых операций необходимы две электронные подписи — его и его жены. Но дяди ведь нет! Как сквозь землю провалился! С тех пор, как пропал, ни разу на связь не выходил. У меня уже много нехороших мыслей, сам понимаешь. Вот почему я так рвусь сейчас в Корею — разобраться на месте, что к чему. Заодно и в аспирантуру попробую податься, для отвода глаз. Я говорю по-корейски, проблем не будет.

— Пока всё указывает на жену.

— Вот и мы так думаем! — вздыхает Ли Миньюэ. — С этой молодухой, которая его просто использовала, дядя вообще потерял бдительность. Не замечал, как она им вертела, будто пелена на глазах. А теперь уже поздно.

На её лице проступает паника.

— Он пропал, и где его искать — ума не приложу. Две недели прошло. Сначала его телефон хотя бы в сети значился, просто звонки проходили без ответа. А теперь абонентский аккаунт удалён.

Я кладу руку ей на плечо, слегка сжимая в знак поддержки.

— Когда дело касается больших денег, любое невидимое всегда оставляет след. Такие жёсткие методы, резкие движения — они говорят о том, что ситуация выходит из-под контроля той стороны. Ты сейчас рано паникуешь.

— Да, но что мне делать, если не найду дядю?

— Про него не могу ничего утверждать, скрывать не буду. Но ведь речь про финансы в первую очередь? Извини за прямоту, но ты сама начала разговор не с дяди, а с денег. Богатая невеста и всё такое. Так вот, с деньгами вашими, я почти уверен, не всё потеряно.

— С чего ты так решил?

Я начинаю рассуждать вслух:

— При всём деспотизме, монархических пережитках и феодальности менталитета Южной Кореи… Ты ведь знаешь, что такое феодализм? Это когда политические права передаются по наследству. Так вот, когда речь заходит о гарантиях для бизнеса, иностранный инвестор для них — священная корова. И в любой спорной ситуации, при прочих равных, суд там всегда встаёт на защиту добросовестного инвестора, как самого себя. Даже если приходится ущемить интересы собственных граждан.

— А если подключат политическое давление?

— Тогда Китай уж точно не промолчит. В этом регионе нельзя давать никому и пальцем тронуть своих — отхватят всю руку. За тебя МИД КНР горой будет стоять, я уверен. Ты же не гражданка Буркина-Фасо, в конце концов. Политического вмешательства можно не опасаться.

— Об этом я как-то и не подумала, — озадачивается Ли Миньюэ.

— С правовой точки зрения, как мне кажется, у тех ребят уже сейчас есть какие-то уязвимости и слабые места. Они явно чего-то очень боятся, иначе бы не действовали так топорно. Тебе надо лететь и разбираться на месте. Я верю, у тебя всё получится.

— Ориентируешься в тамошней обстановке?

— Я же не просто так поступаю на политологию, — пожимаю плечами. — Это моя будущая специальность как-никак.

Внезапно телефон Ли Миньюэ звякает, извещая о новом сообщении. Она бросает взгляд на экран, резко хватает смартфон, пробегая глазами по строчкам. Её лицо меняется, на нем смешиваются удивление, облегчение и решимость.

— Вылет в десять утра! Теперь уже точно! — Ли Миньюэ переводит на меня взгляд. — Не хочешь со мной в Корею?

—???

— Логического обоснования нет, есть женская интуиция. У тебя мозги заточены правильно под то, что нужно. Ты спокоен, у тебя нет лишних эмоций, в отличие от меня. Я могу найти, кого попросить о помощи, но надо понимать, о чём именно просить. Попросить опубликовать в Синьхуа разоблачительную статью про этих упырей или призвать на подмогу спецназ военно-морского флота, чтобы вернуть товар со склада — это ведь разные вещи. Мне просто нужно понять, в каком направлении действовать, а на близких по ряду причин надежды нет.

Она вскакивает с кровати и принимается расхаживать по комнате.

— Сама я — истеричка, мозги регулярно отключаются. Главное: на тебя посмотришь и сразу не скажешь, что ты — главный мозг. Для всех будет выглядеть так, будто я просто нашла себе парня помоложе для понятно чего, обычное дело… Весьма удобное прикрытие, — она резко останавливается и вопросительно смотрит на меня.

— Какая-то нездоровая спонтанность, — бормочу. — Конечно, прошвырнуться, куда говоришь, интересно, но сам план, сказать мягко, не выдерживает критики: «Погнали вместе, будешь помогать искать иголку в стоге сена! Ты умный!».

— А что теряешь? — искренне удивляется Миньюэ. — Ну да, приедем, осмотримся. С тобой мне спокойнее — я только сейчас поняла, что одна буду себя чувствовать неуверенно. Если тебе будет легче, считай себя моим психотерапевтом — с тобой прикольно и ощущение умиротворения. Спокойствие, что ли.

— У меня две работы и учёба на носу. Ладно если бы моя помощь потребовалась на один день, я бы мог что-то придумать. Но то, что ты описала, рискует затянуться на долгие недели.

— И то верно, — задумчиво тянет Ли Миньюэ, прикусив губу. — Но главное начать… Слушай, а созваниваться можем? WeChat никто не отменял. Я ведь могу при необходимости звонить тебе за советом: ты вникнешь, я спокойная запущу процессы. Побудешь психологической поддержкой?

— Почему нет? — пожимаю плечами я. — Помогу, чем смогу.

С другой стороны, кем надо быть, чтобы отказаться от такого предложения. Тем более, учёба ещё не началась.

— Спасибо, Лян Вэй! — меня с чувством обнимают. — Ну, что? Массаж на посошок?

Хоу Ган болезненно морщится, вспоминая события недавней вечеринки. Выходить из дома никуда не хочется, общаться с внешним миром уж тем более.

Мало того, что этот деревенщина уже успел испортить жизнь его девушке, так теперь и на него самого переключился. Вот ведь назойливый тип! Хорошо хоть свидетелей позорной стычки было немного, и слухи до отца не дошли. Иначе стал бы посмешищем в семье — надолго, если не навсегда.

И кто бы мог подумать, что девчонка Бай встанет на сторону этого выскочки? Когда он только успел обзавестись такими влиятельными покровителями? Нужно было сразу понять, что не всё так просто.

Хоу Ган в раздражении пинает ни в чем не повинное кресло. Боль в ушибленных пальцах лишь подстегивает гнев. Он нервно меряет шагами комнату, пытаясь успокоиться и привести мысли в порядок.

Внезапно тишину прорезает телефонный звонок. Он спешно подходит к смартфону, лежащему на столе. На экране высвечивается номер Фань Юна, его давнего приятеля, сейчас учащегося в Академии военных наук. Наконец-то!

— Фань Юн, я до тебя со вчерашнего дня дозвониться не могу! — раздраженно выпаливает Хоу Ган вместо приветствия. — Ты где пропадал? Говорить можешь?

— Ты, кажется, забыл, где я нахожусь, — усмехается голос в трубке. — По уставу средствами связи разрешено пользоваться только в определенное время.

— А, ну да, точно. Вылетело из головы.

— У меня только десять минут, уложимся?

— Конечно! — тут же подхватывает Хоу, прижимая телефон плотнее к уху. — Слушай, мне неприятно тебя дергать и торопить, но с этим деревенским парнем пора что-то решать. Он становится сущей занозой в заднице. Представляешь, я тут недавно был на тусовке у Бай и встретил его там.

— Да ладно? И что произошло?

Хоу Ган мрачнеет, заново переживая тот позорный момент.

— Повздорили с ним, скажем так. В итоге, дело дошло до кулаков.

— И ты ему навалял? — азартно предполагает Фань Юн.

Признаваться в собственном поражении не хотелось, но раз уж он сам завел этот разговор, придется говорить начистоту.

— Я проиграл, — сквозь зубы цедит Хоу. — Сам не знаю, как так вышло. То ли алкоголь подвел, то ли растерялся слишком. Но факт есть факт. Он меня уложил, а охрана ещё и вышвырнула потом, как какого-то бродягу. Сначала его ненавидела только Ван Япин, а теперь уже и я. Сделай что-нибудь, ты же обещал помочь. За мной не заржавеет.

— Ты как раз вовремя. Буквально вчера удалось кое-что накопать на этого Лян Вэя.

— Так какого черта ты сразу не позвонил⁈ — взрывается Хоу Ган, вскакивая с кресла.

— Сколько раз повторять про устав? — обрывает его Фань Юн. — Когда до тебя уже дойдет?

— Точно-точно, — примирительно бурчит Хоу, усаживаясь обратно. — Так что там удалось разузнать?

— Приехал из деревни Суншугоу, школу заканчивал в соседнем селе — родное мелкое. Сейчас вкалывает официантом в ресторане «Горизонт» и подрабатывает в модельном агентстве помощником стилиста. Прописан в общаге при ресторане, комната двенадцать. Зарабатывает примерно…

Хоу Ган впитывает информацию, как губка, боясь пропустить хоть слово. Пальцы невольно подрагивают, так и тянет записать.

— Хорошо, всё записал. Что-нибудь ещё?

— Самое интересное оставил на последок, — ухмыляется собеседник. — Есть основания полагать, что к этому парню торят подход сразу от двух организаций — фискалы и борьба с организованной преступностью. Только давай без лишних интересов с твоей стороны! — старый друг отлично знает собеседника и упреждает готовый сорваться вопрос.

От услышанного у Хоу Гана непроизвольно отвисает челюсть.

— Охренеть можно, — выдыхает он. — И чем все закончилось в итоге?

— А вот этого я тебе сказать не могу, — твердо отвечает Фань Юн. — Знаю лишь, что подход был, а что там дальше — одному богу известно. Ты же просил инфу — я тебе выдал ровно столько, сколько сам знаю.

— Откуда известны такие подробности? Если не можешь — не отвечай.

— Там возникли сложности, офицеры предпочли честно написать рапорта на самих себя. База негласного аппарата сейчас межведомственная, не всего, но тем не менее… Кое-кто из других подразделений имеет возможность видеть, куда нос совать не следует — поскольку смежники уже обожглись… Тебе достаточно! Я ничего не говорил, ты не слышал.

— Хорошо. И что мне теперь делать?

— А вот это ты уже сам думай, дружище. Перекладывать ответственность — это не ко мне. Я всего лишь инструмент. Ты попросил — я постарался, узнал, что смог, по старой дружбе. А что с этим делать дальше — решай сам. Твой человек, твой конфликт, твоя война. Ты же у меня сейчас не совета просишь, а спрашиваешь, продолжать конфликт или сдаться?

— Хм. Ты умный. Да, наверное.

— Ну так и продолжи свою мысль сам, а я тут при чем? У тебя своя голова на плечах и свои резоны. Вот и думай этой головой. Я же за тебя твою политику определять не буду, — в голосе курсанта слышится искреннее удивление.

— Да, ты прав. Извини. Просто неделька нервная выдалась. Спасибо за помощь, буду дальше думать. Кстати, ты же только на втором курсе, как смог всё это накружить? Это же какие связи надо было подключить? — Хоу Ган изображает озабоченность.

Фань Юн ухмыляется:

— В академии не только курсанты обучаются. На других факультетах полно людей при званиях — от майора и выше. Плюс ребята с оперативной работы, с допусками. Как и везде, в заведении есть свои команды по футболу, волейболу, баскетболу. Ходим вместе на тренировки, общаемся.

— М-м-м.

— Ты просто не в теме, — в интонациях проскальзывает снисходительность. — В армейских спортивных секциях собираются порой кадры от службы безопасности до береговой охраны. Конечно, субординацию на службе никто не отменял, но на площадке-то все равны.

— В смысле?

— В прямом, — смеется Фань Юн. — Неважно, кто против тебя играет — полковник или генерал. Когда в форме — да, всего лишь курсант. Но в армейском спортзале все и всегда на «ты». С матом во время игры, ну пусть будет, острой критикой и подножками.

— Не предполагал.

— Говорю же, ты не в теме. По субботам даже генерал и судья очень интересного суда ходят.

— Да ну⁈ В футбол гонять?

— Ну, как гонять. Судья на воротах стоит, он бегает не очень, — товарищ опять смеётся. — А генерал из нападения назад принципиально не возвращается — тоже вес не даёт — но в чужой зоне за удар рубится, как за родину, хе-хе. Очень хочет забивать. Так что если ты искренний и на хорошем счету у команды, можно неплохие связи выстроить, это тебе по секрету.

— Про такое я и не слышал, — признаётся Хоу Ган. — А с единоборствами завязал?

— У меня совсем не пошло в индивидуальных видах спорта, а вот в групповых — да, это моё. Пришлось менять приоритеты. В баскетболе я разыгрывающий, в футболе обычно играю полузащитник.

— Не шарю. Это круто?

— Позиции, на которых надо думать и головой, не только ногами. Как раз для меня. Ладно, всё, мне пора. Удачи с деревенским.

Я полностью погружён в работу над кодом. Два часа дня, но я засел ещё с утра. Пришлось срочно купить недорогой ноутбук для работы, как только Ли Миньюэ улетела в Корею.

Потягиваюсь, разминая затекшие мышцы, делаю глоток остывшего кофе. Горьковатый вкус бодрит и прочищает мозги. Пора возвращаться к коду.

Раздаётся звук уведомления WeChat. Ожидал увидеть что угодно, но не сообщение от университетского аккаунта. Открываю чат, готовясь пролистать какую-нибудь рассылку перед началом учебного года, но текст сообщения заставляет меня подобраться.

Волонтерство?

Вчитываюсь внимательнее. Университет ищет студентов, свободно владеющих английским на уровне C2, для сопровождения делегации политологов из разных стран. В обмен обещают бесплатные экскурсии по неким «государственным местам», причем с питанием.

Заманчиво, причём по двум причинам. Хотя, подозреваю, самое интересное в письме не указано, потому как между строк читается многозначительное «и другие бонусы».

Откидываюсь на спинку стула. С одной стороны, вариант весьма перспективный, те же очки университетского рейтинга за внеучебную активность — глядишь, при распределении стипендий зачтется. Опять же, новые связи и знакомства. Кто знает, может, на этих элитных экскурсиях подвернется кто-нибудь интересный либо важный.

С другой стороны, по времени так называемое волонтерство (на самом деле — работа бесплатным переводчиком и гидом) наверняка займет целый день, а то и не один. Придется пропускать работу. Разок-другой, допустим, удастся отпроситься, но злоупотреблять точно не стоит.

Чутье подсказывает — мероприятие что надо, грех упускать, но собственных знаний для оценки не хватает. Придется звонить тому, кто в этом всю жизнь варится.