Деревянный хлеб. Части 1-4

Вот же, трепло дешевое. Теперь я абсолютно уверена, что профессор знал Володю исключительно плохо. Зато тот его — просчитал до донышка. И беззастенчиво использовал в своих целях. Тоже мне, аналитик. Решать задачи «на выживание» в режиме реального времени — удел неудачников. А серьезные люди готовят экспромты заранее. Не информируя подчиненных. Особенно таких деятелей, как сидят передо мною. «Люди науки» они… Талантливые интриганы, возможно. И не более. В противном случае тему подняли бы гораздо раньше. Однако, сразу после закрытия «аномалии», Радек — загремел в санчасть, по причине жестокой депрессии… Полковник Смирнов тупо принялся прятаться за спину Соколова… Кое-кто — вовсе запаниковал и пустился в бега… Гнуть передо мною понты, изображая «мозговой центр» экспедиции, профессору несколько поздно. Но, пусть скажет

— Николай Валентинович! — вальяжно позирующего перед публикой Радека опередил связист, — позвольте вам не поверить. Признаю, что расшифровать архивные файлы в компьютере Ибрагимова нам пока не удалось. Возможно — никогда не удастся… Не с нашими криптографическими программами ломать коды ФСБ… Однако, техника запрещает скачки через эпохи, — для убедительности он уперся в раскрытую над столом пальцем снизу ладонь, — Есть потолок возможностей! Электротехника — продукт высокой индустрии. А здесь — провал на 100–150 лет, к концу XIX века, — хлопнул ладонью по сжатому кулаку, — Любым завиральным прожектам — крышка!

— Между прочим, конец XIX века был очень интересным временем, — значительно начинает Радек, — Тогда многие решили, что «все главные открытия уже сделаны и остается уточнять константы». Жизнь пессимистов поправила… Скажите, — обращается он к связисту, — что нам достоверно известно о закодированных файлах?

— Во-первых, они все огромные. С графикой или базами данных, наверное… Во-вторых, имена папок…

— Как вы думаете, — профессор упорно продолжает называть виновника беспокойства только по имени, — Владимир собирался сам заниматься реализацией хранящихся на его носителях информационных материалов?

— Нет, конечно… — связист понимающе хмыкнул, — Мы тут прикинули. Ребята, которых он набрал плыть с собой в Европу, как на подбор. Добрая половина с дипломами о высшем и среднем образовании… И толковые! Даже товарищ Ахинеев… — осекся, поняв, что сказал лишнее, — Короче, «инженеры» с ними общий язык нашли моментально.

— Галина, — Радек снова повернулся ко мне, — Вы, наверное, единственный среди нас человек, владеющий сведениями об «уровне» собранных Владимиром материалов. Как бы вы их охарактеризовали, одним словом?

— Простые! — что верно, то верно, — Энергоемкие… Реализуемые с минимальными затратами сил и средств.

— Вчерашние студенты разберутся свободно? — на этот вопрос я пока ответить, не готова, — Не стесняйтесь.

— Возможно… — если это наезд, с целью «принять меня под чуткое руководство», то обломайтесь.

— Логично предположить, что весь остальной массив данных — примерно такой же? — связист озадачен, — А теперь, предположим, что анализом добытого займется эрудированный специалист. Хоть что-то вы узнали?

— Названия файлов не засекречены. Только, там сплошные фамилии. Имянитов, Плаусон, Нернст, Тесла…

— Ахинееву этот список показывали? — так, походя нарушено очевидное табу. А как Смирнов скривился…

— То есть, вы с ним общались? — связист — лицо подчиненное. Он желает уточнить границы дозволенного.

— Он сказал, что говоря об энергетике перечислять этих людей следует в противоположном порядке… И объяснил причину…

— Ахинееву я не верю! — полковник категоричен, — Если вы, Николай, полагаете иначе, то потрудитесь нас просветить…

Ну, что я вам говорила? Узнаю сидящие в печенках академические замашки. Профессор собирается сиять отраженным светом… Впрочем, чисто как лектор, он вероятно прав… «Информация из вторых рук всегда воспринимается слушателями, как наиболее полная и достоверная…»

— Во-о-от! — торжествующе провозгласил Радек, — Это и есть тот барьер перехода к военному коммунизму, который не сумели (точнее, не нашли в себе смелости) перешагнуть руководители обороной Ленинграда. А их «мозговой блок» стоил жизни полутора миллионам «блокадников», — он сделал многозначительную паузу, — Это та разница, которая отличает команду Владимира от оставленных им на берегу военных. Готовность поверить в факты и положиться на знания товарищей. В условиях катастрофы, «качать права», оберегая власть — глупо…

— Ибрагимов? — полковник сдавленно хрюкнул, — Доверился товарищам? — вздрогнул от нового приступа с трудом сдерживаемого смеха, — Крендель, который родной матери, точного времени не скажет? Он же на «тайнах» натурально помешался… — клевета, когда требовало дело, Володя забивал на секретность со страшной силой…

— Хорошо, — судя по выражению лица, профессор подсек добычу, — Делаем мысленный эксперимент. Один и тот же парадоксальный выход из бедственного положения вам предлагают двое. Ахинеев и Ибрагимов. Ваши действия? — Смирнов осекается, — Учтите, это тот же самый выход, что предложили команде Жданова в 1941-м. Не знаю, каким грифом закрыта данная информация, но Ахинеев её примерно реконструировал минут за пять.

— Я не отвечаю на вопросы, задаваемые в подобном тоне, — оскорбился, — Повторяю, давайте подробности.

— Андрей! — разговор пошел на повышенных тонах, — Я пытаюсь объяснить суть проблемы. Не упрямься…

— Ибрагимова я бы, вероятно, выслушал, а Ахинеева — послал бы сразу, — неохотно отзывается полковник.

— Замечательно! — профессор так лучезарно улыбается, словно тренинг заканчивал… — Усложняем задачу. К вам пришел один человек. Даже не Ахинеев… Один из вчерашних студентов, которые вернулись из похода на Братск…. Предположим, успевшим прочитать содержимое закодированных файлов… Естественно, никаких материальных доказательств у парня нет — все выводы сделаны «из головы», по устному заданию Владимира. Он ведь тоже не особо понимал в современной науке. Пользовался готовыми подборками документов, да знал, кому из команды можно их подсунуть «для глубокой разработки». Ну, что бы тот увидел «картину в развитии».

— Может, и выслушал бы, для интереса, — как говорят, оживление в зале, — Ибрагимов в людях разбирался.

— А если убрать из цепочки Ибрагимова? Допустим, студент наковырял всю информацию инициативно?

— Без санкции руководства?! — Смирнов искренне возмущен, — Ему что, было нечем заняться в рабочее время?

— Безнадежно… — улыбка Радека пропала, будто выключенная тумблером, — Все слышали? Полагаю, дамы и господа, примерно так это и произошло в реальности блокадного Ленинграда. Власть не любит получать советы от наглых мальчишек… Хотя давно известно, что все великие идеи, переворачивающие мир, приходят к будущим корифеям в возрасте до 25 лет. Потом, они их только развивают… Если им позволяют ситуация и окружение…

— Вы на что намекаете?! — от крайнего негодования полковник привстал.

— Я информирую… Со слов Ахинеева, кстати, — профессор не упустил случая вставить шпильку, — В нашей истории «вчерашнего студента» звали Илья Имянитов. В 23 года, специалист по экспериментальной физике, он работал инженером-исследователем на Кировском заводе… Добровольцем вступил в народное ополчение, где прошел срочную переподготовку, уже в качестве рядового-радиста… Вам его карьера ничего не напоминает?

— Здесь полно таких «студентов» — отзывается из-за стола связист, — Нормальные ребята, но с закидонами.

— Что дальше? — опершись на стол, кулаками Смирнов выглядит… неприятно. Как зверь перед прыжком…

— Очень мутная история… В сентябре 1941 года, по причине непрерывных обстрелов антенного хозяйства городских радиостанций, начались перебои связи. Умирающий город буквально фонтанировал изобретениями. Группа молодых инженеров предложила применить, вместо антенн, аэростаты воздушного заграждения. После минимальных переделок (высоковольтная изоляция лебедки и её привода), на подвеску подавали сигнал. Идея себя блестяще оправдала… Но! Учитывая, что высота подъема шара достигала нескольких сотен метров, трос-антенна попутно приобретал сильную однополярную электризацию… Фактически, у них получилась установка для снятия атмосферного электрического заряда по схеме Плаусона, — вторая знакомая фамилия, — В 20-х годах прошлого века он экспериментировал с атмосферными электростанциями в Германии и добился там больших успехов. Западные технические журналы писали про его опыты… Уже при подъеме «приемника» на несколько сотен метров, получаемая «прямо из чистого воздуха» электрическая мощность измерялась киловаттами…

— Они тоже попробовали? — полковник пошел пятнами. Что это его разобрало? — Без санкции руководства?

— Не знаю, — профессор разводит руками, — Теперь никто точно не скажет. Можно только догадываться, по аналогии… Когда, например, за несколько лет до войны, Королев, вместо порученной ему пороховой ракетной системы инициативно разработал жидкостную (повторив аналогичные немецкие проекты), то, вместо награды он получил 10 лет лагерей и 5 лет поражения в правах, — чую, сейчас Смирнов зарычит, — Имянитову — повезло. Его, всего-навсего отправили на фронт. Рядовым. В безнадежный октябрьский прорыв. Фактически, на смерть.

— Так он всё же остался живой?

— Совершенно случайно. Один, из всей группы «возмутителей спокойствия». Был тяжело ранен… Всю зиму 1941–1942 годов пролежал в одном из госпиталей Ленинграда, — тяжелая пауза, — Надо объяснять обстоятельства? Выжил — чудом. Получил инвалидность и эвакуирован в Свердловск…

— Хорошо, а потом, в мирное время?

— После войны? Доктор физико-математических наук, крупнейший отечественный специалист в области атмосферного электричества, всемирно признанный основатель программы измерений электрических свойств воздушного пространства и облаков, сорок лет бился головой об стенку, пытаясь привлечь внимание властей к атмосферной электроэнергетике. Сумел добиться только засекречивания данной тематики, с начала 60-х годов и по самый распад СССР, до которого он, к счастью, не дожил. Умер в 1987 году… Увы! Дорога ложка к обеду.

— Так не все же на фронт ушли… — донеслось из массовки, — Заслуженных ученых с мировыми именами и просто пожилых инженеров, даже там и тогда — силком на передовую не гнали… Они могли что-то относительно малогабаритное соорудить сами. У себя дома…

— Совершенно согласен, — Радек играется в либерала, — А теперь представьте, как бы выглядела со стороны подобная деятельность в прифронтовом городе.

— За антенну могли принять, — бурчит обветренный вояка, — А радио — запрещено…

— За неё, в реале и принимали, — Радек насупился, — Осенью 1941 года в Ленинграде были арестованы, а вскоре расстреляны, как «разоблаченные немецкие агенты», несколько виднейших специалистов в области физики атмосферы. Как раз за это, за самоуправную установку на крышах неких диковинных конструкций. Обыватели мгновенно «опознали и просигнализировали куда надо». Хотя, среди бела дня монтировать антенну на высокой многоэтажке в центре осажденного Ленинграда — то же самое, что Штирлицу, в 1945 году, гулять по Берлину в «буденовке» с красной звездой. Странное поведение для всемирно известных, опытных людей. По слухам, так погиб например, только что выпущенный из-под ареста (летом 1941 года впопыхах освободили множество «научных заключенных») Павел Александрович Молчанов, профессор-физик, изобретатель атмосферного радиозонда. Объяснения — не помогли… Шпиён!

— А я читал, что даровым атмосферным электричеством занимался лично Тесла, — вклинивается связист, — Только, ничего особого не добился. Все его громкие заявления потом объявили мистификациями и высмеяли…

— Он добился, — поправляет связиста мрачный штатский, — Всю вторую половину жизни Тесла прожил под колпаком спецслужб. Без финансирования… Его архив — надежно заныкан. А в прессе хихоньки, да хаханьки…

— Кстати, упомянутого здесь Нернста тоже прессовали так, что мама не горюй, — четвертая фамилия, — его то за что? Говорят, что не простили отравляющие газы. Фантастически умный мужик, столько всего придумал.

— В том числе, знаменитое уравнение Нернста, — подводит итог Радек, — Объясняющее механизм работы атмосферной электрической машины планеты Земля. Разработчикам «закрывающих технологий» — всегда трудно. Особенно, если с ними связана настолько тяжелая память, как Блокада.