Десница великого мастера

XVI

Ласково грело осеннее солнце. Кудахтанье куропаток раздавалось на горных склонах. Стаями шли птицы вверх по склонам, шуршали в кустах полыни. Заберется стая куропаток на холм и застынет в ожидании, но закричит вожак — и взлетает вся стая, за ней другая, третья, и по всему глубокому ущелью разносится непрерывное кудахтанье.

По узенькой тропинке едет верхом юноша. Его стройную фигуру облегает пховская одежда, на голове — пховская шапка, за спиной висит щит, на левой руке сокол, более двадцати перепелов нанизаны головками на ремешок у его пояса.

Лошадь вяло мотает головой. Устало трусит по тропинке. Сокол водит хищными глазами по сторонам, прислушивается к кудахтанью куропаток.

Беззаботно напевает юноша, подымаясь в гору:

Харало, Хариаралуу,

Харало, Хариаралуу…

Нет, не смирить до конца

Волка, орла, храбреца…

Харало, Хариаралуу…

За ущельем по тропинке, идущей в гору, едет верхом по самому краю скалы женщина в иховском платье. Она резко осаживает лошадь.

— Константин! Хау! Константин! — кричит женщина.

Прикрывая глаза ладонью, она оглядывает плоскогорье, раскинувшееся на западе, снова поворачивается к ущелью и зовет во весь голос:

— Константин! Хау! Константи-и-ин!…

Харало, Хариаралуу,

Волк не оставит в покое овец.

И всегда удал храбрец.

Харало, Хариаралуу…

Юноша пел, неторопливо поднимаясь по тропинке. Шумела река на дне ущелья, кричали куропатки, а юноша все напевал:

Харало, Хариаралуу,

Удаль проявит храбрец.

Будет орел наповал

Бить свои жертвы меж скал.

Испугавшись крика женщины, стая куропаток метнулась под гору и, озабоченно клохча, исчезла с гребня горы.

Вороны с карканьем поднялись с развалин ближней молельни и закружились в воздухе, покрывая чернильными пятнами небо.

Юноша перестал петь и прислушался к зову женщины.

— Торопись, гони лошадь! — кричала она и махала ему рукой.

Юноша погнал лошадь, но на руке у него сидел сокол, и он не мог пуститься вскачь. Женщина стала звать его еще настойчивее, и он пришпорил лошадь, придерживая правой рукой сокола.

Женщина подъехала к самому краю утеса и стала наверху, над головой едущего по подъему юноши.

— Гони лошадь, сообщи в крепость Очани, что идет царское войско. Потом скачи на Кветари и извести эри-става, чтобы поспешил на помощь Очани! — прокричала она.

Юноша подъехал к ней, передал ей сокола, ласково погладил его от шеи до хвоста, поправил ему перья, показал, как усадить его на левую руку, Снял с пояса ремешок с перепелками и передал женщине.

Сокол нахохлился, и метнул взгляд своих янтарных глаз на нового хозяина.

— Мне, сынок, не поспеть за тобой, кувшины у меня побьются в хурджине. Поезжай напрямик, через Воронью балку.

Юноша приподнялся в седле, встал на круп лошади. По той стороне ущелья, вдоль гребня, двигалось войско. Шлемы сверкали на солнце. Он бросился в седло и погнал лошадь.

Женщина сняла с головы платок, осторожно завернула в него сокола, оставив открытой лишь его голову, сунула его за пазуху, ремень с дичью подвязала к поясу и тронула загнанную клячу.