Дети Арахна

Глава 9

В мраморной купальне раздавались девичьи голоса и смех – дочь верховной жрицы, Немферис совершала утреннее омовение. Ее рабыни плескались в прохладном бассейне, выложенном мозаикой с изображением драконов и озерных лилий. Веселые игры кифрийских дев отражались в хрустальных кессонах сводчатого потолка, и в больших зеркалах, размещенных между золотыми полуколоннами, что поддерживали тяжелые лепные карнизы купальни. Залу освещали хрустальные светильники, висевшие на длинных цепях перед нишами с чудесными фресками с пейзажами Кифры и дебрями Арбоша. Красные и золотистые ароматические свечи стояли у воды, распространяя дурманящий запах цветов из оазисов страны Песков. На мраморном полу с мозаичным панно стояли чаши с цветами и фарфоровые кувшины с благовониями и маслами для массажа.

Немферис проводила здесь много времени, слишком много для арахниды, что обычно не выносят воду, очищая себя мазями. Странная тяга царевны Улхура казалась дочерям Арахна подозрительной и гадкой забавой, поскольку только «нечистые» любили стихию, противную Темному божеству. Кроме того, истинная дочь - по записям первых арахнидов, сделанных рукой самого Кхорха-первосвященника «должна быть худа и бледна, иметь светлые, большие, выпуклые глаза и пепельного оттенка прямые волосы. А главное - чем длиннее у неё ресницы, тем она красивее». Особенно привлекательным у жителей подземелий считались выступающие вперед, крупные челюсти с заостренными, мелкими зубами. Эталоном улхурских дев звались обладательницы крохотных носиков, чуть скошенных подбородков и мясистых губ. Волосы на теле арахниды тщательно выщипывали, а особенно рьяные лишали себя даже бровей.

Немферис красавицей не слыла. Темноволосая и кудрявая, со светлой матовой кожей, без благородного сероватого оттенка, она была неприлично яркой для истинной дочери Арахна. Узкое личико с мягкими чертами, четкий рисунок бровей и губ, темные, миндалевидные глаза – все выдавало в ней присутствие чужой крови. И только мать находила ее прелестной. Да еще рабыни восхищались сложением госпожи, ведь в Кифре высоко ценилась изящная грация женского тела.

Красота юной царевны сравнима была с холодной и прекрасной красотой озерной лилии. И не случайно этот цветок изображался на левом плече и груди наследницы. Он служил символом ее неприкасаемости и чистоты.

Сидя у бассейна в низком кресле, украшенном жемчугом, и погрузив ноги в воду, Немферис уже долгое время не проявляла признаков жизни. Длинные пушистые ресницы скрывали влажный блеск прикрытых глаз. Казалось, она даже не дышала.

Красивая рабыня расчесывала ее густые волосы, еще две тихо-тихо помахивали над царевной опахалами из страусовых перьев, и не сводили с неё глаз.

Другие невольницы, в силу живости своих натур, свойственной детям пустыни, обманутые «сном» госпожи, забыв об осторожности, стали слишком бурно выражать радость. Одна из них, кудрявая Аша, одетая только в бусы, что множеством сверкающих нитей прикрывали ее прекрасную грудь, подплыла к маленьким ступням Немферис и произнесла томным голосом:

- … Ах, как он был хорош, этот степняк, с дивными синими глазами и могучим торсом. Как сладки были его поцелуи.

Ресницы царевны дрогнули. Она медленно открыла глаза, устремив на рабыню закипающий злостью взгляд.

На свою беду Аша продолжала:

- Как неистов и нежен он был.

- Ты оскверняешь этот дом грязными словами, – произнесла Немферис ровным тоном, за которым угадывалось холодное презрение.

В купальне мгновенно наступила тишина. Как ни тих был голос царевны, его услышали даже на другом конце бассейна.

Рабыня замерла, близко глядя в грозное лицо госпожи.

- Я жду ответа.

Черные, как маслины, глаза кифрийки наполнились слезами.

- Пощади, - выдохнула она и бросилась к Немферис, обхватывая ее ноги и целуя колени. – Демон греха овладел моим сердцем! Пощади! Это коварный дух лжи вложил в мои уста хвастливые и пустые речи. Я ни в чем не виновата перед тобой!

Другая рабыня выбралась из бассейна, подошла и низко поклонилась царевне.

- Не верь ей, госпожа, - проговорила девушка надменно. - Она, как дикая ослица, отдавалась мужчинам с тринадцати лет, и оскверненная вошла под твой кров.

- К столбу, – бросила наследница и отвернулась от Джады, чтобы не видеть мстительной радости на ее лице.

Кифрийки, подстегнутые страшными словами, поспешно выбрались из воды. Смолкнув, блестя глазами, они выстроились вдоль бассейна и, дрожа, глядели, как две сильные рабыни тащат рыдающую Ашу.

- Зачем говорила она о мужчине? – перешептывались они.

- Сама Джада, оклеветавшая ее, подстрекала бедняжку на запретные слова.

- Блудница… Коварная змея…

Ашу тем временем уже поставили к столбу, что длинным и черным рогом торчал у стены, и застегнули браслеты на заломленных руках. Несчастная впилась в лицо Немферис мутными от страха и горя глазами.

- Сжалься, – вновь взмолилась она.

- До первой крови, – негромко проговорила царевна и снова прилегла в кресло, закрыв глаза. Она не хотела смотреть и вздрогнула от свиста плеток…

Любопытство на этот раз оказалось сильнее голоса рассудка и гордости. Немферис спустилась на шестой уровень, где заперли в клетках новых пленников из Антавии.

Она прошла вдоль длинного ряда решеток, за которыми сидели грязные, ко всему безучастные люди, и остановилась возле одной из клеток. Халты. Взрослые, крепкие мужчины, будущие рабы на каменоломнях. Приподняв факел, царевна заглянула внутрь и отпрянула от неожиданности. К ней шагнул высокий, полуголый пленник:

- Что тебе нужно? – крикнул он злобно.

Его светлые глаза показались ей ужасными, столько ненависти горело в них. Выросшая с глубоким пониманием того, что мужчины – низшие существа, годные только для прислуживания, Немферис впервые столкнулась с тем, который не желал вписываться в рамки обычного. Может, этот человек безумен? Она опешила, но быстро пришла в себя:

- Как ты смеешь разговаривать так с царевной!

- Да мне плевать на то, кто ты такая, слышишь, ты? – он глумливо расхохотался. - Думаешь, я не знаю, что делают арахниды с пленниками? Давай, царевна, не стесняйся! Я с удовольствием поимею тебя!

- Стража!

Дикая ярость захлестнула Немферис. Уже не владея собой, она выхватила из-за пояса одного из подоспевших слуг плеть с железными шариками, и набросилась на вытолкнутого к ней халта. И остановилась только когда тот затих, оборвав свой жуткий смех, а спина его покрылась кровавыми рубцами…

- Хватит! – царевна поднялась и быстро прошла к столбу. Приподняв за подбородок залитое слезами лицо кифрийки, она тихо спросила:

- Как ты могла, Аша? Халты даже хуже мужчин – они звери, - голос её задрожал. - Кровь очистила твое тело от скверны, а боль освободила от греха. Но ты не можешь больше служить мне.

- Да, госпожа, - смиренно произнесла рабыня, страшась посмотреть ей в лицо.

- Пусть ее отправят к отцу в Кифру, - распорядилась царевна. - И заплатят за службу, - а потом добавила с неприязнью, не глядя на плачущую Ашу: - Высечь до крови и Джаду.

Та взвизгнула и попыталась убежать, но на свою беду, слишком близко оказалась у столба, наслаждаясь муками той, которой прежде завидовала.

- За что, госпожа?! – прокричала она. – За что? Я покорно служила тебе!

- Ты предала свою сестру. Это пагубнее похоти, – сухо пояснила Немферис. – Бить до крови. После порки отправить в цепях к Аургусу мыть золото.

И не желая смотреть экзекуцию, она вернулась к креслу и сама надела платье из тончайшего шелка и сандалии с золотистыми ремешками. Потом подозвала одну из кифриек.

- Возьми лампу и иди за мной.

Покинув купальню, Немферис оказалась в длинной галерее, что вела в ее покои, расположенные на четвертом уровне.

- Сюда, госпожа, - сказала довольная Зана, неожиданно для себя занявшая почетное место, какое долгое время принадлежало красавице Аше. Идя впереди, она высоко поднимала лампу, часто оглядываясь на царевну.

Они остановились возле двух массивных полуколонн, покрытых письменами народов царства Сульфур и обозначавших вход в библиотеку Хефнет. Ранее она носила имя своего создателя – Эрха Кифрского, и была громадной пещерой. Верховная жрица превратила запущенный грот в великолепные залы: Золотой, зал Арахнидов, Мозаичный и Круглый.

- Иди в дом, Зана, - приказала царевна, - теперь ты займешь место Аши, – она нахмурилась, заметив улыбку радости на лице рабыни. – У тебя появятся новые обязанности. Пока – иди, и оденься, ты не в купальне.

Оставшись одна, Немферис вошла в Мозаичный зал, с массивной аркой и тремя полуколоннами, украшенными яркими арабесками. Две винтовые лестницы вели к стеллажам с книгами, расположенным во втором ярусе. Здесь хранились рукописи маакорского периода.

- Абеус! – позвала она. – Абеус, я хочу поговорить с тобой!

Какое-то время взгляд ее рассеянно блуждал по витиеватому сине-белому рисунку мозаики. Немферис любила этот зал, с удобными скамеечками за балюстрадой на втором этаже, откуда виден был вход и аркада галереи. Здесь она провела так много часов – читала, сидя в просторном кресле, или просто мечтая, гуляла вдоль полок с древними трудами ученых, чьи мысли становились доступными ей. Весьма начитанная и образованная, царевна о многом уже имела представление, но ей казалось, что и трех жизней не хватит, чтобы прочесть все, что накопилось в главной библиотеке Сульфура. Сейчас она снова увлеклась историей Маакора и не могла обойтись без Абеуса, хранителя книг, знавшего библиотеку и ее содержимое, как никто другой.

- Приветствую тебя, моя госпожа, – услышала она низкий мужской голос.

Из-за арки появился очень высокий худощавый юноша, с узким лицом и большими глазами. Абеус был чистокровным арахнидом, немного сутулым, с длинными, худыми конечностями, серыми длинными волосами и широкими бровями. Бронзовый обруч охватывал его высокое чело. Растянутые в радостной улыбке тонкие губы обнажали крупные, белые зубы. Как все мужчины Улхура, он носил длинный серого цвета хитон, подпоясанный пурпурным шарфом, широкие штаны и сандалии с высокой шнуровкой.

- Пусть будут дни твои благословенны, – ответила Немферис. – Что у тебя в руках?

- Это? – Абеус протянул ей книгу. – Сказанья халтов.

- Вот как? – она усмехнулась, перелистывая страницы.

Упоминание о степняках было неприятно ей. Снова вспомнилась Аша, к которой царевна давно привязалась, полюбив её веселость и открытость. Но теперь остались только горечь и недоумение, да еще бесконечная злость на мужчин…

– Разве эти дикари умеют писать? – добавила Немферис. не скрывая презрения.

- Нет. – Абеус улыбнулся так, словно сам был виновен в их безграмотности. – Видишь, госпожа, книга написана на мхарском.

- Весь Сульфур говорит на нем – Антавия, Арбош… Язык архэ – искаженный мхарский. Маакор – колыбель народов, потушенный светоч знания. Впрочем, у меня нет желания рассказывать тебе о том, что ты и сам прекрасно знаешь. Верни эту книгу. Она скучна. Принеси историю Маакора.

- Но, госпожа! Запрет, наложенный на все, что касается падшего народа…

- Как смеешь ты возражать! В этом хранилище сотни книг, считающихся запрещенными. Но кто запретил их? Не тот ли, кто вывез эти книги из разрушенного Маакора? Не тот ли, кто присвоил все, что принадлежало этой земле и его народу, а потом наложил на все свою печать? Но теперь хозяйка здесь – моя мать. А я – ее наследница!

Хранитель опустился на колени, склонившись до самого пола. Это немного усмирило гнев царевны.

- Ничтожество, - обронила она. – Ты смеешь перечить мне? Ведь для тебя здесь я – закон. И я велю тебе собрать все книги о Маакоре и его городах – Ахвэме, Тмехэме, Тэ-Тахрете. Я жду.

Проворно поднявшись, Абеус удалился в соседнюю залу. Полки расходились здесь лучами от центра, где возвышалась статуя основателя библиотеки. Круглая зала была самой темной, освещенной лампами, подвешенными на цепях под самым сводом. Абеус знал, где находится то, что требовала от него Немферис. Он бы и не то для нее достал! Но ничего, кроме пыльных книг сиятельной госпоже от него, простого хранителя, было не нужно. Руки его дрожали, и чуть плыли ряды полок. В душе снова поднималась обида.

- Тмехэм. Тэ-Тахрет … - шептал он, и на его глазах закипали слезы. – Моей госпоже интересны развалины забытых городов. Холодные камни. Бездушные боги. Скучные легенды. Ей не нужны живые люди. Не интересны те, что ее окружают и служат ей. Почему? Почему самая прекрасная из девушек является самым злым существом Сульфура? Почему?.. – он потер лоб влажной рукой, потом заговорил вновь, и голос его изменился, наполнившись едкостью. - Я знаю – почему. Да, да. Я узнал твою тайну. И я, тот, кого ты не считаешь человеком, держу тебя в руках. Тебя и твою мать-отступницу, осквернившую Алтарь. Я отомщу вам. Я знаю как … Немферис! Божественная Немферис! Твоя кровь холодна, как кровь твоей матери, чей дух обитает в самой роскошной усыпальнице Верхнего Улхура. Я знаю твою тайну. Знаю.

Плиты под ногами дрогнули. Хранитель осмотрелся. Ему послышался странный гул, похожий на глухой, гортанный, звериный голос. Мелькнула чья-то тень. Книга, которую он держал, выпала из рук и раскрылась, шурша старыми страницами. «Я пришла, чтобы защитить тебя, - попалась на глаза строчка. - Моя сила будет с тобой. Имя мое Эморх…» Он присел, собирая рассыпавшиеся листы, и не увидел, как черная тень легла на древний манускрипт. Но в страхе вскинул голову, когда прямо перед собой услышал хриплое, тяжелое дыхание …

- Абеус? – громко позвала его Немферис из соседней залы.

Тень отступила. Все стихло.

- Я здесь, госпожа, я здесь, – Абеус торопливо выбрал необходимые книги.

Царевна уже стояла в одном из проходов и снова сердилась на него.

- Что ты медлишь?

- Я слышал …

- Что же? – она усмехнулась, как всегда, когда видела мужскую слабость. Это сводило с ума бедного хранителя, который невыразимо страдал от холодности царевны.

- Нет, ничего.

- Уйдем. Это таинственное место. Знания, хранящиеся здесь, привлекают духов, давших их нам. Они не ко всем милосердны, и способны жестоко покарать за свои тайны. Тебе ли не знать? Но сейчас я пришла не к ним. К тебе. Следуй за мной.

Они покинули библиотеку и, выйдя в галерею, направились к покоям Немферис.

Арочные своды галереи, выложенные из красноватого камня, тускло поблескивали, отражая свет лампы, которую нес хранитель. С неровных стен смотрели загадочные лики, начертанные на камнях чьей-то умелой рукой. Сладко и волнующе пахло благовониями.

Вскоре проход сузился. Стены в коридоре стали безупречно ровными, с отшлифованными до глянца плитами, на которых виднелись знаки и символы Улхура, а также древние тексты с заклинаньями. Зеркальные колонны ловили свет и многократно преумножали его. У одной из них наследницу и Абеуса встретила невольница в пурпурных одеждах приближенной Хефнет.

- Великая госпожа ждет тебя, царевна Немферис, в час восхода луны, – рабыня скрестила руки на обнаженной, стянутой серебряной сеткой груди.

- Передай великой госпоже, что я приду.

Рабыня исчезла за колонной. А наследница, пройдя еще немного, остановилась возле аквамариновой арки, украшенной барельефом с цветами и птицами. Нажав на потайную пружину, открыла ход в покои.

- Следуй за мной и опасайся помнить то, что видел.

В темном коридоре их встретила хорошо вооруженная невольница, зло взглянувшая на Абеуса. Воительница проводила их до залы, в центре которой находился изумительный фонтан с каменным драконом. «Как госпожа любит воду», - с невольной неприязнью подумал Абеус, впервые ступивший в святая святых – покои госпожи своего сердца.

- Это хеписахаф, - смеясь, сказала Немферис, - он читает мысли и может, ожив, убить того, кто плохо обо мне думает.

Абеус натянуто улыбнулся в ответ и быстро отвёл взгляд от блестящего, залитого струями воды дракона.

- Пройдем в мою спальную, – позвала наследница и, войдя в полутемную небольшую комнату, распорядилась: - Положи книги на этот столик и садись здесь, - и прилегла сама на низкое ложе под балдахином из пурпурного шелка.

Абеус, робея, сел на пол возле столика с книгами.

- В каком городе Маакора находится черный храм Праматери? – спросила Немферис.

Хранитель испуганно вскинул на нее белесые, чуть выпуклые глаза. Его крупные зубы обнажились. Он знал о своеволии царевны, но то, что она хотела знать сейчас, знать было запрещено даже ей.

- Госпожа …

- Ты опять? Я все равно найду упоминание об этом храме в одной из этих книг, не так ли?

Абеус так разволновался, что едва мог говорить.

- Хранитель не может открывать тайны прошлого, как и тайны чужих богов, под страхом смерти.

- Тогда, пошел вон. Ты боишься смерти, Абеус? Я вольна отдать тебя оклусу-смотрителю! Он удушит дерзкого раба, как взбесившуюся скотину.

«За эти слова ты сама умрешь на алтаре, – с гневом подумал хранитель. – А я своими руками поднесу жертвенный нож черной жрице».

- Храм Праматери был создан обезумевшим жрецом Тэ-Тахрета, - поспешно заговорил он, и чем дольше рассказывал, тем больше увлекался сам, добавляя в эту историю все больше эмоций и красок…