Этот большой мир – 6. "Дети Галактики"

II

Журнал «Вестник Внеземелья».

Из очерка А. Монахова

«Буря на Большом Сырте».

«…когда со станции 'Скъяпарелли» сообщили, что плато Большой Сырт попадает в зону вероятного падения обломков Деймоса, мы успели отлететь чуть больше, чем на сотню километров. Накануне Пол Уитмор дал нам с Виктором Середой и разрешение осмотреть каверны, в которых Лестев и Пичугина обнаружили «звёздный обруч». С тех пор прошло меньше двух суток, посылка полноценной исследовательской группы по разным причинам откладывалась, и начальник базы рассудил, что предварительный осмотр не помешает. К тому же я, единственный из всех, имел опыт общения с олгой-хорхоями — в том, что они и есть загадочные марсианские летучие пиявки, сомнений не оставалось. А потому, давая мне и Виктору Середе разрешение на вылазку, Уитмор распорядился во-первых, установить у входа в каверну блок регистрирующих датчиков с видеокамерой, настроенный на передачу сигнала непосредственно на базу, а во-вторых — обязательно взять с собой мортирки, причём заряженные не осветительными, а боевыми гранатами.

Это предупреждение было, пожалуй, излишним, мы и сами собирались поступить именно так — чего не скажешь о категорическом запрете соваться в каверну. Посмей обыкновенный сотрудник базы нарушить это указание — ему бы пришлось туго. Но мы-то с Виктором формально не подчинялись Уитмору, и могли себе позволить некоторые вольности. Скажем, добраться-таки до находки и сфотографировать её в разных ракурсах — Серёжка, занятый спасением Татьяны, сделал всего пару кадров, на которых был виден только размазанный контур «обруча».

Узнав об надвигающейся угрозе, Уитмор тут же приказал всем облачиться в «Снегири» и готовиться к эвакуации. И если первый пункт особых трудностей не вызывал –процедура была отработана во время регулярных учебных тревог, и могла, разве что, доставить некоторые неудобства тем, кому придётся работать в гермокостюмах в лабораториях — то со вторым пунктом дела обстояли иначе.

Транспорта на базе хватало, как летающего, так и наземного — но вот куда именно везти людей и как их прятать? людей? Град падающих с небес камней грозился накрыть всё плато, и единственным местом, способным хоть как-то сойти за убежище, были каверны, к которым мы в данный момент и направлялись. Наблюдатели со «Скъяпарелли» сообщали, что угроза продлится не так долго, максимум, двух суток — но эти сорок восемь часов предстояло пережить. А значит, нужны запасные баллоны с кислородом, вода, пища, а главное — место, где можно хотя бы ненадолго, посменно, снимать с себя гермокостюмы. Судя по описаниям Лестева, в кавернах имелись пустоты, достаточно обширные для установки лёгкого полевого укрытия — пластикового надувного купола с шлюзом и блоком регенерации воздуха. Это следовало проверить как можно скорее — и неудивительно, что Уитмор, связавшись с гирокоптером, распорядился в срочном порядке искать подходящее место. Отмена запрета соваться вглубь каверны подразумевалась по умолчанию — как и необходимость зачистить территорию от олгой-хорхоев, если, конечно, электрические червяки рискнут туда сунуться.

…предупреждение со «Скъяпарелли» запоздало. Уитмор, видимо, догадывался о чём-то подобном, поскольку распорядился начать эвакуацию сразу, не дожидаясь результатов разведки. Увы, выяснить, какими соображениями он руководствовался, отдавая этот приказ, теперь не представляется возможным — купол, где он находился, был разрушен одним первых ударов.

Коптеры с эвакуируемыми только-только оторвались от взлётной площадки — и не успели они набрать высоту, как в один аппарат угодил обломок. Эффект был таким же, как от попадания зенитной ракеты в самолёт; к счастью, пассажиров в коптере не было, его до отказа забили припасами и баллонами с кислородом. Остальные машины кинулись в разные стороны, словно бомбардировщики, выполняющие противозенитный маневр на отходе от цели. Смысла в этих метаниях не было никакого — камни падали хаотически, уклониться от них было невозможно, и пилотам оставалось полагаться на чистое везение.

Удача их не оставила — коптеры благополучно покинули опасную зону и без происшествий добрались до каверн. На базе же тем временем разразился сущий ад: по словам очевидцев, это напоминало целенаправленный обстрел из артиллерийских орудий — причём обстрел не наугад, на кого бог пошлёт, а по хорошо разведанной и пристрелянной цели. В течение сорока минут были разрушены все жилые строения базы; люди пытались спасаться на краулерах и других наземных машинах. К сожалению, их скорость не позволяла достаточно быстро покинуть опасный район; один гусеничный транспортёр, едва сдвинувшись с места, был поражён осколками врезавшегося в поверхность метеорита; погиб водитель и двое из семи пассажиров, набившихся в машину, как кильки в банку. Те же, кому места не хватило, вынуждены были выбираться с базы пешком, ежесекундно ожидая разящего удара с небес.

Всего погибло одиннадцать человек, считая начальника базы и пилота коптера. Я не раз просматривал видеозапись запись, сделанную спасателями, которые первыми прибыли на разрушенную базу — развалины куполов, торчащие из песка неровные, словно обгрызенные, стены строений, «паук» с разбитым вдребезги колпаком кабины, и всё это затянуто сплошной пеленой жёлто-бурой пыли. На Марсе она оседает даже дольше, чем на Луне с её одной шестой силы тяжести — причина этого мне неизвестна, да я и не особо этим тогда интересовался. Шесть часов мы растаскивали куски бетона, раскапывали песок, извлекая тела в разорванных «Снегирях», смятые, изломанные, иногда страшно обожжённые. Живыми нашли только двоих; один из них умер, прежде, чем его успели доставить к медикам, на базу «Берроуз».

За всё это время спасатели отдыхали не больше получаса — в коптерах, где запирались для того, чтобы сменить баллоны с кислородом да наскоро перекусить. Одна из машин нарезала круги вокруг базы, разыскивая и подбирая тех, кому пришлось выбираться пешком. Таковых оказалось человек десять; трое из них были ранены разлетающимися, подобно шрапнели, камнями, но сумели себе помочь — залепили сами или с помощью товарищей, продырявленные гермокостюмы «слизнями» особыми заплатами, входившими в носимый аварийный комплект — и дождались помощи.

Обломки продолжали падать, но уже в стороне, далеко от базы, и люди невольно втягивали головы в плечи всякий раз, когда на прозрачном забрале гермошлема вспыхивал отблеск очередного огненного хвоста, пересекающего марсианский небосвод…

Тем временем конвой с эвакуированными добрался до каверн — без происшествий, если не считать провалившегося в яму краулера. Вытаскивать его было некогда; пассажиры повреждённой машины залезли на другие транспортёры (внутри места уже не было) и дальше ехали «на броне», как это делают мотострелки на своих боевых машинах пехоты. Метеоритный дождь не задел района, прилегающего к кавернам, хотя горизонт и был сплошь затянут пыльной пеленой, которую то и дело прорезали огненные трассы. Людей наскоро разместили в ближнем тоннеле, где уже устроились те, кто прибыл раньше, на коптерах, техники сняли с транспортёров раскладные убежища и принялись их разворачивать.

Выполняя распоряжение Уитмора мы с Середой нашли и наскоро осмотрели два подходящих зала — места там оказалось достаточно, чтобы развернуть купола-убежища. Пока старший механик Поль Дюбуа, заместивший погибшего начальника базы организовывал посменный отдых, питание и замену баллонов с кислородом (одновременно в убежищах могло поместиться не более трети эвакуированных) мы, взяв с собой лестевского одногруппника Егора Симонова, отправились обследовать прилегающие тоннели на предмет «звёздного обруча». Искать пришлось заново — из всех указаний у нас имелся только Серёжкин рассказ, который мы слышали на «Заре»; отчёт о вылазке с прилагающимися картами и схемами, который он, как полагается, сдал по прибытии на Большой Сырт, скорее всего, был уничтожен вместе с административным куполом. Середа предложил попробовать связаться с Лестевым по радио и расспросить о местоположении находки — тогда мы ещё не знали, что Серёжка висит на орбите Марса в своём «омаре» в ожидании подхода «Зари» и ровным счётом ничего объяснить не может…

Идея Виктора так и пропала втуне — для того, чтобы наладить двустороннюю связь с орбитой, нужно было выбраться наружу и развернуть складную спутниковую антенну — чем, по понятным причинам, никому заниматься не хотелось. Так что мы решили искать наугад, обшаривая тоннель за тоннелем — а, чтобы не заблудиться, прибегли к способу, который Ариадна, дочь критского царя Миноса подсказала своему возлюбленному Орфею. Проще говоря — взяли из бортового ремкомплекта бобину прочной капроновой нити и, закрепив её кончик за вбитый в стену стальной костыль, принялись один за другим обшаривать тоннели, которых под землёй оказалось великое множество. Обследованные ходы мы отмечали столь же архаичным способом — ставили на стенах развилок стрелки и крестики при помощи аэрозольного баллончика с краской.

Обитателей каверн мы встретили только после пятой развилки. Видимо, электрические червяки, обладавшие, по заверениям изучавших их останки ксенобиологов, способностью чувствовать вибрации почвы, почуяли присутствие незваных гостей и на всякий случай решили не связываться.

Единственный попавшийся нам олгой-хорхой не стал плеваться электрическими разрядами, в ответ на которые немедленно прилетели бы гранаты. Тварь свернулась кольцами, подняла густые клубы пыли и под их прикрытием сбежала, оставив редкую цепочку круглых ямок. Тоннель, вдоль которого она тянулась, вёл дальше и вниз с уклоном около пятнадцати градусов, и мы с Виктором, взяв наизготовку «мортирки», медленно двинулись по следам электрического червяка…'

— Значит, олгой-хорхои попали на Луну, в Море Спокойствия с Марса? — спросил парнишка-моделист. — Прямо из той пещеры?

Я кивнул.

— После того, как Лестев и Привалова обнаружили тело Опиньяка, никаких сомнений не осталось. Каверны, где был найден «обруч», тщательно обыскали, однако дело это оказалось непростое — многие тоннели обвалились, надо раскапывать, а пока не будет восстановлен Большой Сырт, это вряд ли возможно. Впрочем, я слыхал, что там собираются ставить новую базу, чтобы, опираясь на неё, продолжить работы. Что до электрических червяков, то их там больше не видели. Некоторые полагают, что они испугались и покинули каверны, но я с этим не согласен.

— Значит, они до сих пор прячутся в засыпанных тоннелях? — жадно спросил юный моделист. — И их можно найти и переловить?

Глаза у парня горели — он уже видел себя в скафандре высшей защиты с гранатомётом-мортиркой в руках, идущим по тоннелю, в глубине которого тлеют лиловые огоньки олгой-хорхоев. Я улыбнулся.

— Тут есть одна деталь. Когда Лестев и Привалова обнаружили «обруч», он светился, причём довольно ярко. Учёные предположили, что он действовал ожидающем, если можно так выразиться, режиме — то есть «червоточина», соединявшая его с лунным обручем всё ещё функционировала, и «обруч» тянул через неё энергию из подпространства. Именно она и породила разряд, поразивший Привалову, и кое-кто считает, что ей здорово повезло.

— Какое же это везение? — удивился моделист. — Вы же говорили, она до сих пор без сознания?

— Да, медики диагностировали у девушки обширное поражение нервной системы. — подтвердил я, — так что ей придётся провести на больничной койке по крайней мере месяц. Но представьте, что было бы, если бы контакт с обручем не ограничился одним-единственным разрядом, а вызвал всплеск тахионного поля, вроде того, что засосал в лунный «обруч» Опиньяка и Бабенко? Тогда она оказалась бы на Луне — и не на самой Луне даже, а на её орбите, куда несколько лет назад подняли «обруч» из Моря Спокойствия. И долго бы она там протянула — в своём «Снегире», предназначенном для условий Марса?

Слушатели заперешёптывались, обсуждая нарисованную мной картину.

— Но дело не в этом. — продолжил я. — Как я уже говорил, обруч в тот раз слабо светился, а когда мы с Середой его обнаружили, то ничего подобного не было и с помине, лишь отражал лишь свет наших фонарей.

— Есть предположение, что это было вызвано неосторожным прикосновением Приваловой. И оолгой-хорхои ушли оттуда именно потому, что обруч перестал действовать. Возможно, они подпитывались от него энергией — учёные до сих пор толком не разобрались в их кремнийорганической биологии, — но есть и другая версия…

Я сделал паузу, несколько театральную. Аудитория, замерев, внимала.

— Фёдор Валентинович Кононенко — он биолог, первым изучал олгой-хорхоев, ещё на Луне, на базе «Ловелл», — выдвинул предположения, что эти существа не являются продуктом естественной, пусть и инопланетной эволюции, а выведены искусственно, причём не кем-нибудь, а создателями «звёздных обручей» — для их обслуживания, в качестве своего рода квазиживых вспомогательных механизмов. И когда обруч вышел из строя — твари попросту потеряли к нему интерес, ведь обслуживать больше было нечего.

Во втором ряду взлетела рука.

— Но ведь возле других обручей 'олгой-хорхоев не нашли? — спрашивал нескладный долговязый парень в больших очках на носу. — Ни в Антарктиде, ни на Энцеладе, ни, тем более, в Поясе Астероидов?

Я согласно кивнул.

— Можешь добавить к этому списку ещё и обруч в засолнечной точке Лагранжа. Да, во всех этих местах ничего подобного не нашли. А вот в пустыне Гоби их видели в течение многих веков, они даже попали в легенды местных кочевников — и заметьте, происходило это в той местности, где Ефремов выкопал обломки самого первого «звёздного обруча». Я считаю, что там произошло то же, что и на Марсе — «обруч» по каким-то причинам был разрушен, а приставленные к нему олгой-хорхои продолжали существовать, так сказать, автономно. Что, кстати, работает на гипотезу об их искусственном происхождении — вряд ли кремнийорганические роботы стареют, подобно обыкновенным животным.

— И всё же, почему у других «обручей» их не было? — не сдавался очкарик. Я пожал плечами.

— Возможно и были, но давным-давно сгинули — а может их там и вовсе не должно было быть, кто знает? Ответить на этот вопрос могут только создатели «звёздных обручей», но их, сами понимаете, не спросишь…

— А хорошо было бы… — мечтательно произнёс моделист. — Может, они до сих пор прячутся где-нибудь в тайных пещерах на Марсе — знаете, как у Казанцева, в «Фаэтах»? — а олгой-хорхои их охраняют?

— Логичное предположение. — я одобрительно кивнул. — Вот ты и займись поисками — когда выучишься, разумеется…

Аудитория одобрительно загудела — идея с прячущимися на Марсе инопланетянами «зашла», как говорили в оставленном мной двадцать первом веке.

— А второй пропавший космонавт, Бабенко? — спросила девчонка из заднего ряда. — Что же, его так и не нашли?

— Нашли. Выкопали из песка у самого входа в каверну, уже потом, недели через две после метеоритной бомбардировки, когда стали готовить место для строительства стационарного купола. Под разбитым забралом был голый череп — и, что характерно, ни следа мумифицированных тканей, как у Опиньяка. А когда разрезали гермокостюм и вытряхнули из него песок, то и внутри нашли одни кости, очищенные от плоти, словно старательно кем-то обглоданные. И это — ещё одна загадка в длинной череде тех, что ежедневно, ежечасно подкидывает нам Внеземелье!

Я оглядел слушателей. Мальчишки и девчонки сидели, притихшие, необычайно серьёзные. Дима, устроившийся сбоку, на лабораторном табурете, тоже не лучился оптимизмом. Так, подумал я, пожалуй, это перебор, надо срочно что-то предпринимать…

— А теперь, если вы не против, поговорим о том, зачем я и мои коллеги прибыли сюда. Если можно, принесите мне эту штуку. — я показал на модель гирокоптера, лежащую на застеленном чертежами столике. — Она имеет самое прямое отношение к завтрашнему эксперименту, и вот в чём он заключается…