Детство Ивана Грозного

Спаситель на осле

Принимая митрополичий посох из рук юного великого князя, Иоасаф был взволнован до глубины души. В этом он увидел Божие предопределение: дитя, которое он крестил, а окрестив, клал на раку преподобного Сергия, коего не раз встречал с его родителями, посещавшими святую обитель в праздники и проездом на отдых, осиротев, вручало ему символ митрополичьей власти.

В раннем детстве Иоасаф сам остался круглым сиротой: чума в одночасье лишила его всех родных. В толпе беженцев мальчик бродяжил, просил милостыню. Однажды, совсем обессилев, он упал у ворот монастыря и какой-то монах сжалился над сиротой, напоил, накормил, обогрел и оставил в своей келье. Уже придя в себя, Иоасаф узнал, что это Троице-Сергиева лавра. Кроткий простодушный отрок пришелся по душе монахам, и скоро из послушника его сделали иноком, а позднее назначили игуменом. Жизнерадостный и готовый услужить любому, кто в нем нуждался, Иоасаф, казалось, смиренно воспринимал все, что посылал господь людям, умел утешить всякого, и этим облегчал жизнь тем, кто обращался к нему. Однако в глубине души тяжело переживал всякую несправедливость, особенно когда бедствовали дети. Во время первой своей службы в Успенском соборе он увидел страдание на лице царственного отрока, тяжелую недетскую думу на челе, и сердце нового митрополита затопила жалость.

Слухами земля полнится. Еще в Сергиевой обители Иоасаф узнал о том, как грабят казну, как измываются бояре над юным венценосцем, и еще раз про себя повторил обещание не делать ничего по нужде от князей и бояр, если даже смертию будут грозить, адресуя это обещание только юному государю.

По окончании службы народ повалил из церкви, площадь пустела. Однако многих привлекло маленькое серое животное с длинными ушами, накрытое попоной, и все же дрожащее от холода. Вокруг него на площади собрались дети. Что это за чудо-юдо?

Нашлись знатоки, которые объяснили, что это осел. Он в южных странах перевозит грузы, например, корзины с овощами и фруктами. Какой-то старик вспомнил, как на таком же вот животном въезжал в Москву знаменитый Максим Грек — проповедник православной веры, толкователь священных книг, приглашенный в столицу самим Василием Третьим, но затем попавший в опалу и сгинувший бесследно. Но тут подоспевший церковный служка напустился на него: нельзя мол, православному не знать, что на осле въезжал в Иерусалим сам Иисус Христос, и что уподобиться ему — значит, быть готовым жизнь отдать за православную веру. Служка стал разгонять зевак, но безуспешно: всем хотелось узнать, что повезет маленький ослик.

И каково же было их удивление, когда святители вывели на паперть только что избранного митрополитом Иоасафа и стали помогать ему взобраться на осла.

Новый митрополит был низенький, грузный. Поверх тяжелых праздничных одежд на него была накинута меховая шуба и, умостившись, наконец, на осле, он почти погреб его под собой: лишь спереди торчали длинные уши да сзади хвост, отчаянно сметавший снег со ступенек паперти. Наконец, осел сдвинулся с места. Рядом шагал новгородский архиепископ Макарий, позади — святители с поднятыми на руках иконами, а вокруг хромали и ползали почитаемые на всей Руси юродивые и блаженные — они покинули теплый притвор собора ради такого необычного зрелища.

А оно и впрямь было дивным. Под наплывающий благовест звонницы люди отовсюду сбегались посмотреть на странное шествие. Монахам приходилось с трудом сдерживать напор любопытных, особенно детей, выныривающих из толпы взрослых к самой морде осла.

Иоасаф окидывал всех кротким взором выцветших от старости глаз, детей одаривал улыбкой и время от времени широким жестом благословлял теснящуюся с обеих сторон толпу митрополичьим крестом с распятием.

У старца и в мыслях не было удивлять кого-то и тем более уподобляться Иисусу, но он хорошо изучил церковную историю и знал, что многие пастыри и пониже его саном пользовались таким способом передвижения, чтобы познакомиться со своими прихожанами. Конечно, его духовное стадо — православные всея Руси — было очень велико, но хотя бы с частью его, москвичами, он может встретиться на улицах столицы, прочесть им краткую проповедь и осенить крестом.

Но первый и главный визит его был к юному великому князю — ему он хотел дать понять, что будет служить верой и правдой на своем духовном поприще и никому не позволит творить зло. Надо было найти какие-то сокровенные слова и разительные примеры из священной истории, чтобы в короткие минуты этой встречи с малолетним государем возбудить в нем доверие и любовь. И старец мысленно составлял, переделывал и вновь складывал свою краткую речь.

«Глянь, — как Спаситель на осле!» — неслось отовсюду.

Иоасаф точно не слышал ни этих криков, ни колокольного звона, одна мысль владела им: расположить к себе маленького венценосца, чтобы потом можно было исполнить перед Богом главную свою задачу — вырастить для Руси доброго и справедливого государя.

А тот, кому адресованы были эти мысли, стоял у окна и взахлеб, по-мальчишески хохотал, наблюдая шествие митрополита через Соборную площадь. По правде говоря, если взглянуть на эту процессию детскими глазами, она и в самом деле была довольно комична: митрополит, своей толщиной похожий на матрешку, только посаженную не на чайник, а на ослика; торжественные лица архиепископов, архимандритов и игуменов, а рядом — всклокоченные головы, оскаленные рты юродивых — и монахи, отпихивающие напирающую толпу.

Шествие преодолело несколько сотен шагов до дворцового крыльца и остановилось. Святители бросились снимать Иоасафа с осла. Это удалось им не сразу и после многих усилий, причем животное начало брыкаться и издавать громкие вопли, заглушавшие благовест. Наконец, церковная свита подняла старца на крыльцо, и они скрылись в дверях, а ослик продолжал вопить, брыкая любопытных мальчишек, и Ваня хохотал до слез. Напрасно Евдокия звала своего питомца к столу. Отчаявшись, она сунула ему в одну руку чашку с молоком, в другую — кусок пирога.

Таким и увидел его новый митрополит, когда перед ним распахнули двери в детскую — в старом, на локтях штопаном домашнем халатике, усыпанном крошками, держащего чашку и пирог. И тотчас улыбку Вани сменил испуг — уголки губ поползли вниз, в глазах появилось затравленное выражение. Мальчик никак не ожидал, что этот важный и толстый первосвятитель, сменивший пропавшего и любезного его сердцу митрополита Даниила, вдруг явится сюда. Раз он нравится Шуйским — значит, надо быть настороже.

Ваня съежился, привычно опустил голову, покорно ожидая разноса. Видимо, новый митрополит заметил, что государь смеялся над ним. Иоасаф понял и этот внезапный переход в настроении мальчика — и душа его переполнилась любовью и жалостью. Разом забыв все варианты задуманных речей, он начал с того, что вдруг подсказало сердце:

— А тебе понравился ослик?

Ваня нерешительно поднял голову, все еще не веря, что его не ругают. Но увидев так близко простое и доброе морщинистое лицо, улыбавшиеся глаза — и сам расплылся в улыбке.

— Очень!

— А чем?

— Ну, он веселый, смешной, ушастый такой, а сам маленький, — робко, подыскивая слова, ответил мальчик. — Да он всем детям нравится!

— А ты знаешь, чем он привлек Спасителя нашего, Иисуса Христа?

Ваня сконфузился, улыбка сползла с губ: что-то не то он сказал, не мог же ослик понравиться Сыну Божию своими смешными ушами!..

— А вот я сейчас скажу тебе — чем: своим трудолюбием. Ослик очень маленький, но всю жизнь перевозит большие грузы. Иногда из-за корзин, навьюченных на него, его самого не разглядишь. Маленький, да удаленький! Сколько добра людям делает, и бескорыстно, всего за пучок сухой травы. Вот почему Спаситель наш для въезда в Иерусалим избрал не статного красивого скакуна, а это неказистое создание и доехал на нем до самого собора в сопровождении народа…

Начав с ослика, Иоасаф рассказал мальчику и о том, как Спаситель бесконечно любил людей, как покорял их сердца — не страхом, а одной безграничной любовью, ради которой и принял смерть-подвиг. Он и сам увлекся проповедью и очнулся только, увидев слезу, текущую по щеке отрока.

— Да ты никак плачешь?!

Иоасаф дрожащей рукой благословил его и в умилении поцеловал Ваню в склоненную макушку. Уходя, оглянулся в дверях — Ваня улыбался ему вслед доверчиво и благодарно. Выйдя на крыльцо и снова умостившись на ослиной спине, митрополит взглянул на окна: мальчик смотрел вниз и махал ему рукой. Слава Богу, сиротка-государь будет доверять ему, а с его поддержкой он и горы сдвинет, вернутся на святую Русь правда и справедливость.

Иоасаф ехал по московским улицам, осеняя крестом встречных — пеших и вершников, слушая возгласы: «Смотрите, как Спаситель на осле!» и, вспоминая детскую улыбку великого князя, думал, как ему оправдать столь высокое сравнение.