Делаю вид, что все в порядке.
Действительно, что такого в попытке попасть в тайное убежище под родовым замком? А… И еще в похищении королевского пленника? Барон Бехар, судя по всему, не связан с нападениями на обозы второй армии, но вот то, что он сволочь и преступник, это никак не отменяет. А я ему еще и руки восстановил — за его счет, но все же. Что немного успокаивает, так это десяток мертвых насекомых, которых я заранее подсадил на Боливара. И добавленная в зелье метка по подобию тех, что делала Мартина.
— Готово, — барон прижал порезанную культю к стене рядом с побитой статуей льва.
Камни коридора тут же загрохотали, прямо внутри стены выстраиваясь в какую-то фигуру. Вот почему я заранее не смог увидеть даже наметки прохода — их и не было. Только сейчас, встав на места, скрытые в стене кирпичи сформировали рисунок, который и должен был провести нас дальше.
— Еще, — я покачал головой. Крови было недостаточно.
Барон поморщился, но снова прижал свою недоруку к стене. Грохот сменился гудением, а потом камни разошлись в стороны, открывая проход. Горную тропу посреди подземелья замка. По стене бежал ручей, под ним светились заросли неизвестного мха странного бурого цвета. Может, собрать немного на всякий случай?
— Что ж, я выполнил свою часть сделки, — Боливар сделал шаг назад. — На этом наши пути расходятся.
— Я тоже, — моя ладонь на всякий случай скользнула к мечу. — Как я и обещал, твои руки возвращаются, но это вовсе не значит, что ты получил еще и свободу. Дождемся загонщиков, и, уверен, они учтут твое сотрудничество со мной.
— Загонщики? И учтут? — Боливар усмехнулся. — Они любят изображать, что остались людьми, но на самом деле это просто живые орудия короля. Не допускай ошибку, считая кого-то из них своим другом.
— Тем не менее, ты идешь со мной, — я не стал спорить и подтолкнул барона к проходу.
Во-первых, отпускать его просто так я не собирался, а во-вторых, кто знает, не окажется ли впереди еще одной стены, которая потребует его участия. Боливар поморщился, но послушно выполнил приказ. Мы прошли мимо светящегося ручья, уходящего под землю, потом минут пять бродили среди огромных скал, пока неожиданно не заметили впереди тусклый свет.
Еще одни заросли мха и вернувшийся ручей — я ускорил шаги, почувствовав чье-то присутствие. И, действительно, за очередным камнем я нашел тех, кого искал. Лина из Артана висела на чудом пробившемся сквозь скалы куцем дереве, привязанная к нему толстой грубой веревкой. Рядом ходила баронесса Амелия, совершенно не по-женски таская огромные вязанки хвороста и укладывая вокруг своей пленницы.
— Отойди от нее, — меч сам появился в моей руке, и вырывающаяся из него чистота разлетелась по окрестностям. Словно резко наступило утро.
— Ты! — Амелия зашипела, и ее лицо исказила некрасивая гримаса. — Я чувствовала, что за мной кто-то следит.
— Отойди от нее! — повторил я.
— Ты не понимаешь! — баронесса картинно прижала руки к груди и сделала шаг вперед, словно загораживая собой безмолвную служанку. — Она должна умереть. Чтобы наши земли жили. Так было всегда, и так будет.
— Расскажешь это на суде, — я пожал плечами. — И про убийство Джесса, и про Лину, и про нападения на обозы. И уже пусть генерал или даже король сам решает, что делать с твоим безумием.
— Безумием? — Амелия без особого интереса скользнула взглядом по барону Бехару и расхохоталась. — Кажется, без ума среди нас только ты. За что ты или твой генерал собрались судить меня? За убийство слуг? Их жизни и так принадлежат мне. За нападения? Неужели ты поверил старику Боливару, что он ни при чем? Надо было прирезать его, пока была такая возможность! Вот только загонщики словно что-то подозревали и постоянно спускались к камерам, стоило оказаться рядом.
— А я чувствовал твою жажду крови, — Боливар ни капли не расстроился от откровений Амелии. Словно это было продолжение какого-то старого разговора, и я единственный, кто не понимал до конца, что же тут происходит.
— Если не полное очищение огнем, то хотя бы так… — до меня долетел сбивчивый шепот Амелии, но еще раньше я среагировал на ее руку, потянувшуюся к поясу.
Баронесса выхватила скрытый среди юбок меч, а потом попыталась дотянуться им до горла Лины. Я оказался быстрее. Прыгнул наперерез и заблокировал выпад с такой силой, что клинок чуть не выскользнул из не ожидавших этого женских рук. Впрочем, я даже не подумал расслабляться, и правильно. На самом деле баронесса просто воспользовалась инерцией отскочивших мечей, чтобы сменить хват, а потом сделать еще один резкий выпад.
— Птица стелется по земле. Узнаю стиль Босска Альборноса, — Боливар довольно хохотнул, продолжая стоять в стороне, словно происходящее его совершенно не касалось.
— Опусти меч, — я снова отбил удар Амелии, и на этот раз мои движения оказались настолько резкими, что баронессе не удалось повернуть их в свою пользу.
Она просто отступила, буравя меня взглядом исподлобья, а потом снова бросилась вперед. Амелия атаковала очень быстро, и ее удары были какими-то неправильными, неестественными — словно и впрямь движения птицы, а не человека. Впрочем, ее цель была той же, что и у всех других моих врагов. Обойти мой меч, добраться до тела, пустить кровь и убить. Я иногда не мог угадать конкретные приемы, иногда баронесса умудрялась ускориться раза в два, а то и три, но, зная, чего она хочет, я все равно успевал подставить свой клинок на пути каждой ее атаки.
Через полминуты Амелия была уже вся мокрая — похоже, долгие сражения были для нее редкостью — платье прилипло к телу, подчеркивая его контуры, грудь тяжело и быстро вздымалась. Пожалуй, чуть больше, чем следовало бы после такого боя. Я склонил голову набок, пытаясь понять, что же задумала Амелия, и та немного поправила платье, открывая свою грудь еще больше. Как будто после недавней ночи с Хайей и мечом похоти меня можно таким пронять.
Баронесса недовольно фыркнула, на мгновение упуская концентрацию, и теперь уже я воспользовался моментом, чтобы ударить наверняка, и ее меч отлетел в сторону, загрохотав по камням в десятке метров от нас.
— А теперь отойди в сторону, — продолжая удерживать Амелию с Боливаром в поле зрения, я аккуратно двинулся к Лине.
— Не смей! — баронесса дернулась ко мне, но замерла, увидев поднявшееся острие моего меча. — Это не человек! Дай мне просто убить ее!
— Я знаю. Это ксана, — я не стал спорить, решив послушать, что же еще мне расскажут.
— Тогда ты знаешь, что ее нужно убить! Другого выхода нет!
И Амелия, сбиваясь от волнения, рассказала мне историю существования двух баронств, основанных когда-то на границе леса Човар. Так делали их предки, так делали они сами — встречали выходящих из леса ксан, а потом пытались сделать их частью своей семьи. Бехары хотели подчинить себе силу леса, Альборносы хотели получить хранителя, чье благословение сделает их земли богатейшими в королевстве.
Вот только поколение за поколением ни у одного семейства ничего не выходило. Ксаны жили с ними несколько недель, а потом в них раз за разом зарождалась скверна. И бароны убивали духов леса, не давая тем переродиться во врагов рода человеческого. Раз за разом…
— Что-то я сомневаюсь, что ты говоришь правду, — остановил я Амелию. — Ты говоришь про недели до падения ксан в скверну, но вот Лина жила у вас почти три года.
— Это из-за мужа! — Амелия почти выругалась. — Пять лет назад мы потеряли дочь, ее задрала дикая лесная тварь. Я предлагала сжечь дотла лес Човар, но мой святой муженек заявил, что лес не должен платить за скверну. Что они разные. Чушь!.. А потом появился Боливар, притащив эту девчонку! Была очередь их рода подчинять себе новую ксану, вот только ему нужны были несколько десятков детишек. Я предлагала послать его к скверне, но муж согласился. А эту девчонку назвал нашей вернувшейся Милой. Ты представляешь, он посмел заявить, что лес взял ее и лес же вернул!
Я слушал злой, полный слез и обиды рассказ баронессы. Как ее муж заменил дочь лесной тварью, как проводил с ней дни и часы… Одно время у Амелии была надежда, что эта вера хотя бы поможет им создать ту самую хранительницу, но время шло, а Лина и не думала меняться. Только крала у баронессы все время ее мужа, и поэтому, когда король начал сбор вассалов, Амелия сделала все, чтобы Босск Альборнос не смог остаться дома. Барон уехал, а Лина начала чахнуть…
— Я бы не стала убивать ее просто так, — сбивчиво заканчивала Амелия. — Но в ней проснулась скверна! Вы не можете ее не почувствовать! Так что пришло время очистить наш замок, убить ее, пока она не переродилась в кого-то страшного. Три года притворяться человеком — из нее получится не меньше чем офицер скверны!
— Счастливчик… — в этот момент Лина открыла глаза и заметила меня. — А я думала, куда ты пропал. Почти как папа. Я скучала…
Всего несколько слов, но после них рассказ баронессы разом потерял весь свой смысл.
— Веришь духу? — с интересом спросило у меня сердце.
— И баронессе верю. Они обе говорят правду. Свою, — тихо ответил я. — Вот только смерть никого не делает счастливым.
Я подошел к дереву, а потом аккуратно обрубил веревки, удерживающие Лину на весу. Тело девушки тут же скользнуло вниз, и я, закинув меч в ножны, подхватил его, не давая пораниться.
— Если скверна внутри больше тебе не нужна, можешь отдать ее, — предложил я, слегка похлопав по спрятанному на поясе флакону с кровью семи.
Лина удивленно открыла глаза, те расширились, но потом она быстро кивнула. Ее рука коснулась меня, а потом клубы черного дыма, заполнявшие ее изнутри, стали медленно таять.
— Это невозможно, — выдохнула Амелия. Она тоже все видела.
— Папа расстраивался, когда я не хотела контролировать тьму внутри себя, — тихо ответила Лина. — А я ужасно не люблю, когда он расстраивается… Я пыталась сдерживать себя, когда он уехал, но вокруг было столько зла. У меня просто не хватило сил. Ты поможешь мне продержаться?
Глаза Лины, которыми она смотрела на меня, казались такими огромными. Рядом неожиданно всхлипнула Амелия — словно в ней вместе с чернотой внутри служанки тоже что-то исчезло. Я на мгновение повернулся к баронессе и как раз успел увидеть, как та прыгнула в сторону. Не на меня. На бросившегося к нам с Линой Боливара Бехара.
Лицо барона замерло, словно он был не человеком, а тварью, только напялившей на себя маску. В его руке мелькнул захваченный в коридоре замка зеленый кинжал, который он походя воткнул в грудь баронессы. Быстро, я не успел остановить удар, но дальше Боливару не пройти… Я встал у него на пути, поймав его взгляд в отражении стали меча, но в последний момент барон растворился в воздухе, словно какая-то воющая ведьма, ухватил лежащую у меня за спиной Лину и снова исчез.
— Ловко, — оценило сердце нежити. — Попытайся он тебя ударить, ты бы успел его остановить. Но вот что он просто сбежит, ты уже не ожидал.
— Что это за способность? — я попытался восстановить в памяти рисунок приема, который использовал барон.
Нет, слишком сложно, слишком мало внешних проявлений, но одно можно было сказать точно. Он использовал скверну, и именно она помогла ему обмануть меня и скрыться. Захотелось выругаться, но на самом деле еще ничего не было кончено.
Амелия лежала на камнях, и те приятно холодили спину. Так боль в груди почти не ощущалась. Какая ирония судьбы — она использовала нож из древесины живых деревьев леса Човар, чтобы замести следы и скрыть убийство лесной твари от мужа, а в итоге… Нет, не твари: сейчас, на границе жизни и смерти, Амелия могла признаться хотя бы себе — эта девчонка на самом деле стала частью их семьи. А она сама просто не сумела принять, что мужчины могут так сильно любить своих дочерей. Даже приемных.
А потом… Тьма ее собственной души отразилась в ксане, разрослась, и они обе не могли с ней справиться, пока не пришел этот странный молодой идальго. Вот, кстати, и он — склонился над ней.
— Убей, — тихо прошептала Амелия. — Если нож леса Човар заберет чью-то жизнь до конца, то превратит этого человека в тварь скверны. Без следа. Я бы не хотела. Если можно…
— Знаешь, потерять одного человека с проклятым сердцем — бывает. Но не подготовиться к такой ране второй раз было бы самой настоящей глупостью, — идальго вытащил из кармана на поясе пузырек с неизвестным снадобьем.
— Лечебное зелье не поможет. Пораженное ножом Човар сердце уже не принадлежит мне, нечего лечить.
— Знаю. И именно поэтому мы сделаем тебе новое сердце, — идальго воткнул меч в грудь Амелии, и та заорала от боли, когда сталь расширила уже пробитую рану.
А идальго еще и надавил на клинок, чтобы та стала еще больше.
— Не надо! Просто добей!
— Не мешай! Лечить!
Дальше Амелия видела все сквозь мутную пелену боли. Идальго еще больше расширил рану, а потом вырвал у нее из груди пронзенное сердце — и ничего не изменилось. Ну точно, оно же не билось уже почти минуту. Амелия грустно улыбнулась, последняя ее мысль была о том, что ей не хватило силы и воли, чтобы сохранить семью. Босск, ее Босск теперь снова останется один.
Неожиданно баронессу тряхнуло, а потом она почувствовала, как сердце снова ударило, разгоняя кровь по телу. Амелия сощурилась, чтобы увидеть, что же происходит. Молодой идальго как раз вытащил из ее груди меч, спрятал на пояс одно зелье, а потом капнул на нее другим.
— Это невозможно, — Амелия коснулась груди. На ней не осталось ни единого следа от раны, а проклятое сердце, которое невозможно было спасти даже королю, снова билось. — Кто ты?
— Меня зовут Мануэль де Луна, — представился молодой идальго, и на этот раз баронесса запомнила каждую букву этого имени. — А теперь расскажи, что ты знаешь о Боливаре Бехаре и каких еще сюрпризов от него стоит ждать?
— Ты сможешь найти его? — баронесса приподнялась, чтобы дальше говорить уже сидя. Мелькнула мысль, что после всех ран ее грудь ничто не прикрывает, но сейчас это казалось таким неважным. — Боливар, скорее всего, уже на пути к источнику леса Човар. С ксаной и скверной внутри он точно сможет пройти этот путь. А ты? Даже если ты поставил на него метку, как это делала загонщица, лес все равно тебя не пропустит.
— Меня — пропустит, — идальго был совершенно спокоен.
Амелия несколько долгих секунд смотрела на Мануэля, а потом поняла, что верит в него.
— Спаси нашу дочку, — она сжала руку идальго, а потом рассказала все, что знала о темных тайнах своего соседа.
Я думал, будто уже примерно понимаю, что тут творится, но Амелия смогла меня удивить. Во-первых, тем, какой она стала, избавившись от скверны. Похоже, темная ксана и ее влияние на людей — это действительно страшно. А во-вторых, барон Бехар оказался совсем не тем благородным воином, с трудом держащимся на грани света и тьмы, каким мне хотелось его видеть.
Та история, когда он потерял свою жену в лапах твари скверны, оказалась ложью. На самом деле в поисках силы, скрытой в источнике леса Човар и до которой у него никак не получалось добраться, Боливар решил применить хитрость. Он отвез свою жену в лес, а потом принес в жертву какой-то твари скверны. Та за это поделилась с бароном частью своей силы, а тот еще и получил самое главное — ниточку, связывающую его с источником Човар. То золотое кольцо, что я нашел в его сундуке, было заранее сплетено с душой жены Боливара. Когда ее утащили в глубины леса, барон смог пойти по этому следу, но не рассчитал силы.
Тогда он и лишился рук. За наглость, за предательство его выкинули у стен родового замка с почти остановившимся сердцем. Но скверна внутри Боливара помогла ему удержаться на грани. Он выжил и потом еще не раз пытался пройти найденной тропой. Но, какие бы сделки он ни заключал, какие бы способности ни покупал, ему все равно не хватало сил. Без рук он раз за разом становился жертвой леса. Но тот почему-то не добивал его, а жаль…
— Откуда ты все это знаешь? — я внимательно посмотрел на Амелию. — И почему не рассказала все загонщикам? Мы бы ушли, и никто бы уже не помешал тебе привести свои планы в исполнение.
— Лина рассказала — она же часть леса. И ей очень не хотелось, чтобы Босск общался с нашим соседом, — баронесса впервые при мне назвала своего мужа по имени. Кажется, она действительно изменилась.
— А ты ей не верила? — я не мог понять, почему все же баронесса молчала о тайнах Бехара. Хотя… Учитывая, как она изменилась, я бы не удивился, узнав, что она сама сдерживала себя, боролась, чтобы рядом оставался хоть кто-то, кто мог бы ее остановить.
— Раньше да, не верила, — Амелия кивнула. — Я знала, что Боливар — не ангел чистой церкви, но вся эта грязь… Мне казалось, будто Лина просто хочет, чтобы Босск не тратил ни минуты ни на кого, кроме нее. Что она хочет украсть его только для себя…
Баронесса махнула рукой, а я почему-то подумал про то, могло ли ее поведение оказаться связано с мечом гордыни. Это же он заставляет считать себя центром мироздания, верить, что все вокруг делается для того, чтобы помешать тебе…
— Что еще Лина рассказывала про Боливара? Говорила, какую именно силу он хочет найти в центре леса Човар? — я внимательно смотрел на баронессу и делился с ней чистотой, помогая восстановить силы и упорядочить мысли. Голубая лилия мягкими тонкими лепестками касалась ее сознания, вычищая из него остатки сомнений и скверны.
— Не говорила… — Амелия замерла на полуслове. — Хотя два года назад ей приснился кошмар. Она тогда проснулась посреди ночи со страшным криком, мы с Босском прибежали в ее комнату, и она тогда сказала только одно слово. Меч. Это важно?
— Очень, — я кивнул, а потом задал последний вопрос. — И что теперь? Если я верну Лину, что вы будете делать?
— Я… — баронесса на мгновение растерялась, а потом резко сжала губы. — Я буду заботиться о своей дочери, и мы будем ждать Босска. Вместе! И плевать на мнение сплетников, ей больше не надо будет изображать служанку перед чужаками.
Я долго смотрел Амелии прямо в глаза и так и не увидел в ней ни капли сомнения. Она верила в каждое сказанное слово. В этом замке случилось немало зла и смертей, но сейчас, кажется, все понемногу меняется. Возможно, суд короля решил бы по-другому. Но я не суд.
— Я ухожу за Боливаром, не буду терять время, а ты… — я принялся раздавать приказы.
Баронесса должна была отправить слуг, чтобы как можно скорее вернуть назад Мартину и остальных, а потом передать ей остатки зелья восстановления рук, которое я сделал для Боливара Бехара. Да, это не коллекционный артефакт, но в ближайшие сутки, пока его кисти и мышцы до конца не восстановятся, связь между снадобьем и бароном будет ничуть не слабее, чем между его женой и золотым кольцом. Так что Мартина нас точно найдет, а я пока…
— Надо опередить барона и первыми заполучить меч гордыни, — опередило меня сердце. — Ты же согласен, что в источнике леса лежит именно он?
— Или как минимум он там точно был, — кивнул я. — И мы сможем найти следы того, кто его забрал. И, конечно, вытащим оттуда Лину.
— За компанию почему бы и нет, — не стало спорить сердце.
— Или за компанию заберем меч, — усмехнулся я.
Сердце нежити усмехнулось в ответ, а потом нам стало не до разговоров. Я заскочил к себе, чтобы захватить кольцо Бехаров, потом добежал до границы леса, где еще горели следы метки Боливара, и… Деревья вокруг вроде бы остались те же и одновременно стали совершенно другими. Сжатое в кулаке золотое кольцо нагрелось, замок, который только что маячил на горизонте, исчез без следа, а рядом осталась только черная кошка, опять появившаяся словно из ниоткуда.
— Миу, — важно сказала она, и, как недавно во сне, на меня налетело черное облако.
Вот только на этот раз мне не нужна была помощь. Голубая лилия надежно прикрыла мысли, красная роза разнесла по всему телу жар из сердца, и холодная тьма отступила так же быстро, как и появилась. Вместо нее остались два сплетенных из лиан воина, они прыгали по деревьям словно обезьяны, которых привозят купцы из далеких стран, в их руках блестели клинки… Но я тоже был совсем не безоружен.
В ладони начал разгораться похожий на паука символ привязки меча, я потянулся к энергии из источника крови семи, и серый клинок легко принял на себя чужие атаки. Блок, выпад — меньше чем за минуту оба воина рассыпались на безжизненные лианы. Я снова остался один, и даже кошка куда-то исчезла.
— Испугалась, — довольно заметило сердце нежити.
— Или ждет момента, когда мне на самом деле понадобится помощь, — я снова не стал соглашаться с королем-личем. Просто из принципа.
Он промолчал, вокруг тоже было тихо. Больше никто не пытался на меня напасть, и я постарался ощутить метки, добавленные в зелья Боливара Бехара. Сейчас, когда золотое кольцо помогло переступить границу источника леса Човар, я снова их чувствовал. Довольно близко…
Призвав плащ ревенанта, чтобы прикрыть себя от посторонних глаз, я двинулся вперед. Нет, слишком медленно! Выпустив наружу чистоту, я оттолкнулся от земли и прямо в прыжке обернулся в ворона. Вторая форма посланника Ночной сестры привычно сменила человеческую, крылья уверенно оттолкнулись от одного из сотен окружающих меня воздушных потоков и подбросили вверх.
Я быстрый, я незаметный, а еще… Здесь, в лесе Човар, именно как ворон я был своим. Древняя чаща словно даже обрадовалась моему появлению и радостно подсказала, где искать таких надоедливых и неприятных чужаков. Я взлетел еще выше и сразу же заметил стаю искаженных скверной волков. Они расходились веером, словно стараясь со всех сторон охватить то место, где я зашел в лес…
Похоже, Боливар ждал моего появления и постарался прикрыть тылы — вот только поздно. Ни волкам, ни болотным духам, заходящим с другой стороны, не достать меня, я просто пролечу мимо… Лес недовольно загудел. Кажется, он рассчитывал совсем на другое отношение. Что я брошу все свои дела и сначала зачищу его врагов.
Я попробовал мысленно объяснить, что в первую очередь надо расправиться с их главным, не дать ему добраться до меча, но лесу было плевать на такие мелочи. Вместо помощи в меня ударил поток ветра, швыряя на землю. А волки и болотные духи, которые еще недавно оставались где-то позади, неожиданно вылетели прямо на меня. Словно лес помог им добраться сюда своими тайными тропами…
Вот скверна! Я выругался, а потом мысленно пообещал пройтись по древней чаще огнем и мечом. Вот закончу с тварями и бароном, а потом обязательно отомщу за теплый прием. Лес довольно прогудел в ответ. Он ничего не имел против обновляющего пламени. Чтобы очиститься, чтобы снова стать молодым.
— Вот же мазохист! — возмутилось сердце. — Всегда знал, что тем, кто не ценит себя, доверять нельзя!
Продолжение завтра! На этой неделе планируем четыре главы.