Джек Бестелесный

ГЛАВА XL

Хановер, Нью-Гемпшир, Земля 14 февраля 2054

Нет, мы можем это сделать. У меня уже разработан план. (Образ.)

Э-ей не так уж плохо!

ЕРУНДА, Ты все знаешь, Фурия только старается запугать Марка. Она вовсе не хочет, чтобы мы его убили.

Возможно.

Тем хуже.

На хрен Марка. Любимчик Фурии! Если Марк согласится, она заменит нас им быстрее скорости света.

Рыцарь в сверкающей броне? Как же, жди!

Мистер Чистюля!

Будете вы меня СЛУШАТЬ? Мы можем прикончить Марка, чего бы там ни хотела Фурия.

Если мы убьем Марка против желания Фурии, она убьет нас!

Дерьмо! Мы нужны Фурии! Без нас она бессильна!

Вот почему мы можем, ничего не опасаясь, выполнить мой план. (Образ.)

Мне он нравится.

А знаешь, здорово!

Чертовски.

Мы себя выдадим, идиоты безмозглые.

Нет, если я психозатуманю свою личность. Буду невидима, пока не выеду на трассу. Тогда в общей свалке все очевидцы примут меня за одного из участников. Смотрите! Я сделаю из Марка отбивную. Располосую шипами, когда гонщики начнут поворот в дальнем конце трассы. Зрителей там будет мало. Парочка судей и, может, телеоператоры. Марк наверняка выйдет в лидеры даже и без ЦЭ-шлема, я попросту выскочу наперерез и БАЦ! Беэмвешка тяжелее «хонды» на пятьдесят кеге. Я размажу его по льду!

Ну, покромсаешь его немножко. А в регенванне все восстановят в прежнем виде.

Нет, если вспыхнет горючее и растопит лед. И он провалится в полынью. И сдохнет прежде, чем лекари до него доберутся. Мертвяков не регенерируют, деточка.

Ты совсем одерьмовела.

Самое лучшее – прикончить его. Послушаем остальных.

Самое оно.

Я – за.

И мы поможем! Подберемся поближе и ускорим таяние. Психоацетиленовыми горелками!

Ого! ЗДОРОВО!!!

А как ты думаешь улизнуть потом?

Ха Ха Ха!…

Ну так как же, ЧЕРТ ТЕБЯ ДЕРИ?

Опять затуманюсь. За трассой лед разбит тренировками. Броситься по моим следам сразу никому и в голову не придет, а если потом попробуют, так что? Там следов навалом. Как прикончу Марка, сразу стану невидимкой. Устрою хорошую свалку, и пусть колбаски жарятся. Уеду на психокинезе, а потом выберусь на берег у заброшенного шоссе возле карьера. И домой!

Пожалуй, получится. Если Фурия не подглядит.

Она будет у финиша со всей оравой зрителей, если вообще решит посмотреть гонки. А дальний конец трассы разве что раз-другой обозрит ультразрением, как все прочие шишки.

Надейся! Надейся!

Трусишь трусишь трусишь!

Я ТОЛЬКО ЗАБОЧУСЬ О НАС!

Если Фурия меня остановит, то тогда наглотаюсь дерьма. И вы все тоже. Ну и что? Рано или поздно ей придется облобызать меня и помириться. Мы Фурии нужны, говорят же вам! Но шанс прикончить Марка абсолютно естественным образом вроде этого выпадает раз в сто лет, и мы дураки будем, если его упустим!

Нет. Нам нельзя этого делать.

Вот и нет, можно!

Ага. Ты в меньшинстве!

Если поджилки трясутся, заткнись и в зону огня не суйся, малюточка!

Погоди! Мы участвуем все, я одна подставляться не собираюсь.

…Ну-у… хорошо!

Поистине прекрасное решение.

Я буду готов к делу в четырнадцать часов у Герл-Брука. И вы все чтобы там были!

Динамики изрыгали музыку «Тройки» из «Поручика Киже», аранжированную в стиле джампрока Дартмутским походным оркестром. Зрители разразились приветственными возгласами: пятьдесят два ледоцикла медленно объезжали пятисотметровый овал, служивший стартом и финишем гонок. Турбоциклы выглядели очень внушительно – сверкающие восьмисантиметровые шипы выдвинуты полностью; молодые гонщики в ярких костюмах сидят в седлах так же прямо, как рыцари, объезжающие ристалище перед турниром. Два старомолодых зрителя пробрались на свои места в верхнем ряду трибуны. Роги ворчливо сообщил Дени, что в былые дни в программу Зимнего карнавала никогда бы не включили такие возмутительные соревнования; их и спортивными-то не назовешь. И явился он сюда, добродетельно добавил Роги, только чтобы помолиться о безмозглом молокососе Марке: пусть уцелеет.

Дени засмеялся.

– Шипастые турбо вовсе не такие жуткие, какими выглядят, дядюшка Роги. Гонщики проходят специальную проверку, прежде чем их допустят к соревнованиям, и одеты в настоящую броню, хотя и гибкую. В Северной Европе такие гонки устраивают уже больше семидесяти лет. Просто у нас они вошли в моду не сразу. И бесспорно, стали одним из центральных событий Зимнего карнавала.

Временные трибуны были воздвигнуты на восточном берегу замерзшей реки, и теперь на них разместилось тысяч десять зрителей, и почти столько же любителей мотогонок на льду расположились на противоположном берегу веселыми компаниями позади тюков соломы и предохранительной ограды, запасшись одеялами, спальными мешками и электрообогревателями. Безоблачное небо было нежной голубизны, снег искрился, воздух застыл в неподвижности, а температура – минус шестнадцать градусов – помогала торговцам горячей едой и напитками богатеть на глазах.

– Парня все равно может разорвать на куски, если такая чертова машина наедет на него, – пробурчал старый букинист. – Марку меньше всего надо ближайшие восемь месяцев болтаться в ванне, отращивая новую руку или ногу – и все ради нескольких минут дешевого азарта и грошового приза.

На гигантском видеоэкране к югу за чертой финиша событий на дальних участках трассы в алфавитном порядке вспыхивали фамилии участников и их достижения в гонках. Хриплыми воплями и насмешливыми выкриками встречали фамилии испытанных гонщиков, а те в ответ дальнировали собственные приветствия, сдобренные крепкими словечками. Юниорам аплодировали более чинно, однако Роги вскочил на ноги и оглушительно засвистел, когда на экране зажглось:

(3 Тр.) МАРК РЕМИЛАРД – НОВИЧОК

В ответ черно-белый гонщик в конце процессии вознаградил его веселым взмахом руки.

Роги сел и нахмурился:

– Чертовски скверно, что Поль не сумел выбраться сюда. И я что-то не замечаю аур других членов зазнавшейся Династии.

– В понедельник в Ассамблее предстоит важное голосование, – мягко ответил Дени. – Некоторые Магнаты потребовали учреждения двадцати новых этнических планет для народов Африки и Азии, едва осенью завершится испытательный срок. Билль, который они намерены представить Консилиуму в полном составе, отменит обычное условие Содружества: двадцать процентов оперантов среди основателей новых человеческих колоний. Среди Магнатов Ассамблеи сейчас идет кипение и бурление, поскольку голос каждого эквивалентен голосам ста Соинтендантов.

– А по-моему, пусть китаезы и черные получат свои планеты, – решительно заявил Роги. – Все, кому приспичит бросить добрую старушку Землю и пуститься осваивать какой-нибудь забытый Богом закоулок Галактики, настолько свихнутые, что им следует оказывать всяческую помощь.

– В том-то и беда, дядюшка Роги. Поддержка колоний до тех пор, пока они не смогут содержать себя сами, не говоря уж о том, чтобы стать источником дохода для Галактической Конфедерации, стоит огромных денег. Большую часть средств предоставляют экзотические расы Содружества, а они заинтересованы в увеличении оперантного населения, поскольку этого требует Единство. Неоперанты не слишком приветствуются в роли планетных колонизаторов, так как от них нельзя ждать особого желания следовать статутам Содружества и его политике, ориентированной на оперантов. Может, ты еще помнишь, каким счастливым сюрпризом для нас в начале Попечительства было разрешение включать и неоперантов в состав колонистов.

– Поскольку сам я никуда не собирался, то и не обращал особого внимания на такие тонкости… Э-эй! Юниоры выстраиваются на старте! Ты только погляди: Марк занял позицию в середине первого ряда. Черт!

Лицо Дени расплылось в хитрой мальчишеской усмешке.

– А я думал, ты здесь, только чтобы молиться, tu vieux schnoqoe [Мой старый плут (фр.)].

– Ferme ton clapet, ti-merdeux! [Заткни свою пасть, говнючок! (фр.)] – Роги взвился с места, когда раздался выстрел стартового пистолета и медные инструменты в оркестре вразнобой грянули сигнал кавалерийской атаки. – Они стартуют!

Восемнадцать участников, чьи места на старте были предопределены предварительными утренними гонками, ринулись вперед под вой трибун; их сразу окутало облако ледяных осколков. Стартовый отрезок перед трибунами включал короткий слалом, затем прыжок и длинный слалом. Под подбадривающие крики болельщиков все первые гонщики успешно преодолели эти препятствия. Арьергарду повезло меньше: на выходе из второго слалома двое столкнулись, и их отбросило на тюки соломы. Они остались целы и невредимы, тут же вскочили на свои машины и кинулись вдогонку за лидерами.

Когда гонщики выехали на Длинную Прямую – так назывался участок трассы за концом трибун, – большинство зрителей сосредоточило свое внимание на большом экране и на сообщениях радиокомментатора. Болельщики-операнты, обладающие дальневидением, могли напрямую следить за гонщиками, но, как правило, они наблюдали за своими, игнорируя остальных.

Роги не отставал от Марка, который занимал отличную третью позицию вслед за неоперантом Расти Рагуза, восемнадцатилетним победителем прошлогодних гонок, и ведшей гонку Мико Китей, тоже начинающей, которая ошеломила всех тем, что в преимущественно мужских гонках заняла первое место в предварительных заездах. Они продолжали двигаться в таком же порядке, проделав следующие два одинарных прыжка и первый двойной. Затем Марк начал нагонять Расти, и очередное препятствие они одолели бок о бок. Тут к ним начал стремительно приближаться четвертый гонщик, Оджи Шомберг, а на очереди был коварный двугорбый холмик из довольно мягкой смеси снега со льдом, уже глубоко взрыхленный шипами Мико. Марк, Расти и Оджи взвились над препятствием, почти касаясь друг друга, но Марку не повезло – он угодил в борозду, оставленную Мико, и потерял управление, взметнув за собой белый петушиный хвост, а когда справился с машиной и направил ее ко второй серии слаломов, то оказался далеко отставшим четвертым, в то время как остальная орда с ревом уже накатывалась на него.

– Вот те на! – простонал Роги. – Какое невезение!

– Это же только начало, – напомнил Дени. Он прихлебывал горячий чай из термоса и поглядывал на экран, который теперь сфокусировался на труднейшем тройном прыжке, отмечавшем первую половину Длинной Прямой. Препятствие располагалось на пугающе коротком расстоянии от последнего флажка слалома, и Мико продемонстрировала все свое искусство, стремительно выровняв турбо после поворота, прибавив скорости, так что трибуны взвыли, и высокой длинной дугой взяв все три холмика сразу. Одобрительный рев зрителей тут же сменился огорченными возгласами, когда она приземлилась слишком тяжело и ее машина бешено завихляла, так что она еле удержалась в седле. Приближающиеся гонщики изменили направление, чтобы не налететь на нее. С управлением она справилась, но тем временем Расти обошел ее и возглавил гонку. Марку пришлось взять далеко вправо, чтобы не столкнуться с Оджи, и это позволило еще одному из задних, Воли Котевайо, проскочить мимо него и присоединиться к лидерам. Следующую серию прыжков (одинарный, одинарный, двойной, одинарный, одинарный) Марк проделал пятым в хвосте у Расти, Мико, Оджи и Воли. Сзади на него накатывались еще двое, и стоило ему промедлить, как он пропустил бы вперед и их.

В заключительном слаломе Оджи задел древко флажка и, автоматически получив штрафное время, вынужден был притормозить, так что и Воли и Марк обошли его. Оказавшись в «коробочке» между гонщиками, следовавшими за Марком, он перестал быть опасным конкурентом.

– Allons, allons-y'! – вопил Роги. – Давай, Марк!

Теперь оставался двойной прыжок и два одинарных, а затем – крутой разворот у дальнего конца трассы. Марк обошел Воли на двойном прыжке и поравнялся с Мико на выходе из последнего. Тесной группой Расти, Марк, Мико и Воли притормозили на крутом повороте. Оджи и еще пятеро гонщиков кучно следовали за Оджи метрах в четырех. Все десять гонщиков оказались одновременно в разных точках кривой поворота: из-под шипов брызгали искры льда, турбины выли. Немногочисленные зрители, столпившиеся у поворота, вопили, свистели, мешали судьям и выскакивали перед телекамерами, транслировавшими происходящее на большой экран у трибун.

Дальнее зрение Роги было слабоватым, и он потерял Марка из виду в общем мелькании гонщиков. Взглянув на экран, он как раз успел увидеть, что Марк наконец-то стал лидером, выйдя из поворота впереди Расти на длину турбоцикла.

Роги прыгал от возбуждения, одобрительно крича, когда произошла катастрофа: какой-то турбоцикл вырвался из-за тесной группы гонщиков, на огромной скорости срезал поворот и, словно бы потеряв контроль над машиной, ринулся прямо на пару впереди. Комментатор без толку испустил предостерегающий крик. Зрители на трибунах испуганно ахали и стонали.

Отставшие гонщики, только что завершившие финальный прыжок, то ли услышали о случившемся по радио в шлемах, то ли увидели ультразрением и свернули в стороны даже прежде, чем судьи замахали красными фонарями.

Неизвестный турбо ударился в переднее колесо «хонды» Марка, и обе машины опрокинулись. Расти и Мико шарахнулись вправо и влево и затормозили в вихрях снежной пыли, еще не выйдя из поворота. Над столкнувшимися машинами взметнулось пламя, и зрители в ужасе завопили так, что даже заглушили усиливающийся рев турбин. Остальные турбоциклы сталкивались, теряли управление, сбрасывали гонщиков на лед. В облаках дыма и ледяных кристаллов метались рефери с красными фонарями. Роги стоял как вкопанный, ничего не видя вокруг, сфокусировав дальнее зрение на том, что происходило в двух километрах вверх по реке.

Там, где Марк и второй турбоциклист наконец кончили скользить, вместе со своими сцепившимися опрокинутыми машинами, распустился огромный оранжево-желтый цветок, а секунду спустя до трибуны донесся грохот взрыва. Все застыли в безмолвном ужасе, а затем три машины «скорой помощи» и две пожарные машины, припаркованные за боковой линией, рванули к месту происшествия, мигая маячками и оглушительно воя сиренами.

– Нет… – прошептал Дени. От шока дальнее зрение ему отказало. – Господи, только не это!

– Я его вижу! – вскрикнул Роги и транслировал образ своему ошеломленному племяннику – чудесный утешительный образ высокой юной фигуры в опаленной форме, которая, пошатываясь и скользя, удалялась по тающему льду от объятой огнем массы искореженного металла, пласса, обугливающихся мышц и костей.

«МАРК! – кричал Роги сквозь слезы. – Марктыцел?»

Да…

По дубленому лицу Роги струились слезы. Он, вне себя от радости, сжал Дени в медвежьих объятиях.

– Он уцелел! Dieu merci! [Слава тебе, Господи! (фр.)] Марк уцелел!

Над темной хвоей и голыми ветвями кленов Соснового парка поднимался столб черного дыма. К месту катастрофы по льду бежали люди. Дени не шевелился, его глаза провалились и потускнели.

– Нам надо добраться туда и посмотреть, не сможем ли мы помочь, – сказал он. – Но прежде я дальнирую Люсиль и остальным, чтобы их успокоить. Они ведь могли смотреть телепередачу.

– А я сообщу Джеку, – добавил Роги.

Но когда он дальнировал малышу в больницу, Джек ответил, что уже знает, что это он предостерег Марка, и тот успел притормозить и потому избежал удара шипастого переднего колеса.

Роги спросил: «Но кто был этот бедняга? Никаких сообщений не поступило».

Джек ответил: «Это был Гордон Макаллистер… Он же – Гидра».

Фурия сыпала ругательствами. Фурия выла, словно обезумев. Кретины! Идиоты безмозглые! Из-за дурацкой зависти один из них погиб, а остальные четверо оказались в смертельной опасности.

Ах, Гидра… Ты была пятеричной и одновременно единой! Ты уже почти достигла зрелости. Была готова начать по-настоящему важную работу: уничтожение враждебных Магнатов Консилиума. Возможно, даже могла свалить самого Дэвида Макгрегора, Планетарного Дирижера. А теперь великий план рухнул! Остались только четыре твои части, и они потрясены, ослаблены и скулят от страха за психовалами трусости. Никчемные! Хуже того – обуза! Вас без труда отыщут и используют как наводку.

Наводку на Фурию.

Смерть Гордона Макаллистера сочтут несчастным случаем, результатом глупой подростковой выходки, быть может, зависти. Напади он на Марка и погибни, все обошлось бы. Но Гордо не был только самим собой. В миг огненной агонии он показал свое лицо Гидры – и один из тех, кто в ужасе наблюдал происходящее, узнал его и, конечно, определит остальные четыре головы хнычущего, искалеченного чудовища, зная, что Гордо был пятой головой.

И теперь Великим Врагом стал этот нечаянный свидетель, а не Дэвид Макгрегор. Его необходимо убить как можно скорее, а это нелегко.

Новым врагом был не Марк, оглушенный настолько, что не разобрал, кто на него наехал.

Это был Джек.

Великий Враг. И убить его должна сама Фурия.