Глава 21

— Катя, Катюша, родная.

Его шёпот и руки, ласкающие меня, обжигающие, проникающие в меня, дарящие наслаждение. Я выгибаюсь ему навстречу и чувствую, как он входит в меня, как прижимает к себе. Я чувствую запах его кожи, ощущаю её солоноватый вкус на языке.

— Саша!

Я просыпаюсь от собственного крика. Зубы стучат, тело бьет крупной дрожью. Переворачиваюсь на живот и кричу в подушку, ногтями стягивая простыню. Тело ломит от желания, которое не находит выхода.

— Господи! — шепчу, захлёбываясь слезами. — Ну когда, когда эта пытка закончится!

Прихожу в себя. Встаю и, покачиваясь, иду на кухню. Солнце только начинает окрашивать горизонт жемчужно-розовым светом. Смотрю на часы. Четыре часа утра! Наливаю полный стакан воды и пью большими, жадными глотками.

Первая волна тошноты сбивает меня с ног. Зажимаю рот рукой и несусь в туалет. Одна за другой волны и спазмы. Мне уже стало казаться, что я сейчас все внутренности отправлю в унитаз.

Сползаю по стенке на пол и сижу, запрокинув голову и закрыв глаза.

— Так? Что это было? — мозг со скрипом закрутил колесики.

— Вчерашняя рыба! — вступаю с ним в диалог.

— А, ну ладно, бывай.

— Супер! Алексеева, это уже попахивает шизофренией. — бурчу под нос и пытаюсь встать.

Куда там! Моя голова опять свешивается над фаянсовым другом.

— Отлично! — отползаю от унитаза.

Тело трясёт, в глазах прыгают фиолетовые зайчики. Ловлю себя на мысли: «Странно, почему именно фиолетовые?»

Медленно поднимаюсь и ползу к кровати, чувствуя подступающую тошноту.

Падаю на кровать и глубоко дышу открытым ртом.

— Ну чего? — мозг оживляется и начинает подбрасывать идеи. — А может и не рыба? Ты вчера весь день торчала на берегу, а я говорил, шляпу надень!

— Отстань! — бурчу я.

— Чего отстань-то? А кто вчера пирожки заказывал, и с чем? С мясом! А вдруг оно ещё вчера мяукало? И вообще, мать, может всё проще, и ты стареешь? Давай-ка тонометр купим.

— Ага! И место на кладбище заодно, чего уж там! Хватит чушь нести! Ты еще скажи, что я…

Глаза распахиваются, и я сажусь на кровати с прямой, как шпала, спиной. Нервно пытаясь вспомнить свой цикл.

— Нет, нет, нет. — хватаю телефон и открываю вкладку с календарём своих кровавых преступлений. — Нет! Нет! Нет!

— Упс… Мать, походу, да… — вздыхает мозг.

Падаю на подушки и, не мигая, пялюсь в потолок, на автомате считая светодиоды.

— И приз человеческой глупости мы торжественно вручаем Алексеевой Екатерине Владимировне! — Мозг включает на полный звуки туш, крики и овации.

— Господи, ну за что? Ну что я тебе такого плохого сделала? — шепотом задаю вопрос в никуда.

— А если он узнает? — а это к нам присоединился здравый смысл, который вообще последние два месяца непонятно где шляется.

Меня окатывает ледяной волной липкого страха. Он не простит. Он его заберет! Господи, что делать?

— Может, сначала тесты всё-таки купим? — я прямо увидела, как мой мозг выдувает пузырь бабблгама, как пятнадцатилетний подросток.

— Точно!

Подскакиваю, влезаю в шорты и забиваю в Яндекс ближайшие круглосуточные аптеки и супермаркеты.

Вот оно, в двух минутах ходьбы.

Выбегаю из дома и несусь сломя голову, ощущая опять подступающую тошноту.

Уже через четверть часа сижу, глядя на медленно ползущую стрелку, хотя кого я обманываю. Я знаю уже точно, что я там увижу! Я поняла это ещё тогда! Я знала это! И он сделал для этого всё! Специально! Он привязал меня к себе и теперь уже навсегда! Самыми неразрывными, нерушимыми узами, которые только существуют между мужчиной и женщиной!

— А может, пока не поздно…?

— Заткнись! — кричу я своему отражению. — Даже не говори, даже не думай про это!

Время! Подхожу к тестам. На всех десяти полосках двойная сплошная! Прижимаю руки к животу и поднимаю глаза. Смотрю на свое ошалевшее отражение в зеркале и улыбаюсь. Улыбаюсь. Улыбаюсь.

— Всё будет хорошо, маленький. — шепчу, нежно поглаживая живот. — У нас всё будет хорошо. Только знаешь, что мы с тобой сейчас сделаем?

Подхожу к коробочке со своими украшениями и несу её на кровать. Высыпаю все содержимое и ищу. Ищу его. Ну где же ты? Вот! По телу проходит сладкая дрожь. Мой оберег, моё сокровище. Тонкий золотой браслет с маленькой буквой «А». Непослушными пальцами вожусь с застёжкой и наконец застёгиваю его.

Что ещё? Мама! Надо позвонить маме.

Набираю её номер. Как всегда, со второго гудка.

— Да, Катюша?

— Мама! — почти кричу в трубку. — Мамочка! Ты мне очень, очень нужна! Вот прямо сейчас!

— Солнышко, что случилось?

— Просто прилетай!

— Хорошо, Катюша, в обед буду у тебя.

Я вешаю трубку. Вот так просто!

— Господи, — поднимаю голову, — спасибо тебе, спасибо за всё!

Начинаю кружиться по комнате, раскинув руки.

Тошнота опять подкрадывается незаметно, и я снова в туалете.

— Так, Алексеева, кончай фонтанировать.

Вытираю рот рукой и топаю на кухню. Открываю холодильник. Имбирь, лимон, соль, теплая вода. Бульк. Желудок встал на дыбы и тут же успокоился. Сажусь на кровать с идиотской улыбкой на лице. Так, надо найти клинику с консультацией и сразу же утром туда…

Что это?

Все таблоиды и все ленты новостей пестрили до боли знакомой фамилией. Везде его глаза!

Вглядываюсь в прыгающие буквы.

«Самый громкий развод последнего десятилетия! Сенсация! Одна из самых красивых пар разводится! Александр Савицкий объявил о своем разводе со своей женой Ларисой Трояновой. Чем будет этот развод, и какие отступные придется заплатить Савицкому. И самый главный вопрос. Какую роль во всем этом сыграла таинственная Екатерина, поиски которой продолжаются до сих пор? Одни вопросы и пока никаких ответов».

И фото, сотни, тысячи. Открываю фото, где он стоит с красивой женщиной. Господи! На меня смотрела моя копия! Только огромные льдистые холодные глаза, как у снежной королевы. Сын — мальчик лет десяти — похож на Сашу, как две капли воды. Он кажется мне почему-то очень, очень знакомым. Но нет, всё ускользает, как будто мозг наполовину завешен толстой непроницаемой тканью.

Саша. Его фото, сделанное совсем недавно. Господи, родной, что с тобой случилось? Глаза ввалились. Черты лица стали резкими, губы сжаты в тонкую линию.

— Что случилось? — опять проснулся мозг. — Судя по всему, с ним случилась ты!

— Прости меня. — шепчу я, проводя дрожащими пальцами по экрану. — Прости, но так будет лучше. Прости.

Отключаю телефон и иду на кухню. Наливаю стакан воды и выхожу на террасу.

Рассвет, как всегда, впечатляет. Небо раскрашено во все оттенки розового и голубого с пылью золота и серебра. Море сливается с ним у самого горизонта, создавая иллюзию бесконечности мира. И в этом бесконечном мире есть мы. Я и моя маленькая тайна. Я и мой маленький мир. Кладу руку на живот и встречаю новый день. А по щекам слезы прокладывают соленые дорожки по утраченной любви, по потерянному счастью.

* * *

— Катя? Катюша, ну ты где?

— Мама! — выныриваю из сна, протирая ладонями глаза. — Прости, уснула. Как долетела?

Сажусь на кровати и чувствую очередной приступ тошноты. Зажав рукой рот, отправляюсь в уже ставший привычным за сегодняшний день путь до ватерклозета. Мать появляется в дверях. Как всегда великолепна. Волосы собраны в строгий аккуратный пучок, глаза слегка оттенены серыми тенями, на губах нюдовая помада. Неизменный аромат Шанель окутывает ей, как невидимый туман.

— Что с тобой? — в голосе появляется тревога. — Катюша?

— Мамуль. — очередной приступ. — Я сейчас.

Выхожу, меня чуть потряхивает. Она сидит на кровати и смотрит на меня. Она знает, она всё поняла.

— Катя?

Сажусь рядом, обнимаю, утыкаюсь в её грудь и рыдаю. Рыдаю взахлёб, как маленькая девочка. Плечи трясутся.

— Ну что ты, солнышко! Это же прекрасно! — она гладит меня по плечам, целует в макушку и смеется. — Давно мечтала стать бабушкой.

— Мечты сбываются, Газпром. — сквозь слезы бубню я.

— Он знает? — вдруг задает она вопрос.

— Кто? — я отстраняюсь и вытираю мокрые щеки руками, всхлипывая и вздрагивая всем телом.

— Савицкий.

Это не вопрос. Это утверждение. Резко встаю, обхватываю себя руками и подхожу к окну.

— Прости, не понимаю, о чём ты. — резко говорю я.

— Не понимаешь или не хочешь об этом говорить? — смеётся она.

Я чувствую, как она подходит ко мне, обнимает за талию, прижимая к себе, и кладет подбородок на плечо.

— Ты его любишь?

— Мама, давай не будем!

— Хорошо, солнышко. Только ты должна знать, он скоро тебя найдет.

— Он не сможет!

— Катюш, еще пара недель, и он придёт ко мне, и я должна знать, что ему говорить.

— Всё, что угодно, только не правду. Я не хочу его видеть! У него своя жизнь, у меня своя. Я не хочу снова быть «Кровавой невестой». Я не хочу! Не хочу!

Истерика накрывает меня удушливым мокрым покрывалом. Кулаки впечатываются в стекло. Оно разлетается вдребезги, рассекая кожу, сосуды, впиваясь в меня жалами острых осколков.

— Катя!

Мать хватает простынь, перетягивает мои руки и вызывает скорую.

— Срочно! Дочь! Алексеева Екатерина Владимировна, двадцать восемь лет. VIP-палату. Я сейчас свяжусь с Алексеем Григорьевичем. Да! Томилина! Ждем! И чтобы ни одна живая душа.

Звуки сирены раздались практически мгновенно. Меня упаковали в секунду и повезли в частную клинику. Уже через пару часов всё было сделано. Я лежала в отдельной палате, которую охраняли два шкафоподобных амбала.

Гинеколог подтвердила наличие беременности и сказала, что через пару недель, если я останусь тут, поставит меня на учет. Мать посмотрела на меня. Я мотнула головой.

— Она останется. На приём приходить нужно?

— Желательно. — улыбнулась гинеколог. — Мы выберем с Екатериной Владимировной удобное для неё время. Свой личный номер я оставила. Всего хорошего, поправляйтесь.

У матери зазвонил телефон. Она взяла трубку и побледнела.

— Я сейчас, солнышко.

Закрыв экран рукой, она вышла из палаты в коридор. Я прислушалась.

— Да. Слушаю вас. Нет, я не смогу в ближайшее время. Нет, я в отъезде. Не надо приезжать. Молодой человек, это допрос? Нет. Хорошо. Пятнадцатое августа меня устроит. Это ваши проблемы. Всего хорошего.

Мать зашла и села в кресло у окна, задумчиво глядя куда-то в пространство.

— Мама?

— Катя, у тебя времени до пятнадцатого августа- тихо сказала она. — Решай, что ты будешь делать. Мне нужно знать, как поступать дальше. Я тебе говорила, что он тебя найдет.

— Это он? Но как?

— Если такой человек, как он, ставит себе цель, он просто идет к ней, не смотря ни на что. И сейчас его цель — ты.

Загрузка...