Джекпот для миллиардера. Создана для тебя (СИ)

Глава 44

Каждое утро, обед и вечер он пытался выйти на неё. Глухо. Ксю, даже несмотря на то, что он сказал оставить эту затею, пыталась найти её следы в сети. Глухо. Единственное, что ему удалось узнать, что деньги с аукциона Катя перевела на Кайманы. А на что он рассчитывал? Его жена далеко не дура, ещё какая не дура! Это первое, что она сделала, чтобы замести следы.

Жена! Да, твою мать, жена! Что бы она там ни считала. Для него эта бумажка, которую переслал Лопырёв, была не больше, чем куском, чтобы подтереться.

Он пытался вывести её на эмоции и знал, что она его раскусит сразу же, но ничего не мог с этим поделать. У него начиналась ломка оттого, что она была не рядом. Сначала он рассчитывал на ночи, что она придет. Хрен вам на рыло! Глухо, как в танке! Ни разу! Даже его мозг не воспроизводил её в памяти. Он стал злым и нервным. В конце января, как сейчас вспомнил, это было двадцать шестое число. Раздался звонок. Троянов.

— Да? Слушаю, Евгений Михайлович. Отлично, да, конечно, буду, завтра прилечу. Понял. Спасибо.

Отбой.

Встал. Подошел к окну. Питер. Как на ладони. Офис в «Кукурузине» дорого-богато, но деваться некуда. Партнеры любят такие понты.

Троянов пригласил встретиться. Сейчас, по прошествии времени, Алекс вспомнил разговор в своём доме, когда он застал его с Ларкой в их спальне.

Как он тогда сказал: «… Бля, никогда такого не видел! Она отымела меня, когда ей было всего шестнадцать лет, опоив какой-то наркотой. И уже, считай, десять лет как шантажирует. Сняла всё на видеокамеру. Так что ты для меня только одолжение сделаешь, вышвырнув её как можно дальше.»

Ну что ж, теперь и Алекс знает, каково это — попасть в Ларкину паутину. Она разыграла ту же самую карту, заканифолив ему мозги фотографией Кати, находящейся под прицелом. В тот момент, уже уплывая в радужные мечты, единственное чувство, накрывшее его, был страх за её жизнь, парализующий его здравый смысл.

Достал сигарету, закурил. Облокотившись локтем о стену, пальцами поколачивает по губам.

— Катя! Катюша! — на чистом автомате. — Катя!

Легкие вибрации. Хоть что-то. Обычно, как неисправный локатор. Волна и глохнет. Он знал, что она в Москве, а толку. Его девочка сознательно выбрала самый огромный муравейник.

Он был более чем уверен, что и документы у неё новые. Пробовали пробить по вставшим на учет в женских консультациях. Та же лажа. Никого похожего. Либо частная клиника за большие деньги, либо что-то случилось, либо…

Алекс побелел. Каждый раз от этой мысли ему становилось дурно.

Телефон завибрировал. Лопырев.

— Да. Нет, тишина. А что я могу? Ты сам развязал ей руки! Да она меня полностью заблокировала! Валяй. Сегодня я дома. Жду.

Отбой.

— Ну не сука ли! — выругался Алекс. — Сначала развёл, а теперь «ищи»! На каком основании? Кто я ей? Левый мужик, который сделал ребенка? Может, его уже и нет, этого ребенка!

Он первый раз озвучил свой страх. Вытащил сигарету. Затянулся еще раз.

— Твою мать! — прошипел сквозь зубы, впечатывая кулак в стену. — Катька! Ну какого хера!

Подошел к селектору. Нажал кнопку.

— Анна Николаевна, будьте добры кофе и коньяк.

Расстегнул пиджак, бросил на диван. Стянул галстук и расстегнул ворот на две пуговицы. Закатал рукава. Подошел к креслу, сел и, запрокинув голову, закрыл глаза.

— Катя!

Дверь бесшумно открылась. Молодая секретарша внесла поднос и поставила его на стол. Алекс открыл глаза. Окинул её оценивающим взглядом. Она вспыхнула и улыбнулась.

— Что-нибудь ещё, Александр Игоревич? — в глазах приглашение, манящее.

Алекс прищурился. Пальцы барабанят по столешнице. Скоро пойдёт шестой месяц, как он… Черт.

Кровь прилила к паху. Он стиснул зубы.

— Позвольте, я…

Она скинула туфли и неслышно подошла к нему, встав за спиной. Опустила руки на его плечи. Он откинул голову назад и закрыл глаза. Её горячие ладони скользнули вниз, под хлопок рубашки, коснулись подушечками пальцев его кожи, сосков, он застонал. Возбуждение достигло предела.

— Катя! Котенок. — прошептал он, накрывая её руку своей.

Вспышка! Яркая! Она! Её разум, её голова. Господи, Катя! Он почувствовал, как в ладонь что-то ударилось теплой волной любви, вечной, яркой, истиной. Её сводящий с ума запах, который он вдыхал, пока она спала, прижавшись к нему уставшим, залюбленным им телом. Опять толчок в руку. Сильный, четкий. Её сонный голос:

— Солнышко, мама немного поспит, совсем чуть-чуть.

Он открыл глаза.

— Спасибо, Анна Николаевна, ничего не надо! Вы свободны! — голос ледяной.

Она вздрогнула.

— Простите, Александр Игоревич, я подумала… — тихо залепетала она.

— Напрасно! — он встал, застегнул рубашку. — Надеюсь, этот инцидент был первый и последний раз!

— Да, конечно. — она вышла, зацепив по дороге туфли.

Перед тем, как она закрыла дверь, Алекс приказал:

— Принесите бутылку коньяка и скажите водителю, чтобы через полчаса подал машину.

Она кивнула и вышла, тихо закрыв за собой дверь.

Только сейчас Алекс почувствовал, как его трясет. Он залпом выпил коньяк и упал в кресло, уронив голову на стиснутые кулаки.

Максимально расслабился. Очень осторожно, как только мог, настроился на её волну.

— Вышки сотовой связи, — хмыкнул он. — Спасибо, Ирка!

Вот она. Спит. Опять толчки. И тут Алекс всё понял. Ребенок! Маленькая жизнь толкалась в её животе. Его ребенок. И он чувствовал его!

— Маруууся! Ну чего ты разошлась?

Её голос окутывал его, разносясь по всему телу волной безумного желания. Пульсируя в брюках, которые стали неожиданно малы. Она захныкала.

Он четко уловил момент, когда на неё накатила волна возбуждения. Она почувствовала его! Твою мать! Он открыл глаза и резко встал.

— Господи, хоть бы не поняла. Пусть спишет это на усталость, — тихо прошептал он, чувствуя волны радости и счастья.

— Александр Игоревич, разрешите?

Дверь открылась, и секретарша принесла коньяк. Она даже не поднимала глаз. Тихо поставила бутылку на стол и вышла, предупредив в дверях, что машина через двадцать минут будет подана.

Алекс стоял у окна, расставив ноги и сцепив трясущиеся руки в замок за спиной.

Дочь! У него будет дочь! Он чувствовал, как по щеке катится слеза. Да и хрен бы с нею! Что может сравниться с тем, что у него будет дочь, такая же невероятная, как и её мама.

Будильник всегда на четырех часах утра. Время самого крепкого сна. Он это знал наверняка. Как вор-форточник, он проникал в её мысли. Аккуратно, стараясь не вызвать возбуждения, чтобы она не поняла, что он уже рядом, в её жизни, в её доме, в её мыслях, в её постели, в её сердце. Каждый вечер душ и самоудовлетворение, до звона в ушах, чтобы даже не дернулся.

На календаре уже двадцать восьмое февраля. шесть месяцев! Шесть грёбанных месяцев без неё. За это время он, загружая себя работой под завязку, увеличил своё состояние почти в два раза. Он жил от ночи до ночи. У него была твердая уверенность, что Катя догадывается, что он нашёл её. Но таковы правила игры. Он всего лишь наблюдает, потому что она позволила. Вот и сейчас он пришёл незаметно.

Маруська его чувствует сразу. Сначала брыкалась, как скаковая лошадь, сегодня сразу успокаивается. Он слышит стук её сердечка.

— Маленькая моя, — шепчет он, изнывая от желания положить руку на живот, чтобы почувствовать дочь так, как должен чувствовать отец.

Катя застонала. Её рука обхватила тяжелую грудь и сжала сосок, он увидел эту картину, как если бы сидел рядом с нею в кресле. Капелька жемчужно-белого молока выступила на самом пике. Подушечкой пальца она растерла её по шоколадному пику, и рука её поползла вниз, по округлившемуся животику ниже, ещё.

— Твою мать! — выругался Алекс.

Душ и полчаса самоудовлетворения оказались пустой тратой времени.

Он застонал и опустил руку вниз, обхватывая вздыбленное естество рукой, продолжая оставаться невидимым зрителем этой чувственной сцены.

Ее рука тем временем скользнула между бедер, проникая между складочками, погружаясь в нее, обхватывая нежный узелок ее желаний. Он видел ее пальцы, блестящие от перламутрового сока ее страсти. Кожа покрылась бисеринками пота. Она выгибается и стонет, продолжая ласкать себя, любить пальцами.

Движения Алекса становятся резкими, он чувствует приближение кульминации. Запрокидывает голову и стонет, освобождаясь от напряжения. В ту же секунду он слышит ее крик:

— Саша, господи! Саша!

Тысячи мыслей, эмоций обрушиваются на него. Она зовет его! Она любит, как бы она ни злилась, но она продолжает его любить. И она знает, что он рядом. В этом он точно уверен. Она сегодня это делала для него. Его маленькая девочка. Его Катюша.

С этой самой ночи он уже не прокрадывался, как вор. Она ждала его. Она открывалась перед ним, отдавая себя ему. С каждым днем мука расстояния давалась всё тяжелее. Но он ждал, когда она позовёт. Сама позовет. Он больше не позволит ей от него бегать. Он будет ждать.