Джекпот для миллиардера. Создана для тебя (СИ)

Глава 43 Алекс

Тот самый момент, как наяву. Аэропорт, он в VIP-зоне.

— Александр Игоревич, открыли коридор. Вы можете пройти на посадку. — Девушка мило улыбнулась и облизнула губы.

— Благодарю, — резко бросил Алекс.

Она стоит и ждет. Чего?

— Вы что-то хотели?

Она сверкнула глазами и протянула свою визитку.

— Если вам нужна будет стюардесса на борт, вы всегда можете со мной связаться. — Она бросила откровенный взгляд на его пах.

— Ничем не могу быть вам полезен в этом вопросе, как, впрочем, и в остальных. — Ледяным тоном ответил он.

— Но всё же.

Визитка буквально проскальзывает в карман брюк вместе с её рукой.

Ему показалось, или он почувствовал легкий укол?

Укол! Укол! Вот оно.

С той самой секунды всё полетело в тартарары!

Именно тогда его и накачали.

Мозг плавится от дикого желания. Ему кажется, что его сейчас просто тупо разорвет. Но при этом единственное, что у него шевелится, это вздыбленное естество, над которым колдует бывшая жена.

Язык, как восьмидесятая наждачка, царапает небо, губы, еле шевелится.

— Сука, отвали.

— Мой мальчик проснулся! — Она поднимает голову, облизывается и наклоняется к нему, впиваясь в его губы. Алекс чувствует на них свой собственный вкус. Крышу начинает сносить. Он рычит, отвечая на поцелуй.

Она победно улыбается. Наклоняется к уху.

— Ты это слышишь? — шепчет она, обрывая слова. — Слышишь? Как рушатся хрустальные замки твоей принцессы? Как твоя счастливая жизнь несется под откос? Я говорила тебе тогда: развода не будет. Ты не слышал. Зато сейчас ты его получишь!

Он с ненавистью смотрит в эти ледяные глаза и ни черта не может с собой сделать. Животное желание закладывает уши, вымораживает мозг.

— Ты хочешь меня? — шепчет она, опуская руку вниз, обхватывая его. — Скажи. Скажи!

В голове рвутся красные нити. Он стонет, пытаясь выбраться на поверхность. Бесполезно.

Тело горит. Если она сейчас ничего не сделает, он просто сдохнет от неудовлетворённости.

— Да. — Проклиная всё на свете, хрипит он.

— Громче, милый! Скажи так, чтобы весь мир услышал.

Наркота бурлит в венах, подчиняя себе сознание. Он не слышит ничего, кроме неё.

— Ну же, малыш, давай, и я сделаю тебе хорошо. — Стонет Ларка.

— Да!

— Молодец, Савицкий, — ухмыляется она. — Прижимается к нему губами, и он чувствует её язык, протискивающийся между его зубами.

А потом она опускается на него, втягивает в себя. Гонка начинается. Тело всё помнит, и мозг тут не нужен. Раз за разом в режиме нон-стоп, фонтанируя в неё, извергаясь с силой вулкана. В какой-то момент картинка размылась, и он увидел её. Катя! Катюша! Собрав все силы, он постарался ухватиться за неё, прижать к себе. Проведя рукой по её груди, он прошептал:

— Я люблю тебя.

И смех! Грубый, хриплый, грудной.

— Давай, Савицкий! Давай! Добей её!

Еле разлепил глаза. Башка не трещит, она взрывается от боли. Собирает мысли в кучку. Тело ломит. В нос ударяет запах секса, кислый, мускусный, как протухший сыр. Пытается вспомнить последний день. Чёрная дыра. Попытался встать. Ощущения, будто побывал под асфальтоукладчиком. Тело всё трясется крупной дрожью. Еле поднялся. Сел, потряс головой, тут же взорвались мириады болезненных молний. К горлу подкатило чувство тошноты, еле успел наклониться. Вывернуло. Ещё раз и ещё. Оглядел комнату мутными глазами. Зашкварный отель. Господи, понять бы хоть, где он?

Как говорится, к чёрту подробности, страна-то какая?

Подошел к столу. Взял графин и, почти не останавливаясь, выпил всю воду. В голове чуть прояснилось. Боковым зрением увидел своё отражение в зеркале: голое приведение с ввалившимися глазами и трясущимися руками. Подошел к окну и распахнул его. В нос ударил запах гниющей рыбы и моря. Посмотрел вниз. Снующие мужчины в абаях и куфиях, женщины, в основной массе, в хиджабах. Значит, до Ливана он всё-таки добрался. На столе завибрировал телефон. Подошел, поднял трубку.

— Сука! Мразь! Убью!

Три долбанных дня! Она выключила его на три дня! Сотни сообщений, звонков. Твою-то мать. Больше тридцати только от Лопырева. Последнее с вложенным файлом. Открыл и почувствовал, что земля со скоростью космического корабля уходит из-под ног. Свидетельство о разводе. И сообщение от Владимира.

«Савицкий, ничего личного. Это её желание. Ничего не мог сделать. Я прежде всего её отец».

— Котёнок, — прошептал он. — Зачем ты так.

А потом он увидел и зачем, и почему. Как Лопырев ни пытался, Савицкий на ближайшие полгода стал звездой всех сайтов. Он стал мемом. А сколько крылатых выражений оставили эти трое суток прямого эфира.

«Брак Савицкого» — быстро и со скандалом.

«Долбить, как Савицкий» — заниматься сексом в режиме нон-стоп.

«Кувалда Савицкого» — понятно без слов.

«Как Савицкий в одну воду» и прочее, прочее, прочее.

Ларка смылась сразу же, даже не получив Оскара. Алекс знал, что теперь она затаится. Он был в курсе, что она продала всю недвижку и перевела бабло в офшор. Подготовилась заранее. Если бы он мог, он бы её просто прибил, но толку. Она уничтожила всё! Красиво, быстро, метко! Гениально!

Он набрал номер, отметив, что телефон заряжен полностью.

— Ну ещё бы, ведь должен же я с наслаждением посмотреть на развалины своей жизни, да, дорогая?

— Глеб? Я! Нормально. Забери меня и скажи, чтобы дали коридор через час. Скидываю геолокацию. Жду.

Скинул геолокацию отеля. Быстро в душ. Пил, пил из-под крана, жадно, давясь, очищая мозг от последних следов интоксикации. Вышел, оделся и спустился вниз. Достал сигарету, затянулся. Попытался выйти на неё, пробиться через барьер, который почувствовал сразу же. Нет, глухо. Увидел подъезжающий гелик. Глеб за рулем. Даже в глаза не смотрит. Да и хер с ним. Выбросил окурок, сел на заднее сиденье.

— Через сорок минут вылет, Александр Игоревич.

— Спасибо, Глеб. Есть что-нибудь выпить?

Достает из бардачка Tesseron XO. Алекс открывает бутылку и пьет из горла, жадными, громкими глотками.

— Александр Игоревич. Её нигде нет. До Ростова довели и всё, исчезла. На всех дорогах пусто, нет её, словно не было никогда. — тихо сказал Глеб, глядя на Алекса в зеркало заднего вида.

— Спасибо, Глеб. — задумчиво глядя в окно, сказал Алекс. — Передай всем отбой. Найти её теперь можно будет при условии, если она этого сама захочет, или если, что маловероятно, она сделает ошибку.