Джемс Кук

ПРАВО НА ЖИЗНЬ

По дороге из Гисборо в Стоктон в графстве Дюрам в Иоркши «ре, в шести милях от этих двух городов, стояла деревушка Мартон, куда переехал рабочий Джек Кук, уроженец северной Англии с семьей и нанялся на ферму. У Джека было девять человек детей.

Сын Джемс родился 27 октября 1728 года. Черноволосый, с живыми темными глазами, мальчуган научился к восьми годам считать до ста и читать по складам Библию. Других книг у достопочтенной мисс Волькер, сельской учительницы, не было. Родители Джемса добросовестно работали на своего хозяина, чем заслужили хорошую славу среди богатых фермеров края. Джек перешел на службу в качестве старшего рабочего на ферму «Айри-Хольм», близ Айтона. Там Джемса отдали в школу, а когда ему минуло тринадцать лет, определили в ученики к галантерейщику Вильямсу Сандерсону в Стэте.

Отец и мать были спокойны за судьбу сына: усвоив хитрую премудрость обхождения с покупателями и торговли булавками, пуговицами и лентами, Джемс сам станет со временем честным торговцем, владельцем лавки, уважаемым горожанином и обеспечит родителям тихую и безбедную старость.

По странному стечению обстоятельств мечтам добрых Куков не пришлось сбыться. Мистер Сандерсон оказался, повидимому, слишком невнимательным к своему ученику. Дело не обходилось, вероятно, без подзатыльников и удержания шести шиллингов месячного жалованья. С сильным характером, упорный в принятых решениях, четырнадцатилетний Джемс, не спросясь родителей, высказав хозяину наболевшую обиду, ушел из лавки и нанялся юнгой на угольное судно «Фри-Лов», квакеров Джона и Генри Валькер.

Стэт — крупный рыбопромышленный центр. Порт наполнен рыболовными судами и угольщиками. Море манит своим раздольем, рассказы о плаваниях тревожат воображение. Книги, попадавшие в галантерейную лавку, говорили о чудесах новых земель, об отваге мореходцев, о храбрости и великодушии капитанов, о загадочных морских далях, таящих неведомо какие острова и материки. Все это насыщало впечатлительный мозг Джемса, он постепенно проникался мыслью о возможности дальнего плавания и постижения науки мореходства.

Контракт, подписанный юнгой, гласил, что он обязуется добросовестно служить господам Джону и Джемсу Валькер в течение семи лет. Что стоило Джемсу подписать такой контракт? Не возвращаться же, в самом деле, в эту жалкую обстановку галантерейной лавчонки и выслушивать брань мистера Сандерсона? Кроме того, Джемс раз и навсегда решил сделаться моряком, выучиться всему, что надо знать для плавания по океану. Где-то глубоко в сознании копошилась мысль о возможности стать когда-нибудь капитаном корабля. Уверенный в правильности своего поступка, Джемс без колебания согласился подписать все условия хозяев судна.

Плавание на угольщике юнгой, потом матросом не только закалило здоровье, но дало массу практических знаний и укрепило волю. Джемс проявлял усердие, сметливость и к двадцати двум годам был назначен шкипером угольщика. Первый этап был пройден, надо было двигаться дальше, овладевать знаниями, добиваться своей все еще пока очень туманной цели.

Объявление войны Франции застало его врасплох. Судно стояло тогда на Темзе. Бесшабашная и жестокая расправа королевских вербовщиков-офицеров испугала двадцатисемилетнего шкипера. Он предпочел спрятаться, как делали многие. Потом порыв раскаяния заставил его отправиться в Ваппинг на сборный пункт, явиться к офицеру военного корабля «Орел» и заявить, что желает вступить добровольцем в королевский флот.

Шестидесятипушечное судно стало снаряжаться. Осенью оно перешло под команду капитана Хьюга Палиссера, который первый заметил Кука, его способности, приблизил его к себе и подружился с ним.

Добрые иоркширские граждане, обуреваемые патриотическими чувствами, просили своего представителя в парламенте похлопотать за их доблестного компатриота, добровольно выступившего на защиту старой Англии. Повидимому, пятно оскорбления семейного очага и галантерейного торговца было смыто окончательно.

Капитан Палиссер получил длинное послание от члена парламента от Скорборо Осбалдестона, излагавшее просьбу земляков Кука позаботиться о молодом моряке и оказать ему необходимую помощь в скорейшем продвижении по службе.

Капитан Палиссер любезно ответил члену парламента, что он сам ценит таланты молодого человека, но, к сожалению, не может вопреки существующих правил произвести Кука в офицеры, что для этого надо ему еще прослужить некоторое время и что он может быть только переведен боцманом на какое-либо судно.

Результатом этой переписки было назначение Кука на шлюп «Грампус». Но прежний боцман не ушел, и Кука тотчас же назначили на «Гирлянду», но фрегат был в море. Тогда на следующий день вышел новый приказ, назначавший его на боевое судно «Меркурий», уходившее в Канаду в эскадру адмирала Сауендерса, осаждавшего в то время вместе с армией генерала Вольфа форты Квебека. Четыре года, проведенные на борту «Орла», и хорошее отношение капитана Палиссера, снабжавшего Кука книгами по навигации, астрономии и математике, долгие беседы с этим образованным офицером-либералом, снизошедшим до настоящей дружбы с простым матросом, заложили крепкий фундамент научный и моральный. Весной 1759 года Джемс Кук, в качестве добровольца-боцмана на корабле «Меркурий» под командой все того же друга — капитана Палиссера, ушел к берегам Америки.

1759 года Джемс Кук под густыми бровями жадно и зорко всматривались в морскую Даль. Маленькая голова с длинными черными волосами, упорно наклонялась над картами и книгами. Высокая, ладно сложенная фигура молодого боцмана не сгибалась под порывами ветра.

Второй этап был завоеван с честью.

Квебек стоит в самой глубине залива св. Лаврентия, врезавшегося узкой полосой в Лабрадорский берег у устья широкой и многоводной реки. Чтобы обстрелять судовой артиллерией французские батареи и тем самым поддержать атаку сухопутных войск, обложивших крепость и лагери Монморанси и Бопора[3] надо было вдвинуть корабли в канал, глубина которого была неизвестна. Не исследовав фарватер, нельзя было рисковать подставиться под огонь противника, тем более, что канал проходил близ самого расположения французских войск. Надо было сделать разведку, незаметную неприятелю, чтобы затем застать его врасплох. Палиссер предложил Куку взять на себя эту трудную и ответственную задачу.

Не колеблясь, Кук принимает предложение. Это не только исполнение приказа начальника, не только исполнение долга, это проверка самого себя, своей воли, своих способностей, а главное, знаний, приобретенных собственным упорством. Подготовительная работа была проделана, надо было приложить свои знания, выдержать экзамен.

Темная ночь быстро заволакивает оставленное судно. На волнах шлюпка кажется скорлупкой, человек — еще меньше. Волны подкатываются, вскидывают скорлупу и бросают вперед и вниз. Катящаяся сзади волна сейчас ринется и зальет, сомнет. Но маленький человек работает веслами, борется с сердитой водой, и шлюпка быстро двигается вперед и уходит от преследования в канал, где нет такого волнения, где назло человеку, задумавшему обмануть своих врагов, царит тишина. Берега острова, вырастая, надвигаются на шлюпку, и плеск весел различается яснее в насторожившейся темноте.

Шесть ночей сряду прошли благополучно. Кук ночью вымерял фарватер, а днем приводил в порядок цифры, делал чертежи для составления подробной карты. Это была первая карта, которую он попробовал начертить сам. Хотелось сделать как можно лучше, подробнее, тщательнее.

Седьмая ночь началась, как и все предыдущие. Но внезапно послышался плеск весел, и Кук увидел силуэты нескольких лодок, двигавшихся на него со стороны неприятеля. По крикам, наполнившим тишину, он понял, что лодки полны «дикарями», посланными французским командованием для его поимки. Оставалось только понадеяться на силу своих мускулов и грести к острову, где был английский караул. Дикарей было много и легкие лодки их двигались быстро.

Кук изо всех сил налегает на весла. Неуклюжая шлюпка хлюпает носом по воде, словно топчется на месте. Передовая лодка преследователей налетает все ближе и ближе.

Удар шлюпки о берег совпал с ударом неприятельской лодки о корму шлюпки. С гиканьем ринулись «дикари». Кук еле успел выпрыгнуть на берег и скрыться за скалами. Туземцы, торжествуя, увели шлюпку.

Адмирал Сауендерс был чрезвычайно удивлен, когда капитан Палиссер представил ему подробнейшую карту точной промерки фарватера у самых неприятельских позиций. Недаром либерал-капитан так усиленно расхваливал ему своего талантливого боцмана. Квебек сдался, очередь была за Монреалем[4].

Английский флот двигался вверх по течению реки наощупь, не имея точной карты. Речное плавание морских судов становилось опасным. Адмирал отдал приказ послать Кука исследовать речное русло. На этот раз уже с большей уверенностью принялся моряк-самоучка за работу. Четко наносил он все малейшие изгибы берегов, отмечал фарватер, острова и отмели, подчеркивая наиболее опасные для кораблевождения пункты.

Руководствуясь этой картой, английский адмирал подвел флот к укреплениям Монреаля и помог сухопутной армии взять город. Весь берег по течению реки св. Лаврентия был очищен от французских войск.

Слух о талантах боцмана Кука разнесся по военным кораблям. Составление карт давалось немногим и ценилось как редкость. Командующий эскадрой у берегов Новой Шотландии, лорд Колвейль потребовал перевода Кука на флагманский корабль «Нортумберланд», стоявший на рейде Галифакса.

Там Кук провел два года. Немного книг, попавшихся ему в руки, были со вниманием изучены. Эвклидовы «Элементы геометрии» положили начало математическим знаниям. Теоремы древнего александрийца, учение о несоизмеримых величинах, свойстве чисел, линий, фигур, поверхностей и тел развивали, дисциплинировали пытливый ум. Пифагор и Коперник научили конфигурации и движению небесных светил. Трактаты по навигации упоминали о первом кругосветном плавании Магеллана, о тщетных попытках мореходов разыскать Южный Материк и о сомнительных открытиях русского капитана Беринга, якобы доказавшего в 1728 году существование северного пролива между Азией и Америкой. Осенью 1762 года «Нортумберланд» вышел к острову Ньюфаундленду, захваченному французами.

На этот раз Куку поручили снять план гавани Плаценции и окружающих ее высот.

В течение своей работы Куку пришлось иметь дело с губернатором Ньюфаундленда адмиралом Грэвсом. Несколько раз встретившись с «этим удивительным ученым-самоучкой, сыном простого рабочего», старый вояка понял, насколько может быть полезен военному флоту Англии такой самородок. Отзывы Палиссера и двух заслуженных адмиралов способствовали благоволению губернатора.

Точное и быстрое исполнение приказаний нравилось военным людям.

«Удивительный» боцман завоевал у них прочные симпатии.

В конце 62-го года Джемс Кук вернулся на родину. Семь лет отсутствия сильно изменили его: уехав юношей, он был теперь взрослым мужчиной, закаленным в плаваниях и морских сражениях.

Старая Англия была прежней, патриархальной, с бедными черепичными деревушками и густыми парками замков. С вялой, дремотной деревенской жизнью и дымной сутолокой торговых портов. С благодушным на словах политиканством у высоких каминов придорожных харчевен и шумными спорами членов парламента в салонах. С теплой меланхоличной желтизной увядающих кленов и едким туманом Лондона. С портером и трубками, министрами и фермерами Англия лордов и купцов была такой же, как семь лет назад, и казалось, ей мало было дела до каких-то неведомых далеких заливов, рек и островов, до сотен людей, погибших ради ее славы.

Вернувшемуся из далекого плавания, усталому, но счастливому завоевателю жизни, лондонская туманная осень показалась чудесной. Мутная Темза, когда-то неприветливо покачивавшая грязный угольщик, казалась лучше всех рек Лабрадора. Разве есть на свете что-нибудь восхитительнее уютной английской комнаты, освещенной пламенем камина, высоких кресел, обитых кожей, трубок с длинными чубуками и пенистого портера в глиняных кружках? А разве не во сто раз прекраснее всех скал и водопадов тихая английская дорога, устланная желтыми и красными осенними листьями, шуршащими под колесами почтового дилижанса? Вот как дорога от Лондона в Баркинг. Там тоже есть новые друзья, милые, радушные люди — семейство Бэтс.

Баркинг всего в одиннадцати километрах от Лондона: в Баркинге есть древняя церковь бенедиктинского аббатства, маленькие дома» крытые грифелем, лавочки и харчевни с качающимися на ветру вывесками, с заезжим двором, вечно наполненным топотом лошадей» грохотом карет и скрипим ворог. В Баркинге есть свои политиканы» разрешающие европейские проблемы, за жирной гусятиной спорящие о государственном долге и даже читающие либеральную «North Briton»[5]. Но лучше всех в Баркинге Елизавета Бэтс.

Она понравилась Куку с первого взгляда. И он, стройный, пышущий здоровьем моряк, участник сражений, отважный и великодушный, был совсем таким, каким Елизавета представляла себе героев повестей, читанных ею. Прогулки по набережной Родинга, потом, с наступлением зимы, уютные беседы с друзьями, тихие вечера у камина…

Двадцать первого декабря своды старой церкви аббатства зазвучали свадебным хоралом.

После сумрака храма снег ослепил белизной. Весело поскрипывали сани и звенели бубенцы. Весело звенели бокалы и голоса друзей. Зачем ехать в неведомые страны? Зачем искать счастья за морями, когда оно уже найдено здесь, в родной, милой Англии? Никогда больше Кук никуда не уедет от жены и друзей. Никогда не променяет тихого счастья в Баркинге на коварную игру морей и мятежную жизнь корабля. Кто смеет говорить, что семейное счастье непрочно? Кто смеет утверждать, что друзья неверны? Кто вообще посмеет запретить ему, счастливому человеку, остаться навсегда возле своей Елизаветы?!

Первые удачи и пылкость характера обратили Кука в юношу. Он искренне верил, что никогда не уедет из Баркинга, никогда не оставит жену; что его карьера моряка закончена, что он обрел счастливую гавань.

Но радость семейной жизни не могла убить в нем жажду знаний, он продолжал занятия математикой, астрономией и работы над картами. Беседы с друзьями — Безисом, Палиссером — возвращали его мысли к главной цели. Передавая ему возникавшие среди ученых разногласия, споры, то и дело вспыхивающие в Королевском обществе, они оживляли замиравшее как будто в нем пламя. Он обманывал себя, утверждая, что не вернется на море.

По Парижскому миру 1763 года. Англия получила от Франции Канаду, Кап-Бретон, острова Сен-Винцент, Доминико и Тобаго, Сенегал в Африке, а от Испании — Флориду. Лорд Клэйв, ставленник Ост-индской торговой компании, завоевал Бенгалию, Бегар и О рису. Число колоний росло.

С 1760 года правил молодой король Георг III. Партия тори подняла голову. Вильям Питт второй раз уходил в отставку. «Друзья короля» боролись с партиями за личную власть монарха. Росла оппозиция. Лорд Бютт, сменивший Питта, вел двуличную политику, заигрывая с либеральными вигами[6].

Лорды адмиралтейства, занятые партийными спорами, придворными сплетнями и устройством собственных делишек, мало думали о скучных обязанностях управления вновь завоеванными землями. Адмиралу Грэвсу, опять назначенному губернатором Ньюфаундленда, стоило больших трудов доказать лордам необходимость составления подробной карты берегов острова. Никто не понимал, о чем так заботится беспокойный адмирал.

Получив, наконец, приказ о составлении карты, он предложил Куку в качестве инженера-географа сопровождать его.

И Кук, клявшийся два месяца назад, что не покинет жену, не сумел побороть в себе желания снова очутиться на корабле, снова плыть к берегам Америки. Поездка с адмиралом Грэвсом была вполне понятным продолжением его работы моряка, естественным осуществлением его призвания. Благодатная баркингская весна не помешала Куку сделать верный выбор. Как восемь лет назад, он решился сразу.

Снова выпала нелегкая задача составить карту уступленных французами островов Пьера и Мигелона. Работа должна была быть закончена в месяц — срок, достаточный для задержки Грэвсом под разными благовидными предлогами фрегата французского губернатора, направляющегося на Мигелон, и других судов с колонистами. Исполнив добросовестно и это поручение, в конце лета Кук вернулся в Англию.

Адмирал Грэвс был заменен на посту губернатора Ньюфаундленда и Лабрадора Палиссером. Неисправимый либерал продолжал протежировать «удивительному боцману», гордился своей креатурой и волновался о судьбе отечественной картографии в сто раз больше всех лордов адмиралтейства.

Он и слышать не хотел, чтобы с ним был послан какой-то другой инженер. Во-первых, Кук уже начал съемку берегов Ньюфаундленда, во-вторых, всякий другой напутает и нарисует таких карт, каких уже много в адмиралтействе и по которым ни один опытный капитан не рискнет вести корабль, столько в — них неточностей и ошибок.

На этот раз Куку дали название морского инженера, званием приблизив его к чинам военного ведомства.

В течение трех лет работал Кук над составлением подробных карт Ньюфаундленда и восточных берегов Лабрадора. На зиму он возвращался в Англию.

Работа увлекала. Наряду с составлением карт, он занимался астрономией. В августе 1766 года на острове Бургео он наблюдал солнечное затмение и составил ученую записку, одобренную профессорами Оксфорда.

Но самым привлекательным, волнующим было исследование острова. Неудержимая любознательность тянула все дальше и дальше в глубь страны, где не ступала еще нога человека. Неиспытанная радость охватывала все его существо, когда из-за непроходимой чащи сосен и берез вырастала скалистая вершина или блестело вдруг серебро озера. Вместе с охотниками, преследующими оленей и волков, рыбаками, подстерегавшими ход трески, Кук охотился за горами и озерами, заполнял карту новыми штрихами и названиями. Никогда охотник и рыбак не будут удовлетворены размером добычи, никогда исследователь не будет удовлетворен результатами своих работ. Знать больше того, что знаешь — вот непрестанное желание, неизменная цель пытливого ума.

Упорством и настойчивостью, трудоспособностью, любовью к работе и непреклонной волей к достижению намеченной цели Кук к сорока годам овладел наукой морехода. Капитан Кинг, ходивший с ним в плавание, пишет в своих воспоминаниях: «Крепкое сложение капитана Кука и его привычка к работе делали его способным сопротивляться самой, жестокой усталости и самым большим неудобствам… Но что наиболее отличает его, это — постоянная настойчивость, с какой он шел к своей цели. Не только препятствия, усталость, опасности не могли его удержать, но он не знал даже обыкновенной потребности к развлечениям и отдыху. В течение его длительных и тяжелых путешествий его пыл и деятельность не убавлялись ни на одно мгновенье…»

Положительные черты характера располагали в его пользу. «Его темперамент был очень сильный, — пишет Самвелль, — а личная жизнь очень умеренной. Скромный, даже застенчивый; его разговор был приятен, остроумен и поучителен. Он казался иногда слишком вспыльчивым; но его благожелательность и приветливость исправляли этот недостаток…»

1767 год — год завершения третьего, последнего этапа на пути к завоеванию твердых позиций, овладению самых трудных начал жизни и науки. Много трудностей, испытаний и разочарований ждало впереди, но право на жизнь было завоевано. Победив бедность, рутину, традиционный консерватизм научной мысли и бюрократических условностей, Джемс Кук выпрямился во весь могучий рост и крепко встал у штурвала своего корабля.