Глава VIII. Дуэль на финишной прямой

После отборочных полуфиналов в Нью-Йорке Тиммонс подсчитал, что Джим за прошедший год пробежал 4380 миль, в среднем по 12 миль на день.

Шесть недель Джим напряженно тренировался в Уичито. Но прежде чем начать окончательную подготовку к финалу, Джим выехал вместе со своей семьей в Колорадо навестить родственников. После двух дней акклиматизации к высокогорным условиям он был готов пробегать в общей сложности по 14 миль в день в двух тренировках.

Тиммонс убеждал Джима, что он может попасть в олимпийскую команду, если захочет. Джим, однако, сказал своей матери: «Я ничего не собираюсь говорить по этому поводу, потому что, возможно, и не попаду в команду».

«Он никогда не принимал как должное мысль стать участником олимпийской команды,- рассказывает мать Райана.- Он знал, что это для него трудная задача. Для решения ее он не жалел себя и всегда был настроен работать, даже не зная, даст ли его труд желаемый результат».

Затем Джим переехал в Лоуренс к Тиммонсу и поселился в Вакаруза Вэлли, в юго-восточной части города. Он проводил утренние тренировки на холмистых пыльных дорогах вблизи дома Тиммонса, а вечерние - на Мемориальном стадионе Канзасского университета.

Результаты

1. Дайрол Берлесон, Ирландия 3:45,4

2. Том О'Хара, Лойола 3:45,6

3. Джим Грелле, Лос-Анджелесский легкоатлетический клуб 63:46,1

4. Джим Райан, Уичито 3:46,1

5. Арчи Сан Романи, Орегон 3:46,4

6. Боб Дэй, Пасадена 3:46,6

7. Кэри Вейзигер, легкоатлетический клуб Северной Каролины 3:46,7

8. Джон Кэмиен, Эмпориа Стэйт 3:48,5


«В начале шестинедельной подготовки Тимми был убежден, что я попаду в олимпийскую команду, а я - нет».

Однажды Рич Кларксон сделал примерно 1200 снимков Джима в течение полутора часов, чтобы выбрать одну фотографию для обложки журнала «Спортс Иллюстрейтэд». На следующий день после этого у Джима взяли интервью один спортивный репортер из Канзаса и писатель, сотрудничающий в журнале.

«Трудно привыкнуть к репортерам. Я действительно не люблю этого. Трудно приспособиться». Здесь проблемой для Джима становился конфликт между правдивостью и скромностью. Он не хотел показаться хвастливым и все же стремился быть честным. Иногда, выслушав вопрос, он отвечал: «Подождите немного. Я хочу это обдумать». После того как ответ был найден, он мог сделать заявление для печати.

Другой трудной проблемой для Джима был вопрос о соблюдении правил любительства. Предложения покрытия издержек, превышающих реальные расходы по поездке, должны были быть отклонены. Переехав к Тиммонсу после прикидок в Нью-Йорке, Джим должен был платить ему за жилье и питание, чтобы соблюсти статус спортсмена-любителя. Это стесняло Тиммонса, но было необходимым актом в соответствии с правилами любительства НКАА.

Между Джимом и его тренером продолжали устанавливаться тесные связи... насколько это возможно между двумя людьми, из которых один устраивает для другого «пытку» два раза в день.

«У меня нет жалоб - сказал Джим одному журналисту.- Из всего на свете я не выношу только огурцов и... тренеров».

Между тренировками Джим помогал по хозяйству миссис Тиммонс и смотрел телевизор. Вместе с Тиммонсом они ежедневно обсуждали тактику предстоящего бега. Джим решил сделать все от него зависящее: «Жребий может быть брошен между этим годом и 1968-м».

Позднее Тиммонс вспоминал: «Джим работал все шесть недель, по существу, над одним и тем же: научиться спринтовать в состоянии усталости. У бедняги парня был заурядный тренер, который мог выпустить его на дорожку и держать там до изнеможения, а затем сказать: «Все в порядке, Джим, теперь мы готовы к работе - начинай спринт». Мы шли на различные ухищрения, чтобы он мог понять всю важность финишного спринта».

Одна такая тренировка была проведена в конце августа, после того, как Джим утром пробежал шесть миль по дорогам. Он пришел на университетский стадион вечером с Биллом Дотсоном, единственным, кроме него, милевиком в штате Канзас, «выбегавшим» из 4 минут. Температура была 87 градусов по Фаренгейту (приблизительно 30,5 градусов по Цельсию), однако он провел обычную разминку, которая состояла из бега трусцой на милю, четырех ускорений по 110 ярдов и четырех по 60 ярдов.

Настоящая тренировка началась с пробежки на три четверти мили в быстром темпе, после которой последовал бег трусцой на полмили в качестве отдыха. Затем Джим пробежал 2 по 660 ярдов, по 4 минуты с отдыхом на каждую пробежку. После очередной полмили в качестве отдыха он пробежал 4 по 330 ярдов, по 3 минуты с паузой восстановления на каждые 390 ярдов. Снова он пробежал 880 ярдов трусцой. На «десерт» был спринт 6 по 110 ярдов (по 2 минуты на каждую пробежку, включая отдых) и 8 по 60 ярдов (с интервалом в 1 минуту).

Спринтерский бег «забил» ноги, и Джим сказал об этом Тиммонсу. Тот посоветовал проделать после тренировки гидромассаж. Затем он заявил: «Я приготовил тебе маленький сюрприз. Я сейчас открою ворота и дам тебе немного побегать на воле». С этими словами Тиммонс указал на Кэмпейнайл-Хилл - холм, поднимавшийся на 230 ярдов над стадионом. Чтобы взобраться на него, нужно было двигаться под углом 25°. «Пробегись на вершину и обратно четыре раза».

Не пришедший еще в себя Джим некоторое время смотрел то на крутой склон холма, то на своего тренера. «Вы бы лучше позвонили вашей жене,- сказал он наконец,- и сказали бы ей, что мы придем к обеду не в половине восьмого, как обещали, а на час позже». Тиммонса, однако, это не рассмешило. «Почему ты не скажешь об этом Джиму Грелле? Может быть, он за это пришлет тебе открытку из Токио».

Джим только усмехнулся и пустился бежать.

В конце шестинедельной тренировки Джим был уже в отличной форме.

«У Джима не было в этот период соревнований. Он боролся с секундомером в различных видах беговой работы. Его результаты стали качественно лучшими, намного лучшими, чем когда-либо раньше. Чтобы дать вам представление о том, как он вырос, приведу следующий факт. В последнюю неделю он пробегал 20 по 440 ярдов, каждую пробежку в среднем за 62,5 секунды. Это было примерно на 2 секунды быстрее, чем лучший средний результат Джима в такой серии раньше. Раньше самым трудным для Джима был спринт. Теперь его скорость явно повысилась».

13 сентября 1964 года Райан занял свое место на старте. Финальные отборочные соревнования проводились на огромном стадионе «Колизеум» в Лос- Анджелесе. Это было самое крупное состязание в жизни Джима. Он был в форме, но ему предстояло обыграть трех из пяти своих соперников, чтобы попасть в олимпийскую команду. Он не поднялся еще до уровня Берлесона и О'Хара, и большинство специалистов без размышления отдавали им первые два места в команде. Третьим большинство считало Грелле, но при этом не отрицалась возможность того, что у Сан Романи, показавшего третий результат на миле в Комптоне, есть тоже хорошие шансы. Последним фаворитом был Джим Райан.

Предстояло состязание такого рода, в котором борьба за третье место обычно вызывает больший интерес, чем за первое, потому что третий участник входит последним в олимпийскую команду. И этот забег на 1500 метров вызывал у зрителей большее нетерпение, чем любой другой вид программы, главным образом из-за участия в нем Джима.

На обложке свежего журнала «Спортс Иллюстрейтэд» был помещен его портрет, а далее шла статья, в которой рассказывалось о его напряженном труде для достижения поставленной цели. Юный талантливый бегун вызывал симпатию у многих зрителей.

Грелле выиграл у него три раза, но во всех случаях разрыв между ними был небольшой. Многие специалисты считали, что двухмесячная тренировка после нью-йоркской встречи должна принести большие плоды Джиму, чем Грелле. Бегун, которому только 17 лет, должен за два месяца прогрессировать в большей степени, чем тот, кому 27, как Грелле.

Тиммонс рассказывает: «Джим никогда не скажет о чем он думает, и это чрезвычайно беспокоит меня. Я начинаю думать, что он собирается продуть состязание, упасть, не знаю, что еще. Я полагаю, однако, что со своими ногами он толкует немало».

Перед состязаниями Джим говорит мало, зато много думает. «Перед соревнованием я обычно так напуган, что всегда пытаюсь собраться с духом и почувствовать себя уверенным. Я говорю себе, что все будет в порядке. Я пытаюсь не быть слишком самоуверенным, так как знаю, что мне нужна эта нервотрепка перед стартом». А вот мысли, которые формировались непосредственно перед стартом: «Я никогда не чувствовал себя более сильным.

Я мог сказать себе, что нахожусь в самой хорошей, самой лучшей форме, чем когда бы то ни было».

Болельщики Райана указывали также на то, что с каждым стартом он все более приближался к Грелле. В Комптоне Грелле побил Джима с отрывом в полсекунды, на соревнованиях ААЮ он выиграл уже только одну десятую, а в полуфиналах в Нью-Йорке пересек финиш лишь на грудь впереди Джима.

Те, кто был за Грелле, говорили, что Джиму психологически легче было отыгрывать метры у Грелле, потому что он бежал сзади. Но Грелле, в свою очередь, может бежать чуть быстрее, если в этом будет нужда. При этом подчеркивали и тот факт, что Грелле всегда входил в нашу национальную команду. Защитники Сан Романи, в свою очередь, напоминали остальным, что их фаворит был быстрее и Райана и Грелле в Комптоне и ему нужно избрать лишь подходящую тактику для того, чтобы попасть в число трех лучших.

«Думаю, мне придется хорошенько потрудиться в предстоящем забеге. Это будет или быстрый бег или бег тактический. Тренер считает, что соревнование будет проходить только в быстром темпе, однако я думаю, этого-то по некоторым причинам и не будет. Ведь в прошлом ничего похожего не было! Будут медленный темп на дистанции и быстрая последняя четверть. Это меня устраивает в настоящее время более всего. Я чувствую себя более уверенным именно в такой ситуации, чем когда нужно бежать все состязание в сильном темпе».

Девятнадцать тысяч зрителей охватило сильное волнение, и многие из болельщиков не знали, за кого они болеют, пока не начался забег. У многих, однако, вызывал интерес высокий симпатичный юноша в золотых с голубым цветах легкоатлетического клуба Кайвэниэнс Уичито. Джим, хотя и неважно стартовал, вышел на этот раз после выстрела третьим - позади Дэя и О'Хара. Первый круг он закончил на пятом месте. Сзади него бежал Берлесон. Лидер Дэй показал 59,8.

Последующие события развивались так, что никто из бегунов не хотел вести бег в быстром темпе, и полмили были пройдены всего за 2:04. Все сбились в кучу. На следующей после отметки полмили прямой Джим оставался еще на пятом месте, но на повороте начал бежать далеко от бровки, чтобы обойти Сан Романи. За круг до финиша он был уже четвертым, однако все шестеро бегунов держались довольно плотно, и ни один не отставал от другого более чем на четыре ярда. Неопределенность все нарастала. На вираже все оставались еще в тесной группе, но здесь сдал и, по существу, выбыл из борьбы Дэй.

«На последней четверти,- вспоминал Джим,- я почувствовал тяжесть в ногах, но утомленным не был. Самочувствие мое было еще достаточно хорошим».

Теперь был как раз тот момент, когда кому-нибудь из участников забега следовало сделать резкий рывок и получить в результате этого преимущество. Похоже было на то, что вместо 1500 метров бега на выносливость разыграется спринтерский бег на 300 ярдов. Однако в этом месте Берлесон и О'Хара делали разрыв, но О'Хара и так теперь был лидером, а Берлесон без колебаний полагался на свой мощный рывок. Джим должен был начинать спурт, но все еще ждал, и тогда Сан Романи вышел вперед и разом поднял своих болельщиков на ноги.

Сан Романи пролетел мимо Берлесона, и Джим слышал, как тот крикнул Арчи не спринтовать так рано. Но Арчи уже промчался мимо Джима, мимо Грелле, обошел О'Хара и стал лидером. Впервые в своей карьере Сан Романи лидировал на предпоследней прямой в таких ответственных соревнованиях, и в ореоле своего блестящего броска он выглядел теперь надеждой, входящей в олимпийскую команду США.

Грелле двинулся за ним, пытаясь обойти О'Хара, но рыжий коренастый О'Хара осадил его в спринте на последнем вираже. Здесь с опозданием Джим, наконец, пристроился за Грелле. «Входя в последний поворот, я не думал, что смогу это выдержать. Но вдруг почувствовал, что что-то случилось. Не знаю, откуда это пришло, но я обрел силу».

Джим двигался далеко от бровки, чтобы иметь возможность обойти идущих впереди него. Но здесь Берлесон нырнул в промежуток, который он образовал с бровкой, и ему пришлось пробежать еще лишних два ярда по повороту. Теперь в опасном положении оказался сам Берлесон. Он был зажат «в коробочку» тремя бегунами, бежавшими впереди него. Если бы он подался назад и обошел Джима, он потерял бы три ярда, и это могло быть слишком большой потерей. Без колебаний Берлесон отодвинул Джима еще дальше от бровки и прорвался сквозь образовавшуюся брешь в лидеры.

Джим снова оказался на пятом месте и в одно мгновение вышел из ритма. Впереди него были четыре бегуна, и все они раньше обыгрывали Джима в финишных бросках. Обойти на последней прямой двух из них казалось невыполнимой задачей. Тысячи болельщиков Джима увидели, какой малой становится для него надежда попасть в число олимпийцев. Многие из них изменили ему в эти мгновения и начали кричать «давай!» другим бегунам.

«Я думал последовать за ним (Берлесоном), но твердой решимости на это у меня не было. Казалось, прошло минут пять с того момента, когда он вырвался в лидеры, а я все еще думал, как мне быть. Я чувствовал, что поставлен перед вопросом «что делать?». Но я слишком много сделал, чтобы бросить все сейчас. Когда эта мысль пришла мне в голову, «пятиминутной» паузе наступил конец. Внезапно меня понесло. Все, кто был впереди, стали приближаться ко мне. Да, на последней прямой действительно работал как следует».

Сан Романи начал задыхаться и сдал. Джим обошел его и теперь бежал четвертым. О'Хара был занят обходом Грелле и в то же время понемногу приближался к лидировавшему Берлесону. Оба они были уже недосягаемы. Только Грелле был теперь препятствием на пути в Токио. Грелле, трижды обыгравший Джима в финишных спуртах, подобных этому, был теперь на два фута впереди него, а оставалось бежать только 40 ярдов, и эти два фута преимущества казались гораздо большим расстоянием, потому что Грелле бежал хорошо, с не меньшим отчаянием, чем сам Джим.

«Я верил, что могу достать его. Я еще двигался быстро и не устал».

Зрители на трибунах словно взбесились. Легко можно было видеть, что О'Хара не собирается доставать Берлесона. Это ему было не нужно. Зрители могли также легко видеть, что ни Грелле, ни Райан не намерены всерьез бороться с О'Хара, хотя оба они подходили к нему все ближе и ближе. Все состязание превратилось теперь в поединок двух Джимов - Грелле и Райана, и все кричали одно и то же: «Давай, Джим!» - хотя не было ясно, кому это адресовано - Джиму Райану или Джиму Грелле.

Среди зрителей были те, кто считал, что Райана ждет славное будущее, и они хотели видеть своего любимца в олимпийской команде. Были и такие, кто стал яростным болельщиком Джима только в этом сезоне. И, наконец, на трибунах были зрители, которые еще не выбрали фаворита и сами себе удивлялись, крича хриплыми голосами то одному, то другому бегуну. Теперь все они были захвачены драмой поединка человек против человека. Или, как это некоторым представлялось, поединка между мужчиной и мальчиком.

Джим медленно, дюйм за дюймом, приближался к Грелле. Однако Грелле двигался к финишу все же быстрее, чем Райан к Грелле. К тому же казалось, что

Грелле сможет выжать небольшое дополнительное усилие, если Джим поравняется с ним.

Болельщики Райана, забыв обо всем, отчаянно надрывались: «Давай, Джим!» Они пришли на стадион посмотреть на него как на равного лучшим бегунам Америки, а теперь хотели от него немного большего. Они хотели, чтобы он стал американским бегуном-олимпийцем.

Джим Райан хотел этого еще больше, чем они. Финишная черта была уже только в 20 ярдах, а Грелле, бежавший слева, выигрывал у него только дюймы. Если бы только он мог бежать чуть быстрее... Он вложил в последние ярды все, что у него было, и... действительно, пошел чуточку быстрее. Не очень, но достаточно, чтобы отвоевывать у Грелле преимущество. За 10 ярдов до финиша, идя по третьей дорожке, он поравнялся с Грелле. С каждым шагом, когда его голова дергалась назад и влево, он мог видеть Грелле, бегущего рядом с ним. Теперь, если он сможет продолжать отбирать у Грелле дюймы, того не спасет его мощный бросок на финише.

Напряжение бегунов достигло предела, и Грелле в мучительных попытках бежать быстрее исчез. Джим был почти на фут впереди на финише, когда Грелле предпринял свой отчаянный бросок. Сразу после этого Грелле упал на дорожку.

«Я не был уверен на финише, что побил Грелле, хотя мне думалось, что побил. Но мне уже приходилось ошибаться, и поэтому я ничего не хотел говорить».

Время Райана на отрезках: 440 ярдов - 60,5; полмили - 2:04,7; % мили - 3:04,1; 1500 м - 3:41,9.

На вопрос, хорошо ли ему стало, когда объявили результаты бега, чувство юмора взяло верх, и Райан ответил: «Нет, меня начало рвать». Затем уже серьезно он добавил: «Но я был счастлив, конечно. Было жалко Джима, но мне не представился случай поговорить с ним. Берли после бега очень волновался и не переставал хвалить меня. Он - большой человек».

Теперь Джим вошел в олимпийскую команду. В то время для него ничего на свете не могло быть чудеснее этого.

Билл Истон, тренер из Канзаса, сказал: «Я не удивлен бегом, который показал Райан. Я видел его достаточно часто на дорожке, чтобы удивляться».

Но сам Джим в ответ на вопрос, как он расценивает свой успех, заметил: «Да, я несколько удивлен своими успехами».

Последний круг Джим пробежал за 53,5, на одну десятую лучше Грелле, однако медленнее, чем Берлесон и О'Хара, показавшие здесь соответственно 52,7 и 53,2. Результат Джима на 1500 метров был примерно равным времени намиле в Комптоне (3:59,0), но тогда последний круг был им пройден за 56,2. Да, после июня он проделал значительный путь.

«Джима не пугает характер соревнования, в котором он участвует, - заявил ликующий Тиммонс.- Рано устанавливаемый темп не страшен для него из-за проведенной недавно скоростной тренировки. Я уверен, что Джим может бежать теперь с лучшими в любом соревновании».

Результаты

1. Дайрол Берлесон, Ирландия 3:41,2

2. Том О'Хара, Лойола 3:41,5

3. Джим Райан, Кайвэниэнс Уичито 3:41,9

4. Джим Грелле, Лос-Анджелесский легкоатлетический клуб 3:43,0

5. Арчи Сан Ромами, Орегон 3:46,1

6. Боб Дэй, Лос-Анджелесский университет


Райан оказался самым юным участником в легкоатлетической команде олимпийцев США не только в 1964 году, но и за всю ее историю. Этот факт еще более ошеломлял, если учесть, что бегунам на выносливость, по общему мнению, требуются годы для своего развития. За два года Джим показал, что могут сделать напряженная работа и решимость.

Джим понимал, что впереди его ждут немалые трудности: «Мне придется пропустить из-за Токио много занятий в школе. У меня будет много работы дома, когда я вернусь».

Директор средней школы, где учился Джим, был на стадионе вместе с группой сограждан Джима, прилетевших в Лос-Анджелес из Уичито. Он отозвал Джима и договорился с ним о присылке учебников и классных записей. Кэролайн, жена Берлесона, по профессии учительница, вызвалась заниматься с Джимом в Токио.

У Джима после бега заложило уши, и он был голоден, но находился в приподнятом настроении.

«Я не ел ничего двенадцать часов и был голоден. Давайте пойдем куда- нибудь»,- говорил он и тут же вовлекался в другую беседу и радовался ей.

Джим раздавал автографы, разговаривал с людьми, окружавшими его, шутил с Тиммонсом и его помощником Дж. Д. Эдмистоном. Он переживал одно из редких явлений в жизни спортсмена - триумф и отдался этому чувству, потому что никогда раньше не испытывал его.

Во вторник, после встречи в Лос-Анджелесе, издатель «Уичито Игл», комментируя выступление Райана, делал такие выводы: «Немногие юноши имеют такой громадный талант, как у Джима. Джим открыл секрет использования большей части своего таланта в области бега на выносливость. И этот секрет исключительно в тяжелой работе.

Можно надеяться, что его достижения будут образцом и символом для других юношей не только в отношении бега, но и во многих областях, где требуются усилия.

Джим Райан - великолепный борец. Но что еще важнее - он прекрасный молодой человек, который не упадет духом. Он заслуживает поздравления со стороны взрослых и соперничества со стороны юных».

Загрузка...