Дикая Омега

Глава 17

ВАЛЕК

Пронзительный визг Виски разрывает воздух, перекрывая однообразный гул комплекса. Хищная ухмылка сама расползается по моему лицу, когда я заворачиваю за угол. Похоже, наша дикая маленькая крольчиха наконец-то проснулась.

Хотя… может, он просто снова перешёл дорогу Призраку. Но это скорее вопль «мне отбили яйца», чем «мне переломали все кости».

Я шагаю по коридору лазарета, стуча носками сапог по бетону. Из открытой двери доносится нытьё Виски — визгливое, раздражающее.

— Она ебанутая! — орёт он. — Я клянусь, она мне палец откусила!

Я распахиваю дверь. Виски стоит, прижимая к себе руку — вполне целую, хоть и окровавленную. Морда перекошена от жалости к себе. А в углу, свернувшись, как пружина, сидит она — и сверкает в его сторону ледяной взгляд ненависти.

Айви.

Воздух в груди застревает, когда я её вижу. Всё это рыжее пламя, эти дикие глаза. Тонкое тело, напряжённое, как у змеи перед броском. Даже в бесформенном хлопковом платье есть в ней что-то природно смертоносное. Красота, которая будит жар где-то глубоко под кожей.

Нет, эта малышка точно не прирученный кролик.

— Ну-ну, — протягиваю я, скрестив руки на груди. — Что ты сделал, чтобы разозлить симпатичную маленькую омегу, Виски? Засунул хер туда, куда не надо?

Он оборачивается, сверкая глазами, размахивает пострадавшей рукой.

— Она просто взбесилась! Только спросил… и тут — хрясь!

Я заливаюсь хохотом. Удивлённый, возмущённый Виски — всегда зрелище. Он вечный идиот, ему в голову не приходит, что не каждый обязан падать к нему в ноги.

— Повезло тебе, что только этим отделался, — злюсь я, оглядывая его с явным презрением. — Хотя, честно говоря, мир бы не сильно пострадал, если бы она откусила твой жалкий огрызок.

Щёки Виски вспыхивают.

— Девять дюймов и толщиной с пивную банку! — огрызается он. — Ты видел его однажды, и то когда я вылезал из замёрзшего озера, придурок!

Я фыркаю.

— Ступай, покажи Чуме свои смертельные царапины. Пока гангрена не началась. Зная, куда ты суёшь руки…

Но на удивление, мелкий болтун — хотя Чума прав, последнее время он вовсе не такой уж мелкий — прикусывает язык. Бросая на меня взгляд, полный яда, разворачивается и вылетает за дверь, хлопнув ею так, что рама дрожит.

— Да пошёл ты, Валек, — шипит он уже в коридоре, думая, что я не слышу.

Комната затихает. Айви смотрит на меня из-под опущенных ресниц, плечи напряжены, губы сжаты в тонкую линию. Но под её запахом — тёплой ванилью — чувствуется острый, мускусный привкус страха.

Он делает слюну гуще. Будит самое тёмное внутри меня.

Я выдерживаю её взгляд. Терпеливо. Долго.

— Не обращай внимания на Виски, — говорю я, пожав плечом. — Он иногда думает не тем мозгом. Наверняка понимаешь, о чём я.

Она моргает. Длинные тёмные ресницы — как удар крылом. Но молчит. Просто следит за мной, напряжённая, как лань, чующая волка на ветру.

Умница.

А я… я не могу не поддеть. Мне интересно, сколько она может выдержать.

— Я — Валек, — продолжаю я, делая медленный шаг вглубь комнаты. — Если вдруг забыла. Знакомство у нас вышло шумным, на всех сразу.

Её подбородок чуть поднимается. Губы приоткрываются — будто она готова сказать хоть что-то. Но тут же снова сжимаются. Скулы под кожей дергаются.

Моя улыбка расползается шире. Будет весело.

— Раз уж ты такая стеснительная сегодня… — говорю я, кивнув на серые стены. — Как насчёт прогулки? Прогуляемся. Ты тут засиделась.

Её взгляд тут же метается к двери. Зрачки расширяются — всего на миг, но я это вижу. Желание. Жажда выхода. Жажда свободы.

Умная маленькая крольчиха. Но от волчьей пасти далеко не убежишь.

— Прогулка? — её голос — едва слышный, хриплый, почти шёпот. Первые слова, которые я слышу от неё.

Я киваю, не отводя взгляда.

— Просто круг по территории. Обещаю вернуть тебя к ужину.

Она снова смотрит на дверь. И я вижу, как она считает варианты. Просчитывает слабые места. Стратегию.

Хищный озноб пробегает по моей коже. Пусть ищет. Пусть строит планы. В конце концов она поймёт: выход отсюда только через меня.

Айви поднимается — легко, хищно, как кошка. Платье соскальзывает по её телу, намекая на то, что скрыто под тканью.

Она смотрит мне в глаза — секунду, две — и в этих голубых глазах вспыхивает вызов, смешанный с куда более тёмным голодом. Потом просто проходит мимо, не удостоив словом. И направляется к двери.

Меня до смеха радует одна мысль: Остальные Призрачные Альфы будут в ярости, когда узнают, что я уводил их омегу гулять.

Прекрасно. Значит, я наконец-то делаю хоть что-то правильно.

Я догоняю Айви в пару длинных шагов, выравниваясь у неё за плечом. Достаточно близко, чтобы на каждом вдохе ловить её запах.

— Куда ты меня ведёшь? — спрашивает она тихо, сипло.

Я ухмыляюсь, скользя взглядом по коридору в поисках ближайшего выхода.

— Просто прогуляемся, малышка.

Её плечи каменеют от этого «малышка», но она не бросается в атаку. Не попадается на наживку, как я рассчитывал. У этой есть дисциплина. Железная.

Мы подходим к тяжёлой стальной двери, ведущей наружу. Я открываю её и жестом предлагаю ей выйти первой. Она на секунду замирает, взвешивая варианты. Потом — проскальзывает в проём, в тусклый утренний свет. Я выхожу следом, позволяя двери закрыться за нами с глухим скрипом. Мы стоим молча. Айви щурится — солнце бьёт по глазам. Я же просто смотрю, как свет скользит по её лицу, вырисовывая скулы, острую линию подбородка.

— Сюда, — бурчу я, кладя ладонь ей на поясницу.

Она напрягается, но не отстраняется. Только бросает быстрый взгляд из-под этих чертовски длинных ресниц. Взвешивает угрозу. Оценивает меня.

Удачи, маленькая крольчиха. С такими игроками, как я, ты правила не читаешь — ты уже в ловушке.

Я веду её ближе к соснам, на узкую тропу. Лес обступает — тени, клочья солнечных пятен, густые стволы. Дикая земля. Жестокая. Неподконтрольная.

Моя стихия.

Айви чувствует это тоже. Её голова постоянно двигается: туда, сюда, ноздри раздуваются, как у зверя, высматривающего хищников. Да она и высматривает. Её инстинкты носят её вперёд — вот оно, бунтарское желание свободы, бега, спасения.

И я едва не смеюсь вслух. Она не понимает, что в этих лесах такое же место хищникам, как и я.

Мы идём молча. Только хруст земли под сапогами да птичьи крики над головой. Я чувствую её взгляд — цепкий, внимательный. Она наблюдает всегда. Умная. Но всё равно не понимает.

Наконец мы выходим на небольшую полянку, окружённую соснами, что закрывают собой небо.

Идеально.

— Сюда, — говорю я, кивая на упавшее дерево. — Если есть возможность насладиться тишиной — пользуйся этим.

Айви смотрит на ствол подозрительно, прежде чем осторожно опуститься на краешек. Спина прямая, руки сцеплены, мышцы натянуты, как струна. Она похожа на птицу, готовая взлететь при малейшем шорохе.

Я опускаюсь рядом, держу дистанцию. Не стоит её пугать слишком рано. Я закидываю ноги, делаю вид, что расслаблен.

— Нравится свобода, маленькая крольчиха? — спрашиваю спокойно.

Она молчит. Лишь слегка качает головой. Но взгляд… Глаза снова рвутся в сторону деревьев, высчитывают возможные пути.

— Что, хочешь обратно в стерильную коробку лазарета? — поддеваю я. — Тут хотя бы воздух настоящий. Не то говно, что гоняют через вентиляцию.

У неё подёргивается скула. Но она молчит, как и прежде. Упрямая.

— Ну же, — растягиваю я губы в ленивой улыбке. — Не говори, что ты не мечтаешь рвануть. С твоим диким духом, с твоим характером — да ты наверняка уже три разных маршрута придумала.

Её подбородок чуть поднимается. Глаза сужаются — лёд и огонь вместе.

Вот она. Яд. Ярость. Искра. Мне нравится.

— Если вдруг соберёшься, — говорю я, наклоняясь ближе, ловя тепло её тела, пытаясь услышать ее пульс, — сперва раздобудь себе оружие.

Она застывает, перестаёт дышать. Я позволяю паузе затянуться, рассматриваю её с открытой, голодной прямотой.

— Эти леса полны тварей. И если ты выйдешь туда беззащитной… — я наклоняюсь к её лицу, почти касаясь дыханием её кожи, — тебя там порвут на клочки.

Её пробивает дрожь. Но взгляд — прямой, полный ярости. Ммм. Как же мне нравится её огонь.

— Я мог бы показать тебе, — продолжил я мягким, опасным урчанием. — Как правильно защищаться. Тогда, может, у тебя был бы шанс продержаться ночь.

Мы долго смотрим друг другу в глаза, в тишине, тяжёлой, как удар. Потом она медленно качает головой.

Её взгляд говорит всё: Я лучше погибну в лапах зверей, чем приму твою помощь.

Моя улыбка растягивается в звериный оскал. Да. Она будет ломаться красиво.

— Как хочешь, принцесса, — откидываюсь я назад. — Потом не говори что я не предупреждал, когда станешь кормом для волков.

Она не отводит взгляд. Подбородок высоко поднят, взгляд у нее колючий. И в этом — такая первобытная красота, что в груди что-то хищно сжимается.

Да. К этому я точно мог бы привыкнуть.

Тяжёлые шаги разрывают момент — уверенные, злые, слишком знакомые. Ветер приносит запах кожи и дыма, альфовский мускус и подавленную ярость.

Тэйн.

— Какого хрена здесь происходит? — его голос низкий, опасный рык, когда он выходит на поляну.

Я разворачиваюсь к нему, лениво откидываясь на бревно, демонстрируя показную расслабленность.

— Да так, вышли подышать, босс. Подумал, наш кролик заслужил передышку от четырёх стен.

Его чёрные глаза впиваются в меня, и ярость в них ощутима физически. Как удар.

— Ты вывел её наружу? — слова стальные, холодные. — Без моего разрешения?

Я пожимаю плечами, делая лицо пустым.

— Было бы преступлением — не прогуляться в такой хороший денек.

Айви отдёргивается от его тона, прижимаясь к другому краю бревна. Не удивительно. Когда Тэйн злится — он как лавина: тихая, огромная, и невозможно остановить, когда понесёт.

— Ты знаешь правила, Валек, — прорычит он, приближаясь с каждым словом. Будто это вообще может меня напугать. — Она под замком не просто так. Нам не нужна она, блядь, в лесу!

— Ну тогда, — тяну я, вставая одним ленивым движением, — не стоило оставлять за ней присматривать этого мудака Виски.

Челюсть Тэйна дёргается. В глазах — ярость и что-то куда темнее. Он уже раскрывает рот, готовый разнести меня на куски, как вдруг боковым зрением я ловлю вспышку движения.

Айви. Она уже на ногах. И бежит в сторону деревьев. На секунду мы оба застываем — я и Тэйн. Охренев от её дерзости.

А потом я рву вперёд, мои более длинные ноги стремительно сокращают расстояние за мгновения. Я мог бы остановить её альфовским рыком — этого было бы достаточно, чтобы она застыла камнем. Но гонка… слишком сладкая, чтобы упустить. Да и Тэйн, понятно, свой баритон включать не стал. Этот здоровенный бойскаут любит свои красивые речи о доверии, терпении и прочей цветочной хуйне.

Я хватаю её за талию как раз в тот миг, когда она касается тени деревьев, разворачиваю и прижимаю к стволу сосны.

Она оскаливается, рычит, царапается и пинается — настоящая маленькая дикая тварь. Но я сильнее. Намного. Прижимаю её к себе, её дыхание горячее, сердце бьётся как у пойманной пташки.

— Тише, маленькая крольчиха, — рычу ей почти в ухо. — Хочешь поиграть в лесу? Да ради Бога. Но я тебя предупреждал: выходить надо вооружённой.

Она замирает. Грудь вздымается. Эти сине-зелёные глаза — активно горят, смесь ненависти и какого-то голодного, нерационального жара.

И вот так, глядя на неё, я полностью теряюсь. Тону в её запахе и её ярости. Хочу разорвать этот мир пополам, лишь бы заполучить её. Хочу её сломать. Присвоить. Сделать своей — в каждом смысле.

Но низкое, чужое рычание вырывает меня из транса. Я оборачиваюсь — и нахожу Тэйна стоящим позади. Мрачнее грозового неба.

— Отпусти. Её, — каждое слово с силой, от которой воздух колет кожу.

На секунду я всерьёз думаю ослушаться. Пустить тьму, позволить крови загудеть, броситься на него, порвать его до состояния одного из его собрата.

Но мгновение проходит. Ничего страшного, я умею ждать. С неохотой — почти физической болью — я отпускаю Айви. Она отступает на шаг назад, пошатываясь. Тэйн тут же заслоняет её собой, становясь стеной между нами.

— Вали обратно в комплекс, — рявкает он. — Быстро.

Я встречаю его взгляд. Прямо. Дерзко. Чтобы он знал: я сдаю позицию только потому, что хочу, а не потому, что его альфовская команда на меня действует. Пусть срабатывает на идиотов. На меня — нет.

Потом я разворачиваюсь и ухожу в глубь леса. Спина горит — словно взгляд Айви прожигает меня насквозь. Я её ещё получу, и она будет моей. И когда это случится…Ни правил, ни ограничений больше не будет.

Охота началась.