Дикий кoт

ГЛАВА 17

— Кто-нибудь видел Лайлу? — Кэйрис кричит, крепко зажав между зубами прямые булавки, прежде чем в комнату вбегает моя кузина.

— Я здесь. Я здесь. Прости, — Лайла оглядывается вокруг дикими глазами. Я не видела ее уже несколько месяцев, с тех пор как она отправилась в тур по США.

— Пойдем со мной, — тяну ее за собой и хватаю туфли на каблуках, которые подойдут к ее нижнему белью. На Лайле льдисто-голубая ночнушка со встроенным бюстгальтером пуш-ап и белой кружевной отделкой, а также подходящая накидка в пол.

Это великолепно, если даже я сама так думаю, что я и делаю.

С ее золотистой кожей и почти белокурыми волосами она выглядит невинной и чистой. Ангельская. Совсем не та чертовка, которой она была всю свою жизнь.

Беру ее белые сатиновые мюли на каблуках, покрытые белыми пушистыми перьями на ремешках, пересекающих пальцы ног, и прикрепляю двустороннюю липкую накладку к внутренней стороне подошвы каждого каблука.

— Надень их и дай мне посмотреть на все это.

Она делает, что ей говорят, а затем поворачивается.

— Ты выглядишь просто идеально, маленькая кузина.

Ладно, я могу немного нахваливать себя. Кэйрис и Хлоя разрешили мне разрабатывать дизайн белья для нее.

Она дергает за пояс на халатике, который надет на мне.

— А теперь позволь мне увидеть, что у тебя под ним, Эви. Я слышала, что ты разработала дизайн для меня, себя и Грейси. Давай, покажи мне.

Грейси присоединяется к нам в нашем маленьком уголке сумасшествия за кулисами.

— Боже мой, Грейси… — Лайла визжит и обходит по кругу Грейс. — Святое дерьмо. Ты выглядишь так чертовски горячо. Если бы у меня были твои сиськи, я бы никогда не носила лифчик.

Мы втроем разражаемся хохотом, как всегда, когда мы все вместе.

— Лайла Белль…

— Вот черт. Среднее имя.

Лайла хихикает и поворачивается, чтобы увидеть тетю Нэтти и маму, стоящих позади нас.

— Неужели ты не подумала заехать домой и повидать нас с отцом, прежде чем приехать сюда? — Нэтти выглядит рассерженной. — Мы не видели тебя целый месяц.

Тетя Нэт и дядя Брэйди прилетают на шоу Лайлы, когда могут, но их младшая еще учится в школе, поэтому они не могут быть там постоянно.

— Прости, мамуль. Мы с Ноа отрубились, как только приземлились. Было очень рано. И, наверное, смена часовых поясов подействовала на нас сильнее, чем мы думали, потому что, клянусь, я чуть не проспала и не пропустила все это.

— О. Мой. Бог. Я бы тебя убила, — вскрикивает Кэйрис, присоединяясь к нам. — Мои девочки все вместе. Только некоторых не хватает.

Она прочищает горло.

— Эверли… к тебе пришли.

Она отходит в сторону, и вот он.

Мой высокий, угрюмый и красивый мужчина.

— Это он? — спрашивает тетя Нэт у мамы, которая кивает.

— Кто он? — пробормотала Лайла. — И боже мой… у него есть братья?

— Ага, — добавляет Грейси. — Бог Войны. Но держись от него подальше.

— Бог Войны? — отвечает Лайла.

— Не спрашивай, — говорю ей и медленно двигаюсь к Кроссу. — Привет, красавчик.

Он тянется ко мне, как только оказываюсь на расстоянии вытянутой руки, и притягивает меня к себе.

— Ты прекрасно выглядишь, детка.

— Он назвал ее деткой, — хмыкает тетя Нэтти.

Мама смеется.

— Да, назвал.

— Он может называть меня деткой, — говорит им обеим Лайла, и я улыбаюсь Кроссу.

— Ты ведь знаешь, что вся моя семья сегодня здесь, верно?

Он смотрит мне за спину.

— Это они?

— Ха. Он бы не возражал, — отвечает за меня Нэтти.

Я беру его за руку и тяну к ним.

— Нэт, Лайла, это Кросс. Кросс, это моя тетя и кузина.

— О, это будет так весело, — Нэтти улыбается так чертовски широко, что кажется, будто она вот-вот проглотит свое лицо.

— Ладно, вы познакомились. А теперь, можно мне пару минут до начала, пожалуйста? — спрашиваю я у собравшихся.

Кэйрис смотрит на время.

— Десять минут, Эверли. Ни секундой больше.

— Спасибо.

Я переплетаю наши с Кроссом руки, вытаскиваю его из комнаты и отхожу в сторону сцены, чтобы заглянуть за плотный фиолетовый занавес.

— Ух ты. Место битком забито.

— Да. Это место — действительно нечто.

Он не ошибается. На верхнем этаже отеля находится куполообразный стеклянный потолок, и нам повезло, что сегодня вечером было прекрасное кристально чистое небо. Не то чтобы я была против дождя.

Освещение здесь удивительное, а атмосфера такая потрясающая и модная.

Это идеально подходит для Хлои, Кэйрис и всех дизайнеров.

Кросс поднимает руки, чтобы коснуться моих волос, и я делаю шаг назад.

— Не-а. Ничего не трогать, Уайлдер. На это ушли часы.

Он перебирает пальцами красный бант, идеально расположенный на вершине моего высокого хвоста.

— Ты позволишь мне увидеть, что под этим халатом? — рычит он, и на секунду мне кажется, что я вернула себе своего Кросса.

— Нет. Пока нет. Тебе придется подождать, чтобы увидеть, как и всем остальным, — я быстро наклоняюсь и чмокаю его в губы, а затем стираю с них ярко-красный блеск. — Как ты себя чувствуешь?

— Лучше, — ворчит он. — Мое зрение все еще не в порядке. Я больше не вижу тебя раздвоенной. Но мне все еще трудно сосредоточиться.

— Я скучала по тебе.

Его лицо смягчается.

— Тогда почему ты держалась подальше?

— Потому что у меня была работа и тренировки, и мне нужно было подготовиться к этому. А ты не хотел, чтобы я там была, Кросс. Я не боюсь бегства, когда знаю, что меня хотят. Сказать мне, что тебе не нужна моя помощь, было бы достаточно для того, чтобы в мгновение ока превратить меня из смелой в беглянку. А ты не хотел моей помощи.

Я провожу большим пальцем по его нижней губе.

— Как дети?

— Керриган была расстроена, потому что Грейс вела урок сегодня утром. Она хотела знать, где ты.

Ну, черт. Это сильно задевает.

— У меня была тренировка по чирлидингу.

— Она хочет посмотреть, как ты выступаешь. И ее отец тоже.

Мой желудок делает сальто.

— Наверное, хорошо, что у моей семьи есть большая ложа, не так ли?

— Да, детка. Думаю, что так и есть.

Грейси заходит, оказавшись за спиной Кросса, и бросает на меня взгляд «тебе лучше пошевелить своей задницей».

— Мне пора.

Я делаю шаг назад, когда Кросс обхватывает рукой мои волосы и притягивает меня к себе для поцелуя, от которого у меня подгибаются пальцы на ногах.

— Да, детка. Тебе лучше пойти и подкрасить губы.

— Заносчивый ублюдок, — поддразниваю я.

— Самоуверенность, детка. Это самоуверенность.

Cмотрю, как она уходит, а ее мама и тетя хватают меня за руку.

— Пошли, Кросс. Давай купим тебе что-нибудь выпить, — говорит тетя. Думаю, ее имя Нэтти.

— Ему нельзя пить, Нэт. У него сотрясение мозга, — говорит ей Аннабель, пока они ведут меня обратно в бар, наполненный группой людей.

С некоторыми я уже встречался, с другими — нет. Но одного я могу выделить в толпе. «Деклан», — окликает его жена, и Деклан Синклер, лучший квотербек, когда-либо игравший в футбол, оборачивается.

Ага. А еще он отец женщины, в которую я чертовски влюблен.

И он, возможно, а возможно и нет, смотрит на меня так, будто ему понадобится помощь, чтобы похоронить мое тело.

— Деклан, милый, это Кросс.

Аннабель сбрасывает мою руку, и я протягиваю ему свою.

— Приятно познакомиться с вами, сэр.

Блять. Сэр? Серьезно? Тридцать один чертов год, а я называю его сэром.

Все вокруг останавливаются и смотрят на нас.

— Ты знаешь, мой лучший друг — Сэм Беневенти.

— Кто? — спрашиваю, искренне не понимая, кто это, когда все разражаются смехом.

— Не облажайся с моей дочерью, и тебе никогда не придется об этом беспокоиться.

Деклан пожимает мне руку, и вижу, как парень примерно того же возраста, что и он, качает головой.

— Ладно, Дек. Просто используй меня как, свои мускулы.

Полагаю, это Сэм.

Владелица «Сладких искушений» обхватывает его за талию.

— Ты все еще большой и страшный, милый. Все в порядке.

Истон Хейз подходит ко мне.

— Я предупреждал тебя, что они все сумасшедшие. Это началось с их родителей.

— Не хочешь поделиться секретом? — спрашиваю я, пока Арес пристраивается рядом со мной, а Мэддокс — по другую сторону от Истона.

— Не-а, — говорит Мэддокс. — Так будет веселее.

— Ты готов к этому? — спрашивает Каллен, раздавая пиво всем, кроме меня. — Жаль слышать о сотрясении мозга. Чертов отстой.

— Спасибо, — ворчу я, не очень привыкший общаться с группой парней, которых плохо знаю.

— Нет, блять. Я не готов. Моя жена собирается ходить по подиуму в нижнем белье. Не знаю, как должен быть в порядке с этим.

Мэддокс шлепает его по спине.

— Потому что ты тот, с кем она пойдет домой. Кроме того, думаю, половина мужчин в этой комнате — родственники Линди. Никто на нее так не смотрит. А вот этот парень, — он наклоняет голову в мою сторону. — Ты в жопе, чувак. Большинство парней в этой комнате хотят заполучить твою девчонку. Особенно когда они понимают, что их двое.

Арес смеется, и я чувствую, как моя голова начинает пульсировать.

— Спасибо, засранец. Это как раз то, что мне было нужно.

— Не за что. Это за то, что трахнул ее в моем кабинете.

Я смеюсь впервые за неделю.

— Да. Хорошо. Я это заслужил.

— Серьезно. Я годами надирал парням задницы, защищая этих двоих, — добавляет Каллен.

Я хочу спросить, знают ли они, кто обидел мою девочку, потому что кто-то это сделал.

Но это не их дело — говорить мне, если они знают.

Это должна сделать она сама.

— Да, — соглашается Мэддокс. — Беда не ходила на свидания.

— Беда? — спрашиваю я, пытаясь уловить суть.

— Так Мэддокс называет Линди, — объясняет Истон.

— Да. Она не ходила на свидания, — добавляет Мэддокс, и грудь Истона надувается, как у павлина. — А отец Бринн — бывший чемпион ММА в тяжелом весе, поэтому никто не хотел к ней подходить. А Кензи всегда больше интересовала учеба, чем парни. Но, блять. Близняшки, им всю жизнь приходилось отбиваться от парней гребаной палкой.

Каллен кивает.

— Скорее, нам. Каждый мудак, у которого были глаза, приставал к ним.

— Да. Повеселись с этим. Мы официально передаем эстафету. Они твои, — Мэддокс ухмыляется, и это немного жутковато.

— Только одна из них моя, — говорю я с улыбкой.

Потому что она действительно моя.

— Не-а. Они идут в комплекте.

Каллен обхватывает меня за плечи и провожает к месту в первом ряду рядом с семьей Эверли.

— Удачи, чувак.

Свет мигает, и через минуту открывается занавес, чтобы показать музыкальную группу на платформе в задней части Т-образной сцены. Кузина Эверли, Лайла, выходит с микрофоном в руках.

— Привет всем. Я Лайла Райан, и я так рада быть здесь сегодня вечером, отдавая должное моим невероятным тетушкам и их прекрасному нижнему белью.

Легкий ритм отбивается на барабанах, прежде чем миниатюрная блондинка начинает напевать и открывает рот.

Святое. Дерьмо.

Этот голос.

В этот момент все проясняется.

Это Лайла Райан.

Та самая Лайла Райан, которая гастролирует по стране и звучит на всех радиостанциях и в каждом ролике Instagram. Это кузина Эверли.

Лайла поет в центре подиума, пока модели расхаживают туда-сюда в течение двадцати минут. Некоторые из них одеты в сексуальные пижамы. Маленькие ночнушки. Прозрачные халатики. Все виды бюстгальтеров и трусиков, которые я только мог себе представить.

Как только Лайла объявляет последнюю песню и выходит Кензи, я задерживаю свое чертово дыхание.

Она идет первой, одетая в винтажную черную футболку «Филадельфийских королей», завязанную узлом над животом, и черные трусы-бикини.

За ней идет Бринли в темно-зеленой майке без рукавов тренажерного зала «Крусибл». Из больших прорезей рукавов выглядывает ярко-розовый бюстгальтер, а когда она поворачивается, чтобы пройтись обратно, я не знаю, кто стонет громче — Арес или Каллен, потому что очень отличная задница моего физиотерапевта выставлена на всеобщее обозрение в изумрудно-зеленых стрингах.

Каллен не выглядит счастливым.

Это ему за то, что он меня мучил.

Говнюк.

Следом за Лайлой появляется Линди, и Истон застонал. На ней уменьшенная джерси «Революции» и темно-синие блестящие шортики. Определенно, она самая прикрытая из всей группы.

— Чувак. Остынь, — говорит ему Каллен. — На пляже она носит и не такое.

— Отъебись, Синклер.

Я сдерживаю смех, потому что даже отсюда видно, что Грейси идет следующей, а значит, Эверли — последняя. На Грейс розовые трусики и обтягивающая белая майка с надписью «Синклер» и цифрой тринадцать, написанной розовым глиттером на спине. Можно подумать, раз она выглядит так же, как Эверли, мне понравится видеть ее полуголой, но мне это не нравится. Еще до того, как Эверли ступает на сцену и приветствует свою кузину, проходя мимо нее, я чувствую ее.

Святой. Блять. Ад.

Ее золотистые волосы уложены в высокий конский хвост и ниспадают крупными локонами по спине. Эффектный макияж подчеркивает ее аквамариновые глаза, а пухлые губы накрашены вишнево-красным. И, черт побери, если они не сочетаются с крошечной обрезанной футболкой «Революции», в которую она одета. С короткими рукавами, она обрезана под грудью, так что я вижу низ ее сисек, которые подпрыгивают при каждом ее шаге на каблуках с красной подошвой. Спереди ее красные трусики выглядят как обычное кружево и шелк. Но когда она доходит до конца подиума, я стараюсь не издать ни звука. И это хорошо, потому что отец Эверли сидит через несколько мест от меня и делает достаточно замечаний для всех нас. Бедный парень.

Трусики едва прикрывают ее попку. Только самый верх покрыт маленькими красными оборками.

И ее крошечная футболка не пустая.

Нет. Эта футболка «Революции» — моя.

С моим именем и номером на ней.

Она надела мое имя.

— Ни хрена себе, брат. Кажется, на тебя только что заявили права, — Арес, блять, смеется рядом со мной.

И будь я проклят. Думаю, он прав.

Может, она и не хочет ходить на мои игры, но эта девчонка только что заявила всему гребаному миру, что она моя.

Я встаю, и Арес хватает меня за руку.

— Куда ты идешь?

— За тем, что принадлежит мне, — говорю я, а потом останавливаюсь перед Декланом Синклером. — Я влюблен в вашу дочь, сэр.

Деклан смотрит на меня так, будто я сошел с ума, и так оно и есть.

— Ты выглядишь лет на десять моложе меня, Кросс. Не называй меня, блять, сэром. Но вернись туда и скажи моим гребаным дочерям, чтобы они оделись, пока меня не хватил кондратий. И будь завтра на игре, а потом у меня дома на ужине.

Аннабель улыбается и кладет голову на плечо мужа, как будто я только что сделал ее счастливой, и это хорошо. Потому что Эверли, наверное, убьет меня за это.