Дикий и Зверь

13

Отличный летний денек! Грозовые тучи было собрались над Невой, но ветер разогнал их, а солнце запрыгало на золотых шпилях, на темной воде. Ворвалось солнце и в окно кабинета элитной, как теперь говорят, квартиры на четвертом этаже большего дома, выходящего парадными окнами на Неву. Большой мужчина с фигурой тяжеловеса, которую только подчеркивал тонкий летний костюм, приоткрыл створку окна и с удовольствием вдохнул свежий морской воздух. Услышав шаги за своей спиной, он обернулся. Это вошел секретарь, чья фигура мощью не уступала шефу. Разница между ними заключалась лишь в том, что секретарь своей мощной фигурой при случае должен был закрыть мощную фигуру шефа. И сдохнуть за свою зарплату, если того потребует случай. Но пока бог миловал…

Секретарь положил на массивный журнальный столик пухлую папку в черном кожаном переплете и бесшумно вышел, плотно прикрыв за собой дверь.

Хозяин кабинета отошел от окна и сел в кресло, взял папку, открыл, пробежал глазами первые несколько листов. Глаза у него были круглые, серые и чуть навыкате. Один из листов в папке его заинтересовал более других. Тот, к которому была прищеплена фотография. Сидел, разглядывая фотографию, думал. Надумав же, потянулся к столику, на котором находился пульт, похожий на пульт от видео-магнитофона или телевизора, нажал на одну из кнопочек, и буквально через секунду дверь кабинета отворилась и на пороге снова возник секретарь-охранник.

— Я вас слушаю, Валерий Петрович.

— Коненкова ко мне. Это срочно!

Секретарь молча кивнул и исчез за дверью. Через некоторое время дверь кабинета отворилась еще раз.

— Валерий Петрович, Коненков уже выехал и будет через пятнадцать минут.

— Проведешь.

Секретарь постоял еще, ожидая новых указаний, и, не получив их, ушел в коридор.

Валерий же Петрович продолжил изучение папки. Это был седеющий мужчина сорока пяти лет, вовремя сменивший малоперспективную работу в МИДе на коммерцию. Используя высокие связи и покровителей, часть из которых была сметена августом девяносто первого, часть потеряла посты в октябре девяносто третьего; одним словом, правдами и неправдами Валерий Петрович возглавлял ко времени нашего повествования настоящую финансово-коммерческую империю. В его распоряжении находилось огромное количество людей, и, к своему изумлению, Валерий Петрович неоднократно имел возможность убедиться в их преданности, в готовности умереть за его интересы. Хотя и без предательства не обходилось. К ВП с одинаковым уважением относились и в демократической власти города, и в кругу лидеров криминального Петербурга. Первые уважали за умение делиться деньгами, вторые — за готовность стрелять без излишних предупреждений. Людям ВП пришлось в Санкт-Петербурге основательно пострелять и кое в кого попасть. К властям и коллегам по бизнесу ВП применял чисто бандитские приемы, а с криминальными группировками решал вопросы, используя все свои дипломатические навыки.

За несколько лет ВП успел пресытиться капиталом и властью, и ему хотелось уже чего-то большего. Уже не устраивало просто вложение денег в производство, не устраивало просто контролировать то, как деньги перетекают из одной страны в другую. Чего-то большего, да, чего-то большего… Влиять на политику стран. Не власть над бандитами и чиновниками, но власть над народами! А почему нет? Все-таки — нет… Нет харизмы! На танке не стоял, с моста пьяный не падал, с народом в трамвае не ездил. Да и при этом харизматическом все места заняты. Да и крут, настоящий ебанько этот харизматик. Можно стать серым кардиналом при маниакальном лидере и через него управлять и народами, и ебанько-харизматиком в итоге…

Последние два года ушли на то, чтобы наладить контакты с правительственными кругами Киева. Не с первыми людьми, но и не с последними. В итоге деньги сделали свое дело. Далее — купил и завербовал профессионалов высокого класса, те вышли на серьезного профессионала за рубежом. А тот, в свою очередь, обошел все препятствия, а таких американцы понаставили, добрался и до правительства Ирака. Саддам Хусейн, блин! Это вам не Егор и даже не Гайдар. Специалистов в области ядерной физики отбирали, как девок на конкурсы красоты! И продали физиков за бешенные деньги в рабство. Удалось перебросить в Иран и несколько партий ядерного сырья. А ядерное сырье для Саддама то же самое, что морфий для наркомана. Вот он где теперь, Саддам, — в кулаке!

Параллельно с Ираком разрабатывалась и Колумбия. Там народ настолько крутой, что сперва у ВП опустились руки, но не такие это руки, чтобы опускаться — есть контакт! Теперь деньги ВП вертятся в дебрях колумбийской сельвы, вложены в строительство лаборатории по переработке листьев коки в кокаин. За допуск в Колумбию пришлось подсобить наркобраткам, провести несколько маршрутов через таджико-афганскую границу, допустить к лабораториям по переработке наркосырца.

Колумбия, Таджикистан, Иран — все переплелось. И уже получено одобрение со стороны Саддама. А ласковое слово и кошке… Они же все больные властью, а следовательно ими можно играть — тем же Саддамом, Джохаром, Борисом…

Мощь, связи, огромные деньги — но и они не уберегли от нескольких обидных тычков: в Таджикистане разгромлены две лаборатории, несколько человек, которые работали по наркотикам, убиты, и причем в разных городах. Складывалось впечатление, что кто-то целенаправленно проверяет его империю на прочность. Или это только кажется? ВП приказал проработать все, что есть по Таджикистану и убийствам — теперь у него в руках папка, и в этой папке информация на тех, кто, возможно, имеет отношение к его неприятностям.

В папке досье с фотографиями на тех людей, которые… Нет ничего стопроцентного, но несколько раз эти люди пересекались с людьми ВП. Или могли пересечься! «Тут у нас, понимаешь ли, не прокуратура и не суд! Мы тут рядить-делить не станем! И не надо нам явки с повинной, которая смягчает! Ничего никто смягчать не станет! Признание вины отягчает наказание! А наказание и так известно какое». Превентивные, одним словом, меры. Нет людей — нет проблем…

Появился секретарь и сообщил, что приехал Коненков.

— Давай его сюда!

Через несколько секунд в кабинете уже стоял мужчина средних лет вполне невыразительной внешности. Никаких особых примет, чтобы описать его. Можно только перечислить, что у человека имелись, как и положено, руки, ноги, голова, на голове уши… Хотя и не было в вошедшем человеке по фамилии Коненков ничего приметного, но ВП поздоровался с ним за руку, а это он делал редко. Даже с московскими правительственными чиновниками здоровался не всегда.

— Здравствуй, Артем! Садись. Чай, кофе?

— Рад вас видеть, Валерий Петрович! — ответил Артем, садясь в кресло. — Ничего не надо, спасибо.

— Ладно. Не станем тогда терять времени. — ВП сел напротив и протянул Артему папку. — Есть срочная работа. Поэтому я тебя срочно и вызвал. Полюбопытствуй.

Артем стал листать досье, и эмоции никак не преобразили его лицо.

— Так, — пробормотал он, разглядывая одну из фотографий, Горчаков Валерий Николаевич. 1961 года рождения. Русский. Родился в Киеве 18 октября. Мать…

— Артем! Не надо вслух, — поморщился ВП. — У меня все чисто, но черт его знает… Может, спутник кто-нибудь купил и через спутник меня слушает.

— Хорошо. — Артем замолчал, еще некоторое время полистал досье, отложил папку на журнальный столик и многозначительно посмотрел на хозяина кабинета.

— Слушай меня. — ВП поерзал в кресле, замер на секунду, заговорил: — В этом досье пять основных фигур. Назовем их фигурами. Шестая по нашим сведениям находится в Одессе. Но его еще предстоит вычислить. Это тебя касаться не будет. Одессой есть кому заняться. Мы знаем кое-кого рангом пониже. Они возле наших фигур находятся и работают с ними. Ни фигуры, ни их ближайшее окружение не должны более меня беспокоить. Ты понимаешь, о чем идет речь. Но поскольку не очень понятно, кого они представляют, сперва следует попробовать получить информацию. Любыми способами! Сами по себе они не смогли бы так нагличать. У них есть какое-то прикрытие. С ним мы тоже разберемся или договоримся, но сперва надо узнать — кто.

Артем слушал внимательно и согласно кивал.

— Ты забираешь все эти материалы. — ВП ткнул указательным пальцем в папку и продолжил: — Будешь докладывать поэтапно. Никаких бумаг и отметок! Сроки я тебе определять не стану, но ты, Артем, должен понимать, что работа срочная. Вот, собственно, и все. Можешь приступать. Если какая новая информация по фигурам появится, ты ее сразу же и получишь.

Артем поднялся, откланялся и вышел из кабинета. «Доклады личные — никаких бумаг» означало приказ уничтожить фигуры физически. Поэтому и папка такая черная, траурная. Как и всякий профессионал, Артем относился к работе серьезно, а серьезно к ней относиться — значит делать ее без эмоций. Не страдает же врач всякий раз, когда в операционной оказывается несчастная жертва, к примеру, дорожной аварии. Пусть даже ребенок. Начнет страдать — не сможет работать. Эмоции хороши в койке, а в деле они помеха. Да и в койке они могут помехой оказаться.