Динамит пахнет ладаном

4. Пульман. Проверка на прочность

Поезд покинул станцию на закате, с опозданием на два часа, и тащился еле-еле, кренясь на многочисленных извивах пути. Темнота сгустилась быстро. Едва в вагоне зажглись лампы, Паттерсон пожелал даме спокойной ночи и запер дверь.

Увидев на его поясе наручники, Орлов спросил:

— Ты не боишься нарушать установленный порядок?

— Хочешь знать, почему я не пристегнул ее? Она не убийца. На окнах решетка, дверь на замке. Не убежит. — Паттерсон расставил фигуры на доске. — Что скажешь? Я не прав?

— Тебе виднее.

— Я читал запрос на нее. Ей вменяют покушение на государственных чиновников. И много чего еще. Но убийства в этом списке не было. Она не убийца.

Орлов сдвинул свою пешку, маршал — свою, Орлов вывел вперед коня, маршал — слона.

— Как насчет пива? — спросил Паттерсон.

— Я пас. Не пью в дороге.

— Я тоже. Тем более, когда сопровождаю государственного преступника. Ты поговорил с ней?

— Нет, — сказал Орлов.

— Неужели даже словечком не перекинулся? Если бы я где-нибудь в России встретил девчонку из Техаса…

— Ты теряешь ладью, — Орлов поводил пальцем над доской, указывая маршалу на оплошность.

— Черт с ней. Нет, ты скажи мне, как же так? Она, наверно, была бы рада узнать, что с ней едет земляк.

— Скоро она увидит много земляков, — сказал Орлов. — И проведет среди них остаток своих дней. Государственные преступники обычно не возвращаются с каторги.

— В России женщину могут отправить на каторгу?

— Почему нет? — Орлов крутил в пальцах пешку, задумчиво глядя на доску. — Я вот только одного не понимаю — как ее нашли? Ладно бы в Нью-Йорке, там среди эмигрантов хватает полицейских осведомителей. Но у нас, в Техасе? Не понимаю.

— Да очень просто. Уж больно приметная дамочка. Все газеты печатали ее портреты. Судья говорит, что уже через неделю после ареста заявились к нему двое из сыскного агентства, показали карточку. Не газетный снимок, а судебный. Девушка уже побывала в русской тюрьме. Ее выпустили. Она бежала за границу.

— Что за агентство?

— Не знаю. Судья с ними раньше не сталкивался. Они разыскивают беглых преступников по заказам иностранных дипломатов. На девушку поступил заказ, они только-только начали раскидывать свою сеть, как вдруг она попалась на банкнотах. Эх, глупышка… Думала, что здесь сможет затеряться. Не вышло. И почему она не спряталась в Аргентине или хотя бы в Колумбии?

— Потому что испанского не знает. А Техас для нее как дом родной.

Паттерсон вздохнул.

— Вот тебе и дом. Значит, каторга? Несладко ей придется. Наша тюрьма покажется раем.

— Почему ее не выдали сразу?

— Как же можно выдать из-под следствия? Если бы присяжные ее не оправдали, она бы мотала срок у нас. И выдали бы ее только после освобождения. Черт! Если б адвокат знал, чем все кончится, он бы так не старался…

Они снова замолчали, постепенно втягиваясь в бой между черными и белыми деревянными фигурками, и стараясь не думать о женщине, что осталась за стеной.

Ночью поезд остановился у водокачки. Орлов не спал. Он глянул в окно, пытаясь определить, как далеко они отъехали. По черноте, окружавшей поезд, он понял, что вокруг теснятся горы. Значит, локомотив еще долго не сможет разогнаться. «Опоздаем, — подумал он. — Хотя — куда нам спешить?»

Стоянка затягивалась, и он задремал, убаюканный тишиной. Его разбудило смутное ощущение тревоги. Поезд уже снова двигался, но как-то необычно. Колеса стучали чаще, скорость заметно выросла. Вагон трясло и болтало так, что шахматы в деревянной коробке выбивали мелкую дробь.

Орлов встал и выглянул в коридор. Там он увидел одного из курьеров. Тот стоял, прижавшись лицом к стеклу, и пытался что-то разглядеть за окном. Второй курьер показался из тамбура.

— Нас… Нас отцепили, — дрогнувшим голосом сообщил он. — На площадке кто-то стоит. Пытается войти. Я подпер дверь, но…

— Вот подонки, — сказал его пожилой напарник, оторвавшись от окна. — Значит, паровоз захвачен. Сейчас отгонят подальше и начнут трясти. Обычное дело.

— Что будем делать?

— Запремся и будем ждать рассвета. В пульман им не войти. Ну, стекла побьют, и что? — Он глянул на Орлова. — Хорошо, что с нами едет маршал. Если он с ними поговорит, они могут и отступить. Бандиты не любят связываться с властью.

Курьер, седой крепыш с обветренным лицом, говорил спокойно, с ленцой, как о чем-то вполне заурядном. Однако руку держал на поясе, и пальцы нервно барабанили по кобуре.

— Я знаю эту линию, — сказал Орлов. — Здесь много заброшенных веток. Могут оттащить нас к какому-нибудь старому прииску или разрушенному форту. Тогда у них будет много времени, чтобы вскрыть вагон.

— Чего гадать? — Курьер пожал плечами. — Что будет, то и будет. Запасемся водой и разложим патроны под руку. Нас скоро начнут искать. И найдут. У этих подонков — никаких шансов. Я знаю, что говорю. Не первый год на службе. В Вайоминге, в Монтане, в Колорадо, где меня только ни пытались ограбить. И никому это не удалось. А местная шваль — она способна только воровать коз у мексиканцев. Пульман им не по зубам.

Из купе выглянул Паттерсон.

— Вагон отцепили от поезда, — сказал он.

— Это уже не новость, — сказал ему Орлов.

— Да? — Маршал зевнул. — Тогда я, пожалуй, еще посплю. Пока нет других новостей.

Откатилась дверь купе, в котором ехали почтальоны. Без лишних слов они отомкнули замок решетчатой секции и принялись перебрасывать мешки к себе.

— Чтоб не загорелось, — сказал один из них.

Орлов оглянулся:

— Все на месте. Но где проводник?

— Смылся, — сказал пожилой курьер. — Видать, сошел на водокачке, и не вернулся. Плохо, что у него ключи. Он мог их отдать. Так что двери надо укрепить.

Вагон болтало все сильнее, дорога шла под уклон, и всем стало ясно, что паровоз перевели на какой-то старый путь. Где он остановится? Когда? Это не имело значения. Они действовали быстро и слаженно, будто всю жизнь только тем и занимались, что готовили пульмановский вагон к осаде. Откидными диванами заслонили оконные проемы, чтобы укрыться от пуль. Сняв двери свободных купе, перегородили ими оба входных тамбура. Воду, что была в вагонном баке, разлили во всю имеющуюся посуду. Для этого пришлось вылить из бутылок пиво. Виски не тронули — может пригодиться для обработки ран. Для этой же потребности разодрали на бинты пару чистых простыней. И каждый мысленно помолился, чтобы они не понадобились.

Орлов, постучав, заглянул к Вере. Она гневно сверкнула глазами из-под одеяла:

— Извольте выйти вон!

«Ага, уже по-русски! — отметил он. — Добрый знак».

Не отвечая, он присел на соседний диван, откручивая его спинку от стены. Приставил ее к окну и прихватил ремнем к оконной решетке.

— Если услышите выстрелы, сядьте на пол, — сказал он. — И оставайтесь на месте, не суетитесь.

— Выстрелы? — Вера откинула одеяло и села, торопливо натягивая туфли. Она была одета, и все пуговки на ее платье были застегнуты. — С чего бы вдруг мне могут послышаться выстрелы?

— Могут и не послышаться. Но лучше быть готовым к худшему.

— Выстрелы — это не самое худшее, — сказала она.

Он еще раз оглядел купе и снял с багажной полки сложенные одеяла и шляпную коробку, потому что они могли загореться.

— Вы уже не считаете меня провокатором? — спросил он.

— Почему вы так решили?

— Разговариваете со мной.

— Провокаторы — тоже люди. Они совершили ошибку, встав на сторону врага. Но ошибку можно исправить.

— Вера Николаевна, за что вы меня так? Вы же ничего обо мне не знаете.

— Может быть, я чего-то и не знаю. Но мне достаточно того, что я вижу. Однако оставим дискуссию. Лучше извольте объяснить, что происходит.

— Происходит ограбление поезда.

— Понятно, — сказала она и посмотрелась в зеркало. — Выйдите, Павел Григорьевич. Мне надо причесаться.

Паровоз остановился так резко, что Орлов едва удержался на ногах. По крыше вагона загрохотали шаги, и молодой курьер вскинул револьвер к потолку. Паттерсон схватил его за руку:

— И не думай!

— Я бы засадил ему между ног!

— Железную крышу ты не пробьешь, а новых патронов нам никто не подвезет. Терпение, мой юный друг, терпение!

На крыше возились несколько человек. Громыхало железо, прогибаясь под ногами, что-то скрежетало…

— Вентиляция, — догадался Орлов. — Они срезают вытяжные колпаки. Неужели хотят залезть через них?

— Встретим, — сказал пожилой курьер и тоже достал револьвер.

Снаружи послышались голоса и конский топот.

— Большая компания, — почему-то шепотом произнес маршал. — С ними придется долго возиться. Когда их много, они смелые.

Камень со звоном ударился об окно и отскочил. Орлов только успел порадоваться тому, какие крепкие стекла стали делать на заводах Пульмана, как загремели выстрелы. Стекло раскололось. Спинка дивана, прикрывающая окно, затряслась под ударами, ощетинилась щепками, но ни одна пуля не залетела в проход. Из разбитого окна потянуло холодным воздухом, в вагоне запахло пороховым дымом, смешанным с паровозной гарью.

— Эй, пассажиры! — раздался насмешливый молодой голос. — Поезд дальше не пойдет. Вылезайте! Приехали!

Паттерсон приблизился к окну:

— Эй, парни! Меня зовут Натаниэль Паттерсон. Я федеральный маршал. Вы знаете, что дают в суде за покушение на жизнь маршала? Виселица, и без разговоров!

— Не станем доводить дело до суда, — ответил ему другой голос, более солидный. — Маршал, добрый вечер! Меня зовут Мэтью Стиллер. Ты, должно быть, слышал о взорванных вагонах в Вайоминге и Калифорнии. Это — моя работа. Сегодня я сделаю то же самое в Техасе. Понимаешь, к чему я клоню?

— Понимаю, — с досадой ответил маршал. — Только ничего у тебя в этот раз не выйдет.

— Посмотрим.

Орлов подкрался к задней двери, прислушиваясь к тому, как за ней, на площадке, кто-то лязгает отмычкой, пытаясь вскрыть замок. Ему очень хотелось выстрелить в бандита через тонкую жесть двери. Но время для стрельбы еще не настало.

Он услышал, что на площадку забрался еще кто-то, и уже двое принялись поддевать и раскачивать дверь.

«Откройте, откройте ее скорее, — думал он, наведя ствол револьвера на все расширяющуюся щель. — Откройте, вас ждет сюрприз тридцать второго калибра».

Но дверь так и не поддалась. Бандиты негромко переругивались.

— Заложить бы сюда! — сказал один.

— Здесь без толку. Лучше бы еще добавить на крышу, — ответил второй.

Вдруг дверь перестала дергаться, и Орлов услышал, как эти двое спрыгнули на гальку насыпи.

— Эй, маршал! — снова раздался голос главаря. — Я мог бы и не болтать с тобой. Ты мне не нужен, и ключи мне не нужны. Я просто предлагаю тебе жизнь, а ты отказываешься. Вылезай и уходи!

— С чего бы мне вылезать? У меня билет до Сан-Антонио!

— Тебе весело? Скоро станет еще веселей. В Вайоминге у меня было только шесть зарядов динамита, и я вынес из поезда только один сейф. В Калифорнии у меня был ящик динамита, и я смог обчистить весь почтовый вагон. Сегодня у меня два ящика. Как думаешь, сколько добычи я унесу сегодня?

— Тебе повезет, если ты унесешь ноги, — крикнул в ответ Паттерсон.

«Заложить бы сюда? Добавить на крышу? — мысленно повторил Орлов то, что удалось подслушать. — Они говорили о динамите? Если заложить заряд в вентиляцию, взрыв может сорвать крышу. А если заряд мощный, то и весь вагон разойдется по швам, как консервная банка. Но даже если там всего один патрон, нам все равно не поздоровится».

Убедившись, что атаки со стороны тамбура не будет, Орлов отступил к маршалу.

— Нэт, есть одна идея. Постарайся потянуть время. Торгуйся с ними. Задержи их. Обещай все, что угодно. Мне нужно время.

Паттерсон кивнул и снова придвинулся к окну:

— Эй, Мэтью! Не знаю, кто тебе дал наводку, но больше не имей с ним дела! Вагон-то пустой! Я везу арестанта, в почте — одни бумажки, вагон пустой, тебе говорю!

— Вот открою, тогда и посмотрим!

— Не трать время! Скоро тут будут наши ребята, и тебе не уйти!

— Не волнуйся, маршал! Твои ребята крепко спят! А что насчет почтовых бумажек, так они мне и не нужны. Вы можете даже забрать их с собой, когда уйдете. Я последний раз предлагаю! Уходите! Мне нужен только сейф!

— Сейф? Какой сейф? — Паттерсон оглянулся на курьеров, те отрицательно помотали головами: сейф был пуст. Но Орлов подмигнул ему, и маршал продолжил: — Тот, что стоит в бронированном отсеке? Так тебе до него не добраться!

Стиллер ответил ему, но Орлов уже не вслушивался в их спор. Найдя в хозяйственном закутке стремянку, он поднялся по ней к вентиляционной решетке. Ножом отодрал ее и осторожно просунул руку вверх. Почти сразу его пальцы наткнулись на липкие картонные цилиндры. Два динамитных патрона свисали сверху.

— … Зачем тебе брать на себя лишние статьи? — продолжал свои переговоры маршал. — Мы можем договориться! Если ты дашь гарантии, мы уйдем и оставим тебе ключи от сейфа. Но ведь мы можем и сломать эти ключи!

— Обойдусь без ключей! Можешь забрать их с собой! Давай, маршал, открывай двери и уходи! Путь свободен!

— Э, нет, я должен убедиться!

«Стиллер так уверен в успехе, потому что у него и в самом деле много динамита? — думал Орлов, закатывая рукава сорочки. — Или он блефует? В любом случае сейчас его запас взрывчатки станет меньше».

Он снова запустил обе руки в отверстие в потолке и закрыл глаза, чтобы сосредоточиться. Крики, пыхтение паровоза — все эти звуки постепенно отступили, угасли, и только гулкие удары сердца продолжали отдаваться в голове и в кончиках пальцев. Он успокоил дыхание и нащупал место соединения шнура, патрона и детонатора. Это были патроны нового образца, с гнездом для взрывателя. Очень удобно. Раньше детонатор надо было привязывать, а сейчас можно просто воткнуть. Да вот беда — можно ли его так же просто вынуть из гнезда? Капсюль — штука капризная. А если сработает? Орлов замер на стремянке, и только его рука с ножом медленно пробиралась все выше. Сейчас он мог рассчитывать только на остроту своего ножа. Лезвие должно перерезать бикфордов шнур без нажима, без рывков, нежно и ласково…

Патроны мягко легли ему в ладонь, как срезанный плод. Он отдышался и спустился по шаткой стремянке. Закатанным рукавом вытер взмокший лоб.

— Это не всё, — сказал курьер, принимая у него динамит. — Они возились еще вон там.

— Знаю. Снимем все, что они приготовили. — Орлов переставил стремянку и тщательно протер лезвие ножа. — Не держите их в руках. Говорят, у нас есть сейф?

Маршал охрип, препираясь с несговорчивым бандитом, однако так ни о чем и не договорился. Он облегченно вздохнул, когда Орлов показал ему скрещенные руки: «конец».

— Эй, Мэтью, слушай мое последнее слово! — закричал Паттерсон. — Ты оставляешь у вагона десять оседланных лошадей! И отводишь своих ребят подальше! Мы уходим! Ключи найдешь возле сейфа! И у тебя будет несколько часов, чтобы добраться до реки! Уходи в Мексику, потому что в Техасе тебе теперь жизни не будет!

— Заманчивое предложение, — ответил главарь. — Но я не могу принять столь щедрый подарок. Мой тебе совет, маршал: прикрой уши, потому что мой ответ будет очень громким. Очень, очень громким! Поджигай!

«Они разбегаются, — понял Орлов, услышав торопливые шаги вокруг вагона. — На крыше никого нет, значит, шнур спущен до земли. Будет гореть долго».

В наступившей тишине тяжело дышал паровоз, стравливая пар. Орлов жестом поманил за собой маршала:

— Нэт, прикрой!

Он освободил проход к переднему тамбуру и, выждав немного, открыл дверь. Никого. С ножом в зубах перебрался в тендер и спрыгнул на угольную гору. И здесь чисто. Прокрался к будке машиниста. Никого не было и здесь. Все разбежались в ожидании мощного взрыва. «Слава Богу», — подумал он, пряча клинок в ножны.

Кинул взгляд на манометр. «Давления пара хватит, чтобы тронуться. А потом кого-нибудь приставим к топке. Молоденького курьера, вот кого. Судя по всему, стрелок из него никудышный, вот и пусть лопатой поработает». Он перевел рычаг на задний ход и отпустил тормоза. Паровоз вздрогнул и со скрежетом подался назад.

Снаружи раздались крики и свист. Орлов выстрелил по двум теням, которые метнулись к паровозу. Через мгновение темноту рассекли вспышки выстрелов, по будке забарабанили пули. Но паровоз уже катился назад, еле заметно набирая ход. Что-то скрежетало по рельсам, и вдруг замолкло — наверно, колеса справились с какой-то преградой.

— Всё, — сказал Орлов, — поехали.

Он уловил какое-то движение рядом с паровозом и выстрелил через окно. Бил наугад, но попал — раздался вопль.

Пуля влетела в будку и звонко ударила по стене. Орлов присел и выставил руку над собой, направив револьвер в окно. Выстрелил пару раз и принялся перезаряжаться.

— Это я, не стреляй! — крикнул Паттерсон, скатываясь к нему по куче угля. — Привел кочегара!

Орлов увидел за ним молодого курьера и, бесцеремонно отобрав у парня кольт, подтолкнул к топке:

— Не высовывайся, они будут стрелять по будке! Но мы их отрежем! Ну-ка, дай жару!

В облаках пара мелькнул еще один силуэт, и маршал выстрелил первым.

— Я одного боюсь! — крикнул он. — Если у него два ящика! Рельсы снесет!

— Не подпускай их к рельсам! Иди в вагон, я тут справлюсь!

Паттерсон, пригнувшись, отправился в обратный путь. Орлов двинулся следом. Забравшись повыше, он стал стрелять через борт тендера по тем, кто приближался к паровозу. Сектор обстрела здесь был просто идеальный — почти круговой. Стальные стены надежно защищали его от пуль, к тому же противник вел огонь не по тендеру, а по будке.

Локомотив пыхтел все чаще и чаще, и заметно разгонялся. Из вагона тоже началась пальба по бандитам, которые метались вокруг, среди вспышек выстрелов и дыма. Но вот они все разом куда-то пропали, и до Орлова донесся перестук копыт. «Уходят? Будут взрывать путь где-то впереди!»

— Давай, давай, больше жару! — крикнул он парню у топки, а сам заторопился в вагон.

В проходе слоями висел пороховой дым. Почтальоны стояли у разбитых окон с винчестерами, в дальнем конце, у тамбура сквозь дым виднелся синий сюртук Паттерсона. Орлов схватил почтальона за плечо:

— Давай вперед! Бейте вдоль рельсов! Под пулями они побоятся закладывать динамит!

— Все равно не успеть.

— Успеем!

Маршал уступил место почтальону и присел на откидной табурет в проходе, загоняя патроны в барабан кольта.

— Слушай, Пол, ты ведь знаешь эти места, так?

— Немного.

— Забирай дамочку. И дуй с ней в Сан-Антонио своим ходом.

— Пешком? Мы так не договаривались. Ты же обещал мне первый класс. Кормежку. Матч-реванш.

— Шутки в сторону. Забирай дамочку. Нечего ей тут делать. Пока они будут с нами возиться, ты выйдешь на дорогу. Если я приеду в Сан-Антонио раньше тебя, буду ждать в суде. Если ты первый — меня не жди, сдай ее по ордеру. — Маршал встал, с треском прокрутив барабан. Затем достал из-за пазухи сложенную бумажку и снял с пояса наручники. — Вот ордер. И возьми «браслеты», они иногда заменяют напарника. Всё, не трать время, а то разгонимся так, что она побоится спрыгнуть. Двигай, Пол.

Вера сидела на полу в своем купе, обхватив голову руками.

— Уходим, — Орлов подал ей руку и рывком поднял на ноги.

— Куда?

— Быстрее!

— Мои вещи!

Он выдернул ее за собой и чуть ли не поволок по проходу.

— Пол! Воду не забудь! — крикнул вдогонку Паттерсон.

Орлов вывалил все из своей сумки и сложил в нее две фляги с водой, несколько пачек патронов и сверток с лепешками, которые он купил перед отправлением. Он еще успел сдернуть с верхних полок два сложенных одеяла и бросил их Вере:

— Не потеряй! За мной!

Открыв вагонную дверь, он встал на подножке, вглядываясь вперед. За спиной пыхтел паровоз, выбрасывая снопы искр в ночное небо. Ветер бил в лицо, и Орлов подумал, что Вера может испугаться и не спрыгнуть. Он повернулся к ней.

— Иди сюда.

— Куда?

— Ко мне!

Она осторожно шагнула к нему, и он обхватил ее за талию. Крепко прижал к себе и приподнял, словно борец, пытающийся бросить противника через бедро. Вера возмущенно ахнула и замахнулась, чтобы ударить его. Но он уже оттолкнулся от подножки и полетел спиной вперед.

Щебенка заскрежетала под ногами. Он бежал с Верой на руках, ожидая, что вот-вот упадет. Он перебирал ногами так быстро, как только мог, но не мог угнаться за собственным телом, которое тянулось вперед и вниз. Струя пара нагнала его и ударила по ногам, и черная туша локомотива пронеслась в опасной близости. Орлов, теряя равновесие, смог развернуться. Упал на спину, и заскользил вниз по насыпи, и Вера обнимала его, и вскрикивала, а они все скользили куда-то, перевернулись пару раз, и вдруг какая-то сила разорвала их объятие, и они остались лежать в нескольких шагах друг от друга.