Дитя трёх стихий. Замуж за чудовище (СИ)

Глава 20. Прерванный пир

Роу замирает, не донеся ногу до очередной ступеньки. Всадник осаживает ящера у самого крыльца.

— Джахт Роутег, мы его взяли, — возбуждённо говорит он.

В отличие от меня Роу понимает сразу:

— Жди, — резко бросает гонцу.

В холле он ставит меня на пол.

— Мать?

— Я позабочусь о ней, — быстро говорит Лера.

Мой муж направляется к двери, слегка прихрамывая. А я стою в растерянности посреди просторного холла. Но он, словно о чём-то вспомнив, возвращается, сильные руки сжимают мои плечи, горячий шёпот обжигает лоб:

— Я скоро вернусь.

— Мать, — уже от двери. — Если буду не успевать, идите на пир. Я приеду прямо туда.

Некоторое время я стою неподвижно, чувствуя, как слёзы подступают к глазам. С чего бы это? Мужчина есть мужчина. Кого-то поймали.

В голове появляется догадка: а вдруг того, кто в него сегодня стрелял. А вдруг там засада, и он сейчас в опасности.

Да нет, воин, приехавший за ним из его личной гвардии, я его помню. Он был с нами всю поездку. Значит свой. И там свои.

— Лисса, идём, — мягко говорит Лера.

Я смотрю на неё, часто моргая, чтобы высушить непрошенную слезинку. Но она уже повисла на ресничке, и наблюдательная Лера её заметила.

— Всё в порядке?

Я закусываю губу и с трудом удерживаю всхлип. Отвечаю охрипшим от волнения голосом:

— Он ранен, хромает.

— О, не переживай, — Лера улыбается. — Рана уже почти зажила. Если бы ты не вытащила тот лепесток, всё было бы дольше. А так, обычный порез, хоть и глубокий.

— Но там, куда он уехал, опасно?

— Там Дарт и как минимум двадцать наших воинов, — она подчёркивает слово «наших», а значит, речь идёт о воинах Роутега. — Ты просто не привыкла. У нас тут частенько что-нибудь да случается.

Я начинаю успокаиваться. И только теперь обращаю внимание на слуг, почтительно столпившихся в стороне. Среди них и моя камеристка.

Алита правильно понимает мой взгляд и делает шаг вперёд, робко косясь на Леру. Она чуткая девочка и отлично разбирается, кто здесь главный. Лера кивает ей, и Алита моментально оказывается рядом со мной. Но это не всё. Лера делает какое-то движение рукой и холл пустеет. Я с облегчением вздыхаю. Меня по-прежнему смущает мой внешний вид.

— Ну что ж, пир через два часа. У нас почти нет времени. Я пришлю помощниц. Даже не заметишь, как пройдет время. А там и Роу вернётся.

Два часа действительно пролетели быстро. Девушки, присланные Лерой, хорошо знали своё дело. Ванна с травами полностью убрала все неприятные ощущения, оставшиеся после обряда. Потом причёска и наконец-то нормальное платье. Помощь Алиты не понадобилась. Забавно было наблюдать, как тень ревности набегала на её лицо. И я, чтобы отвлечь её, попросила:

— Алита принеси мне что-нибудь попить и перекусить, а то я не доживу до пира. Только немного.

Моя камеристка просветлела лицом и побежала на кухню.

Через отведённые два часа я была готова. А вот Роу так и не появился.

Попереживать на эту тему я не успела. Мягкое прикосновение к руке, и невидимое тёплое существо обвилось вокруг моего запястья.

Мысли потекли в другом направлении. Странно действует на меня Шер. Почему я не пугаюсь, не вздрагиваю при его неожиданных появлениях и прикосновениях? Кто же ты всё-таки такой, йоки? И почему о тебе лучше не упоминать при других людях? Надо будет обязательно поговорить с Роу. А если он не знает? Неужели здесь нет никаких книг?

— Алита, ты не знаешь, тут есть библиотека?

— Знаю, — с готовностью откликается Алита. — Она в нашей башне. Говорят, раньше была в главной, там, где жил владетель. А после его смерти его покои отошли Вихо. Он ведь старший, а мать Вихо и Токелы потребовала переделать под себя часть помещений, и бывшую библиотеку под свою гостиную.

— А книги?

— Так я ж и говорю, они здесь. Госпожа Алгома велела их выкинуть, но Роу и Токела возмутились, и шаман ихний поддержал, ну и Вихо не разрешил. Он хотя и не читает, но знает, что книги могут пригодиться. Хотели в храм унести, а там нет места, и господин Роу предложил для хранения свою башню. Здесь четыре верхних этажа заняты книжными шкафами.

— Вот как? Роу читает?

— Не знаю, но госпожа Лера точно и очень много.

Не успеваю восхититься осведомлённостью Алиты. В дверях появляется одна из служанок, приседает в реверансе:

— Госпожа Лера ждёт вас.

— Иду, — я дожидаюсь, пока за девушкой закроется дверь и тихо говорю: — Алита, ты можешь поискать кое-что для меня в библиотеке?

Алита пожимает плечами:

— Могу попробовать. Я, конечно, грамоте обучена, но читаю не споро.

— Поищи в легендах и в истории, кто такие йоки.

— Йоки? О! Это вы хотите узнать про нашего Шера?

Я было удивилась, откуда ей известно слово, но вспомнила, что она присутствовала при битве моего невидимого защитника с випрой. Так что для неё это не тайна. Оно и хорошо. Алита будет знать, что искать.

— Поняла госпожа, я выведаю у экономки, как попасть в библиотеку. Вряд ли она открыта для всех.

Мне не терпелось узнать хоть что-нибудь про моего необычного питомца, или скорее уже друга, но Алита была права. Служанку вряд ли допустят в сокровищницу знаний.

— Можешь сказать, что я спрашивала что-нибудь по истории Чампии, и это будет правдой, — говорю я, направляясь к дверям.

Лера ждёт, я и так уже непозволительно задерживаюсь.

А может я это делаю специально? Ужасно не хочется никуда идти без Роу. Ох, там же я увижу Миру! Сердце укоризненно стукается о рёбра. Как я могла забыть? Я наконец-то смогу увидеться с сестрой. И пусть это официальное мероприятие, но хоть парой слов нам удастся перемолвиться.

С этими мыслями я довольно бодро направляюсь к лестничному пролёту. На площадке невольно останавливаюсь. В памяти картина той пробежки вниз по ступеням, когда внизу в полумраке меня поймали в жаркие объятия. Да уж, сейчас в парадном платье не побегаешь.

Миру я увидела сразу же, стоило нам войти в зал. Она сидела в одиночестве во главе стола. Не совсем, конечно, в одиночестве. Вихо стоял неподалёку и разговаривал с Токелой. Младший брат был похоже только с дороги, сапоги припорошены красной пылью, да и вид усталый. Их мать сидела тут же, прислушиваясь к разговору сыновей. Но когда Токела заметил меня и поклонился, устало улыбнувшись, госпожа Алгома повернулась и оглядела меня с ног до головы. При этом лицо её приобрело брезгливое выражение.

— Надо же, опять одна, — донёсся до меня через многоголосицу присутствующих её насмешливый голос. — Роу, поди, к полюбовнице своей побежал, даже в день свадьбы вытерпеть не смог.

Я-то знала, что это не так. Но почему меня кольнули её слова?

— Привыкай не обращать внимания, — почти не разжимая губ сказала Лера.

А я неожиданно фыркнула.

— Ты смеёшься? — лицо Леры оживилось, в глазах появилось одобрение.

— Мне вспомнилась одна сценка из жизни.

— Ну-ка?

— На ежегодной ярмарке мы оказались в той части, где торговали ящерами. Их вываживали туда-сюда по большому загону, а потом неожиданно запустили двух шатзийских красавцев, достойных как минимум герцога, если не короля. И парочка ящериц, предназначенных для крестьянских работ, зашипела на них.

Холодное аристократичное лицо Леры дрогнуло, и она расхохоталась. А я с удовлетворением отметила, как перекосило госпожу Алгому.

Мне стало легко, тем более что едва ли не впервые за дорогу я увидела румянец на лице сестры, и наконец-то обойдя стол смогла добраться до неё. Мира поднялась навстречу, и мы обнялись. Кажется, я перестаралась на радостях.

— Осторожно, рёбра мне переломаешь, — шикнула сестра.

— Прости, я так соскучилась по тебе.

Но поговорить не удалось.

— Где Роутег? — это соизволил меня заметить Вихо. Его голос гремит так, что стихают все разговоры.

И все присутствующие, уже занявшие свои места за столами, поворачиваются в нашу сторону.

А обращается он ко мне, не к Лере. И я понимаю, что нет спины, за которую я могу спрятаться. Теперь я отвечаю за свою семью.

— Он скоро приедет? — отвечаю как можно спокойнее.

— Приедет? Он уехал? В такой день?

— Я же говорила, — скрипит мать Вихо. Но закончить не успевает.

Шум снаружи. В зал с грохотом вваливается около десятка человек. В первый момент я пугаюсь, но потом вперёд выходит мой муж. Узнав его, я успокаиваюсь, но лишь для того, чтобы ощутить ещё большую тревогу.

В глазах огненные искры. Я никогда ещё не видела его в такой ярости. Окружающие его воины держат арбалеты наизготовку.

В зале воцаряется тишина. А потом я не сразу понимаю, откуда взялся отвратительный режущий уши звук. Кажется, это визг. И визжит госпожа Алгома да на такой высокой ноте, которую невозможно было ожидать при её низком басовитом голосе.

Вихо поднимается навстречу.

— Ты пришёл убить меня, брат?

Его лицо спокойно, а слово «брат» он произносит с ударением.

— Я пришёл защитить свою семью. Если никто не встанет на моём пути, никто и не пострадает. Мать, Лисса, мы уезжаем.

Лера начинает подниматься со своего места, и я уже готова сделать то же самое, хотя ничего не могу понять. Но Вихо поднимает руку в останавливающем жесте, и все замирают. Я ощущаю какое-то движение за спиной, и повернув голову на пол-оборота, боковым зрением отмечаю, что двое стражей сделали шаг ко мне и к Лере с явным намерением выполнить любой приказ своего господина. Лера тоже это замечает и опускается на стул. Послушание и покорность во всём её облике, но я вижу, как начинают светиться огоньки на её пальцах. Беззащитная Лера на всякий случай собирает силу.

Я тоже оставляю попытку разобраться в том, что происходит, касаюсь хранилища, вызывая в памяти тот момент, когда у меня получилось создать воздушный диск.

— Я тебя предупреждала, — госпожа Алгома пришла в себя и снова перешла на бас. — Рано или поздно ублюдок этой девки попытается тебя убить и занять твоё место.

У Леры дёргается уголок рта.

Вихо морщится, бросает, не поворачивая головы:

— Токела, уведи мать, — а сам по-прежнему глядя в глаза Роу рычит: — Объяснись. С каких пор твоя семья в опасности в нашей исконной крепости?

— После двух покушений за двое суток. Ты должен знать, я никогда не лез наверх. Я всегда признавал твоё старшинство. До сих пор я считал бредом все слухи о том, что смерть нашего отца тебе выгодна.

— Что ты сказал? — в голосе Вихо нарастающие раскаты грома.

— Только то, что мою жену пытались отправить по пути нашего отца. Ей тоже подбросили дохлую випру в день приезда. Она не погибла только чудом.

— В день приезда? Меня даже в крепости не было.

— Я думал так же. Но сегодня днём, когда я возвращался в крепость, в меня стреляли, здесь неподалёку, перед мостом, на той дороге, по которой я езжу всегда. Дарт, предъяви.

Дарт вытаскивает откуда-то из-за спин человека со скрученными руками. Толкает его так, что тот растягивается во всю длину.

— Это твой человек?

— Поднимите его.

Двое воинов под руки вздергивают упавшего на ноги. Половина лица пленника опухла, но Вихо признаёт его сразу.

— Да, он из моего клана, но не из ближников. Ты уверен, что именно он стрелял?

Возвращается Токела, становится рядом со старшим братом

Роу кивает Дарту. Тот медленно без резких движений идёт к Вихо. На столе появляется несколько арбалетных болтов и один очень знакомый отломленный лепесток. Дарт всё с той же осторожностью отходит назад.

— Обломок вытащили из моей ноги сегодня днём, ещё два точно таких же нашли у него в сумке. Остальные болты в его колчане с твоими личными знаками.

Некоторое время стоит полная тишина. Вихо не отводит взгляд от Роу и его людей, а Токела изучает улики.

— Действительно, болты и лепесток сделаны одной рукой, — наконец подтверждает младший брат. — Опознавательных знаках на гранях нет, а на этом, Вихо, знак твоего клана.

— А мою жену пытались убить тем же способом, от которого погиб наш отец.

— И на этом основании ты решил обвинить меня? — Вихо перемахивает через стол и направляется к Роу.

— А что я должен думать, если человек, который в меня стрелял, связан с моим братом вассальной клятвой?

Теперь они стоят друг напротив друга, руки на рукоятках мечей.

— Кому выгодна… — начинает Роу, но его перебивает Токела, в одно мгновение оказавшийся между двумя братьями.

— Остановись, Роу, бывают слова, которые не вернуть

— Бывают поступки, которые не исправить, — жёстко отвечает мой муж.

— Исправить нельзя только смерть, — усиленный магией голос шамана подавляет все звуки. — Предлагаю продолжить дознание в храме на стелле Истины. Дракон не позволит солгать.

Некоторое время братья продолжают сверлить друг друга глазами.

— Джахт Роутег, я знаю наверняка, — снова вклинивается шаман. — Что джахт Вихо никакого отношения…

— Согласен, — прерывает его Вихо. — Пусть рассудит Дракон.

— Ну что ж, — после короткого колебания кивает Роу. — Если ты готов на родовой стелле, я возьму все свои слова обратно.

— Твои обвинения оскорбительны, Роу, — Вихо всё ещё порыкивает, но общее напряжение уже спадает. — Но я чувствую твою искренность. И готов подтвердить, что не имею никакого отношения к этим двум, нет трём покушениям.

— Отлично, — говорит Токела, — и давайте возьмём этого в храм, — он указывает на связанного убийцу. Если он попытается солгать, сгорит на месте.

— Но тогда мы ничего не узнаем, — как ни странно, это слова Вихо.

И в этот момент я уже понимаю, что он действительно ни причём. Его тоже интересует правда.

Оружие опущено, хотя полностью настороженность не исчезла.

Братья направляются к выходу, за ними двое воинов тащат пленника, а шаман подходит к нам:

— Вы можете присутствовать.

Идущий последним Токела поворачивается и спрашивает удивлённо:

— Но разве женщин дозволено допускать в храм кроме как в день обряда?

— Это семейное дознание. К стелле Истины допускаются все, — и лукаво добавляет. — Ну и день обряда ещё не закончился.

Лера, Мира и я обходим стол и направляемся вслед за всеми.

Меня потряхивает от волнения. После того как угроза братоубийственного поединка отступила, во мне проснулось любопытство.

В Хорнии для дознаний использовался некий артефакт Истины, который тоже хранился у жрецов. Сама я его не видела, но отец говорил, что он имеет форму шара, меняющего цвет в зависимости от того, правду или ложь говорит возложивший на него руку. Разумеется, такой способ применялся только к аристократам. Всех остальных ждала дыба.

Когда пирамида вырастает над нами, заслоняя закатное небо, я вспоминаю слова Токело, что солгавший может сгореть заживо. И содрогаюсь. Надеюсь, до этого не дойдёт. Судя по уверенности Вихо в своей правоте, ему это не грозит.

Но ведь кто-то же пытался нас убить.