Дитя трёх стихий. Замуж за чудовище (СИ)

Глава 9. В пути

За окном глубокая ночь.

Мне не спится. Мы с Мирой едем в разных каретах. Вихо сразу подчеркнул, что теперь мы принадлежим разным семьям. Хорошо, что он не возражал против наших камеристок. Со мной моя Алита, я слышу её сонное дыхание за занавесью. С Мирой её Марита.

Никого не тронули планы служанки на собственную личную жизнь.

Трогает ли это меня? Если честно, для меня важнее чувства Миры. Стать камеристкой одной из принцесс все девушки считали за честь. И прошли нелегкий отбор. Камеристка должна многое уметь и круглые сутки быть наготове: содержать в порядке одежду, убрать волосы, знать, какой напиток в какое время дня любит госпожа. Ну и даже ванну принять, помочь одеться и раздеться, все эти действия отработаны до мелочей. Это оттачивается годами. Камеристка становится едва ли не частью семьи. Ей даже сердечные тайны поверяются, хотя тут порой кроется опасность. Но самое главное, мы привыкаем к рукам определенного человека. Замена камеристки, да ещё в такой сложной ситуации, в какой оказалась Мира…

Оправдываюсь ли я сама перед собой? Разве что немного. Мне действительно сто крат дороже спокойствие сестры.

Попытка Мариты увильнуть, это как… дезертирство. Помню Алия объясняла, почему с воинами, покинувшими поле боя, поступают жестоко. Стать гвардейцем великая честь. За неё бьются. Но это не только честь и высокий чин. В мирное время гвардейцам платят столько, что их семьи, если они у них есть, не нуждаются ни в чём. А если нет своей семьи, то каждый такой воин — завидный жених. Но высокая плата не за красивые глаза, а за будущий возможный риск. Не будет войны, значит, повезло, а если начнётся, то ждут от воина, что он вернёт все долги, даже кровью если понадобится. И очень низко брать не отдавая. А дезертиры именно это и делают. Ну и мысли у меня.

Я осторожно отодвигаю штору, защищающую карету от дорожной пыли, поднятой ящерами. Мужчины едут верхом. Их носы и рты закрыты плотной тканью. В лунном свете не разобрать кто есть кто. А я невольно пытаюсь разглядеть, где Роутег. И сержусь оттого, что не могу угадать.

С момента заключения брака я в общем-то и не видела своего супруга. Хорошо, что собрала свои личные вещи до храма. Время дали, только переодеться в дорожную одежду.

Испачканное кровью платье цвета перьев флао сначала хотела оставить. Но моя хозяйственная Алита не позволила.

— Ещё неизвестно, в чём там дамы ходят. И можно ли у них пошить что-нибудь приличное. Пятна я уберу артефактом, а платье премиленькое.

А ещё платье — это память о том, что произошло в храме. Я невольно улыбнулась. Похоже все мои страхи перед чампами отступили. Не совсем, конечно. В присутствии двух других братьев я чувствую себя очень скованно. Ну и в окружении всех прочих чампов. Но Роутег словно стену возвёл между мной и всеми остальными.

Достаточно вспомнить, как он заслонил меня, когда Вихо перед самым отъездом смутил меня пристальным взглядом. Главный чамп разглядывал меня словно вещь. А потом передо мной выросла спина моего супруга, заслонив от неприятного изучающего взгляда. Ничего не было сказано, но разлитое в воздухе напряжение трудно было не почувствовать. Потом раздалось хмыканье Вихо, и его рык:

— Отправляемся, хватит возиться.

Роутег помог подняться по высоким ступеням кареты. Ну как помог? Обвил рукой мою талию и сам занёс. Прикрыл за нами дверь, и не сразу отпустил. Копошащейся в углу Алите рявкнул:

— Скройся.

И, прежде чем она исчезла за занавесью, его жадные губы приникли к моим, а руки подхватили под попу, как тогда на лестнице. А я снова не понимала, как себя вести.

Поцелуй на этот раз был жёстче, словно утверждал свои права на меня. И первой реакцией стала волна возмущения. Моё тело — это моё тело, и следует быть деликатнее, даже если… о чём это я? Ой, настойчивый язык хозяйничал у меня во рту, а под попой, кажется, осталась только одна ладонь, а вторая поползла под тунику. Руки сами по себе упёрлись в мощные грудные мышцы. Но пыталась ли я, как и прошлый раз, его оттолкнуть? Может быть, в первое мгновение от неожиданности. Тем более, что сдвинуть эту скалу мне в любом случае было не под силу. И вряд ли он это заметил. Знакомый запах хвойного леса, и раскалённых на огне камней туманом застилал моё сознание, а пальцы рук сжались, захватывая ткань его рубашки и, кажется, я уже не отталкивала его, а притягивала к себе.

О Асхар, что я творю! Расстояния между нашими телами не осталось совсем никакого, и только поэтому его ладонь продолжала блуждать под туникой по коже спины, и не могла проникнуть… Ох! Он немного отодвинулся, и его рука оказалась напротив бешено колотящегося сердца. Только искала она отнюдь не сердце. То, что у меня вырвалось в ответ на прикосновение, трудно назвать стоном, скорее что-то похожее на кошачье урчание. А он неожиданно рассмеялся, так и не оторвавшись от моих губ, и потёрся о мой живот своей твёрдостью.

О том, что происходит между мужчиной и женщиной я не могла не знать. Девочки, мы такие девочки, что-то услышали от камеристок, что-то подслушали, когда играли в прятки, скрываясь за гобеленами и занавесями. И конечно же обсуждали, хоть и краснели, затрагивая эти темы. Но всё это совершенно не походило на реальность. Меня ошеломила реакция моего тела. Кажется, я взвыла, и нижняя часть моего живота прижалась плотнее. Это не я, я этого не хотела. Я не должна.

А он неожиданно оборвал поцелуй и зарылся лицом в мои волосы, дохнул жаром.

— Какая же ты у меня горячая, жена.

И на этот раз это слово показалось мне сладким.

Он поставил меня на пол и отодвинулся. Я всхлипнула от разочарования, а уже в следующий момент волна стыда окатила меня, сознание возвращалось. Что я творю. И я, упираясь ладонями в его грудь, попыталась отодвинуться. Опять не получилось.

— Роутег, — рявкнул Вихо, где-то совсем рядом с каретой. — Ты ничего не забыл?

Мой чамп сжал меня в объятиях чуточку сильнее, мимолётно коснулся губами моего виска, и молча выскочил из кареты. Я успела только увидеть, что он, не спускаясь по ступеням, прыжком оседлал своего ящера, повернулся окатив меня голодным взглядом, и сам захлопнул дверь кареты, отгородив меня от остального мира. А потом мои ослабевшие ноги подкосились, и я совершенно не изящно, плюхнулась горящей попой на скамью.

Карета дрогнула, трогаясь с места, а из-за занавески выглянула раскрасневшаяся Алита с горящими от возбуждения глазами. Она что подглядывала? Но сильнее покраснеть я уже была не способна.

И вот теперь я не могу уснуть. Душно в карете. Я снова отодвинула штору и чихнула, получив вместе с глотком прохладного ночного воздуха изрядную порцию пыли.

*****

Я всё-таки умудрилась уснуть.

Мы остановились на рассвете.

Низкий рык Вихо возвестил, что стоянка короткая, но поесть мы успеем.

Прислушавшись, уловила шум реки. Кажется есть шанс умыться.

— Алита, зеркало и мыло сразу же достань.

— Да, ваше высочество, — она склонилась над сундуком с личными вещами. Найти в нём мыло было несложно. Не зная, как обстоят дела с гигиеной у диких чампов, я половину сундука потребовала забить зубным порошком и разными видами мыла.

— А как ты называешь моего супруга? — я подумала о том, что вряд ли чампы называют своих вождей принцами и именуют высочествами.

— Он велел обращаться к нему «господин».

— Ну тогда и со мной переходи на «госпожа».

— Не привыкла я, ваше выс…

— Привыкай. К супругам положено обращаться одинаково.

Алита вынырнула из сундука, бережно прижимая к груди зеркало, аккуратно положила его на скамью рядом со мной и только потом полезла туда второй раз за порошком и мылом. Всё правильно, сразу много предметов лучше не хватать. И не дай Асхар ей разбить зеркало.

Алита отдёрнула штору, и лучи утреннего солнца проникли в карету. Я вздохнула, увидев своё отражение. Волосы растрёпаны, лицо заспанное. Ужас просто. Этак всех чампов распугаю. Представив, как грозные дикари разбегаются при виде меня, а в сказаниях появляется новая легенда под названием «Ужас чампов» я нервно хихикнула, но тут же подумала о том, что перед одним дикарём хотелось бы выглядеть получше.

Алите не надо было давать указания. Она быстро пригладила щеткой мои волосы, метнулась к сундуку и вытащила два волшебных средства эликсир и крем. Истинно волшебными эти средства, конечно, не были, но королевский целитель смог создать очень дорогую и очень незаменимую вещь.

Алита намочила кусок белой ткани и протерла мне лицо. Кожу защипало. Капельку крема я нанесла сама, предварительно растерев между ладонями. Я редко пользуюсь этими средствами. Но в нынешней ситуации не обойтись.

Новый взгляд в зеркало убедил меня, что жизнь не так плоха. Вся помятость улетучилась. Королевский целитель не зря получал золото за свои труды. А может он всё-таки врёт, и капелька магии в этом есть?

— Ваше вы…

— Госпожа, Алита, госпожа.

— Мы сейчас к речке?

— Да, но сначала заберём Миру с Маритой, и хорошо бы ещё в лесок заскочить.

Я замерла на верхней ступеньке, придавленная десятками взглядов, беззастенчиво изучающих меня и выскочившую вперёд Алиту. Женщин они не видели, что ли. Я невольно нахмурилась. Неприятно, когда на тебя пялятся. Роутега я увидела сразу же, он стоял спиной ко мне у второй кареты вместе со своими братьями. Он сразу же обернулся, проследив за взглядом своего старшего брата, нахмурился и зашагал ко мне.

— Лисса, тебе не следует покидать карету, если меня нет рядом.

Да что ж это такое. Брак браком, но я не в клетке и не рабыня. Но помня о том, что на нас смотрят, я надела на лицо самую милую улыбку.

— Это ещё почему? Ты хочешь сказать, что среди твоих подданных я не в безопасности? — не уверена, что моё шипение не было похоже на змеиное.

— Я хочу сказать, что спорить со мной не надо, — в его голосе появились рычащие нотки.

Ну этим меня не напугать, к королевскому порыкиванию привыкла. Но нажим я всё же уменьшила.

— Это был вопрос, а не спор. И как мне в таком случае пройти к реке? Стоянка короткая. Мне надо умыться и привести себя в порядок.

— Идём.

— А Мира? Мы можем пойти вместе?

Он закатил глаза и вздохнул. Я ждала ответа. Но Роутег что-то обдумывал. Я уж и надеяться перестала. Однако, когда мы проходили мимо кареты, у порога которой стояли его братья, он окликнул:

— Вихо, твоя жена пойдёт к речке?

— Хм…, — ответил великан. — С тобой что ли?

— Со своей сестрой.

Вихо просверлил меня глазами и ухмыльнулся:

— Ну и я тогда прогуляюсь. Неужели ты думаешь Роу, что я доверю тебе свою женщину? Твоя слава сердцееда гремит по всей Чампии.

Внутри у меня словно тугой узел скрутился. А чего я, собственно, ожидала? Мне ещё первое знакомство на лестнице всё о нём сказало. Вот только с чего вдруг я так занервничала?

Да, хотелось идеальную семью с каким-нибудь красавцем герцогом, который будет обожествлять меня и любить, как Асхар свою Асиду, не оглядываясь на других женщин.

Но я же взрослая девочка. Знаю ли я хоть одну семью в нашем королевстве, о которой не ходят разные скабрезные слухи? Все истинные пары остались в легендах и сказаниях бродячих менестрелей.

И всё равно все женщины, выходя замуж мечтают о верности и преданности. Все. А потом горько разочаровываются. Так может уж лучше так, с самого начала знать, что тебя ждёт. Лучше, конечно. Вот только горечь во рту.

— Привет, Лис, — Мира коснулась моей руки, и я пришла в себя.

— Мира, — я отбросила глупые мысли и потянулась к ней.

Первым побуждением было броситься к ней и обнять. Но эти многочисленные глаза, отслеживающие каждое моё движение. Мы словно из бродячего цирка, который собирает сотни зевак. Я сдержала порыв. Ничего, вот отвернутся наши стражи, наобнимаемся в лесочке за кусточком. А пока я взяла сестру за руку и ободряюще сжала её пальцы. Губы Миры дрогнули. Э, сестрёнка, только не хныкать, мы справимся.

На берегу мы остановились и огляделись. Прямо там, где лес подступал вплотную к реке, так что нижние ветви деревьев нависали над водой, пышно разросся кустарник. Даже если не найдётся удобной заводи, в этом месте можно и раздеться, и умыться.

— Нам туда, — уверенно заявила я, оглянувшись на сопровождающих.

— Мы подождём здесь, — Роутег повернулся к нам спиной, перегородив дорогу своему брату.

Мне в какой-то момент показалось, что Вихо собирался двинуться вслед за нами. Но нет, он с усмешкой в голосе сказал.

— Ты так оберегаешь свою жену от меня. Забыл наши законы?

Спина Роутега словно окаменела.

— Эти законы давно в прошлом. Даже не думай, — а мой муж оказывается не только на меня рычит.

Вихо возвышался над моим мужем по крайней мере на полголовы. Эта гора, мне кажется, способна задавить и подавить любого. Но Роутег стоял, расправив плечи, с готовностью, нет точнее с неготовностью уступать что-либо. И похоже в данном случае речь шла обо мне. Вихо бросил очередной оценивающий взгляд в мою сторону, и я застыла, как лягушка перед ящером.

— И, если Совет решит, ты всё равно не подчинишься?

— Совет решает то, что хочешь ты.

— Ты стал дерзок, брат.

— А ты не забывай, что я брат, а не вассал, и у меня свой клан.

Это было последнее, что мне удалось услышать. Мира потянула меня за руку. Да и не очень удобно было продолжать стоять и слушать ссору двух братьев. А понять, что это ссора, легко. Достаточно было увидеть, как сжимаются и разжимаются кулаки Роутега.

Мне стало не по себе. Я не очень поняла, о чём они говорили, но начался-то разговор с меня. Почему Роутег должен оберегать меня от своего собственного брата? Что там у них за законы? Вопросы, вопросы.

Но мы уже достигли ветвистого кустарника и, о радость, за ним обнаружилась небольшая заводь. Мелковато, где-то по колено. Я потрогала воду рукой, присев на корточки. Холодная, не как в нашем озере. Но Алекса нас и в подобную загоняла.

— Алита, мыло, — я быстро разделась, надо успеть вымыться и при этом и не замерзнуть.

— Ох, ваше высоче… госпожа, — лучше бы я вас обтерла.

— Ты в своём уме? Это долго. Замерзну, — я выдохнула и плюхнулась прямо в воду, сдерживаясь чтобы не закричать. Не хватало еще, чтобы подумали, что мы в опасности. Спасители набегут.

Выскочила на берег опрометью:

— Давай скорее.

Больше Алита не спорила, быстро пробежалась по моему телу намыленными руками, и я снова легла в воду, стараясь, чтобы она меня закрыла. Во второй раз вода показалась уже более терпимой. Если недолго. Но умница Алита это прекрасно понимала. Самоотверженно зашла в воду по колено и очень быстро смыла с меня пену. Уже через минуту я стояла завёрнутая в тёплый длинный халат. Нужно немного высохнуть и можно уже спокойно одеться. Кожа горела.

Всё это время Мира смотрела на меня как на умалишённую. Я уже выбралась на берег, а она так и стояла, обхватив себя руками за плечи, как будто замерзала от одного только взгляда на меня.

— Я так не смогу, Лис. Марита, оботри меня только быстро.

Раздеться она не успела, так же, как и я не успела сменить халат на тунику. Раздался сильный всплеск, и рядом с заводью в реку рухнуло тело. Откуда? С дерева что ли? Замерев, я уставилась на него, но разглядеть не смогла: бурная вода быстро утащила его на глубину и поглотила. Я охнула, а уже в следующее мгновение взмыла в воздух, и мир перевернулся под мой истошный визг.

Ну не так чтобы совсем истошный. Но взвизгнула я громко. Не от страха, так как испугаться не успела. Не было времени. От неожиданности. И мой кульбит в воздухе произошёл не сам по себе. Уже в следующее мгновение я поняла, что вишу вниз головой на чьём-то плече, и нанесла удар воздушной стихией. Ноги мужчины подкосились, он начал падать назад, и земля с огромной скоростью понеслась ко мне навстречу.

Как так получилось, что голова моя уцелела, и я оказалась лежащей на мужчине сверху, в тот момент не поняла. Уже позже сообразила, что он-таки извернулся, и сумел уберечь меня от удара. Сам же приложился о землю с хрустом.

Попыталась вскочить, но тут же оказалась придавлена мощным телом. На этот раз дёргаться не стала, узнав мужа. А свист арбалетных болтов подсказал, что он только что спас мне жизнь. Хотя, если учесть, что упали мы из-за меня, может, и наоборот.

— Лежи, — рявкнул он, чуть приподняв голову.

Как будто это возможно встать, когда тебя прижали такой ручищей. А ещё трудно было осознать всю полноту опасности, потому что мой халат от всех этих прыжков и падений разошёлся, и горячая ладонь лежала прямо на моей обнажённой коже точнёхонько в центре груди. Роутег чуть приподнявшись пытался сориентироваться, и не замечал, как его большой палец сместился к затвердевшей от холода вершинке. Я стиснула зубы, удерживая рвущийся неуместный стон, и осторожно потянула за край ткани, пытаясь прикрыться.

Неподалёку раздался голос Вихо:

— Догнать, захватить хоть одного.

Похоже нападавшие отступили. Роутег чуть расслабился и перевёл взгляд на меня. Он с явным интересом уставился на то, как я пытаюсь завести тонкую ткань под его большой палец, и теперь уже намеренно подвигал им, оглаживая самое чувствительное место. Я охнула, а у него вырвался довольный звук, что-то вроде одобрительного урчания.

— Провоцируешь? — и он потёрся бёдрами о мои, заставив забыть о том, где хозяйничает его рука. Потому что чудовищной силы спазм в нижней части моего живота скрутил в узел обрывки мыслей. А их и так осталось мало.

— Роу, — знакомый рявк прозвучал совсем рядом. — Ты там что, с женой кувыркаешься? — на этот раз в голосе Вихо звучала злость.

Миг, и я плотно завёрнутая в халат, так что не видно ни дюйма кожи, оказываюсь на руках у стоящего Роутега.

— Стреляли по ним, — отвечает он, указывая подбородком на меня. — Ты же понимаешь, что это значит? Надеюсь, ты прикрыл свою жену?

Я ахнула:

— Мира!

— Я убил того, кто в неё стрелял, — Вихо скользнул по мне взглядом, на этот раз вполне равнодушным. — Ты уверен, что целились именно в них?

— Я видел это. Тот, которого я снял с дерева, был первым.

— Мира? — я попыталась соскочить с рук Роутега. Мне было необходимо убедиться, что с сестрой всё в порядке. Но он только крепче прижал меня к себе.

Вихо заржал, видя мои барахтанья и снизошёл до ответа:

— Цела. Уже в карете. И ты, — это он уже Роутегу, — уноси свою. Похоже есть будем на ходу. Нам надо как можно быстрее добраться до своих земель. Не любят нас здесь.

Он помолчал, а потом хмыкнул презрительно:

— Не может его величество удержать в узде своих подданных. Слаб король. Не долго ему у власти быть.

У меня закипело внутри. О моём отце? О короле Хорнии. Да как он смеет. Я уже открыла рот, но Роутег сжал меня ещё крепче, и я полузадушено пискнула.

Кривая ухмылка Вихо показала мне, что он прекрасно заметил и понял мой протест. А то, что Роутег не позволил мне выступить, ещё раз подтвердило, что главный здесь всё-таки Вихо.

— Брат, — добавил он вдогонку, когда Роутег уже направился к карете со мной на руках. — Надеюсь ты помнишь, когда обжимаешься с женой, что до обряда причастности никакой консумации? Первая кровь принадлежит дракону.

— Я помню, — Роутег повернулся к нему всем телом, предоставив мне возможность расширенными глазами уставиться на своего брата. — Дракону — да. Тебе — нет.

И он зашагал к нашей карете.

— Что это… — не выдержала я, когда мы отошли на приличное расстояние. — О чём…

— Ты не могла бы придержать свой язычок, жена. Он нам ещё понадобится для более приятных вещей.

Я покраснела, вспомнив о поцелуях. Он ведь их имел в виду?

Оказавшись внутри кареты, я первым делом огляделась:

— Алита? Моя камеристка.

— Я здесь, госпожа, — из-за занавеси появилось её настороженное личико. Она смотрела на Роутега с немым вопросом, выходить или лучше скрыться.

— Твоя служанка очень быстро бегает, — засмеялся он.

На лице Алиты появилось испуганное выражение:

— Я не…

Но Роутег махнул рукой, не позволив ей продолжить:

— Но к её чести, она сначала убедилась, что ты в моих руках, а значит в безопасности.

— Я даже все вещи забрала, — всё-таки обида проскользнула в её голосе. — Да и то, когда господин вас унёс.

Ага, унёс он, валял за кусточком.

Роутег поставил меня на ноги, но не отпустил, обняв за талию правой рукой, при этом левой словно невзначай раздвинул ткань халата чуть ниже шеи.

— А вот скажи мне, жена, ты зачем меня стихией ударила? — его пальцы нарисовали замысловатый узор на моих ключицах, а потом скользнули по шее вверх к затылку, зафиксировав его.

— Испугалась, — ответила я шёпотом, завороженно следя за тем, как он наклоняется ко мне.

— Как интересно ты пугаешься, — его дыхание коснулось моих губ, и он провёл языком раздвигая их.

Не думая о том, что делаю, я потянулась навстречу. И тут же дёрнулась назад, почувствовав ладонь на своей груди под невесть, когда распахнувшимся халатом. Но рука, лежащая на затылке, не позволила разорвать поцелуй.

— Опять испугалась? — он чуть отстранился и с интересом следил за моей реакцией, поглаживая обнажённую кожу и наслаждаясь дрожью, пробежавшей по всему моему телу.

— Пусти, — мои ноги ослабели.

— А то что? Ударишь? — его губы снова коснулись моих, а рука, скользнула под халатом вниз, неспешно по-хозяйски, оглаживая мою талию и бедро. Сознание заметалось между поцелуем и прикосновением шершавой мужской ладони к обнажённой коже. Язык уверенно проник в мой рот, и я на время отключилась, не сразу поняв, что рука скользит уже не по внешней, а по внутренней поверхности бедра и не вниз, а вверх.

Я застонала, пытаясь вырваться, и замерла, когда его пальцы нажали на сверхчувствительную точку. Они шевельнулись, и моё тело подалось навстречу. Само, ханг побери. А пальцы закружили, словно танцуя, то усиливая, то ослабляя нажим. Волна неги захватила низ живота, потянулась к центру силы, не достав, схлынула вниз, заметалась из стороны в сторону, поднялась словно по спиральным ступеням, и ворвалась под рёбра прямиком в хранилище стихии. Мой воздух принял её, закрутил смерчем, заполняя удовольствием всё тело, замер вибрируя, и взорвался, разнося меня на клочки. Кажется, я кричала, но поцелуй поглощал все звуки, и вряд ли они вышли за пределы кареты.

Когда я пришла в себя, рука Роу крепко держала меня за талию. Не упала я только поэтому. Ноги я перестала чувствовать совсем. Халат сполз с моих плеч до локтей и прикрывал меня только снизу и сзади.

Странно, но никакой стеснительности я не испытывала. Меньше всего сейчас меня интересовало, как я выгляжу, и что со мной вот прямо сейчас происходило. Хотелось лечь, свернуться калачиком и мысленно следить за затихающими волнами, продолжающими блуждать по моему телу.

Горячее дыхание обожгло моё ухо:

— Я же обещал тогда на лестнице, что тебе понравится.

Отвечать не хотелось. Роутег завернул меня в халат, как младенца, и поцеловал на этот раз едва коснувшись губ.

— Вихо, я перестал чувствовать Рилана, — крикнул кто-то рядом с каретой. — Это ловушка.

Несколько глухих ударов арбалетных болтов в деревянную стенку кареты известили о нападении.

— Не выходи, — рявкнул Роутег. И я обнаружила себя сидящей на скамье в полном одиночестве. Хотя нет, не в полном. Занавесь колыхнулась, и из-за неё выскочила Алита, с горящими щеками и сверкающими от возбуждения глазами.