Диверсанты Хроноса

Глава 3

Выпустили их через три дня. С новыми документами, по которым Марк значился, как Курт Дитрих, осужденный за кражу болтов в частной мастерской и выпущенный по какой-то там амнистии в связи с незначительностью преступления.

У Джованни же вообще был чистый от судимости паспорт и удостоверение механика-оружейника. Джо порылся в своем саквояже и протянул Марку почти такие же корочки механика-двигателиста.

— Надо только фамилию с данными вписать, чтобы с аусвайсом совпадали.

— Сам впиши, — отфутболил документы Марк, — у меня почерк корявый.

— И чему только вас, майоров, на командных курсах учат! — вздохнул Джованни, достал чернильную авторучку с золотым пером и аккуратно вывел в нужных строчках соответствующие данные.

— Держи уж, темнота неграмотная, — Джо протянул Марку документ. — Дай просохнуть.

— Где "Паркер" с золотым пером свистнул, художник, — решил отыграться за темноту безграмотную Марк, и кивнул на авторучку.

— Обижаете, гражданин начальник! Нам, потомственным зятьям боссов мафии, по штату положено.

В городе они остановились у одного часовщика, явно еврея по национальности, но тщательно это скрывающего, и по определению являющегося антифашистом.

"Хотя, — подозревал Марк, углядев денежную сумму, что передал хозяину Джованни за постой, — за такие бабки, тот с радостью станет хоть антифашистом, хоть членом кружка по экстремальному яйцевысиживанию в условиях осеннего половодья, или и тем и другим сразу".

До времени "Ч" оставалось чуть более двух месяцев.

Пока Марк отъедался и регенерировал с помощью браслета напарника свою внешность, Джо не покладая рук, организовывал для них места моториста и оружейника на ближайшей авиабазе.

Марк сильно сомневался, что им вот так просто удастся устроиться на работу на военный объект, однако он недооценил могущество денег.

Недели через две Джо пришел поздно вечером и помахал в воздухе двумя пропусками на авиабазу:

— Завтра выходим на работу и будем трудиться во славу Великой Германии. Хайль Гитлер! — он щелкнул каблуками и вскинул руку в фашистском приветствии. Причем проделал все это с совершенно серьезным выражением лица.

— Клоун, — спокойно оценил Марк.

— И это вся благодарность, за мое трепетное отношение к этому неблагодарному, волею судеб, ставшему моим командиром.

— Да благодарный я, благодарный, — успокоил напарника Марк. А то Джо опять понесло в юмор. — План достал?

Джо скорчил несчастное выражение лица.

— Уважаемый, — начал он, поразительно точно копируя одесский выговор, — вы, таки хотите, что бы меня заарестовали, прямо таки в цвете лет? Зачем сегодня пытаться съесть мацу, которую приготовят только завтра? Завтра выйдем на работу и, таки, все увидим своими глазами!

Марк не выдержал и улыбнулся. Улыбка получилась нормальная. Восстановление кожи на лице и других местах почти закончилось. Сбритые наголо волосы отрастут заново, и от немецкого пилота Марка Руделя не останется более ничего, кроме безымянной могилки у разрушенной железнодорожной станции.

Ровно в шесть утра, с немецкой, как и положено, педантичностью они пересекли КПП авиабазы на окраине города. Грузовик, доставивший рабочих из центра, просигналил, сдавая назад, развернулся и, гремя пустым кузовом, покатил обратно в город.

Толпа, приехавшая на нем на работу, быстро рассеялась по своим делам, оставив Марка и Джованни нерешительно озираться в одиночестве.

Прямо за шлагбаумом начиналось широкое пространство аэродрома и одноэтажные, редко двухэтажные корпуса ремонтных цехов, ангаров и казарм.

— Чего стоим? — сурово поинтересовался пожилой охранник, выйдя из коморки КПП. Он сильно припадал на одну ногу, последствие ранения или травмы, но держаться при этом старался солидно, показывая всем своим видом, что занимает ответственный пост и не просто так ест свой хлеб.

— Мы на работу. В первый раз.

Марк сложил стопочкой предписания свое и Джованни и вежливо протянул документы охраннику.

Тот, исполненный важностью процесса, долго и внимательно изучал бумаги. Наконец, с видимым сожалением, не найдя в них ничего подозрительного, вернул.

— Вам в канцелярию, — махнул он рукой в сторону серого двухэтажного корпуса, и, повернувшись, поковылял в каморку.

В канцелярии маленький тщедушный человечек неопределенного пола за канцелярской стойкой долго регистрировал их документы в разных карточках и журналах. Им предложили сесть на скамейку в углу приемной, но нетерпеливый Джованни уже через пятнадцать минут стал топтаться на месте, всем своим видом не одобряя немецкую бюрократическую машину.

Марк понимающе посмотрел на товарища — сам-то он уже успел привыкнуть к немецкой бюрократии, а вот Джо со своей горячей итальянской кровью уже начинал бить копытом.

Дверь в канцелярию широко распахнулась, едва не сломав ручку о стену, и на пороге образовалось совершенно монументальное явление, затянутое в пехотный офицерский френч без знаков различия.

У Марка отвисла челюсть. Внезапно притихший Джованни, тоже вылупил глаза,

ведь посмотреть было на что.

Два с лишним метра роста, коротко стриженые белокурые волосы, крупные, но приятные черты лица и потрясающих размеров грудь, неизвестно как запихнутая под форменный китель. Картину дополняли галифе, плотно обтягивающие более чем основательные бедра и сапоги сорок четвертого размера.

— Валькирия, — восхищенно выдохнул Джованни.

Марк согласился. Таких женщин не бывает, ибо они должны были бы быть отсеяны безжалостной эволюцией еще на стадии обезьян. Ну а валькириям и прочим из пантеона законы природы не указ.

"Валькирия" сделала один шаг и сразу оказалась у канцелярской стойки, грозно нависнув над клерком всеми своими формами. Тот словно сжался в размерах и, как-то, с опаской взглянул на посетительницу снизу вверх.

— Ты у меня сам бомбы на держатели подвешивать будешь! Вручную! Я тебе заявку на артмастера когда на стол положила, букашка бумажная?

Клерк мужественно выдержал паузу, пошарил на столе и, выудив из кучи бумажек круглые очки, водрузил их себе на нос.

— Я здесь, фрау Хильда, между прочим, не просто так сижу. У меня, кроме вас, еще пять цехов людей требуют, — его голос на фоне нависшей громады прозвучал неубедительно, но он старался сохранить мужское достоинство перед столь подавляющей женской фактурой, — и не надо на меня наезжать своими… — он пробежал взглядом по нависшим над ним формам, — … со своими претензиями, — нашелся он. — Будет вам артмастер! Вон в углу сидит.

— Ну да! — воскликнула фрау, развернувшись по-военному на каблуках, и сразу потеряла интерес к кадровику.

Десантники на рефлексе, как перед начальством, вскочили со скамейки и вытянулись смирно.

— О-о! — восхищенно протянула "валькирия". Похоже, она давно не видела мужчин, которые почти не уступали ей ростом и статью. Ну, Джованни уж точно не уступал. В него она и вцепилась взглядом своих голубых, и очень даже выразительных, по мнению Марка, глаз.

— Ты, что ли, артмастер?

— Ну, я… — ответил Джованни, и вытянул из кармана корочки.

— Да че ты мне эти бумажки суешь! — отмахнулась она, облапывая Джованни взглядом сверху донизу, — Главное, что бы болтом в гайку попасть смог.

Произнесла она это таким тоном, что потаенный смысл фразы сразу стал явным.

Джованни сразу воспрянул, и ответил, добавив в голос легкой пренебрежительности.

— Главное, что бы гайка по размеру подошла. А то можно так и резьбу сорвать… у гайки.

Марк заметил, как у "валькирии" расширились зрачки. Она нервно облизнула губы, а под плотной тканью кителя на груди явно прорисовались выпуклости внезапно затвердевших сосков.

— Ну, посмотрим, каков ты мастер, красавчик, — уже значительно спокойнее сказала она и перевела взгляд на Марка. Она все же была выше его и смотрела на него чуть свысока. — А ты, бритый, тоже мастер резьбу срывать?

— Никак нет, — вытянулся в струнку Марк, — двигателист я.

— Двигателист — это хорошо, — заключила фрау Хильда, глубокомысленно оглядывая жилистую фигуру Марка. — Моторно-пушечный синхронизатор представляешь себе?

— Имел дело, — скромно ответил Марк.

— Оба за мной, — скомандовала она и направилась к двери.

— На него предписание в моторный цех уже оформлено! — в отчаянии вскричал клерк.

— Перепишешь, — не оглядываясь, ответила фрау Хильда.

Уже выходя из канцелярии, Марк увидел, как клерк в сердцах содрал с лица очки и швырнул их в кипу бумаг.

Трудовые будни новоиспеченных специалистов начались, что называется, с карьера в галоп.

Фрау Хильда с ходу без предварительных инструктажей и прочей болтовни, явно ей не свойственной, кинула Марка на стоявший в цеховом ангаре истребитель со снятым капотом, и пустым двигательным отсеком.

Двигатель нашелся тут же. Стоял на метровой высоте на основательных козлах, устроенных так, чтобы не мешать ремонту и дать доступ ко всем узлам агрегата.

Над движком колдовали три механика в серых спецовках. Один из них, маленький и толстый, таскал с собой специальную деревянную подставку, чтобы дотягиваться до нужных узлов и механизмов, когда своего роста ему не хватало.

Он как раз взгромоздился на нее в очередной раз, когда громовой голос фрау Хильды, легко перекрывший цеховой шум, заставил его сначала вздрогнуть, а потом обернуться.

Он резво соскочил со своей табуретки и подбежал к начальнице.

Остановившись метрах в трех, он задрал голову и, словно верный пес, застыл, с обожанием глядя на любимую хозяйку. Разве что хвостом не вилял.

Марк раньше слыхал, что мужики, не слишком видные ростом, тяготеют к женщинам монументальных пропорций. И, соответственно, ненавидят всех остальных самцов, кто ростом, хоть на палец выше их. Взгляд, брошенный на друзей "злобным карликом", как того сразу же окрестил про себя Марк, был исполнен такой ненависти, что вполне мог бы снизить удои у коров на пару километров в округе.

Марку на проблему удоев было, по большому счету, наплевать. Пусть пучит зенки, сколько ему вздумается.

— Вот тебе, Август, помощник, — кивнула фрау Хильда на Марка, — проверь, что умеет, и ставь на работу.

— Очередная палка, говно мешать, — цыкнул сквозь зубы бригадир, тихо, но так, что бы Марк расслышал.

— Ты моей палки еще не видел, коротышка, — отбрил его Огнев, с удовольствием наблюдая, как искажается от бешенства лицо Августа.

— А ну-ка, гоблины, — гаркнула начальница, — живо за работу! Нашли время причиндалами меряться! А ты за мной! — кивнула она Джованни, и гренадерским шагом, словно танк, двинулась в сторону административных построек.

Джо подмигнул Марку и устремился следом.

Бригадир с ненавистью исподлобья посмотрел в след рослой парочке.

— Корова блудливая, — в полголоса произнес он, и, развернувшись на месте, побрел к самолету, как-то сразу став еще ниже и несчастнее.

Марку даже стало, его немного жаль.

— Начальник, — он догнал бригадира в два широких шага, — что делать-то.

Карлик уже не казался злобным, а просто несчастным.

— А, — он безразлично махнул в сторону разобранного самолета, — иди, работай.

Марк провозился почти до сигнала на обеденный перерыв, который трижды прозвучал под сводами мастерских. То, что это именно сигнал на обед, он понял, когда рабочие и механики разошлись по своим шкафчикам для спецодежды и стали доставать и разворачивать аккуратно упакованную снедь.

Последний раз, провернув вал мотора, и убедившись, что затворы синхронизированных пулеметов лязгнули именно в нужный момент, Марк бросил инструмент и вытер промасленные руки о не менее грязную ветошь. Еды с напарником они собой взять не догадались.

Марк вышел на воздух из пропахшего маслом и металлом цехового ангара. Полуденное солнце как раз вышло из-за облака, залив широкое пространство авиабазы еще горячими, не смотря на раннюю осень, лучами.

Раздался рев двигателя, повышающего обороты, и из-за соседнего ангара по бетонной полосе, чуть покачиваясь на неровностях рулежки, выкатил хищный красавец с крестами на фюзеляже и крыльях.

"Мессершмитт БФ-109Г, — автоматически определил Марк, — или как его обычно называли пилоты "Густав".

Летчик, за плексигласом, словно рубленого, фонаря кабины повертел головой, привычно оглядев пространство вокруг себя, на предмет возможных противников, и вырулил на взлетную полосу. Поиграв газом и проверив реакцию рулей, он еще раз оглянул небо и вывел двигатель на максимальные обороты. Мотор ревел в высоком тоне, пытаясь утащить самолет вперед. Но пилот выждал несколько секунд, вслушиваясь в издаваемый двигателем звук, и лишь потом отпустил тормоз.

Полоса уходила вдаль от ремонтных ангаров. Истребитель, разогнавшись, оторвался от земли, подтянул под крылья шасси и стал удаляться. Но внезапно он довольно рискованно для такой скорости выполнил горизонтальную бочку и, плавно войдя в боевой разворот, стал набирать высоту над аэродромом.

Марк засмотрелся и едва вспомнил, для чего он сюда вообще пришел. Он окинул взглядом всю видимую отсюда часть базы. Две широких взлетно-посадочных полосы рассекали пространство на два с небольшим километра вокруг, что явно позволяло принимать тяжелые типы самолетов или, при желании организовать безопасный экстренный взлет истребителей сразу в четырех направлениях. Благо рулежки пересекали каждую взлетную бетонку минимум в трех местах.

Что сказать, база была капитальная. Шесть открытых стоянок для самолетов, не считая ангаров.

Зенитные автоматы в начале и конце каждой из взлетных полос, каждый с расчетом из четырех человек, нюхали спаренными стволами воздух.

Метрах в трехстах от себя, у ближайшего края полосы Марк разглядел окопчик, в котором вольготно курили, облокотившись на ручной пулемет, двое фрицев. Нет, курил только один, а второй ему что-то втолковывал, наверное, пункт устава, что курить на посту нельзя.

"Служаки, твою мать!" — по офицерской привычке оценил несение службы Марк. Хотя, чего ругаться? Чем корявее несет службу этот фольксштурм, тем проще будет провернуть задуманное.

Ангары закрывали большую часть стоянок самолетов, а прикинуть общий план базы ой как стоило!

Марк завертел головой, ища повод для экскурсии. И повод не замедлил появиться из ворот цеха.

Пацан, лет четырнадцати, в перемазанных машинным маслом штанах, видимо пренебрегал обтиром и вытирал масляные руки прямо о них, и в чуть более чистом пиджаке с засученными рукавами, доедал бутерброд, щурясь на высокое солнце.

Доев последний кусок, он привычно вытер тыльной стороной руки губы и обтер ее об штаны.

— Камрад, не подскажешь, где здесь можно перекусить недорого? — Марк сразу же избрал доброжелательно-дружеский тон.

Но "камрад" только хмыкнул.

— Недорого! Было бы недорого, никто бы с собой обед из дома не таскал.

— Да я — то откуда знал! — стал оправдываться Марк. — Первый день как на работу вышел.

Парень, почувствовав себя против этого здоровенного новичка опытным старожилом, важно произнес:

— Есть офицерское кафе, только ты туда не суйся. Лучше в пристрой заходи. Там на вынос продают, но по тем же ценам. Питайся, коль богатый.

Он хмыкнул и показал асфальтовую дорожку, идущую вдоль ангаров и ныряющую куда-то между ними. Как раз то, что надо!

— И давай быстрей, — строго напутствовал его молодой старожил, — а то обед через 23 минуты заканчивается.

"Ты бы еще секунды посчитал, " — мысленно буркнул в ответ Марк, и быстрым шагом пошел по дорожке, изображая жгучее желаннее подкрепиться.

Но, едва завернув за рифленый бок ангара, он свернул в сторону от указанного ему пути и вышел прямёхонько к стоянкам самолетов, и едва успел остановиться, чуть не ткнувшись в спину немолодого немца с винтовкой на плече.

Часовой, охранявший стоянку, услышав за спиной шум шагов, лениво повернулся и удивленно уставился на Огнева. Даже карабин с плеча не снял.

"Вот валенок!" — в очередной раз, изумившись несению службы местными вояками, Марк заново разыграл зарекомендовавшую себя легенду.

— Кафе ищу, в первый раз сегодня, — не совсем вразумительно пояснил он, но этого оказалось вполне достаточно. Призванный на военную службу от какой-нибудь школьной доски дядечка, с готовностью показал, куда надо идти и даже вежливо пояснил, как пройти, что бы больше не натыкаться на посты часовых вокруг стоянок.

— Спасибо, папаша, — искренне поблагодарил Огнев.

Ну, вот как в такого стрелять, или башку сворачивать! А ведь придется, коли нужда заставит.

Марк пока шел, вертел головой, оглядывая базу, а часовой еще пару раз махнул ему рукой. Дескать, правильно идешь.

" Нет уж! Этого я точно убивать не буду. — милостиво решил Огнев, — прострелю руку, или сломаю, что-нибудь второстепенное. Пусть живет.

На этой мажорно-благодушной ноте он вышел к пристрою, возле которого, к удивлению своему, обнаружил Джо.

Тот как раз выходил из офицерского кафе, держа в руках две бутылки вина и какой-то плетеный поднос, заполненный бутербродами с ветчиной.

— Ну ни хрена себе! — возмущенно зашептал Марк, предварительно убедившись, что никто их не слышит, — Ты куда это, наглая мафиозная морда, харч помимо командира попер? Я там, вся харя в масле, работаю как каторжный, а он винишком в одиночку балуется. И не стыдно тебе после этого смотреть в глаза своего боевого товарища?

— Неправда ваша, начальник! — возмутился Джованни, — это часть спецрациона, на который я выделил из наших сбережений семьдесят реехстугриков, причем исключительно для служебных целей.

— Это когда это бытовой алкоголизм вдруг служебным стал? — удивился Марк. — Ты давай мне тут мозги не компостируй. Гони живо три бутерика, нет — четыре! — и без дальнейших разговоров снял с подноса названное количество снеди. Благо вторая рука Джованни была занята сразу двумя бутылками и противодействовать столь стремительной и, главное, идеологически обоснованной экспроприации он не смог.

— Командир, ну поимей совесть!

— Уже поимел… два раза. — Марк откусил от первого бутерброда и уже с набитым ртом поинтересовался. — Запить, конечно, не дашь?

— Не дам! — твердо ответил Джо и убрал вино за спину от греха подальше.

— А чего так? — Марк уполовинил второй бутерброд.

— Говорю же, служебная надобность, — Джованни критично посмотрел на полуопустевший поднос с закуской, — сегодня домой не пойду.

— Это из-за бутербродов что ли! — сделал круглые глаза Марк.

— Из-за начальницы, бритая твоя командирская башка, — не поддался на провокацию Джо. — Она меня позвала отремонтировать кой чего на квартире.

— А, помню, — кивнул Марк, дожевывая третий бутерброд, — Резьбу срывать будешь своим болтом в ее гайке.

— Ну, вот, не интеллигентный ты, командир, человек! Может, у меня к женщине чувство большое проснулось. А ты из зависти все обхохмить норовишь.

— Да ладно тебе, — Марк обтер руки о штанины робы. — Осмотрелся я здесь немного. Завтра еще по базе погулять надо будет, помарковать. Первое впечатление нормальное. Охрана службу тащит не ахти как. Не профессионалы. Если здесь все так, то…

— Не надейся, — прервал его Джо, — на разных концах базы расположены казармы двух рот антидиверсионного обеспечения. Случайно узнал у захмелевшего помощника интенданта, когда вино покупал. Они в караул с вечера заступают, а днем их фольксштурм меняет. Но по тревоге поднимутся все.

— Печально, — заключил Марк и потянулся к подносу с оставшимися бутербродами.

— Фигуру побереги, — наставительно сказал Джо, отступая назад вместе с подносом, — Вон, кстати, твой начальственный шпиндель тебя уже обыскался.

Огнев тут же забыл про бутерброды и обернулся. Бригадир действительно размахивал короткими руками и что-то вопил. Отсюда не было слышно. Но видимо что-то случилось, ибо по бетонной площадке перед ремонтным ангаром носился не он один.

Марк поторопился на свое рабочее место и постарался как можно незаметнее влиться в бригаду уже облепившую истребитель, но не получилось.

— Ну что, набил брюхо, каланча? — зло окликнул его бригадир. — Еще раз опоздаешь — пойдешь гулять на улицу. Быстро тащи бронеспинку в кабину!

И он пнул носком ботинка прислоненную к стене семидесятикилограммовую броневую плиту, обычно прикрывающую спину и голову летчика в полете от пуль и осколков.

Марк бросил на начальника косой взгляд и увидел как тот замер в ожидании того, как новичок справиться с заданием.

Можно было бы, конечно, просто взять плиту на плечо и отнести к самолету, но кому нужна эта демонстрация силы? Умнее будет сделать по-другому…

Огнев подошел к железяке, озадаченно почесал ухо, потоптался, оглянулся, ища помощи, но все были заняты.

— Ну и долго мы стоять будем? Тебе рейхсмарки за стояние, что ли, платить должны?

Огнев ухватился за бока плиты, потянул, поднимая. Но едва он оторвал ее от бетонного пола, как она выскользнула из рук и с глухим звоном ударилась о бетон. Он неловко отскочил в сторону, спасая ноги от массивной железяки.

— Вот! — удовлетворенно констатировал коротышка, — ростом с оглоблю, а не ума, не силы.

Настроение у него сразу улучшилось.

— Смотри как надо, — он ловко ухватил до сего момента незаметно висевший на электрокабеле пульт цехового тельфера и, ухмыльнувшись, включил его. С потолка спустился грузовой крюк со стальными стропами. Коротышка спокойно закрепил стропы на бронеспинке и легко оттранспортировал ее к самолету.

"А я, как дурак, руками за чугуняку хвататься начал, " — мысленно обругал себя Марк. И поделом. Внимательней надо быть.

Но один положительный момент в ситуации все же был.

Потешив свое самолюбие, коротышка перестал цепляться к Марку, и тот вполне спокойно отработал оставшийся рабочий день.

Джованни, как и обещал, ночевать на квартиру не пришел. Не было его и на рабочем месте в оружейном цеху. Марк уже собирался, после работы отправиться на поиски товарища, когда тот, наконец, изволил явиться под самый конец рабочего дня, слегка пьяный, какой-то осунувшийся, словно двое суток не спавший, но вполне собой довольный.

По дороге на квартиру Джо не произнес ни слова, еле переставляя ноги и дыша свежим перегаром.

И едва они переступили порог своей комнаты, Марк отвесил другу положенную отеческую оплеуху.

— У-у! Нажрался, тунеядец. И даже не подумал, небось, что командир голодный и холодный, потому что трезвый, сидит ночами и беспокоится, как бы этого оболтуса хулиганы не разобидели.

— Командир, ты как всегда не прав, — торжественно произнес напарник, подняв к верху указательный палец. — Я сутки с лишним в поте лица трудился на благо нашего общего дела. Похудел килограммов на пятнадцать, наверное. Бормотухи этой немецкой напился на всю жизнь, но как говориться, результат на лицо.

— Что, прямо на лицо? — машинально спросил Марк.

— Пошляк ты, командир, — с драматической грустью проговорил Джованни и завалился на свою кровать не раздеваясь. — Я может только начинал с умыслом…

— А кончал совершенно искренне! Ну, это я понимаю… — Марк ловко отбил брошенный в него ботинок.

— Это у тебя от передозировки регенерирующих препаратов настроение такое хорошее?

— Да нет, — совершенно искренне ответил Марк, — просто завидую тебе по-хорошему. Ну что там у тебя? Рассказывай.

— Можешь дальше пестовать свой оптимизм. С завтрашнего дня работаем на предполетной подготовке и обслуживании самолетов. Ну, там, бомбы подвесить, пушки зарядит, двигатель прогреть… — со значительным видом закончил напарник.

Марк присвистнул.

— И как ты этого добился?

— Непосильным трудом, командир, непосильным трудом… — зевая, пробормотал Джованни. — Давай-ка спать, командир, а то я чего-то пере….

Чего там "пере" его товарищ, Марк не услышал. Джованни уже сопел в две дырки аки ангел безгрешный.

Следующие три дня друзья по-ударному трудились на выпуске машин в воздух. Марк добросовестно запускал и с наслаждением гонял двигатели на всех режимах, качал рулями, скрупулезно, как для себя, проводя проверку техники, и попутно изучал кабину "мессершмитта". Раньше на "сто девятом" ему летать не приходилось, но отличия от фокке-вульфа оказались не принципиальными.

Очередной пилот в чине капитана, принимавший вышедший из ремонта самолет, посмотрев на манипуляции, что проделывал с рулями Марк, встретил его у крыла с вопросом:

— Летчик?

Марк мысленно чертыхнулся. Конечно же, забывшись, он действовал ручкой управления и педалями так, как будто пилотировал самолет, что не укрылось от опытного взгляда пилота.

— До войны планеризмом занимался, — нашелся он.

— А в авиацию, почему не пошел? — допытывался пилот.

— Так, здоровье подкачало, — ответил Марк, на что пилот только хмыкнул, окинув его фигуру взглядом.

Но тут подскочил Джованни.

— Господин капитан, вам пушки как заряжать? Всю ленту бронебойно-зажигательными набивать или трассеры каждым третьим поставить?

— Не надо трассеров, — коротко ответил капитан и, еще раз взглянув на Марка, повернулся и пошел в сторону площадки, где готовились к взлету другие самолеты.

Джо встал рядом с Марком.

— Думаешь, что-то заподозрил?

— Да навряд ли, — ответил Марк, — но волчара матерый, трассеры ему, видите ли, не нужны. Значит, стреляет наверняка.

— Мне его рожа сразу не понравилась, — вставил Джованни. — Возьму на заметку.

— Да рожи-то у нас у всех хороши, — в тон ему бессмертной фразой ответил Огнев, и повернулся к самолету. Свой выбор он уже сделал, и похлопал рукой по камуфлированному в грязно-серый цвет дюралевому фюзеляжу.

Джованни понятливо кивнул, и, вынув откуда-то из-под робы уже заполненный бланк на оружейную загрузку самолета, проставил в нем номер истребителя. Предыдущий бланк, осторожно зыркнув по сторонам, он аккуратно смял и спрятал в рукав.

Новый бланк практически ни чем не отличался от старого. Только в графе подфюзеляжной бомбовой подвески красовалась тщательно подделанным Джованни почерком Хильды надпись: "SC-500".

Это была максимально мощная авиационная бомба, которую мог нести этот "мессершмитт".

Время вылета было указанно — шесть часов завтрашнего утра.

Утреннее солнце только показалось из-за горизонта, освещая косыми лучами взлетные полосы и постройки базы. Сразу на две полосы зашла на посадку пара двухмоторных ночных истребителя. Последняя из групп ночных перехватчиков, вернувшихся с ночного полета.

Марк проводил взглядом самолеты, чиркнувшие по бетону шасси и, стараясь казаться совершенно спокойным, но в меру озабоченным, как и полагалось технику, двинулся к крайнему левому на стоянке мессершмитту — сто девять "г".

Вокруг него уже суетилась группа оружейников, подкатившая на тележке ему под брюхо полутонную авиабомбу.

Старший из них, вроде как бригадир, внимательно следил за процессом, пока специальная лебедка подтягивала стальную чушку, до отказа нашпигованную смертью, к самой подвеске.

Щелкнул сначала один, а потом и второй замок бомбодержателя, и полутонный, пока спящий ад надежно прилип к брюху самолета.

Бригадир похлопал по круглому металлическому боку бомбы, и влез из-под крыла. Когда он отряхнул пыль с колен комбинезона и, наконец, распрямился, передним стоял Марк и по-хозяйски осматривал самолет.

— Механик? — тут же определил бригадир.

— Ну да! — почти не соврал Марк. Ну не этого самолета он механик, ну и что?

— Ну, так распишись в бланке! Только для вас такую дуру с утра переть пришлось. Твой летун Биг-Бэн, что ли, собрался бомбить?

— Ставку Сталина, — буркнул Марк, ставя размашистую закорючку в нужную графу бланка.

— Ну-ну! — хохотнул в ответ бригадир, сунул бланк в папку и пошел догонять свою бригаду.

— Эй, бугор! — окликнул его Огнев, и когда бригадир, тормознув, развернулся в его сторону, попросил, — помоги движок запустить. Прогреть надо.

Момент был ключевой. Конечно, можно было раскрутить движок самому, но — время. Марку уже пора было быть в кабине истребителя, что он без особой спешки и осуществил.

Бригадир, пару секунд поколебался и вернулся к самолету.

Марк щелкнул тумблером. Зажужжал электрический бензонасос, наполняя систему топливом. Так! Ручку управления шагом винта в положение автомат.

Тем временем бригадир открыл лючок за кабиной пилота и достал кривую рукоять. Такую же, какой в предвоенные годы заводились практически все машины в мире. Взобравшись на крыло, он вставил ее в храповик инерционного стартера, и стал с усилием проворачивать. Винт самолета двинулся, сделал оборот, другой.

— Готов? — Марк привлек внимание оружейника, — Запуск! — и утопил в приборную панель кнопку электростартера.

Оружейник выдернул рукоятку и спрыгнул с крыла на землю. Двигатель чихнул выхлопом и взревел, уверенно набирая обороты.

Марк быстро прибрал газ, окинул приборы взглядом. Давление масла в норме, температура растет нормально.

— Спасибо, камрад! — перекрывая рев двигателя, крикнул Огнев и махнул рукой. Оружейник вяло отмахнулся в ответ и побежал догонять бригаду.

Истребитель Марка, был единственным с запущенным двигателем из стоящих на площадках самолетов, и сейчас он явно обращал на себя внимание. Кто же не кинет взгляд в сторону взревевшего мотора, хотя бы даже машинально.

Но один взгляд был все же крайне желателен.

Джованни должен был уже выдвинуться на исходную позицию и наблюдать за успехами напарника. Марк, как только будет готов, подаст условный сигнал. Сцепленные в замок руки нужно поднять над кабиной, словно приветствуешь кого-то, и тогда Джо не будет дергаться, и обеспечивать ему взлет всеми доступными методами.

Марк опять перевел взгляд на приборы, следя за тем, как реагируют многочисленные стрелки на изменение оборотов двигателя, когда почувствовал несильный удар по плечу.

На крыле у его кабины придерживая на голове, стремящуюся улететь под напором воздуха фуражку, стоял вчерашний летчик, физиономия которого так не понравилась Джованни. Увлекшись, Огнев и не расслышал за ревом двигателя, как тот влез на крыло. На сей раз лицо пилота так же не предвещало ничего хорошего.

— Глуши двигатель, — крикнул немец, стараясь перекричать звук мотора.

Марк его прекрасно расслышал, но глушить движок не спешил.

— Чего? — изобразил глухого Огнев, лихорадочно соображая, что же предпринять. Ох, не вовремя ты объявился, коллега, ох не вовремя!

— Глуши, я сказал! — заорал тот в самое ухо Марка, и, перегнувшись через борт в кабину, потянулся рукой к выключателю зажигания.

Этого еще не хватало!

Марк без подготовки коротко двинул кулаком в нависающее в кабину лицо. Голова пилота дернулась. Фуражка слетела и унеслась в потоке воздуха назад, за хвост самолета.

Пилот стал заваливаться на Марка, но тот просто вытолкнул его из кабины и захлопнул фонарь.

Пострадавший летун скатился с крыла и жахнулся всем телом на бетон. Марк поморщился, представив ощущения от падения.

И тут его взгляд упал на стоящего у крыла низкорослого механика. Это был злой карлик из мастерских.

Тот что-то вопил во весь голос и чуть ли не подпрыгивал на месте, указывая на Марка кому-то за хвостом истребителя, а за тем рванулся и, вовсю мочь своих коротких ног, бросился к ближайшему пункту воздушного наблюдения.

Но Марку уже было не до него. Обстановка ухудшалась с каждой секундой. Бросив взгляд на температуру масла, Огнев добавил газу и успел заметить, как приходящий в себя после нокдауна пилот пытается подняться и тянется к пистолетной кобуре на поясе.

Самолет тронулся с места, и Марк направил его по рулежной дорожке к взлетной полосе.

И тут над обширным взлетным полем базы взвыла сирена боевой тревоги.

То ли злобный карлик добежал до заветной кнопки, то ли кто из часовых заметил неладное и необычное, творящиеся на стоянке самолетов, и поднял тревогу…

"Началось!" — пронеслась в голове паническая мысль, и тут же была подтверждена взметнувшейся в небо красной ракетой.

"Дежурную пару поднимают" — понял Марк и чуть не застонал от отчаяния. Вряд ли это специально по его душу, просто в случае тревоги поднимается дежурная пара или звено, всегда готовых к взлету истребителей. Но в воздухе им по рации обрисуют ситуацию и все…

Он взглянул через плечо — так и есть. Метрах в тридцати сзади на соседней полосе, выбросив из выхлопных коллекторов струи сизого дыма, раскручивали винты два мессершмидта-109.

Но его истребитель уже выехал на взлетную полосу. Марк выжал тормоз, одновременно дав педали руля поворота влево, и чуть не уронил машину на крыло. Забыл, что это не привычный ему фоккевульф-190 с широко расположенными шасси.

У мессершмитта колея была узкая, и левое колесо в какой-то миг престало касаться бетонки.

Сердце у Марка екнуло, но каким-то чудом ему удалось удержать взбрыкнувшую машину на полосе, и он двинул ручку газа до отказа вперед.

Истребитель, чуть вильнув хвостовым оперением, сначала тяжело, а потом все быстрее помчался по бетону.

Марк взглянул через плечо на дежурную пару.

Оба "сто девятых", чуть подотстав вначале, быстро катили по бетонке наращивая скорость до взлетной, и у них, не обремененных пятисоткилограммовой чушкой, это получалось куда лучше, чем у него.

Сейчас взлетят, сделают кружок для высоты и скорости, — подумал Марк обреченно, — и расстреляют. Хотя, может быть, сначала заставят сбросить бомбу, куда-нибудь в поле, и попробуют посадить обратно.

Он еще раз бросил взгляд на преследователей. И сделал это как раз вовремя, что бы увидеть, как подломилась левая стойка шасси первого истребителя, и тот, задев крылом бетон полосы, словно акробат исполняющий "колесо" на цирковой арене, скапотировал, ломая крылья, кувыркнулся всем корпусом и ударился о шершавый бетон взлетки.

Его ведомый, вильнул в сторону от вспыхнувшего посреди полосы самолета и сумел-таки увернуться от столкновения. Но почему-то не начал взлет, а продолжал катиться по полю, пока, не снижая скорости, не въехал на стоянку готовящихся к полету двухмоторных бомбардировщиков.

Марк тяжело оторвал самолет от полосы, когда сзади полыхнуло так, что он на секунду подумал, что это у него самого взорвался бензобак.

Огнев взглянул на землю.

Пожар на стоянке лишь на секунду отвлек его внимание, так как, боковым зрением он успел захватить стволы спаренной зенитной артиллерийской установки, быстро разворачивающиеся в его сторону.

Расчет зенитки действовал очень слажено, быстро работая маховиками разворота и прицеливания.

Марк буквально почувствовал, что они уже вывели точку прицеливания в нужное упреждение, а у него перетяжеленная машина еле держится в воздухе и медленно лезет вверх.

Он резко дал ручку от себя, и истребитель, тяжело, но явно с облегчением, стал разменивать драгоценные метры высоты на скорость.

Этот маневр спас их обоих от первых снарядов, что прошли практически над кабиной самолета и разорвались серыми облачками где-то дальше, но нужно было быть наивным идиотом, чтобы не понимать — пара-тройка секунд и тридцатимиллиметровые зенитные снаряды разнесут его истребитель в клочья вместе с его бренным телом.

Единственный шанс — спуститься ниже построек, и, прикрываясь ими, словно щитом, на бреющем уйти как можно дальше от базы, но Марк четко понял, что не успевает и бросил наполненный отчаянием и досадой взгляд на зенитку.

Направленная в его сторону установка почему-то не стреляла, за то на ее металлических частях возникали вспышки, до боли напоминающие частые попадания от уходящих рикошетом пуль.

Последний из солдат артиллерийского расчета дернулся и неуклюже свесился с сиденья наводчика. Остальные трое уже лежали у основания артустановки, и лишь один из них пытался отползти в сторону, волоча за собой перебитую пулей ногу.

Последнее, что успел заметить Марк, уводя самолет за защитную массу строений, как фигура, стоящего на самом краю летного поля, махнула ему правой рукой. На локтевом сгибе левой руки у него удобно пристроился немецкий ручной пулемет, с чуть дымящимся стволом, а на лице сияла видимая даже с такого расстояния белозубая улыбка.

Марк чертыхнулся про себя. Он совсем забыл про друга в круговерти взлета! А вот Джо про него не забыл, и обеспечил-таки, ему относительно спокойный уход. Теперь он там остался один на один со всей охраной базы.

Такой, не самый благоприятный, вариант рассматривался во время планирования операции, и Марк старался себя убедить, что напарник с помощью своих мафиозных знакомых, как всегда выкрутится из устроенной ими заварухи.

Истребитель шел над лесопосадками и редкими усадьбами так низко, что лишь не рубил винтом верхушки деревьев и шпили домов. Минут пятнадцать Марк вел истребитель в рискованном режиме огибания местности, и, наконец, решил, что можно уже и осмотреться вокруг.

Погони за собой он не заметил. Видимо сработала хитрость со сменой направления полета сразу после того, как база скрылась за горизонтом, и возможные преследователи потеряли его след.

Огнев потянул ручку на себя и направил машину в набор высоты. Тяжело взобравшись на полтора километра, истребитель с облегчением, словно лошадь, вытянувшая в гору телегу, перешел в горизонтальный полет.

Под крылом открылся вид местности до самого горизонта.

Ага! Вот речушка, деревня, или скорее, поселок с католическим остроконечным костелом, лесной массив, тянущийся до самого горизонта, и что особенно ценно, железная дорога с железнодорожной станцией на окраине поселка.

Марк прекрасно изучил карту района заранее, и без труда сориентировался на натуре.

Так, сорок градусов вправо… как раз вдоль дороги.

Он дал педаль руля поворота, слегка наклонив ручку, и самолет послушно встал на заданный курс.

Марк воспроизвел в памяти все данный о маршруте и цели, что содержались в послании от Гаррисона.

До побережья, где была цель маршрута, лететь оставалось минут двадцать. А там снова сориентироваться и прямо к вырубленным в скале докам секретной военно-морской базы.

Именно из этих доков, через сорок минут должны будут выйти в море две подводных лодки с огромными герметичными сигарообразными контейнерами на буксире.

А он должен будет устроить им козью морду.

Марк вздохнул и вспомнил про напарника:

"Джо, как всегда, устроился лучше всех. Сейчас настреляется вволю и ломанется по лесам и полям как лось. Делов-то! А ты тут думай, как одной бомбой две подлодки потопить!"

Мысленно поворчав, Марк, наконец, чуть расслабился и поудобнее устроился на парашюте.

Тут же в голову пришла мысль, что парашют, не только для того, что бы на нем сидеть, и, осторожно зажав ручку управления коленями, пристегнул все положенные ремни подвески. Точно подогнать парашютную сбрую сидя в кабине вряд ли получилось бы, поэтому пришлось просто ослабить плечевые и паховые ремни, что бы иметь возможность разогнуться, в случае чего.

Пока он возился с ремнями, на горизонте, сливаясь с небом, проявилась серая дымка моря.

Марк поднабрал еще высоты и вывел машину в горизонт уже на трех с половиной километрах. Выше решил не подниматься. Воздуха с непривычки уже ощутимо не хватало.

Не то что бы смертельно, но выше он летал только с кислородным оборудованием. А маски в кабине не оказалось. Самолет-то к перегону в часть готовился, а не к перехвату высотных бомбардировщиков.

Мысленно сверившись с картой, Марк еще раз слегка подправил курс и оглядел приборы. Обороты и температура в норме, давление масла чуть выше, чем положено, но это ничего. Главное, чтобы не ниже.

Солнце утренними лучами бликовало на плексигласе фонаря кабины, и Марк, до боли всматриваясь в горизонт, чуть не пропустил момент, когда пересек береговую линию. Самолет оказался над серой гладью.

Одновременно, правее курса на тридцать градусов, в дымчатой дали прорисовался скальный массив.

В голове вновь всплыла до мелочей усвоенная из гаррисоновского послания картина объекта.

Массивные стальные ворота гигантского шлюза, закрывающие от морских волн огромные ремонтные доки, построенные под сводом гигантской пещеры, расширенной и углубленной ради такого случая, практически скрывались под многометровым скальным навесом. Открытым оставался лишь проем между верхним краем шлюзовых ворот и нижним краем скалистого края.

Игольное ушко, в которое полагалось запихивать библейского верблюда, теперь казалось Марку более перспективной целью, чем то, что он собирался осуществить.

Он, по вбитой в подкорку летчика-истребителя привычке, окинул взглядом верхнюю полусферу и сосредоточился на подходе к цели. До шлюза оставалось не более пяти километров, и темный проем над шлюзовыми воротами уже четко просматривался не вооруженным взглядом.

Слух выделил в реве мотора постороннюю составляющую, но сознание не успело до конца воспринять ее, как проникший через плексиглас колпака, нарастающий рев чужих двигателей.

Дымная пушечная очередь прошла впритирку над кабиной. Почти сразу же вторая, чуть не срезала законцовку левого крыла.

Марк оцепенело съежился.

Настолько это оказалось неожиданно… и не вовремя.

Уже понимая, что деваться ему некуда, тем более с такой обузой под брюхом, он повернул голову.

Слева, метрах в двадцати от его крыла, уверенно пристроился и уровнял скорость родной близнец его железной птицы — БФ-109 Г2, а все отличие между ними — висевшая под брюхом марковского мессера полутонная чушка, превратившая его вместе с пилотом в неповоротливую мишень.

Марк бросил взгляд через правое плечо и убедился, что на хвосте, метрах в тридцати, висит еще один "гэ второй", надежно удерживая жертву в прицеле своих пушек.

— Вот ведь, суки! — он сжал от досады зубы, лихорадочно просчитывая ситуацию.

То, что он все еще жив, говорит лишь о том, что его хотят взять живым, и снаряды, просвистевшие рядом, лишь четкая и профессиональная демонстрация их намерения превратить его в кучу рваного металлолома, в случае неповиновения.

Одно хорошо, что первоначальное направление к цели все еще остается неизменным, но это ненадолго.

Пилот с левого мессера, прижав рукой ларингофоны, сначала что-то говорил в переговорное устройство, подарив Марку еще несколько десятков драгоценных секунд, а потом разглядев, что у того отсутствуют на голове шлемофон или наушники, знаками показал ему, что тот должен плавно снизиться и развернуться обратно к берегу.

Можно, конечно, сбросить бомбу в море и попытаться вырваться из воздушных клещей.

Даже если предположить, что это у него получится, что навряд ли — на чужом-то, не освоенном самолете, — в любом случае прощай надежда на возвращение домой.

Драться с бомбой под брюхом — не реально. Шанс выжить многократно меньший, чем прорваться через зенитный заслон у цели.

В кипящих от напряжения мозгах вдруг что-то щелкнуло. Зенитки! Зенитное прикрытие дока!

В голове сразу всплыли заученные данные, шесть автоматических счетверенных двадцати миллиметровых эрликонов, сбивающих все, что приближается к шлюзу на расстояние более полутора километров, и шесть спаренных тридцати миллиметровых зенитных автоматов перекрывающих трехкилометровую полусферу.

В первоначальном плане предусматривалось, что, Марк, изобразив слегка сбившегося с курса пилота, приблизится к докам.

Это казалось весьма вероятным. Не будут же немцы сбивать каждый немецкий самолет, случайно приблизившийся к секретному объекту.

И именно потому, что данный объект не просто секретный, а сверхсекретный.

А всякий контрразведчик понимает, что лучший способ привлечения внимания вражеских разведок — это объявить такую-то зону запретной и всячески это демонстрировать, особенно, сбивая свои же заплутавшие самолеты.

Но в данный момент, зенитчики наблюдали стрельбу. Значит, скорее всего, готовы встретить нарушителя разрывными гостинцами. Они откроют огонь, и навязчивый конвой вынужден будет отвалить от нарушителя, чтобы не попасть под свои разрывы.

Словно за последнюю соломинку Марк ухватился за эту идею. Почти воодушевленно он прикинул расстояние до дока, и вдруг понял, что он вместе с эскортом давно находится в зоне поражения, по крайней мере, тридцатимиллиметровых автоматов.

Он чуть не хлопнул себя рукой по голове с досады:

"Идиот! Эти двое не погоня! Это местное прикрытие объекта. Они и знать не знают об угоне самолета чуть ли не в сотне километров отсюда. Просто они перехватили нарушителя и стараются ему объяснить, что лететь туда нельзя. У них таких нарушителей среди своих может быть в день по три штуки бывает. Потому и зенитчики цацкаются. Видят, что воздушное прикрытие крепко держит незваного гостя за яйца и ждут, когда тот благоразумно отвернет восвояси".

Пилот самолета, висевшего у Mарка над левым крылом, что-то тщетно прокричал Марку сквозь плексиглас колпака и сделал страшное лицо. За тем провел ребром ладони по горлу и, подняв сжатый кулак, так, что бы он был виден нарушителю, стал разгибать пальцы по одному.

Раз… — два… — машинально стал считать Огнев, глядя сквозь фонарь на разгибающиеся пальцы. Нутром он понимал, что шутки закончились. На третьем или на пятом пальце лафа прекратится и, держащий его на прицеле пилот, в прямом соответствии с уставом караульной службы, влепит ему в спину с десяток килограммов свирепого пушечного железа.

"Надо что-то делать, — подумал Штирлиц", — пронеслось в голове, и Марк, улыбаясь и кивая, повторил жест немецкого пилота. Дескать, плавненько вниз и к берегу. Типа, какой же я тупой, извини братан!

Что ж, шансов почти ноль, но… Марк вжался в бронеспинку, хотя с такого расстояния, для таких пушек, она — как качественно размоченная туалетная бумага, пригнул голову и резко толкнул ручку от себя, срывая машину в скользящие пике.

Пушечный залп грянул на мгновенье раньше.

"Пришел пушистый северный зверек", — сверкнуло понимание, и время, словно экспресс на полном ходу воткнулось в вязкий кисель.

Что-то не ярко сверкнуло в задней полусфере, и в считанных метрах над колпаком низко ревя двигателями, взрыл воздух двухмоторный, двухкилевой силуэт, и, внезапно сменив тональность движков, взмыл в зенит, превращая гигантский запас скорости в высоту.

Сливаясь с бронеспинкой, Марк успел скосить взгляд назад в право, и увидел кувыркнувшийся однокрылый силуэт, висевшего у него на хвосте мессершмитта. Второе крыло ему начисто оторвало пушечной очередью.

В атаковавшем их двухмоторном хищнике он обалдело опознал не МЕ-110, что было бы логично для данной географической местности, а советский дальний истребитель-разведчик Пе-3 бис.

"Твою мать!" — успел осознать Марк, свое спасение и зафиксировал взглядом, уходящий в лихорадочном перевороте второй "мессер".

Наконец-то вспыхнул первый зенитный разрыв, где-то в вышине. Еще один через секунду, и почти сразу же целая горсть потянулась за уходящим в высоту двухвостым силуэтом, но это уже было не важно!

Марк просто увеличил угол пикирования, ловя глазами створы шлюзовых камер.

Скорость быстро наросла до восьмисот километров в час, вызывая опасную вибрацию рулевых плоскостей.

Они должны меня принять за своего, прячущегося под прикрытие зениток от советского охотника, — отчаянно надеялся Марк, когда и в его сторону потянулись огненные шнуры "эрликонов".

Он почти был уверен, что зенитчики купятся на кажущуюся очевидность ситуации. Дальний советский двухмоторный истребитель-охотник напал на оболтуса-нарушителя и выпроваживающего его конвой из мессершмиттов охранения. Одного подло сбил, второго напугал, а оболтус на мессере пытается укрыться от него под своими зенитками.

Но, толи зенитчики тупо, но аккуратно выполняли инструкции, толи в оптику разглядели у него под брюхом, что-то подозрительное, но огонь по нему открыли. Правда, не прицельный, а скорее предупреждающий.

Плети трассирующих снарядов пересеклись где-то метрах в семидесяти по курсу, словно предупреждая — "сюда нельзя".

— Поздно, родимые, — заорал Марк зенитчикам, чувствуя, что вибрирующий всем телом самолет, готов развалиться на куски от нерасчетной нагрузки. Но пилот дал ручку еще чуть от себя, рискованно поднырнув под трассы, и выровнял самолет над самой водой.

Истребитель несся к воротам дока на бешенной, запредельной скорости. Видимо только эта скорость и позволяла пилоту оставаться в живых в данную секунду. Зенитчики в первые мгновенья не учли этого при взятии упреждения, и снаряды рвали воздух и вздымали водяные столбы в считанных метрах за хвостом машины.

Марк на секунду отвлекся от зениток, выключив рвущуюся на осколки смерть из своего восприятия, потянул ручку управления на себя, и на восходящей вдавил кнопку сброса бомб.

Лампочка датчика бомбосброса мигнула и погасла, подтвердив отделение.

Внутренним зрением он проводил пятисоткилограммовую чугуняку по баллистической дуге, дико веря, что ее конец упрется куда надо.

Он дал, пологий правый крен, и, что бы не сломать машину, пошел в плавный набор, сбрасывая скорость до приемлемой.

Мгновением позже Марк понял, что сделал ошибку. Необходимо было уходить низами, на бреющем. Но самолет мог не выдержать, и… уж очень хотелось посмотреть на результат сброса. А любопытной Варваре, как известно…

В мессершмитт тут же ударило, да так, что машину поставило на левое крыло. Марку во всей красе открылся незабываемый вид протянувшихся к нему с земли ярких шнуров эрликонов, как минимум с шести установок.

В то же мгновенье одна из трасс, как бы походя, хлестнула по мотору, заставив тот взвизгнуть и замолчать, а вторая разрывом снаряда аккуратно размочалила законцовку крыла.

Земля смешалась с небом в бешеной круговерти. Но Марк успел заметить, как скальный зев гигантского дока выдохнул вместе с сорванными с мясом воротами гигантское облако ядовитого пламени и обломков. Так могло рвануть только ракетное топливо.

"Попал", — отметил мозг, а руки в этот момент совершали почти неосознанные действия.

Рычаг сброса фонаря…

В кабину ударил ураган спрессованного воздуха.

Отстегнуть привязные ремни…

Перегрузка во вращающейся машине прижимает к креслу, не давая подняться.

Марк бешено дернул рулями.

Спиральная траектория падения самолета сломалась на мгновенье, но этого мгновенья хватило, что бы пилот выдернул себя из кабины и, едва не столкнувшись с килем самолета, рванул спасительное кольцо.

Хлопок раскрывшегося купола, почти совпал по времени с треском ломаемых телом веток в кронах высоченных сосен.

Парашют рванул болтающегося на стропах человека, зацепившись за верхушки деревьев, и пилот, словно маятник на свободном подвесе, со всей дикой амплитудой приложился о шершавый ствол двухсотлетней сосны.

"Лишь бы не напороться на сук", — мелькнула мысль.

И едва успев оценить анекдотичную неоднозначность данного умозаключения, он потерял сознание.

Джованни шел, спокойно и широко шагая по бетонной дорожке. Рот его непроизвольно наполнялся слюной, и ее приходилось периодически сглатывать. И это было объяснимо, так как причину данного рефлекса любого здорового организма он нес в собственных руках.

В левой руке, зажатые между фалангами пальцев тихо позвякивали при каждом шаге четыре бутылочки холодного баварского, а в правой висел армейский котелок, доверху наполненный хорошо обжаренными и щедро приправленными зеленью немецкими колбасками.

На краю бетонки Джованни остановился, и стал озираться по сторонам, как человек, не уверенный в правильности избранного им маршрута.

Наконец он заметил метрах в тридцати от конца бетонной дорожки двух часовых из фольксштурма, коротавших свою смену в мелком окопчике, на бруствер которого был установлен пулемет.

Пост был предназначен для обороны базы в случае внешнего нападения, и поэтому ствол пулемета смотрел за периметр. А двое часовых, толи бывшие уголовники, толи еще, что похуже из тех, кого командование не рискнуло отправить на фронт, уже несколько минут рассматривали рослого, но, сразу видно, тупого лоха, который приперся в охраняемую зону и теперь шагает в сторону поста.

— По-моему этот олень гребет копытами прямо сюда, — лениво сплюнув, произнес один из часовых по кличке Гнус. Свое погоняло он получил во время последней отсидки за мародерство.

Гнус ухмыльнулся. Так бы и сидел, если бы доблестной немецкой армии не понадобились такие парни как он и Ухо.

На фронт их не послали, а дали вполне даже теплое местечко. Наряд кое-как отлежал за пулеметом, и в город. На фронте пускай патриоты котелки под пули подставляют. А ему и здесь хорошо.

— Заблудился, наверное, — предположил Ухо, и поправил висевшую на плече винтовку Маузера. У него было вполне приличное немецкое имя — Рето, но необычно далеко торчащее левое ухо с детства приклеило ему эту кличку.

Рето предполагал, что именно из-за этой торчащей особенности в его жизни все пошло наперекосяк. И в городскую тюрьму он попал именно из-за нее. Подельники сказали, что раз у него такое классное ухо, то и стоять ему на шухере. Там же его и повязали. И ухо не помогло.

— А что это он там в руках тащит, — насторожился Ухо, — не гранаты?

— Какие к черту гранаты! — с ухмылкой процедил Гнус. — Не слышишь, как стекло звенит? Да я уже чую запах жареных колбасок.

С этими словами Гнус стащил с плеча напарника винтовку и, щелкнув затвором, скомандовал: "А ну стой!"

Здоровяк в рабочей одежде остановился и удивленно посмотрел на часовых.

— Господа солдаты, — неуверенно произнес он, — кажется, я немного заплутал. Недавно здесь работаю в мастерских.

Он сделал шаг в сторону. Бутылки призывно звякнули.

— Стой, тебе сказано!

Гнус направил винтовку на нарушителя.

— А вдруг ты диверсант и у тебя бутылки с "коктейлем Молотова"! — часовой судорожно сглотнул слюну. Колбаски пахли восхитительно, а на бутылках он успел разглядеть узнаваемые даже издали этикетки баварского пива.

— А ну подойди! Я проверю.

— Да какой коктейль! — испуганно проблеял здоровяк, — пива с колбасками попить хотел.

Он сделал несколько шагов к посту, на ходу протягивая часовым бутылки и котелок, давая убедиться, что ничего опасного в них нет.

Гнус, опустил ствол, уже предвкушая ранний завтрак, как вдруг к его ужасу, парень спотыкнулся, котелок с разлетающимися колбасками взлетел в воздух, а бутылки полетели на землю.

Провожая глазами вожделенные сосуды, Гнус и Ухо не заметили, как только что занятые ношей руки нарушителя одновременно сделали резкое движение и, щелкнувшие словно плети, кисти рук выбросили вперед коротко свистнувшие в воздухе острия.

Джованни несколько мгновений стоял, вправляя на место кистевые суставы и проверяя работу пальцев. Оба часовых тихо лежали рядом с окопом. У каждого из правой глазницы торчала квадратная шляпка остро заточенного и тщательно сбалансированного железнодорожного костыля.

Подобрав одну из упавших бутылок, он свернул пробку и сделал большой глоток прохладного пива. Огляделся, подобрал жареную колбаску, из тех, которые упали на траву, а не в пыль, обдул и с наслаждением откусил.

Мелкие желания должны исполняться, — дожевывая, философски подумал Джо и вытер жирные пальцы о штанину.

Именно этот пост был выбран Джованни при планировании операции по двум причинам.

Первая — то, что он плохо просматривался со стороны базы. Полутораметровый бугорок отлично скрывал часовых от посторонних взглядов, а невысокие, но густые березы от случайного взгляда охранника с северной пулеметной вышки.

Зато, стоит взобраться на этот, вроде бы невысокий холмик, и открываются великолепные сектора обстрела, что на стоянку и взлетные полосы, что на казарму батальона аэродромной охраны.

Джованни щелкнул креплением и снял пулемет с треноги. С лева из стоящего на земле патронного короба потянулась лента на двести пятьдесят патронов.

"Бронебойно-зажигательные", — припомнил десантник маркировку и ткнул ногой еще одну коробку. Пластинчатая крышка откинулась, явив на свет еще одну ленту. — Итого — пятьсот.

Пулемет МГ-42 он знал неплохо. В мафиозных разборках применял его не раз и прекрасно знал его единственный недостаток. Из-за высокой скорострельности ствол перегревался и требовал время на остывание, или смены через каждые двести-двести пятьдесят выстрелов.

Джо пошарил глазами по окопчику и почти сразу обнаружил длинный чехол с запасным стволом, который тут же повесил на левое плечо.

Подумав еще секунду, Джо вытянул ленты с боеприпасами из коробов и патроном соединил последнее звено уже заправленной в пулемет ленты с первым звеном следующей, получив тем самым непрерывную ленту в пятьсот патронов емкостью.

Образовавшийся длинный лоснящийся патронами хвост он свободно обмотал вокруг левого предплечья и взял пулемет в руки.

Словно ожидая этого момента, на стоянке истребителей взревел двигатель мессершмитта. Джо уже научился различать их по звуку.

Он поднялся во весь рост и бросил взгляд на стоянку самолетов. До нее было чуть более трехсот метров, и десантник четко разглядел, что у командира не все идет гладко со взлетом.

Сначала какой-то хмырь в офицерском мундире влез на крыло истребителя, размахивая руками, и даже полез в кабину, но, получив удар изнутри, скатился с крыла на бетонку.

За тем, едва самолет с бомбой на подвеске вырулил на взлетную полосу, чуть не завалившись на повороте на крыло, над летным полем взвыла тревожная сирена. В небо взвились две красные ракеты.

А вот это было уже хуже некуда. Красные ракеты — это значит, что уже раскручивают винты пара дежурных истребителей. А сирена — это поднимаемая по тревоге рота охраны.

"Ну что ж, камрад! — Джо похлопал пулемет по пока еще холодному защитному кожуху ствола, — мы с тобой именно для этого здесь и торчим. Что бы, так сказать, обеспечить приемлемые условия для тонкой и изящной работы командира. Видишь как он, в своей обычной манере, тихой сапой в утренней дреме без шума и пыли…"

Джо закончил свой, обращенный к пулемету монолог, передернул затвор, загоняя в патронник первый патрон, и нажал на спусковой крючок.

Самолет Марка пронесся мимо него в каких-то двухстах метрах, набирая взлетную скорость.

Первый же разбегающийся за ним мессер из дежурного звена получил несколько бронебойно-зажигательных пуль в левую стойку шасси и основание крыла.

Получив три тяжелых пули, стойка подломилась и самолет, сделав тошнотворный кувырок, вспыхнул прямо на бетоне полосы.

Джованни перенес огонь на ведомого, покрыв капот и фонарь кабины вспышками попаданий.

Он видел, как изнутри на плексиглас фонаря кроваво брызнули мозги пилота, и "мессер", сойдя с полосы на скорости в полторы сотни километров в час, врезался в стоянку бомбардировщиков.

Полыхнуло так, что Джованни присел от неожиданности. Но любоваться результатами трудов своих было пока рано. Перегруженный бомбой истребитель, наконец, оторвался от полосы и тяжело потянул вверх.

И тут же с позиции метрах в ста от Джованни тяжело загрохотала тридцати миллиметровая зенитная установка.

"Черт! — Он подпрыгнул на месте как ужаленный, — этой установки вчера здесь не было!"

Джованни выскочил из-за деревьев и увидел стационарную позицию автоматической спаренной зенитной пушки с бордюром из свежесрезанного дерна.

"Ночью позицию оборудовали, сволочи! Как знали!"

Зенитка выплевывала в сторону самолета командира огненные шары трассирующих снарядов. Каким-то чудом, тот смог буквально уронить самолет на несколько метров вниз, и первая трасса прошла выше.

Джо щедро полил позицию из пулемета. Первая очередь разрезала наводчика почти пополам. Пули, пробивая человеческие тела, с визгом уходили в рикошет, вышибая искры из металлических деталей установки.

Через две секунды все было кончено. Зенитчиков просто разметало по позиции. Ни кто из расчета даже не понял, что произошло.

Зато понял пулеметчик на соседней вышке.

Дерн взорвался у ног Джованни земляными фонтанами. Рвануло за штанину.

Прошляпил! — мелькнула мысль, когда он уже прыгнул в сторону, и, развернувшись в воздухе, коротко, в пять патронов, влепил по вышке.

Пулеметчика мотнуло назад, оторвав от пулемета. Ствол задрался в небо.

Джо взглянул на самолет Марка, и вздернул вверх правую руку, показывая, что все в порядке.

Самолет, чуть не срубая винтом деревья, унесся на север, а Джованни, щелкнув фиксатором кожуха, задрал пулемет и попытался вытряхнуть перегретый ствол. Не тут-то было! Пришлось, шипя от боли, поддернуть дымящийся сгоревшей смазкой ствол за основание. Конечно, наверняка в пулеметном гнезде, или по карманам у расчета обязательно нашлась бы специальная асбестовая перчатка, но — не до жиру.

Выхватив из чехла свежий ствол, Джо ловко вогнал его на место и защелкнул фиксатор.

Все! Почти вовремя!

Как раз первые автоматные пули пробуравили воздух вокруг него. Десантник бросился за спасительный бугор, прополз метра четыре, таща на локте пулемет, и осторожно высунул голову.

Казарму, через неширокие двери, задорно покидали поднятые по тревоге бойцы охранной роты. Трое из них, видимо часовые, уже распределились цепью, и, определив цель, дружно вели огонь из автоматов. И довольно прицельно, надо сказать! Чувствовалась практика.

Джо перекатился в более удобную позицию и, воткнув пулемет сошками в дерн, открыл огонь.

В две короткие очереди он положил первую тройку и перенес прицел на вход. Вылетающие из него солдаты напарывались на тяжелые пули, прошивающие по два, а то и три тела сразу в узком коридоре казармы.

Такая встреча быстро остудила утренний пыл бойцов, и они прекратили попытки покинуть казарму через дверь. За то в окне с другого конца барака показался раструб пулемета, на конце которого сразу же вспух пороховой факел.

Пули роем накрыли позицию Джованни. Одна даже чиркнула по левому плечу, оставив на нем ссадину в пару сантиметров длинной.

Джо ткнулся носом в траву, и, таща за собой пулемет, как рак сполз назад по склону.

Сейчас, у него ствол перегреется, — подумал Джованни, поудобнее перехватив пулемет, и приготовив тело к броску.

Пулемет в окошке смолк, десантник в полуприсяде рванул в сторону, ловя проем окна в прицел…

То, что он увидел, заставило его тормознуть…

Хильда, в наспех одетой по тревоге форме, с распущенными волосами, словно тигрица бросилась к окну и, ухватив пулемет за раскаленный ствол обеими руками, выдернула его из окна.

Она еще успела обернуться к Джованни и даже, что-то крикнула, ему. Но в этот момент из окна высунулась рука, и зажатый в ней "вальтер" выплюнул девятимиллиметровую пулю прямо ей в затылок.

Воздух вокруг словно кристаллизовался.

Долгое мгновение Джованни стоял столбом, пораженный мыслью и горечью, заставившей мир потемнеть в его глазах.

С изуродованным выходным отверстием лицом падала женщина, с которой он провел несколько последних недель. Женщина, которая в последние дни как-то изменилась и из грозной начальницы превратилась для него в как-то уж слишком предупредительную подругу, немедленно бросающуюся выполнять его малейшее желание.

Она так смотрела на Джованни, когда он одевался по утрам на работу, и всегда приходила чуть позже, стараясь пройти через его цех и, хотя бы, еще раз встретить его взгляд.

А ему всего лишь нужен был доступ к бланкам и самолету.

В голове что-то щелкнуло. Транслэйтер, повинуясь непроизвольной мысленной команде носителя, перевел нервную систему в режим боевого транса.

Мысли погасли, словно их выключили.

Джованни нажал на спуск. Отдача как-то вязко ударила в рукоять, но взвинченные до предела нейроимпульсами мышцы автоматически скомпенсировали, начавшееся было отклонение ствола, от выбранной глазами цели.

Бух! — как-то низко ударил по ушам второй выстрел, и еще одна стреляная гильза покинула казенник и, медленно вращаясь в воздухе, устремилась куда-то в сторону.

Он чувствовал передающуюся в его руки после каждого выстрела естественную вибрацию ствола и успевал компенсировать малейшие отклонения наводки от цели. Десантник видел, как уходящие вперед пули создают за собой в воздухе хорошо заметную для него турбулентность, и он провожал их взглядом до момента, когда они с вполне различимым ударом входили в цель, кромсая мышцы и кости, выворачивая внутренности.

Сначала умерли те, кто успел поднять оружие, а за тем те солдаты, что только собирались его поднять. Замолк еще один, высунувшийся было из окна, пулемет.

Стрелок просто четко водил стволом посылая в цель практически каждую пулю. Наблюдавшие его солдаты, из тех, кто еще оставался в живых, сказали бы, что стрелок невероятно быстро, почти незаметно глазу, переводит пулемет с одной цели на другую, ведя какой-то рваный темп стрельбы.

Все, кто держал в руках оружие, были убиты за каких-то десять секунд.

За тем неизвестный пулеметчик почти без перехода повел стволом чуть в сторону, и на стоянке ротной техники четыре грузовика осели на пробитые колеса, а несколько мотоциклов загорелись чадным бензиновым пламенем.

А дальше, по словам свидетелей, произошло вообще что-то не вероятное.

Стрелок выпустил из рук разряженный пулемет и бросился к периметру, прямо на колючую проволоку. Причем рванул так, что дерн из под подошв его ботинок взметнулся высоко в воздух, словно на полном газу стартовал спортивный болид.

Ограждение из проволоки типа "егоза" двухметровой высоты и четырех метровой ширины он просто перепрыгнул с ходу, словно это была детская скамейка.

Один из солдат охраны, видевший данный прыжок, потом утверждал, что диверсант бежал со скоростью никак не меньше шестидесяти километров в час. Открытый ему в след с двух соседних постов ружейно-пулеметный огонь результата не принес.

Очнулся Марк от того, что кто-то решительно ухватил его за подбородок и задрал голову к верху.

— Ну вот, доктор, а Вы говорили, контузия. Очнулся, летун!

Марк с трудом сконцентрировал расплывающийся взгляд и у видел перед собой лицо в форменной нацисткой фуражке. Ниже лица угадывалась полевая форма войск СС. Судя по знакам различия целый штурмбанфюрер, сиречь майор СС.

Офицер выпустил подбородок Марка, который тут же уткнулся обратно в грудь. И тот обнаружил себя сидящим в деревянном кресле с пристегнутыми к нему руками и ногами.

Опять попал! — пронеслось в голове. Вместе с этой мыслью в сознание ворвались остальные ощущения его многострадальной тушки. Он мысленно прошелся по органам, тестируя возможные повреждения. Особенно болели предплечья. Видимо он успел все-таки подставить руки, перед тем как со всей дури влетел в дерево.

Мышцы и органы, по ощущениям, представляли собой некую массу, которую зачем-то сорвали со своего места, а затем, кое-как попытались приладить обратно. Но переломов, похоже, избежать удалось. Перед глазами все еще плыло, но не так сильно как в начале. Да и браслет уже давно делал свое дело, вводя в организм микродозы еще не израсходованных стимуляторов. Боль отступала, возвращая мышцам силу и эластичность.

Марк огляделся. В комнате, скорее даже небольшом зале с высокими оконными проемами в толстых стенах кроме майора находился еще доктор, судя по белому халату и чемоданчику с красным крестом, и два мордоворота в полевой форме с кобурами на поясах.

Доктор подошел к прикованному к креслу пациенту и критически осмотрел его зрачки.

— Да! Вы правы господин полковник. Удивительно крепкий организм. Приходит в себя на глазах. И это после падения с нераскрытым парашютом!

Доктор еще раз посмотрел на Марка и в его глазах блеснуло что-то от чего того внутренне передернуло.

— Если Вы, господин майор, не будете против, то после того как Ваша служба закончит беседовать с этим молодым человеком, я заберу его к себе. Хотелось бы, знаете, покопаться. Очень любопытный экземпляр!

— Не тот случай, господин доктор, не тот случай, — задумчиво глядя на пленника, произнес офицер и знаком отпустил доктора. Тот быстро закрыл чемоданчик и удалился из зала.

Марк наконец-то разглядел майора в полный рост. Высокий, жилистый. Стоял и двигался он как опытный боец.

Борец или боксер, подумал Марк, прикидывая свои шансы. С приложением в виде тяжелого дубового кресла, к которому он был так качественно прикручен специальными захватами, шансы были, прямо скажем, не фартовые.

Майор подошел к Марку в плотную, уперся рукой в спинку кресла над его головой и наклонился, едва не касаясь лба пленника козырьком своей фуражки.

"Что же ты за птица такая? — произнес он с расстановкой, глядя Огневу прямо в глаза. — Через истребительный и зенитный заслон прорвался, бомбу в угольное ушко, считай, положил, об землю с нераскрывшимся парашютом припечатался, и — живой!"

Майор выпрямился и отошел к столу.

— При взрыве погибло 26 лучших солдат особого батальона охраны СС.

Он развернулся и вонзил свирепый взгляд в лицо Марка.

— Моих солдат! Чистокровных арийцев, а не то, что ты, скотина! Твое счастье, что в ответ на мой рапорт, сюда летит самолет с приказом, доставить тебя в Берлин. Иначе я…

— Чего "ты"? — нагло и с ленцой в голосе перебил его Марк, впервые открыв рот с момента прихода в сознание. — Уже четверть часа здесь комедию ломаешь передо мною. Извини, аплодировать нечем, руки скованы. А расковать ты не рискнешь. А то бы посмотрели кто из нас арийская скотина, а кто человек.

Честно говоря, он и не рассчитывал особо на удачу, пытаясь взять майора на "слабо". Просто хотелось уже как-то поменять ситуацию.

Но офицер вдруг весь хищно подобрался, и осклабился. Взглянув на часы, он произнес:

— До прибытия самолета еще полчаса. Хватит времени, чтобы сломать тебе пару костей. Ты ведь у нас упал с закрытым куполом парашюта, вот и ушибся. Развяжите его!

Это уже было сказано охранникам, которые без лишних вопросов, принялись выполнять приказ.

Пока они возились с замками на руках и ногах пленника, майор скинул фуражку и китель. За тем он нажал расположенную на столешнице большого стола кнопку и, мгновение спустя, к огромному удивлению Огнева, в дверях появился небольшого роста молодой китаец в национальной одежде. Откуда здесь китаец?

— Это мой слуга, — словно услышав немой вопрос, кивнул в сторону китайца майор, — привез из последнего путешествия в Китай. Всегда хотел иметь в прислуге азиата. Не плохо дерется, на свой китайский манер, и я иногда с ним боксирую. Пусть посмотрит, как я тебя сделаю, может чему-то научится.

Стоит ли брать китайца в расчет? — прикидывал Марк, растирая запястья рук, — в конце концов, не все из них мастера кун-фу. Но майор проговорился, что боксирует с ним, значит, на всякий пожарный случай, косимся и в его сторону.

Майор принял произвольную боксерскую стойку и его ноги, обутые в хромовые, начищенные до блеска сапоги, легко понесли его жилистое тело по каменному полу. Его рывок был настолько быстр, что Марк едва не пропустил классический молниеносный хук справа.

Подставив по касательной плечо, Марк вовремя успел блокировать поднятым коленом удар сияющего хромового сапога по корпусу слева.

"Так это значит, мы тайским боксом балуемся! Ну, лады".

Уходя от хорошо поставленных ударов, Марк прикинул схему действий.

Этот махач надо прекращать. А как это сделать по уму, что бы громилы с пушками не положили его, когда он положит этого любителя тайского бокса.

Значит сначала надо валить громил, благо, что они собрались оба у противоположной стены и скорее увлеченно, чем настороженно наблюдают за поединком, хотя руки держат на расстегнутых кобурах своих вальтеров.

Марк неожиданно метнулся вправо, блокируя левой рукой ногу противника, которую майор буквально выстрелил ему вдогон. Использовав столешницу тяжеленного стола как трамплин, Марк взмыл над противником и, в следующие мгновение, пролетев половину зала, ушел в перекат под ноги громил.

Те рефлекторно попытались уступить место дерущимся, но четко выполненная Марком двойная подсечка выбила у обоих опору из-под ног.

В следующую секунду, один из них получил ребром стопы в переносицу, а другой удар костяшками пальцев в висок. Марк, хоть и бил почти из лежачего положения, но справился. Оба виртухая упокоились навечно.

Вмиг лишившийся вооруженной поддержки майор, ругнувшись, метнулся к столу, на котором рядом с кителем лежала портупея с кобурой и пистолетом.

Все-таки он был очень шустрым малым, этот майор. Он даже успел вытащить оружие и развернуться в сторону противника, когда Марк провел свою убийственную фирменную связку, которую учитель отрабатывал с ним долгие годы тренировок.

Получив за долю секунды три смертельных точечных удара, майор конвульсивно вздрогнул, и завалился на стол.

Марк бросился к двери.

А в дверях стоял китаец и как-то странно смотрел на него своими черными глазами.

Марк взглянул ему в лицо, и оторопело затормозил.

Это лицо ему было знакомо. Определенно знакомо. Этот немного особый изгиб левой брови, опущенные, словно в вечном сомнении, кончики губ. Но главное взгляд.

Китаец поклонился и внезапно принял боевую стойку.

Марк знал этот стиль. Он поклонился противнику и атаковал, стараясь вывести китайца из равновесия и оттеснить от дверей.

Движения сплелись в узор атак и контратак, и через десять секунд моторная память услужливо выбросила на поверхность образ.

Марк так резко опустил руки, что китайцу стоило трудов, что бы остановить пальцы правой руки направленные Марку в горло.

— Чен!? Дедушка Чен! — выдохнул он по-китайски.

Взгляд китайца мгновенно стал напряженным. Рука почти взметнулась для атаки, но, тем не менее, он удержался.

— Я не знаю тебя! — настороженно ответил китаец.

А Марк в мыслях лихорадочно занимался арифметикой. Восемьдесят шесть минус сорок три, те же сорок три. А мастеру Чену, когда его арестовали сотрудники особого отдела в тысяча девятьсот восемьдесят шестом году, было шестьдесят восемь лет. Марк запомнил, так как буквально за два дня до ареста поздравлял учителя с шестидесятивосмилетием.

Но что он делает в Германии? Учитель никогда не рассказывал про этот период его жизни. Не уж-то служил немцам! Это вряд ли! Тогда бы он никогда не попал в аппарат службы безопасности Великого Мао, где разведка и контрразведка в одном флаконе.

Марк мысленно хлопнул себя по лбу. Ну, конечно же! Разведка!

— Ты — Фенг Чен, сын Веймин Чена? Тебе двадцать пять лет?

Китаец отступил назад, его глаза расширились.

— Ты знаешь меня, но я не знаю тебя! Ты владеешь моим семейным искусством боя, но мой отец никого не обучал кроме меня!

— Именно тогда, наедине отец называл тебя Ксиаобо — маленький борец.

Если до сего момента глаза молодого китайца были расширены, то сейчас они стали просто круглыми. Он неосознанно прижался к стене спиной.

Его отец умер несколько лет назад успев передать сыну семейное боевое искусство. У них не было родных, и они жили очень уединенно. И никто никоим образом не мог узнать его второго детского имени, поскольку отец его использовал как ритуал, произнося лишь тогда, когда был доволен достижениями своего сына. И только наедине.

— Не беспокойся, учитель, — Марк улыбнулся шокированному молодому человеку, — это ты обучил меня своему искусству. Точнее обучишь еще. Лет так через сорок.

Через час Огнев, вновь закованный в наручники и с отличной шишкой на затылке, сидел в салоне трехмоторного транспортника юнкерс пятьдесят два в окружении шестерых вооруженных конвойных. Конвоем командовал капитан в черном мундире.

Чен тоже был здесь, держа в руках котомку с личными вещами и документами. Самолет разбежался по полосе местного аэродрома и взял курс на Берлин.

Ему едва хватило времени, что бы вывести будущего учителя из интеллектуального ступора и, уже в вдвоем разработать хоть какой-то план действий.

В результате данного плана Марк был снова связан, в меру сильно огрет по голове канделябром, который Чен вытащил из ближайшего шкафа. И представлен в таком виде набежавшей охране и гостям из Берлина.

Прибывшим было объяснено, что, господин майор устроил показательный поединок с участием пленного, в результате чего погиб сам и были убиты охранники. Но героическое вмешательство верного китайского слуги господина майора с канделябром в руках спасло ситуацию. Пленник был повержен могучим ударом по голове и обезврежен.

Это вполне устроило представителей высокой приглашающей стороны из Берлина, и не совсем местных представителей батальона охраны СС. Те хотели тут же порвать пленного за своего убиенного командира, но Чен так хитро вовремя поднял тревогу, что конвойная команда с самолета и местные прибыли почти одновременно.

У прибывших был однозначный приказ: забрать пленного, а так же все, что к нему имеет отношение, и отконвоировать в Берлин.

Поскольку Чен остался теперь без хозяина и теперь, как не крути, имел к пленному диверсанту самое прямое отношение, его забрали тоже. Правда, вязать не стали. Маленький китаец без канделябра смотрелся крайне не внушительно.

Его даже не останавливали, когда он, прохаживаясь с узелком по салону с круглыми глазами, говорил, что-то типа "какая балисяя зилезняя птися!".

Офицер после набора высоты ушел в кабину к пилотам, а разомлевшим от качки конвоирам было как-то все равно. Основной конвоируемый надежно пристегнут к жесткому креслу, а этот ходячий косоглазый багаж пускай ходит, если ему надо.

Уйдя в очередной раз в хвост самолета, Чен притих там, расплющив и без того плоский нос о стекло иллюминатора. Внизу проплывали не густые облака, самолет плавно качало на воздушных потоках.

Марк заметил, что сидящих лицом к нему двое конвоиров уже поклевывают носами, борясь с приступами дремоты. Он скосил глаза на слева сидящего конвоира, голова того уже совсем опустилась на грудь, и вдруг в шею солдата впилось что-то сильно напоминающее толи толстую швейную иглу, толи шип какого-то растения.

Солдат чуть дернул головой и затих окончательно.

Марк осторожно перевел взгляд на сидящих перед ним конвоиров. Не заметили ли они чего. Успел увидеть, как подобная игла вонзилась в лицо первого и через секунду под кадык второму.

Огнев боялся пошевелиться, чтобы неосторожным движением не привлечь ненужное внимание остального конвоя, но сзади спокойно подошел Чен, держащий в руке, что-то типа недлинной трубки с небольшой коробочкой снизу у основания.

— Многозарядный духовой игломет, — сказал он, осторожно вынимая из специального пенала иглы и заново заряжая свое оружие. — Стреляет иглами с сильнейшим ядом. Китайское изобретение.

Марк обернулся, насколько позволяли ему это сделать путы. Еще трое солдат конвоя сидели на своих местах, получив каждый по своей смертельной игле.

Китаец закончил рискованное обслуживание своего оружия и двинулся к кабине пилотов отделенной от остального салона легкой перегородкой. Там сквозь дверной проем были видны места первого и второго пилота, а так же сидящий на откидном сидении начальник конвоя.

"Ты куда! — чуть не крикнул, Марк, и зашипел, — меня отстегни!"

За звуком двигателей китаец мог и не расслышать возглас Марка, но он только поднял руку, типа "все под контролем", и поднес к губам свой стреломет.

Марк видел, как еще дважды большим пальцем правой руки он надавил на днище иглометного магазина, досылая очередной снаряд в канал трубки, а затем опустил оружие.

— Все чисто, — удовлетворенно с ноткой легкого самодовольства произнес он, повернувшись к Марку.

— А за управлением кто? — добавив в голос искреннего любопытства, спросил тот.

В это время самолет начал заваливаться назад, плавно задирая нос и, стремясь при этом свалиться в левый крен.

Вторично за последние пару часов Марку удалось наблюдать круглые китайские глаза. Да! Далеко еще нынешнему Чену до его же собственной мудрости.

Дальнейшее напоминало по стилю немое комедийное кино, иногда озвучиваемое русским матом и не менее крепкими китайскими выражениями.

Пока Марк матерясь рвался из кандалов, Чен поймал наконец в вертящемся салоне труп того самого караульного, у которого были ключи. Он вырвал их вместе с карманом и куском цепочки, что соединяла их с поясом. Зажав ключи в зубах, он как обезьяна прыгнул к Марку через вращающееся пространство салона, и, вцепившись тремя конечностями в кресло, свободной рукой умудрился попасть ключом в замок и освободить Огнева.

Сбросив кандалы, тот не стал предаваться неге свободы, а бросился вниз в сторону кабины пикирующего самолета.

Протиснувшись между мертвым капитаном и переборкой, он рывком за шиворот выкинул из кресла первого пилота. Благо он не был пристегнут. Только тренькнул, разрываясь, кабель внутреннего переговорного устройства.

Влетел в кресло. Ноги на качалку педалей, штурвал вправо, чтобы прекратить вращение. А теперь на себя!

Тяжелая машина долго думала, прежде чем осторожно потянула носом к горизонту, продолжая при этом проседать к земле всей своей немалой массой. Не истребитель, чай.

Марк, вцепившись в рога штурвала, наблюдал, как несутся ему на встречу какие-то домики, деревья речка и… гора!

"Бля-а-а-а….!" — заорал Марк натягивая штурвал на себя, когда страшный удар снизу заставил самолет клюнуть, но там уже был обратный склон горы.

Юнкерс продолжал лететь, только в кабине и салоне возник незапланированный сквозняк.

Марк, вцепившись в штурвал, тупо глядел вперед. Самолет столь же тупо шел по прямой, не меняя высоты.

Из ступора пилота вывел Чен. Он пробрался в кабину и спросил почему-то по- немецки со страшным китайским акцентом:

— Ну, сито? Всио полусилася?

Очнувшись, Марк взглянул на китайца, и его стало пробивать на идиотский нервический смех.

Один глаз у китайца продолжал оставаться по-прежнему круглым, а второй начал стремительно сужаться под действием набухающей очень перспективного фингала. Видать, несмотря на всю свою обезьянью ловкость, мастер восточных единоборств сумел приложиться, обо что-то своей раскосой физиономией. Да так, что временно позабыл родной китайский язык.

С трудом сдержав истерические порывы, Марк глазами поискал на приборной панели тумблер автомат горизонта, позволяющий автоматически поддерживать заданную высоту и направление полета. На истребителях такой фишки не было. Незачем им это. А вот, то, что на бомберах и транспортниках летающих на большие расстояния таки функции имелись, он знал. Правда, чисто теоретически.

Не найдя ничего подходящего, Марк решил проблему путем введения дополнительного элемента управления.

Предварительно заставив окосевшего на один глаз китайца выкинуть тело из второго кресла, усадил его на место второго пилота:

"Смотри сюда Чен. Руками держать вот-так, как за рога, а ноги сюда, — показал он китайцу органы управления, — А теперь, смотри. Если эта фиговина поползет сюда, то делаешь рогами так. О, Господи! Нет! Не надо! Все. Сиди вот так и не двигайся!"

Зафиксировав окаменевшим китайцем органы управления (ну чем не автомат горизонта!) Марк выбрался в салон на техническую оценку ущерба после столкновения с горой.

Перебираясь через груду тел, которые благодаря его маневрам дружно переместились к пилотской кабине, Марк сразу заметил пару нехилых отверстий в нижней части фюзеляжа самолета, в который и свистел набегающий поток воздуха. Выглянув в одно из них, а затем, продублировав наблюдения через иллюминаторы, он мысленно спросил себя, насколько ему еще хватит удачи при таком ее расходе в единицу времени.

Самолет был начисто лишен своих неубирающихся шасси.

Удар о верхушку скалы их вырвал, да так аккуратно, что не повредил каких-либо особо важных систем самолета. За хвостом не тянулся ни темный след дыма, ни белесые следы теряемого топлива или масла. По идее, самолет, лишившись дополнительного аэродинамического сопротивления, должен был бы еще и прибавить километров тридцать — сорок в скорости.

Марк вернулся на место пилота, взялся за штурвал и взглянул на Чена.

Китаец олицетворял собой статую Будды, которому, прежде чем тот успел молитвенно сложить ладони, кто-то ухитрился сунуть в руки штурвал.

Взглянув на приборы, Марк оценил работу статуи на отлично. Отклонение от курса и заданной высоты было минимальным.

"Спасибо, Чен! — поблагодарил китайца Огнев, — можешь отпустить штурвал".

Китаец медленно отпустил управление и одноглазо посмотрел на пилота. Только тут Марк заметил, что с молодого Чена пот течет градом.

— Поздравляю с первым самостоятельным полетом, — решил подбодрить его Марк. — А теперь, до хаты, — добавил он и плавно изменил курс самолета. Постучав пальцем по стеклышку топливомера, убедился, что топлива хватит. Лететь предстояло практически через всю Германию.

Джованни проснулся от того, что замерз. И сразу же осознал, что зверски хочется пить, съел бы быка и, наверное, от слабости, весь мир качается перед его глазами. Слабость конечно была. И еще какая! Использование режима боевого транса высасывает ресурсы организма, не хуже, чем пожарная мотопомпа опустошает емкость с водой.

Но не слабость была причиной качания мира. Мир стоял на месте. А раскачивался сам Джованни вместе с верхушкой дерева, вокруг которой он разве что не завязался узлом. Под его тяжестью дерево словно решало, в какую сторону оно, в конце концов, должно завалиться.

Как он сюда попал, десантник помнил смутно. Тоже одно из последствий боевого транса. Но память постепенно возвращалась к нему.

Он неуверенно вспомнил, что стрелял, потом бежал по полям и лесам. Сверкнуло воспоминание, что он подумал о собаках и долгих полчаса бежал по какой-то лесной речке, где, в конце концов, запрыгнул на дерево, свисающее над водой, и как Тарзан, прыгая с ветки на ветку, не спускаясь на землю, ушел в глубину лестного массива на несколько километров. Потом почувствовал, что слабеет, оплел руками и ногами первый попавшийся ствол в кроне дерева на высоте полутора десятков метров и отключился.

С трудом расплетя окоченевшие руки, Джоввани, постанывая от боли, осторожно перебрался на ближайшую, более-менее надежную развилку толстых ветвей и принялся приводить себя в порядок.

Последовательным напряжением всех мышц он разогнал кровь по телу и оценил свое состояние. Серьезных повреждений нет. Ссадины и царапины, что он получил, когда, словно лось в брачный период, пер через лес, не в счет.

Мозг заработал четче. Видимо браслет подстегнул его работу микродозой своих чудодейственных препаратов. Джованни вспомнил все в мельчайших подробностях. И смерь Хильды — тоже.

Перед глазами снова подернулась пелена, но он, мысленно ударил себя по морде и вернулся к четкости рассуждений. Хильду не вернешь. А жить надо продолжать. Угрызения совести в этом деле не лучшие помощники.

Сначала нужно определиться с местоположением. И очень осторожно. Вряд ли после учиненного на базе разгрома его быстро перестанут искать.

Словно в подтверждение его слов где-то далеко раздался лай собаки. Десантник чертыхнулся, но вспомнив, что следов на земле он не оставил, а разглядеть его в кроне невозможно, успокоился.

Вторая проблема, вода и еда. Организму после такого форсажа требовалось восстановление в виде жидкости, пищи и крова. Причем настолько критично, что заслышав лай собаки, голодный мозг, в первое неосознанное мгновение, выдал аппетитную картинку в виде собачей тушки на вертеле шипящей шкварками над костром.

На одних браслетовских стимуляторах долго не протянешь, и пока есть силы надо искать, где подкрепиться и отдохнуть.

И тут он вспомнил о командире.

Удалось ли Марку уничтожить доки? Слишком много "если" было в условиях этой задачки, при непотребном количестве "иксов".

Как бы то ни было, а действовать надо по разработанному ими плану. А значит, задача максимум на обозримое будущее, в течение двух недель добраться до намеченной точки рандеву.

А дальше… Дальше пусть командир думает. Ему по должности положено.

Джованни осторожно поднялся еще выше, благо дерево оказалось на небольшом взгорке. Кроны соседок перерывали почти весь обзор, но в лучах заходящего солнца он разглядел поднимающийся над кронами дым.

Прикинув на глаз направление и расстояние, Джо слез с приютившего его ствола и двинулся вперед через сгущающиеся сумерки.

Почти сразу ему повезло. Он наткнулся на бьющий из под корней кряжистого дуба родник.

Заправленный водой до пробки организм благодарно булькал на каждый осторожный шаг, и к тому времени, когда стемнело совсем, воображение Джованни было полностью монополизировано картиной жареного молочного поросенка, которого ему приходилось едать еще в средневековой Италии.

Ему даже стало казаться, что сквозь деревья он видит отблески костров и чувствует запах жарящихся на них этих самых поросят.

Но чем ближе он подходил к огням, тем больше неровный свет пламени превращался в холодные лучи электрических фар.

"Ищут! — мелькнула паническая мысль. — Но почему так явственно пахнет едой?"

Он осторожно раздвинул кусты, подбираясь еще ближе.

Тошнотворно-приятный запах излучала полевая кухня. Армейский повар в белом колпаке, стоя на подножке здорового котла на колесах, мешал большой поварешкой на длинной деревянной рукояти аппетитно пахнущее варево.

Желудок, давно всосавший воду, предательски заурчал, да так, что Джованни всерьез испугался, что может быть услышан.

Кроме полевой кухни, на широкой просеке расположились полтора десятка танков с бело-черными крестами на бортах, несколько автоцистерн с топливом и различная авто-мототехника. Солдаты сидели и стояли возле небольших разведенных костров, готовясь к приему пищи.

Картина более или менее прояснилась. Танковая рота на марше. Остановились на дозаправку и заодно на поздний ужин.

Вокруг заправщиков сгрудились семь или восемь бронированных монстров, всасывая в нутро своих баков синтетическое топливо. Остальные ждали в стороне своей очереди, выстроившись почти на границе освещенного пространства бивуака.

Сглотнув очередную порцию слюны, Джованни снова углубился в лес и вышел к просеке ближе к шеренге танков. Крайний из них почти полностью скрывался в темноте закрываемый от огней корпусами своих собратьев. Башенные люки всех танков были приоткрыты. Видимо танкисты решили проветрить боевые отделения машин после дневного марша.

Метрах в десяти справа обнаружился часовой. Тот внезапно для Джованни вышел из-за ближайшей машины и не спеша застегнул ширинку на форменных брюках. Видимо пометил чью-то гусеницу.

Часовой постоял минуту, раскуривая сигарету, поправил на плече винтовку и не спеша двинулся в сторону костров по установленному маршруту.

Стараясь не выныривать из тени, Джованни проскочил к крайнему танку и замер.

Из-за брони не доносилось ни звука.

Что такое танк и с чем его едят, десантник знал. Спасибо командиру и фильмам о второй мировой войне. Но что там внутри, он знал лишь на основе тех же фильмов — то есть — теоретически.

Мягко, словно кошка, он взобрался на броню, огляделся и открыл люк до конца.

Тяжелый бронированный блин, неожиданно легко сдвинулся, сработали подпружиненные петли, и, тихо щелкнув стопором, застыл в открытом положении.

Даже если кто-то и заметил это движение, то не придал ему особого значения. Ну, открыл танкист люк изнутри, может ему жарко стало?

Джованни ужом вполз на башню и, головой вниз, слился в открытый люк, размер которого едва позволил ему сделать это быстро и бесшумно. Главное не разбить голову в темноте о какую-нибудь неожиданность.

Первая же неожиданность внутреннего интерьера вскрикнула и обругала его последними немецкими словами, когда он нехило рухнул на нее сверху.

— Вольфганг, сучий сын! А поосторожнее нельзя, что ли?

В свете тусклого света аварийной лампочки, брыкалось и ругалось чье-то тело.

Гость сунул телу локтем под дых, и когда оно, застонав, скрючилось на полу боевого отделения, огляделся.

В неуверенном красноватом свете аварийки он разглядел внутренности танка, пистолет в кобуре, висевший на спинке сидения командира танка, и стонущего танкиста, расположившегося на полу и, видимо, планировавшего спокойно поспать, пока его планы ненароком не нарушил незваный гость со своими проблемами.

Джованни вынул пистолет из кобуры, дослал патрон в патронник.

Снаружи, через люк, приглушенно раздался рев запускаемого танкового двигателя.

Видимо один из танков заправился и готовился уступить место следующему. А если следующим будет именно приютивший его танк!

Эта мысль заставила Джованни действовать.

Он направил ствол на танкиста. Тот уже достаточно пришел в себя и понял, что перед ним совсем не Вольвганг.

"Кричать бесполезно! Ты меня понимаешь?" — на всякий случай спросил Джо. Кричать действительно смысла не было. Танковая броня практически полностью гасила звуки. Даже выстрел снаружи вряд ли кто-нибудь услышал бы, тем более в реве танковых двигателей. Да и стрелять Джо не собирался, прекрасно представляя опасность рикошета в замкнутом пространстве. Но танкисту об этом знать было не обязательно.

— Еда есть? — продолжил допрос десантник.

— НЗ под сидением, — ответил танкист. Было видно, что он боялся, но присутствия духа не терял.

Джо дернул взгляд вниз. Ладно, это потом.

— Заряжай, — приказал он, махнув стволом на казенник пушки.

Танкист отрицательно замотал головой. Джо приставил пистолет к его вспотевшему лбу: "Раз…" — начал медленно и угрожающе считать.

Тот, наконец, повиновался. Пролез под ограждением пушки на место заряжающего, дернул рычаг клинзатвора орудия, открыв доступ в казенную часть, вынул из боеукладки увесистый восьмидесяти восьми миллиметровый снаряд и одним привычным движением загнал его в казенник. Клинзатвор с маслянистым клацаньем запер пушку.

— Как стрелять?

Танкист указал на кнопку электроспуска и рычаг ручного спуска.

— Молодец! А теперь сиди тихо.

Джо сделал вид, что пробирается на место наводчика. Это сработало.

Танкист развернулся и, дернув стопорный рычаг, откинул бортовой эвакуационный люк.

Точнее хотел откинуть.

Тяжелый, но аккуратно поставленный на предохранитель пистолет, пущенный меткой рукой десантника, влетел ему в затылок.

Танкист рухнул на пол, как подкошенный.

— Говорил же, сидеть тихо, — укоризненно произнес Джованни, выудил из-под тела пистолет и засунул его за пояс.

Под сидением командира он нашел ранцевый вещмешок, набитый галетами, консервами и растворимым кофе, а так же кучу тряпья, которая оказалась грязным неопределенного размера танковым комбинезоном.

Его хозяин, наверное, специально брал его на пару-тройку размеров побольше, чтобы, при необходимости, легко натягивать его поверх повседневной формы и делать грязную работу.

Комбинезон почти подошел по размеру, хотя в руках и ногах был коротковат. Ну рукава можно и засучить. А ноги… Ну и хрен с ними.

"Сейчас вокруг будет столько интересного, что мои волосатые ноги никого уже не возбудят. " — Справедливо подумал Джованни и перелез на место наводчика.

"Так! Где-то здесь нужно что-то крутить, — вспоминал он кадры из фильмов, — Ага, вот, так".

Он прокрутил маховик поворота башни, и та медленно провернулась вправо.

Джо прильнул к панораме прицела. Там виднелись только верхушки деревьев.

"Пушку надо опустить. Ага, вот еще колесико с ручкой".

Перекрестие прицела в панораме поползло вниз, пока не уткнулось в башню одного из стоящих на заправке танков.

Еще немного вправо, и в прицеле застыл выпуклый бок бензовоза.

Джо отпрянул от панорамы. Несколько мгновений смотрел перед собой невидящими глазами и медленно перекрестился.

В следующее мгновение его рука четко хлопнула по рычажку, возле которого красными готическими буквами было выгравировано слово "огонь".

Звук выстрела танковой пушки исчез в грохоте чудовищного взрыва.

Осколочно-фугасный снаряд пронзил тонкий металл цистерны, вызвав мощнейший гидравлический удар в топливе. Цистерна лопнула, словно мыльный пузырь, когда сработавший взрыватель снаряда подорвал боевой заряд и превратил стоявшие кружком автоцистерны в огненное облако гигантского взрыва.

Пылающая ударная волна мгновенно проглотила заправляющиеся танки, техников, дотянулась до отдыхающих экипажей и жарко плюнула огнем на деревья по обе стороны просеки.

Джованни подхватил солдатский ранец и, выбросив его наружу, выпрыгнул из люка сам.

Нестерпимый жар заставил его скатиться с танковой брони вниз. Едва не угадив в одну из горящих топливных луж, выхватил из другой, уже занявшийся было желтым пламенем драгоценный ранец, и бросился под защиту деревьев. В спину бил бешеный жар, заставляющий дымиться его засаленный комбинезон и волосы на затылке.

Он проскочил горящую полосу леса и стал пробираться к автомобильной стоянке, которая стояла на отшибе, и как надеялся Джо, не пострадала от взрыва.

В лесу он то и дело натыкался на обожженных кричащих людей или на еще дымящиеся трупы тех, кто горел и бежал живым факелом, пытаясь убежать от огненного ужаса, но так и не сумел спастись.

К стоянке он вышел через несколько минут. Жар от чудовищного костра доходил даже сюда, раскаляя технику до опасного предела.

Прикрывая и отворачивая лицо, Джо чуть не на руках вынес горячий БМВ без коляски и покатил его к лесу.

Сзади грянул еще один взрыв. Десантник уронил мотоцикл и бросился на землю. Упав и обернувшись, он успел заметить как подброшенная взрывом боеприпасов танковая башня, подлетев на добрые двадцать метров, рухнула обратно в пламя.

"Надо делать ноги, сейчас начнут рваться остальные!"

Он быстро поднял мотоцикл и, что было сил, покатил его подальше от сотворенного им ада.

Километра через полтора он остановился. Сил больше не было. Упав на колени, он дрожащими руками открыл ранец и вцепился зубами в галеты прямо через упаковку.

Еще через пять минут он смог, наконец, разворотить крышку банки с мясными консервами. Дрянной складной нож, который оказался в кармане комбинезона, постоянно выскальзывал из рук и старался полоснуть по пальцам, но, в конце концов, банка показала свое аппетитное нутро, и Джо, урча, стал выгребать мясо прямо грязными пальцами и запихивать его в рот.

Через некоторое время он поймал себя на том, что валится набок на теплый бак лежащего рядом мотоцикла и примащивается поудобнее.

Спа-ать… Спа-ать….

Сквозь пелену обволакивающего тумана, мышкой проскользнула мысль:

Перекроют дороги… Надо ехать… Нельзя спать….

Джо оперся на руки и медленно привел тело обратно в сидячее положение.

Он напрягся и мысленно произнес команду.

В мозгу пронеслось:

"Приказ о химической стимуляции отменен. Повторная стимуляция может привести к необратимым последствиям в организме".

— Насрать! — вслух прошипел Джо шибко умному транслейтеру.

Он, теряя сознание и путаясь, набрал код вручную на секциях браслета и коснулся секции ввода команды.

Через пять минут он уже выехал с проселочной дороги на вполне достойное шоссе и, освещая фарой серую полосу асфальта, понесся в ночь.

Едва небо окрасилось в темно синие рассветные тона, грязный весь в саже, с обгоревшими волосами, Джованни ввалился в ближайший дом маленького немецкого городка, чем до смерти напугал хозяев.

Протянув, трясущемуся от страха хозяину дома, паркеровскую ручку с золотым пером, он произнес:

— Передайте это вашему падре, срочно! Пожалуйста…

После чего упал на пол и отключился.

Он спал и не знал, что хозяин дома как-то проникся ситуацией, добежал до дома местного священника и передал ему странную посылку.

Падре, увидев ручку, тут же побежал к телефону.

Именно об этом его просили два вежливых и учтивых молодых человека, что неделю назад приходили, и оставили его приходу щедрое пожертвование. Всего лишь позвонить по некому номеру, если кто-либо придет к нему и покажет такую же точно ручку.

Ему было невдомек, что такие же точно просьбы, сопровождаемые щедрыми денежными вливаниями, получили настоятели костелов всех маломальских городков в округе.

Джованни продолжал спать, даже тогда, когда его бесчувственное тело погрузили на карету скорой помощи и отвезли в отдельно стоящий бюргерский дом на берегу неглубокой реки.

Очнулся он лишь на третьи сутки, когда женские руки, вооруженные влажной салфеткой, протирая его обнаженное тело, наконец, достигли той области, которую любой мужчина почитает одной из своих величайших драгоценностей.

Сразу же выяснилось, что тело десантника не такое уж и бесчувственное. А за тем Джо открыл глаза.

Миловидная девушка в одеяниях монашки ордена сестер милосердия, стояла, открыв рот и нервно сминая в пальцах салфетку.

Но смотрела она не в лицо пациента, а куда-то ниже. Вдруг она быстро перекрестилась и опрометью бросилась к дверям просторной светлой комнаты с криком:

— Он очнулся!

Джованни скосил глаза вниз.

— М-да! Он очнулся…. Ну, значит и мне вставать пора, — закончил он мысль.

Приподнявшись, он поднял с пола свалившуюся простыню и прикрыл ею свою природную наготу.

Дверь в комнату вновь распахнулась, пропуская молодого человека.

"Рад тебя видеть снова живым, лейтенант!"

Америго подошел к кровати и, сев рядом, крепко за плечи обнял друга:

— Отощал-то как, — восхитился он. — Сейчас мы это дело поправим.

При мысли о еде желудок Джованни взорвался руладами на симфонические темы до-мажор.

— Погоди, друг, — сглотнув слюну, тормознул его десантник, — что слышно, пока я тут… спал?

Но мафиози, видя состояние товарища, сначала распорядился на счет обеда, а затем вернулся к разговору:

— Все на уровне слухов, так как уж больно все засекречено. Но по нашим каналам получаем подтверждения. Например, кто-то напал на военно-воздушную базу, перебил толпу охраны и сжег кучу самолетов…

— Ну, прям уж и кучу! Наговаривают, — пробурчал Джо. — Что еще?

— Еще, во время заправки на марше, полностью, вместе с личным составом, уничтожена рота тяжелых танков "Тигр".

— Нефиг курить в неположенном месте, — прокомментировал десантник.

— Ну, само собой, — легко согласился Америго, кинув взгляд на опаленные волосы и брови товарища.

— Есть еще сообщение, — продолжил он. — Взорваны секретные морские доки на немецкой базе Пенемюнде.

Увидев, как радостью осветило лицо друга, помолчал пару секунд и тихо добавил.

— Диверсант захвачен.

— Что-о? — Джованни вскочил, забыв про наготу. Командира опять захватили!

— Да погоди ты прыгать, брат! — дернул его за руку мафиози. — По нашим данным его на базе уже нет.

— Ну, так, где он?! — нетерпеливо спросил его Джо.

— Не знаю, — вздохнул молодой мафиози. — Дело тут какое-то темное. За диверсантом прибыл самолет из Берлина с заданием доставить его в Берлин. А после отлета самолета оказалось, что на базе убит командир батальона охраны с двумя солдатами. А самолет в Берлин так и не прилетел. Исчез.

Джованни присел обратно на кровать.

— Узнаю любимого командира, — произнес он уже спокойно. — Его стиль. Половину поубивать, другую оставить в непонятках и свалить по-тихому.

— Так какой у нас теперь план? — неуверенно спросил Америго.

— Какой план? — передразнил его Джо. — Жрать давай! А то кормит одними байками. А дальше, — он вытянул руку вперед и вдохновенно произнес, — нас ждут Швейцарские Альпы.

Старый Давид Моисеевич Шварц сидел на высоком табурете за барной стойкой собственного бара в его же собственной гостинице с говорящим названием "Приют Давида" и, в сотый раз протирая и без того сияющие бокалы, предавался грустным мыслям.

Гостиница пустовала, и сердце Давида Моисеевича никак не могло смириться с мыслью о незаработанных деньгах.

Нет, справедливости ради надо сказать, что в это время года, в абсолютнейший не сезон, да по случаю войны, гостиница пустовала бы итак и эдак. Но все равно обидно!

Конечно, если учесть, что несколько дней тому назад к нему в "Приют Давида" прибыли два очень вежливых молодых человека и выкупили гостиницу на три недели….

Очень приятные молодые люди. Они заплатили всю сумму вперед и попросили отказывать всем туристам, кроме тех, кто скажет "пусть светит вам звезда арну". Очень странные и очень приятные молодые люди. Но все равно обидно!

Давид Моисеевич вздохнул и, поставив на полку бокал, взял следующий.

Тут, буквально два дня назад, к нему зашел его старый знакомый из соседнего городка и привел с собой высокого серьезного молодого человека.

По большому секрету он сообщил Давиду Моисеевичу, что этот красивый молодой человек — ни кто иной, как английский разведчик, что он, очень важная персона, долго скрывался у французских подпольщиков, а теперь ждет коридора домой. И его надо приютить на недельку-другую.

Но не мог же Давид Моисеевич отказать такому приятному молодому человеку в гостеприимстве. Даже, несмотря на договоренность с теми странными молодыми людьми. Тем более, что его хороший знакомый сразу заплатил двойную цену за две недели вперед.

Еще в Одессе мама Сара учила маленького Давида, что нельзя отказываться от денег, если люди предлагают их от чистого сердца, а заветы мамы Сары священны для Давида Моисеевича, хоть в Одессе, хоть в Швейцарии, куда бы ни занесла старого еврея его еврейская судьба.

А серьезный молодой человек оказался очень спокойным. Он часто слушает радио, читает книги, которые Давид Моисеевич специально достал с чердака, и пьет консервированный сок, которого, таки, скоро совсем не останется!

Погода испортилась уже пару часов назад. Надо подбросить дров в камин в зале.

Давид Моисеевич вздохнул, прикидывая, в какую сумму ему обойдется закупка новой партии консервированного сока, поставил бокал на полку и слез с табурета.

Но едва он вышел из-за стойки, дверь в гостиницу открылась и вместе со снежными вихрями молодой пурги в гостиницу ввалились две закутанные в тряпье и засыпанные снегом фигуры. Одна большая, а другая ниже среднего.

"Пусть светит Вам звезда Арну, хозяин," — произнес здоровяк, отряхивая с себя снег, и стянул с головы намотанное тряпье. Под тряпьем оказалась русая, коротко стриженая голова с лицом человека привыкшего командовать. Вторым оказался натуральный азиат.

Давиду Моисеевичу стало совсем нехорошо. Он в тайне надеялся, что эти таинственные постояльцы с их непонятными паролями таки не объявятся до конца оговоренного срока. И денежки, таки, пойдут в чистую прибыль.

Но Давид Моисеевич не был бы Давидом Моисеевичем, если бы не умел справляться со своими огорчениями:

"Прошу вас, господа! Я предупрежден и ждал вас".

Гости быстро скинули с себя одежду, которая состояла из фрагментов немецкой военной формы и, оставшись лишь в своем, подошли ближе к камину и протянули окоченевшие руки к огню.

— Несколько мгновений, господа — засуетился Давид Моисеевич, подбрасывая в камин сухие поленья. — Четверть часа, и я разогрею для вас поздний ужин.

— Будем очень признательны, — вежливо ответил здоровяк. — Господин…

— Шварц. Давид Шварц.

— Да, господин Шварц, скажите, есть ли в гостинице еще постояльцы?

— Увы! Гостиница пуста, как амбар моего покойного дядюшки Изи в неурожайный год, — скорбно ответил Давид Моисеевич. — Только вот этот молодой человек проживает на полном пансионе и ни в коей мере не помешает вам, — быстро добавил он.

Здоровяк развернулся в сторону закутка, где сидел молодой человек. Тот встал из-за стола и спокойно посмотрел на прибывших. Ни одна черточка не дернулась на его лице.

— Ну, ты и флегма, Данг! — уважительно произнес Марк и, сделав несколько шагов, стиснул спецназовца арну в медвежьих объятиях.

Он и не представлял себе, какую бурю чувств испытывал сейчас внешне спокойный как скала арну.

Вспышка дикой радости, излученная этим землянином, породила в нем странное чувство, которое он смог идентифицировать как земное понятие "дружба". Это было не обычно, не понятно, и до боли приятно так, что на глазах, впервые в сознательной жизни, едва не навернулись слезы.

— Рад тебя видеть, Марк, — произнес он, дождавшись, когда эмоциональный землянин разжал свои объятия.

— Таши с тобой?

Данг отрицательно покачал головой.

— Я ничего не знаю о ней.

Марк на секунду задумался.

— А мы вот с Ченом, четвертый день по горам ползем. Самолет, понимаешь, не дотянул. Пришлось вот прибарахлиться за счет пассажиров, и пешочком. Чуть не замерзли в ноль.

— А как же пассажиры?

— Да им не холодно, не переживай. Чен позаботился. Да ты-то как сам? Рассказывай.

Вскоре на столе возникла огромная сковорода, на которой шкворчала великолепная ветчина, залитая куриным яйцом и обильно посыпанная швейцарским сыром.

Путники присоседились за стол к инопланетянину, и его спокойный долгий рассказ то и дело заглушался стуком ножей и вилок по посуде.

На том месте, когда Данг повел рассказ о своем разведывательном полете на "москито", Марк едва не поперхнулся куском ветчины.

— Так это я по ТЕБЕ стрелял! — изумленно выдал он, с трудом проглотив мясо.

Данг несколько мгновений смотрел на землянина.

— Снаряд пролетел вот так, — спокойно сказал он и показал рукой траекторию относительно своей головы. — Убил пилота.

— Ахрене-еть! — только и смог промолвить Марк.

В это момент, дверь в улицы широко распахнулась, и в гостиницу ввалился огромный детина, весь в снегу, и с лыжами в руках. За ним маячил еще кто-то.

"Пусть светит Вам зве… — начал он. — Ахренеть — не встать!"

Из-за его спины выскочил чернявый молодой человек, держа руку за пазухой. Но, не увидев ничего критичного, расслабился.

У Джованни глаз был наметан. Хоть и видел он раньше инопланетянина только в скафандре и с побитой физиономией, узнал его сразу.

— Если я не ошибаюсь, это та самая арнийская рожа, что провалилась сюда с нами.

Данг спокойно посмотрел на Джо. Не смотря на кажущуюся грубость слов, он чувствовал, что этот еще более непонятный землянин испытывает неподдельную радость от встречи с ним и своим другом.

— Здравствуй Джо! Я тоже рад тебя видеть, — спокойно произнес он и, улыбнувшись, протянул землянину руку.

Джо с чувством пожал ее и вдруг увидел сидящего за столом Чена:

— А это что за желтая обезь…

— Джо! — быстро перебил напарника Марк, — позволь тебе представить ОЧЕНЬ МНОЮ УВАЖАЕМОГО мистера Чена.

— А-а! Прошу прощения мистер Чен, сразу не разглядел, — нисколько не смутившись, сказал Джованни.

Чен поднялся и почтительно наклонил голову:

— Друг господина Марка — мой друг.

Но Джо уже не смотрел на него, переключив все свое внимание на Марка:

— Командир, ну ты чего народ пугаешь! То тебя в плен захватывают, то исчезаешь невесть куда вместе с самолетом.

Но тут он увидел сковороду, на которой оставалась еще добрая треть великолепной закуски, и, сбросив теплую куртку, сходу плюхнулся за стол. Стул под его телом жалобно скрипнул.

— Жрать хочу, — выдал Джо без перехода и, подвинув к себе сковородку, принялся уплетать порядком остывший ужин. — Ну а вы чего сидите? — сквозь набитый рот сказал он смотрящим на него товарищам. — Заказывайте еще!

— Так хорошо, культурно сидели, — вздохнул Марк, — но пришел поручик и все опошлил.

Но хозяина гостиницы все-таки позвал и повторный ужин заказал.

Через полтора часа, когда Давид Моисеевич, убрав со стола, удалился к себе, а Америго, сопровождавший Джованни отправился спать, друзья расселись в кресла вокруг камина и до полуночи слушали сжатые рассказы друг друга про те события, которые им пришлось пережить.

Разговор шел на интерлингве, универсальном языке Земной Федерации будущего. Поэтому китаец в разговоре не участвовал.

Он выпросил у Давида Моисеевича какой-то тюфяк, уложил его чуть сбоку от камина, уселся на него на восточный манер, и замер, не сводя раскосых глаз с языков пламени.

— Ну и что мы имеем в сухом остатке? — произнес Марк, отхлебнув горячего глинтвейна из узорчатой керамической кружки. — Если исходить из посылок, которые Гаррисон выдал в своем послании, задачу мы выполнили. Ракеты уничтожены, "Эмпайр-стейт-билдинг", и иже с ними, уцелел. По логике, темпоральный узел развязан, и, по идее, нас уже должны были найти и осчастливить своим присутствием головастые мужики из "Хроноса". Ну, или, на худой конец, просто открыть для нас портал. Ничего из этого мы не наблюдаем. Вывод?

Джованни отхлебнул из своей кружки.

— Два варианта. Первый, что им по какой-то причине стало не до нас. Маловероятно, но возможно. Второй — "Хронос" по-прежнему не может к нам пробиться.

— А это означает, — закончил за него Марк, — что причина темпорального узла была не в ракетах, а в чем-то другом. Ошиблись, видать, аналитики Гаррисона.

— Сапожники! — Джо дал емкую оценку работе неведомых аналитиков. — Похоже, мы здесь зависли.

Данг молчал и хладнокровно потягивал сок из высокого стакана. Наконец сок закончился.

Арну аккуратно поставил пустой стакан на небольшой резной столик и произнес: "Надо искать Таши".

Десантникам стало немного стыдно. За своими аналитическими умозаключениями они как то позабыли об инопланетной женщине.

Действительно, а где и, главное, как ее искать?

Марк прикинул. С ее незнанием реалий, потрясающей внешностью и бзик-идеей по поводу толпы мужей, самое вероятное — загремит в публичный дом. Ну, в элитный публичный дом. И это в лучшем случае. А про худшее и думать не хочется. Если учесть, что она провалилась в этот мир в высокотехнологичном пилотском скафандре, то искать ее сейчас надо где-то в застенках секретных нацистских, или не нацистских, военных институтов. В недрах каких-нибудь разведок.

Озвучивать свои мысли он не стал. Не хотел расстраивать Данга. Но тут высказался Джованни.

— Надо думать, как развязывать этот долбанный темпоральный узел. Тогда мы сможем напрячь Гаррисона. Он заведет в свою межвременную шарманку и мигом отыщет Таши.

Опять повисла тишина, нарушаемая только треском горящих поленьев.

— Если господа позволят… — раздался в тишине ровный голос китайца. Причем раздался он на правильном, почти без акцента английском языке.

Все повернулись к Чену. До этого он сидел так тихо и неподвижно, что полностью выпал из восприятия собеседников.

— Прошу прощения, Марк, что в течение всего времени нашего знакомства я не открыл Вам истинную причину моего пребывания в Европе. Я молчал бы и сейчас, несмотря на всю фантастичность нашей с Вами встречи. Но своей атакой на базу Пенемюнде и убийством моего хозяина, Вы спутали мне все планы. Честно говоря, я чувствую себя в безвыходном положении.

Из вашего разговора я понял, что ваши дальнейшие планы не ясны, и вы в какой-то мере свободны в дальнейшем выборе. Я прошу у вас, у всех вас, помощи в деле, ради которого я прибыл из Китая, и от которого зависит судьба мира".

Первым прервал молчание Джованни:

— Что-то никак у нас не получается по мелочам работать. Ну, давай, китаеза, колись.

И Чен рассказал.

Отжав ненужную лирику, Марк из его рассказа уяснил себе следующее:

В 1939 году одна из военно-научных экспедиций фашисткой Германии в Китай вывезла из тайного монастыря, скрытого в труднодоступных горах, некий древний артефакт. "Темный глаз дракона". Вывезла не по-доброму, уничтожив почти всех монахов-хранителей "Глаза".

По древним преданиям данный артефакт в определенных условиях способен сделать нечто, что может изменить мир по воле того, кто управляет им.

Что именно, никто толком не знает, но по легендам, последнее его применение утопило, ни много, ни мало, Атлантиду. Да-с! Это объясняло интерес нацистов к данной вещице.

Кое-кто из истинных правителей Поднебесной, опасаясь возможных последствий от обладания фашистами могучего артефакта, организовал миссию по его возвращению в родные пенаты. Выбор пал на Чена, одного из немногих оставшихся в живых хранителей артефакта.

Чену удалось легализоваться, нанявшись в слуги к немецкому офицеру, проводящему в Китае отпуск. Этот офицер очень удачно оказался командиром подразделения СС, входящего в структуру охраны всех сверхсекретных объектов и проектов нацистов.

Вскоре удалось выяснить, что артефакт доставили в замок Вевельсбург, штаб-квартиру "Аненербе".

Про "Аненербе" Марк помнил, что эта оккультная организация была создана нацистами как научный центр для исследования наследия древних цивилизаций и практического использования этих знаний в военных целях. Проще говоря, для поиска и освоения древних мистических сил и знаний с целью приобретения безграничного могущества и власти над миром. Вот так вот, скромненько и со вкусом.

Но более всего напрягло законных владельцев артефакта, то, что, по просочившейся информации, в "Аненербе" появился очень мощный адепт, которому, возможно, под силу разбудить артефакт.

В общем, времени остается в обрез. А раз будущий ученик своим вмешательством обгадил своему будущему учителю всю малину, то пущай теперь с друзьями помогает добить дело до конца.

Вот такое вот резюме.

В конце рассказа Чен распорол шов своей котомки, вытащил на свет сложенный в несколько раз невесомый шелковый платок и развернул его на добрую половину здорового обеденного стола на двенадцать персон. На шелке искусным образом была нанесена какая-то схема какого-то объекта треугольной формы.

— Это точная копия плана замка Вевельсбург, — сказал китаец. — Откуда она у меня — долго рассказывать. Охрана замка внешняя. По периметру на удалении около километра от замка. Состоит из блок-постов, патрулей и секретов. Все телефонизировано. В случае тревоги, из ближайшего гарнизона мгновенно прибудет подкрепление.

В самом замке охраны не много, человек десять-двенадцать из посвященных. Охраняют наиболее секретные помещения и лаборатории.

Подойти к замку тихо не получится, но под землей к нему ведет несколько подземных ходов. Некоторые из них заброшены. Надо найти один из таких ходов, выходящий как можно дальше от замка, за периметр охранения, проникнуть в замок, найти артефакт, забрать и спокойно уйти.

— Всего-то! — пробормотал Джованни, потирая мочку правого уха. — Командир, когда мы с тобой последний раз замки нахрапом брали?

Марк не ответил, заканчивая писать на столовой салфетке черновой список необходимого снаряжения.

— Позови-ка своего мафиозного друга, — попросил он Джованни.

Через пару минут Америго стоял перед столом, отчаянно зевая и щурясь на огонь заспанными глазами.

— Сможешь достать за неделю? — спросил его Марк, протягивая салфетку юноше.

Тот быстро пробежал список глазами.

— Говно-вопрос, — через зевок ответил Америго по-русски, и продолжил уже на итальянском. — Еще что-нибудь? Тогда я пошел спать.

— Ты научил? — спросил Марк у напарника, хотя вопрос был риторический.

— Ну что тут поделать, — философски отмахнулся Джованни. — Мудрость старших товарищей так и липнет к юным мозгам.

— Во, точно! Липнет! — согласился Марк и закрыл тему, пока Джованни не вспомнил, кто научил этому выражению его самого.

В окрестности Вевельсбургского замка команда прибыла через десять дней, под видом подразделения инженерно-саперных войск.

Китайца залегендировали, как японского инженера, сопровождающего дюже сложный прибор для поиска неразорвавшихся боеприпасов на большой глубине и площади.

Окрестности замка довольно часто подвергались англо-американским бомбежкам, и появление подобной бригады в данном районе никого особо не обеспокоило. Тормозившие машину с "саперами" патрули и блок посты, мельком смотрели документы, сочувствовали их рискованной профессии и отпускали с пожеланиями удачи.

Нужный тоннель искали почти два дня. Проволочные рамки, которые Чен держал в руках, зажав особым образом в кулаках г-образные концы, наконец, завращались так, как надо. Китаец остановился, повернулся на месте, внимательно наблюдая за поведением рамок, и уверенно направился в сторону протянувшегося к лесному массиву оврага.

— Там надо искать вход, — уверенно сказал он, — в овраге.

— Все правильно, — подтвердил Джованни, поправив на плече лом — тайные выходы всегда устраивались в недоступных для взгляда местах. Овраги, лесочки, берега рек. И хорошо маскировались.

Вход они откапали уже почти в темноте. Дыра в склоне оврага неожиданно открылась, когда Джованни, орудуя ломом, вывернул из глины почти метровый валун, сломав попутно какой-то рычажный механизм. Механизм, судя по всему, предназначался для облечения открывания прохода тем, кто по нему соберется покидать замок.

Собрав совет у солдатской защитного окраса палатки, все четверо членов добровольного кружка лозоходцев и землекопателей единогласно решили, что обследование тоннеля целесообразно отложить на утро, а саму операцию по вызволению артефакта на следующую ночь.

Едва только утреннее солнце окрасила черепицу вздымавшегося в двухкилометровой дали замка, Чен включил германский солдатский фонарь и шагнул во тьму тоннеля.

И это действительно был скорее тоннель, чем просто подземный ход. Всего через несколько метров кроличья нора превратилась в аккуратно вымощенный камнем и кирпичным сводом пешеходный тоннель. Вероятно, в стародавние времена он использовался не только для того, что бы безопасно свинтить из замка, но и для тайной доставки или вывоза из него грузов. Высота свода посредине прохода достигала двух метров. Лошадь с поклажей можно провести.

— Не люблю я с некоторых пор всякие катакомбы, — пробурчал Джованни, — чего мы сюда полезли?!

— Не бубни, — ответил ему Марк. — Если с ракетами не прокатило, то этот артефакт, чем тебе не причина темпорального узла?

Джованни встал, как вкопанный, пораженный догадкой. Марк, шедший за ним замыкающим, едва не уткнулся ему в спину.

— Ты это серьезно, командир?!

— Есть шанс, — ответил Марк, — давай двигай. А то не дай бог разветвления попадутся, потеряемся.

Разветвления действительно стали попадаться все чаще. Чен на перекрестках все дольше изучал схему замка, пока не указывал очередное направление движения. Оказывается, он считал шаги, и, ориентируясь по компасу, выбирал очередной коридор.

Данг долго и с интересом наблюдал за его мучениями и наконец, спросил у китайца.

— Куда в замке мы должны попасть?

Чен ткнул в план замка грязным пальцем:

— Древний склеп, находится под залом посвященных. Постоянный узел ментально-энергетических взаимодействий в центре. Он был здесь создан кем-то и когда-то давно. Если и будут активировать артефакт, то только здесь. Здесь же он и должен храниться и заряжаться. Настоящий адепт, если он собирается разбудить артефакт, обеспечит это.

Данг несколько секунд смотрел на план, а затем развернулся и пошел по коридору в обратную сторону.

— Ты куда? — опешил Джованни.

— Мы прошли нужное ответвление, — не оборачиваясь, ответил Данг.

Китаец, подхватив карту, бросился за ним. Напарники, потоптавшись, пошли в обратном направлении.

Данг шел так, словно провел в этих катакомбах полжизни. Смахивая вековую пыль и паутину, и лишь изредка притормаживая на сложных развилках, он шел быстрым шагом, безошибочно определяя нужное направление. Пока не уткнулся в дверь.

— Этой двери на плане нет, — сказал арну.

— Сейчас мы это поправим, отойди-ка, — к двери протиснулся Джованни.

Осмотрев добротную дверь из потемневшего дуба, и не обнаружив ни одной щелки, он, отошел на полшага, и двинул дверь плечом. Сработанное на века дерево даже не шелохнулось.

— Ах, ты! — стал наливаться боевым азартом Джованни и схватил брошенный было лом.

— Погоди буянить, — остановил его Марк, он подошел к двери, провел рукой по закраинам и нащупал что-то металлическое. Потянул. Это оказалось кольцо на цепочке. Потянул сильнее, и дверь со скрипом давно не мазаных петель распахнулась.

— На петли надо смотреть, — пояснил Марк, — дверь на себя открывается.

Напарник только крякнул с досады.

Они шли еще около часа. Дважды в свете фонаря возникали иссушенные мумии каких-то несчастных обитателей замка, неизвестно, сколько веков назад забредших в эти подземелья. Но, что странно, не крыс не насекомых не попадалось. Ну, ни мухи, ни таракана. Паутина и та была какая-то доисторическая.

Данг внезапно остановился и осветил пространство перед собой лучом фонаря:

— Дверь, — негромко сказал он. — И за дверью люди. Двое.

— Откуда знаешь? — шепотом спросил Джо.

— Просто знаю, — "обстоятельно" объяснил арну. — Конечная точка — пятьдесят два метра прямо. По вертикали не скажу. Из плана это неясно.

— И я чувствую! — произнес Чен, устремив взгляд в пустоту.

— Ты-то чего еще чувствуешь, китаеза! — Джо, почти расстроился. Сам он ничего не чувствовал кроме желания найти кого-нибудь подходящего, что бы дать в морду.

— Артефакт, — спокойно ответил китаец. — Нас хранителей с детства настраивают на ментальное поле Темного Глаза.

Вдруг его лицо изменилось. Его исказила маска сначала неуверенности, а за тем беспокойства.

— В чем дело? — спросил его Марк.

— Ментальное поле Глаза меняется!

— Что это значит?

— С артефактом кто-то работает, — ответил Чен, бледнея. — Он просыпается!

Марк тряхнул будущего учителя за плечо.

— Делать-то что?

Чен посмотрел на Марка полными боли глазами и открыл, было, рот, но отлетел к стене от тычка Джованни.

— Отвали в сторону, китаеза. Дай размах.

Одним чудовищным ударом он вонзил стальной лом куда-то между каменной кладкой и дубовым основанием двери. Уперевшись ногой в стену, он рванул так, что стальной шестигранный брус толщиной в руку подростка, поддался, изгибаясь плавной дугой.

Но, все же, железо одержало победу над многовековым деревом. Дверь с оглушительным треском вывернулась со своего места, и, расколовшись наискось, освободила очередной проход.

— Ну вот, — удовлетворенно произнес Джованни. — А то, " на себя открывается"! Какая разница, если к делу подойти интеллигентно и с умом!

Сквозь клубы оседающей вековой пыли проглянул тусклый свет.

Чен бросился через пелену не до конца осевшей пыли. Остальные двинулись за ним, вынимая оружие.

На активные действия в разведывательном посещении тоннеля они не рассчитывали, и более-менее серьезно вооруженным оказался только Марк.

Ощупав рукой в кармане запасной магазин, он перекинул со спины в руку немецкий автомат и передернул затвор.

Данг вынул из подмышечной кобуры "вальтер" с глушителем, а Джо перехватил поудобнее верный лом, уже доказавший свою надежность. Кроме того, он снял чехол с остро заточенного штыка, висевшей на боку, короткой саперной лопаты.

Марк нагнал Чена в тот момент, когда тот перешагнул порог небольшого, освещенного неярким светом электрических светильников, готического зала, уставленного разнообразными предметами и фигурами не хуже исторического музея. В воздухе витал сильный запах благовоний.

Внезапно, две фигуры в желтых балахонах, из-за своей неподвижности, не отличавшиеся от остальных экспонатов зала, взмыли в воздух и зависли.

Марк проморгался.

Да! Именно так. Как сидели в позе лотоса с закрытыми глазами, так и, не шевельнув ни единым мускулом, подлетели вверх на добрых пару метров.

Правда, почти сразу они обрушились обратно на пол, но, все же, на пару секунд позже, чем обычно позволяют законы небесной механики.

Фигуры коснулись земли ногами и сходу метнулись к вошедшим. Причем так резко, что их балахоны остались на месте, рухнув на пол мягкой тряпичной массой.

— Опять китаезы! — воскликнул Джо и даже чуть расслабился. Ну, какие из косоглазых противники.

В следующее мгновение он получил такой удар, под ключицу, что подумал, что лишился руки по плечо. Движения он даже не заметил. Рядом, как подрубленные, валились на пол, командир и арну.

И только Чен, успел молниеносно рвануться в сторону и хоть в какой-то степени навязать свои правила боя местным бойцам.

Они оба оказались феноменально шустрыми монголоидами в традиционных китайских одеяниях того же, что и балахоны цвета, не стесняющих движений.

Каждый из них атаковал одновременно двух противников: правый осчастливил вниманием Марка и Джованни, а левый вырубил арну и увяз в защите Чена, единственного из всех, кто смог противопоставить напавшему свое умение драться.

К чести десантников, надо сказать, они попытались действовать, и возможно даже успели бы что-то сделать, но оружие, которое они рефлекторно попытались вскинуть, сделало их движения недостаточно быстрыми. Да и Марк решил стрелять только в случае уж самой насущной необходимости. Понадеялся этих двоих убрать по-тихому — не получилось.

Ну, а арну просто не успел воспользоваться пистолетом с глушителем, получив квалифицированный тычок в нервный центр.

Желтый, что дрался с Ченом, и явно не ожидавший встретить здесь бойца сравнимой квалификации, полностью вложился в атакующую серию.

Чен и так уже держался на волоске, когда в его сторону прыгнул второй желтый.

Звиздец учителю! — успел подумать корчившийся на полу Марк.

Но, в это же мгновение в воздухе с гудящим звуком промелькнул крутящийся, словно несущий винт вертолета, стальной лом.

В верхней точке траектории прыжка желтого, стальной снаряд просто смел низкорослого бойца, сломав его, где-то в районе поясницы.

Марк услышал удар, слившийся с хрустом лопнувших человеческих костей, а спустя мгновение — тяжелый звук упавшего тела, и глухо звякнувший о покрытие пола лом.

Оставшийся в живых желтый вышел из боевого контакта с Ченом одним длинным прыжком назад, но споткнулся, когда девятимиллиметровая пуля ударила его в грудь.

Еще раз такнул в руке очнувшегося Данга пистолет с глушителем, и последний враг, получив еще одну пулю в горло, осел у стены, заливая пол бьющей из ран кровью.

— Что это было? — с трудом поднимаясь с пола, спросил Марк у тяжело дышащего Чена.

Но ответил Джо:

— Игра в городки по-китайски. Сбил фигуру влёт.

Он, потирая онемевшее плечо, подошел к убитому ломом желтому.

— Это монахи культа Бон-по, — произнес подошедший сзади Чен. — Они тоже охраняли темный глаз, только за две тысячи лет до нас.

— А здесь они что делают, в Германии?

— Наверное, то же, что и две тысячи лет назад. Охраняют темный глаз дракона, — ответил китаец. — Нацисты имели контакты с ними в Тибете, но я не думал, что Бон-по зайдут так далеко.

— И сколько их здесь может быть? — спросил Марк.

— Для совершения ритуала необходимо десять хранителей. По двое в каждом луче пятиконечной звезды, в центре которой находится глаз и Адепт, проводящий ритуал.

— И что, они все такие шустрые? — поинтересовался Джованни.

— Они тоже хранители, и обладают всеми знаниями и навыками хранителей.

Джо почесал в затылке.

— Да уж! Еще восемь китайских шустриков. Командир, передай-ка мне автомат. Так мне поспокойнее будет.

— У тебя же лом есть?

— Командир, лом — инструмент для тонкой интеллектуальной работы, а здесь не тот случай.

Марк не стал спорить. Снял с плеча автомат и передал его напарнику вместе с запасным магазином, оставив себе только нож на поясе. Джо управлялся со всем, что стреляет, лучше, чем кто-либо из присутствующих.

— Рисунок поля изменился, — напряженно глядя перед собой, произнес Чен. — Они сейчас будут здесь. Надо прорываться к артефакту.

— Туда! — кивнул в сторону одного из широких арочных проходов Данг, добавляя в магазин недостающие два патрона и вгоняя его в рукоять пистолета.

И не зря! Едва Данг сунулся в проход, как тут же отпрянул. В воздухе свистнула заточенная сталь.

— Железками кидаются, — тихо прокомментировал Джо. — Сколько их там, Данг?

Арну показал четыре пальца.

— Гранату бы сейчас, — мечтательно произнес Джо.

— Весь периметр на уши подымим! — возразил Марк.

— Теперь-то какая разница, — отмахнулся напарник. — Или ты считаешь, что китаезы наверх не сообщили?

— Звуков сирен пока не слышно.

— Мы глубоко под землей, командир. Уверен, что и взрыв наверху вряд ли расслышали бы. Да, что там! Гранат все равно нет.

Он не успел договорить, как из прохода внезапно вылетели две фигуры в желтом. Причем, вылетели не в переносном, а, считай, в буквальном смысле.

Они стремительно вбежали в зал, но не по полу, как культурные люди, а по стене, больше забирая к арочному потолку прохода.

На сей раз Джованни был готов и насторожен. Очередь из десятка пуль перехватила одного из нападавших в воздухе, размозжив голову, а второму распоров бедро. Но спустя мгновение, вторая пара, молниеносно проскочив сектор обстрела, врубилась в ряды охотников за артефактами.

Неуловимый удар снизу по стволу автомата подбросил оружие так, что удерживаемый магазин выскочил из гнезда и остался в левой руке Джованни.

Марк потерял друга из виду, поскольку еще один нападавший насел на Чена, да так, что тому и взгляд скосить некогда было.

Учителя надо было выручать. Однако, зная уровень бойцов, влезать в прямой контакт было чертовски опасно. Убьет, нахрен, и имени не спросит.

Рука сама нащупала на поясе нож.

Клинок сверкнул в воздухе и, жалобно звякнул о стену, получив молниеносный отклоняющий удар ребром ладони.

Но бросок на толику мгновения все же создал трещину в монолите концентрации бойца, чем и воспользовался Чен.

Марк узнал свою "фирменную" связку, но исполненную с невообразимой скоростью.

Желтый смог парировать два удара из связки, но третий, пробив защиту, вошел конусом стальных пальцев в солнечное сплетение, пробив ткань и живую плоть. Энергетический удар замкнул нервную систему бойца, заставив того вздрогнуть всеми конечностями. Его сердце взбалмошно дернулось и остановилось, а мозг зафиксировал последнюю в своей жизни вспышку яркого света.

Труп рухнул к ногам Чена, а Марк мгновенно развернулся к остальным дерущимся, одновременно нашаривая глазами хоть что-то, что могло сойти за оружие против чертовых монахов.

Из-за его спины промелькнула тень. Чен бросился на нового противника, наседающего на Данга. Арну выпускал в него пулю за пулей, но тот продолжал двигаться вперед какими-то рваными движениями, и свинец, проходя впритирку к телу противника, не наносил тому вреда.

Выбрасыватель выплюнул последнюю стреляную гильзу, и затвор со щелчком встал на задержку, открыв подаватель пустого магазина.

Желтый метнулся к Дангу, но был перехвачен подоспевшим китайцем. Ударом ноги ему удалось подсечь атакующего Чена в воздухе, а добивающий клин пальцев уже устремился к горлу китайца, когда вспоровшая воздух саперная лопатка взрезала острой кромкой горло желтого, перерубив шейные позвонки.

Обезглавленное тело рухнуло на пол, открыв вид на забрызганного кровью Джованни.

Тот поднес к глазам окровавленный штык лопаты и попробовал кромку пальцем.

— Не затупилась почти, — удовлетворенно отметил он, — Вещь!

Марк взглянул туда, где должен был находиться противник, выбивший из рук Джованни автомат. Это оказался раненый в бедро желтый. Видимо ранение было серьезное, а Джованни оказался достаточно проворен. В результате монах лежал поверх трупа своего собрата, и в его грудной клетке зияла прорубленная чудовищным ударом лопатки рана.

И это все за неполные полминуты.

Чен наконец отплевался от крови монаха, горячей струей оросившей его лицо.

Размазывая рукавом по лицу багровые полосы, он двинулся в сторону прохода.

Марк подобрал свой нож, взвалил на плечо тяжеленный лом и двинулся вслед за Джованни, который уже подобрал и проверил автомат.

Шедший последним Данг вставил в пистолет полный магазин.

— Последний, — сообщил он Марку и передернул затвор.

"Да уж, — подумал Марк, — штурмуем цитадель Ананербе с ножом, лопатой, ломиком и двумя стволами".

В склеп, если можно назвать склепом огромный зал с высоким сводом и освещенный светом десятков электрических ламп, они влетели всей гурьбой. Настолько неожиданно открылся выход из тоннеля.

Марк подсознательно был готов увидеть огненные магические знаки, пылающие факела и зловещую фигуру в балахоне с устрашающе разведенными руками над изрыгающим молнии артефактом.

Нет, антураж помещения был соответствующий. Присутствовали испещренные рунами пол и стены, имелась в наличии здоровенная черная плита круглой формы и лежащий в ее центре предмет, похожий на неаккуратно слепленного колобка на подставке. Видимо искомый артефакт.

А вот все остальное было как-то не в струю.

Рядом с артефактом, на корточках сидел какой-то тип в рабочем комбезе и тыкал в него датчиками, от чего на голографическом экране портативного терминала плясали какие-то волны и зигзаги. Ну, прямо, радиотехник позванивающий схему на осциллографе. Один к одному!

— Ну что там у вас! Разобрались, что за стрельба? — не оборачиваясь, громко произнес незнакомец. Он протянул руку к висящему в воздухе экрану и, движением пальцев, скорректировал какие-то данные. Экран моргнул, меняя рисунок.

Незнакомец удовлетворенно кивнул и наконец, обернулся.

Марк удивленно выдохнул, а Джованни вскинул автомат.

Громыхнула короткая очередь, и пули с визгом отрикошетили от невидимой преграды куда-то в потолок. Лишь на уровне головы расстреливаемого на мгновение вспыхнули бледные пятна, отмечая места попадания пуль.

— Опять голограмма, что ли…. - озадаченно произнес Джо.

Колдун зло сощурился.

— И почему я не удивлен, Огнев? Не сдох и снова лезешь не в свое дело?

Джованни выстрелил еще раз. С тем же результатом.

Колдун презрительно ухмыльнулся.

— Что, никак не доходит, что меня не достать здешним оружием?

Он коснулся браслета на запястье, сворачивая голографический экран.

— А ты, я смотрю, к фашистам перекинулся? — спокойно произнес Марк.

— Дурак ты, Огнев! Хоть и везучий. — Колдун усмехнулся. — Все это, — он взмахнул рукой над головой, — пыль под ногами, не имеющая значения. Истинные хозяева скоро придут. Истинная история восстановится.

Он указал рукой на артефакт.

— Это, кстати их агрегат. Конвертор пространства-времени. Оставили его здесь в свое прошлое посещение.

Он еще раз коснулся браслета.

На высоте нескольких сантиметров от пола возник двухметровый квадрат, границы которого отсвечивали багровым светом.

— Игрушку я забираю с собой, — сказал колдун и протянул руки к артефакту.

Марк метнул лом как копье. Тяжелый снаряд врезался в мраморную подставку, разнеся камень вдребезги. Артефакт вышибло высоко в воздух, и он полетел прямо на исчерченный рунами пол.

Звиздец колобку, — подумал Марк и крикнул: "Джо, вали Колдуна! Не дай ему уйти!"

Напарник уже рванулся вперед, мгновенно выхватив саперную лопатку, но было поздно.

Колдун бросил на Марка злобный взгляд и прыгнул в портал, который мгновенно схлопнулся за ним.

Свистнувшая в воздухе в след лопатка, успела погрузиться в портал на пол штыка, когда проход исчез, и изуродованный саперный инструмент хлопнулся о каменную стену зала.

На пределе поля зрения мелькнула тень. Марк резко обернулся, что бы увидеть, как Чен в прыжке поймал падающий на пол артефакт.

Один Данг спокойно стоял у входа в склеп и прислушивался сквозь дверь.

— Опять ушел, скотская морда! — Джо поднял испорченную лопатку, — Такую вещь испортил.

Он откинул инструмент в сторону.

— Ты видел, командир? Индивидуальная портативная силовая защита! Колдун чертов! Даже там, у нас — Джо неопределенно махнул куда-то вверх, — таких технологий нет!

— И у арну нет, — согласился Марк.

— А у Колдуна этого гребаного — есть! — закончил Джованни.

— Откуда он ее получил? Вопрос!

— Сюда идут, — вдруг произнес арну и вынул пистолет из-за пояса.

— Надо уходить обратно в тоннель, — сказал Чен. Он уже уложил артефакт в заплечный мешок и бегом двинулся к входу в катакомбы.

— Секунду, — крикнул Джо и, подхватив с пола лом, с усилием вогнал его между дубовыми косяками поперек двери, — Пускай помучаются.

И словно в ответ на это раздались первые удары в дверь.

— Правильно! — крикнул Джо, — Вежливые люди сначала должны постучать немного в дверь, а уж потом входить.

И бросился вслед за товарищами.

Терпения быть вежливыми у хозяев хватило ненадолго. Не успели друзья толком углубиться в катакомбы, когда раздался приглушенный расстоянием звук взрыва.

Дверь гранатой подорвали, — догадался Марк, ловя путь пятном фонаря и стараясь не отстать от прыткого Чена, который несся вперед так, словно у него крылья выросли.

Внезапно впереди из-за ближайшего поворота ударили лучи мощных фонарей.

— На пол! — взревел бежавший замыкающим Джованни и врезал длинной очередью, прямо через головы нырнувших к земле товарищей, по слепящим дискам.

Погасили все. Раздались звуки падающих тел и стоны.

— Назад и через двадцать метров влево уходим! — крикнул Данг, сверяясь с картой намертво запечатленной в памяти.

Чен нырнул в левое ответвление.

Марк последовал за ним, удивляясь, почему засада, на которую они так неудачно выскочили, не сделала ни одного выстрела. Может у них приказ, брать диверсантов живыми. Или опасались повредить артефакт. Скорее всего.

Сзади бежали Данг с пистолетом в руке и Джованни, с матом выбросивший последний опустевший магазин и перехвативший автомат за ствол, как дубину.

— Впереди на схеме расширение, — подал голос арну.

Чен притормозил перед пологим поворотом, за которым тоннель переходил в небольшой зал. Китаец махнул лучом фонаря поперек пространства. Пусто. До противоположного входа было метров двадцать. Не далеко, но влетать в тоннель очертя голову было опасно. Опять можно нарваться на засаду.

Они втянулись в зал быстрым шагом.

— Чувствуешь что-нибудь? — негромко спросил Марк.

В отсветах фонарей лицо арну выглядело непривычно напряженным.

— Не пойму. Как будто туман.

Марк провел лучом фонаря по близкому потолку. Еле видно проступил клетчатый орнамент на камнях.

В углах зала шевельнулись сгустки тьмы. Тьма колыхнулась над головой.

Все что успел сделать десантник, это с силой толкнуть Чена в спину.

Тот вместе со своим мешком влетел в зев тоннеля.

— Уходи! — крикнул Марк, борясь с рухнувшей на него сетью.

Темные фигуры, словно громадные пауки, стремительно пересекли зал, стягивая сеть на десантниках. Одна из них бросилась к тоннелю, в котором исчез Чен.

Марк, чудовищным усилием таща на себе сеть, сделал два шага и перекрыл собой вход в тоннель. Ноги запутались окончательно, но он словно врос в каменный пол.

Подлетевшая к нему фигура двигалась так, словно сеть ему не мешала совершенно. Но это было не так. Именно сеть спасла его от первого же смертельного удара.

Марк попытался вскинуть руку в блоке, но потянувшаяся за ней сеть не позволила этого сделать. Зато и удар противника, влетев в сеть, не достиг заветной точки на теле десантника.

Огнев понимал, что чем дольше он продержится, тем больше у Чена шансов уйти с артефактом. Он вертелся, как мог, все больше запутываясь в сеть, отражая и пропуская удары. Попытка достать нож окончилась его потерей от очередного удара.

Черный капюшон слетел с головы противника и в свете валяющихся на полу фонарей Марк разглядел раскосое монголоидное лицо.

Хранители! Последние четверо. Как можно было про них забыть. Та засада специально загнала их сюда.

Посреди зала свирепо отбивался сразу от двух хранителей Джо. Запутавшийся автомат он бросил сразу. Ножа он лишился чуть позже, когда попытался его вытащить. Проклятая паутина зацепилась за кистевой ограничитель, а удачный удар хранителя лишил руку чувствительности.

Данг успел выстрелить один раз, но с нулевым результатом. Оружие мгновенно было выбито из его руки, а сам он выключенный ударом в точку повалился на пол, стягивая на себя сеть.

Десантники не могли противостоять в рукопашной этим бойцам даже со свободными руками. А сейчас…

Марк успел увидеть, как падает оглушенный по болевым точкам Джо, когда очередной удар пробил его защиту и бросил на каменный пол.

Противник проскочил над ним, стремясь в глубину тоннеля, но Марк успел перехватить промелькнувшую мимо его лица ногу и резко взять ее на излом.

Громко хрустнули кости. Хранитель взвыл и, извернувшись в воздухе, попытался достать Марка ударом здоровой ноги. Но тот уже крутанулся на полу всем телом, насколько позволила сеть. А так как ногу хранителя он так и не выпустил, тот в соответствии со всеми законами физики приложился головой к каменному углу входа. Крик тут же оборвался.

"Все! Пушистый зверек пришел!" — понял Марк, когда три оставшихся хранителя бросились в его сторону.

Яркий свет мощных фонарей ударил по глазам.

В зал с того же входа с которого пришли друзья ввалилось человек пятнадцать автоматчиков в эсесовской форме и несколько офицеров вооруженных пистолетами и с электрическими фонарями в руках. На касках солдат горели шахтерские электрические рефлекторы.

— Стоять, — гаркнул старший из них в форме штандартенфюрера, — брать живыми!

— Один из них ушел в тоннель, — произнес один из хранителей.

— Тогда чего стоите! За ним живо!

Спеленатого сетью Марка мгновенно оттащили от входа и три темные стремительные тени нырнули в тоннель.

Солдаты разбрелись по залу. От света такого количества фонарей стало светло как днем.

— Дитрих, возьми пятерых и помоги им, — приказал полковник. Один из офицеров взял под козырек и еще шесть теней нырнули в тоннель.

Полковник по очереди обошел всех лежащих, освещая их своим фонарем.

Увидев, что Марк в сознании он приказал.

— Поднимите его.

Двое солдат, закинув автоматы за спину, ухватили Марка за спутавшую его сеть и поставили на ноги.

— Ну и кто вы такие? — спросил полковник, светя Марку прямо в глаза, — Американцы? Англичане? А может русские?

— Знал бы ты кто мы такие, уже бы обосрался, и пылинки бы с нас сдувал, — негромко по-русски ответил десантник.

Немец поджал губы.

— Русские значит. Интересно!

Он спрятал пистолет в кабуру.

— И, говоришь, "обосрался", — он тщательно выговорил сложное русское слово.

Удар был четкий, без замаха.

Уй! Опять по тому же ребру, — мысленно выругался от боли Марк и зажмурился, ожидая пока в глазах не погаснут искры.

Вдруг из глубины тоннеля долетел звук одиночного выстрела. Потом заливисто на полмагазина выдал трель автомат и поперхнулся. Затем раздался какой-то шум. Кто-то бежал. Один.

В освещенное пространство влетел солдат. Он был бледен как полотно, а в кровавых лоскутьях правого рукава на кусках кожи болтались остатки руки.

— Что такое!? — крикнул полковник и, сделав шаг в сторону от тоннеля, потянул пистолет из кобуры.

Марк стоял практически спиной к входу, и не смог вывернуть голову на столько, чтобы увидеть что-либо.

Но из тоннеля вдруг потянуло воздухом, словно через секунду из темноты должен бы выехать поезд метро.

Но то, что появилось из оттуда, нельзя было назвать поездом. Это вообще ничем нельзя было назвать.

Чудовищная смесь паука и танка влетела в зал.

Первым погиб полковник, мгновенно располовиненный укусом страшных челюстей-жвал.

Державший Марка солдат мгновенно потерял голову, причем в прямом смысле слова, когда страшная зазубренная конечность мелькнула в сантиметре от плеча десантника.

Второй солдат бросил пленного, хватаясь за автомат, а десантник резво упал и откатился в угол, прижавшись спиной к стене.

В то же мгновение, жуткий ураган пронесся по залу. Кто-то даже успел выпустить короткую очередь. И все стихло.

Потом Марка вырвало прямо на каменный пол.

Его рвало снова и снова. Потом отпускало. Но стоило ему бросить взгляд на неподвижную фигуру монстра, стоявшего посреди кровавой мясной массы расчлененных человеческих тел и внутренностей, спазмы вновь сворачивали его тело пополам.

Осторожно, высоко задирая голову, чтобы не ткнуться лицом в чьи-нибудь кишки, он дополз до ножа.

Медленно, чтобы не вызвать нового приступа рвоты, вытащил его из-под внутренностей лежащего рядом тела и стал резать дрожащими руками спутавшую его сеть.

Наконец это ему удалось. Он поднял один из уцелевших фонарей и направил его на монстра.

Он уже понимал что увидит, и понимал, что их уже нашли. Свои.

Ворг. Страшный обитатель с планеты Эригон, когда-то еще детенышем взятый Джованни на воспитание, стоял посреди зала закованный в сверхтехнологичную броню.

Джованни натаскивал его на бой, тренировал выгуливал и играл с ним, и страшилище с интеллектом очень умной собаки, или не глупого человека, и кошачьей кличкой Васька души не чаяло в своем друге и хозяине.

Комплект брони для Васьки Марк разрабатывал лично, и ворг теперь смело мог сближаться практически с любым противником на дистанцию рукопашной. Что и не замедлил продемонстрировать, разодрав в клочки боевых дроидов центра подготовки пограничников.

Друзьям тогда влетело по полной от начальства. Пришлось отслюнявить из зарплаты инженерам центра на восстановление дроидов.

— Привет, Васька.

Ворг довольно хрюкнул и потянулся к Марку жвалами, с которых еще свисали куски человеческой плоти.

У десантника мороз прошел по коже и в животе вновь все натянулось.

— Нет у меня шоколадки.

Он осторожно обошел ворга, стараясь не наступать на останки.

Данг был без сознания, но весь залит человеческой кровью.

Марк разрезал на нем сеть, снял с какого-то относительно целого трупа фляжку, открыл, понюхал и вылил на голову арну.

— Это свой, — сказал Марк воргу, указывая на Данга.

Васька согласно хрюкнул, наблюдая двумя парами глаз за приходящего в себя арну, а затем, потянулся страшной мордой куда-то в сторону.

Одним движением лапы он откинул обезглавленное тело и тоненько и как-то призывно засвистел.

Джо лежал на спине, весь запутаный в сеть, но вроде целый. Дыхание, по крайней мере, было ровное.

Марк разрезал на нем путы и поплелся искать среди трупов еще одну фляжку с водой.

Но вода не понадобилась. Сзади раздалось почти кошачье урчание. Это Васька облизывал лицо хозяина своим расстроенным змеиным языком.

— Васька! — сердитым голосом крикнул очнувшийся Джо, — Сколько раз говорил, что бы ты так не делал. ВАСЬКА!!!

Глаза Джованни расширились в изумлении. Затем его взгляд скользнул по сторонам, лицо побледнело и он блеванул прямо на лежащий перед ним кусок трупа.

— Ария Рыголетто из одноименной оперы, — понимающе произнес Марк, — исполняется впервые, — потом подумал и добавил, — в данном исполнении.

Он обернулся к Арну.

Данг сидел, привалившись к стене.

Такой бледности на лице Марк не видел ни у кого и никогда. Посиневшие губы космического десантника арну мелко дрожали, по белому как мел лицу пробегали судороги.

Марк забеспокоился: "Да ты чего, Данг?"

Он схватил арну за плечо и еле успел отскочить в сторону.

Фонтан переваренной пищи из желудка арну едва не оросил ему обувь.

— Ну, вот и хорошо, вот и правильно. — Марк помог Арну подняться на ноги. — Не все же тебе под Железного Феликса косить. Так хоть на человека походить стал.

— Что здесь…. произошло? — выдавил из себя арну, борясь с новыми позывами в животе.

— Когда вас с Джо хранители вырубили, влетела толпа немцев с автоматами. Шестеро с хранителями ломанулись за Ченом в тоннель, а через минуту оттуда выскочил Васька. Ну и вот…, - Марк кивнул на побоище.

— А откуда он взялся? — снова задал вопрос арну, с опаской наблюдая, как бронированное страшилище ластится к Джованни.

— От верблюда. — Грубо ответил Джо и хлопнул мурлыкающего ворга ладонью по жуткой морде. — Васька, отвали! Обслюнявил всего.

— Нашли нас, — продолжил он, поднимая с пола более или менее чистый автомат и проверяя магазин. — Там портал. Наш.

Он кивнул в сторону тоннеля, из которого нерешительно высунулось бледно желтое лицо Чена.

Китаец секунду наблюдал происходящее и, запинаясь, произнес.

— Там…это…вас спрашивают.

— Блевать будешь? — спросил его Джо так спокойно, словно предложил бутерброд.

Китаец судорожно сглотнул и замотал головой.

— Я уже… там, — он махнул рукой в тоннель.

— Я бежал. Вдруг у меня за спиной что-то хлопнуло и прямо из воздуха выскочило вот это и убежало. — Чен кивнул на Ваську.

— Это тебе сильно повезло, — произнес Марк, — что портал открылся у тебя за спиной, и Васька сразу ломанулся навстречу преследователям. Могло бы все закончиться печально.

Чен кивнул.

— Я видел… что от них осталось, — он снова нервно сглотнул. — Потом в воздухе появился человек… не настоящий и спросил меня про вас с Джо. Попросил вас привести, так как он не может перенести портал ближе.

— Понятно, — Марк поднял с пола автомат. Второй протянул Дангу. — Пошли. Васька замыкающий.

Метров через сорок они наткнулись на останки солдат, а еще через десяток и на тройку хранителей. Количество тел в этой мешанине кишок и органов удалось определить только по числу голов. Словно по коридору пронеслась многодисковая циркулярная пила.

Портал возник неожиданно, сразу за поворотом, перекрывая светящимся окном почти весь тоннель.

В глубине окна в далеком будущем за полупрозрачным пультом управления сидел Том Гаррисон и улыбался, глядя на приближающуюся из темноты тоннеля компанию.

— Ну что, кавалерия опять прибыла вовремя? — улыбка ученого стала еще шире.

Марк остановился перед порталом.

— А нельзя было просто пару тройку ребят со взвода при полном боевом прислать?

Ученый поднял бровь.

— Операция по вашему вызволению неофициальная — это раз. Рисковать потерять в прошлом современное боевое оснащение и оружие — два. Переброска каждого объекта через хронопортал, как выражается твой напарник, "бабло немерянное" — три. А что, Василий не справился? Он там должен был всех перепугать до смерти.

— Да перепугал, — ответил Марк, — просто как-то неряшливо немного.

— Ну, уж извините! — развел руками ученый, — ананасы у нас закончились, постарайтесь обойтись огурцами. Давайте быстрее в портал. Счетчик тикает.

— Погоди, Том, — прервал его Марк, — С нами офицер арну. Провалился тогда вместе с нами.

Он кивнул на стоявшего чуть позади Данга.

— Требуется гарантия, чтобы его не оприходовала сразу же наша контрразведка.

Гаррисон внимательно посмотрел на арну и перевел взгляд на Чена.

— А китаец тоже с вами… провалился?

— Нет, — покачал головой Марк, — Он… местный. Останется здесь.

Ученый думал несколько секунд.

— Ты же понимаешь, — произнес он, — что я такие вопросы не решаю.

— Мы имеем информацию, которая поможет остановить войну с арну, — четко с нажимом сказал Марк. И еще кое-что, гораздо более важное.

Глаза Гаррисона расширились. Он потер ладонью лоб.

— Хорошо, — сказал он, — Я что-нибудь придумаю. Давайте в портал по очереди. Интервал в сорок секунд. Не меньше. Иначе у меня здесь все перегорит к чертям.

— Васька, вперед, — скомандовал Джованни и дал питомцу поощрительного пинка в заднюю бронеплиту.

Чудовище хрюкнуло и прыжком исчезло в портале. Цвет портала изменился.

Марк повернулся к Чену:

— Ну что, учитель, давай прощаться. Не потеряй яйцо дракона.

— Глаз Дракона, — поправил его Чен и усмехнулся, — Ученик…

И более не сказав ни слова, проскользнул мимо портала и исчез в темноте тоннеля.

— Данг, давай теперь ты. Просто шагай в портал.

Арну помедлил пару секунд. Затем сунул руку за отворот куртки и протянул Марку крохотную черную пластинку.

— Что это? — удивился Марк, принимая вещицу.

— Карта памяти из регистратора моего боевого скафандра, — ответил арну. — На ней запись всей информации с видео и аудио-сенсоров, вся телеметрия до момента провала сюда. Там признание Колдуна в том, что это он спровоцировал войну между нами. Надо передать представителям арну.

— Так сам и передашь.

Данг покачал головой.

— Я остаюсь. Я должен найти Таши.

Марк вздохнул.

— Зачем так сложно, Данг! Сейчас прыгаем домой. Затем Том запускает свою хроношарманку и находит ее за пару часов. Сейчас же этому никакие временные катаклизмы не мешают? Найдем, откроем портал и заберем Таши отсюда без шума и пыли.

Он повернулся к внимательно слушающему их ученому.

— Я правильный расклад дал, Том?

Ученый покачал головой.

— Не все так просто, Марк. В вашем с Фаротти случае мне известны полевые характеристики ваших организмов. Они, как и у любого живого физического тела, вносят искажение в хрономатрицу. Характер искажений строго индивидуален, как отпечатки пальцев. По ним я и навёлся на вас, сразу, как только появилась возможность. А искать кого-то по внешним признакам… На это месяцы, годы могут уйти. Да и не позволит никто ради спасения солдата противника тратить тераваты энергии.

— Это женщина… — произнес Марк.

Ученый опустил глаза.

— Я вообще сомневаюсь, — тихо произнес он, — что после сегодняшних затрат у меня будет допуск к комплексу. Но я постараюсь сделать все, что смогу.

Марк несколько секунд смотрел на Тома. За тем снял с пояса фляжку, свинтил с нее крышку и вылил воду себе под ноги.

Остальные, молча, наблюдали за его действиями.

Марк аккуратно пропихнул в горловину опустевшей фляжки полученную от Данга карту памяти и крепко завинтил крышку.

— Держи! — крикнул он ученому и швырнул фляжку в портал, — добейся, чтобы карта попала к арну. Что хочешь делай.

— Во! Правильно, командир. — Джо широко улыбнулся и перехватил автомат. — Пойду, гляну дорогу до развилки.

Том вскочил со своего места. На его лице застыла растерянность. Он догадался, к чему клонит Марк.

— А как же… Нет, так нельзя!

Он безвольно упал обратно в операторское кресло.

— Они все равно не поверят, — в отчаянии сказал Том, — Подумают, что информация сфабрикована. Нужно его, офицера арну, личное подтверждение!

Марк взглянул на арну.

— Подтверждение будет, — задумчиво ответил тот. — Мне один хороший человек обещал.

И поправив на плече свое оружие, двинулся вслед за Джованни.

— Я настаиваю, что бы вы все вернулись! — В отчаянии крикнул Гаррисон. — У меня истекает энергоресурс!

— Не пойдет, — покачал головой Марк.

— Но почему! — в голосе ученого слышна была паника.

— Да потому что… — свежий магазин со щелчком встал в гнездо автомата, — ДЕСАНТ СВОИХ НЕ БРОСАЕТ, — закончил Марк, передернул затвор и, развернувшись, быстрым шагом пошел во тьму тоннеля.

Туда, где его ждали друзья.

В кабинет руководителя научного комплекса радиотелескопа "Аресибо", Дика Хариссона вошел пожилой джентльмен сугубо аристократической внешности.

Строгий костюм только подчеркивал его военную выправку. Вместо положенной столь почтительному возрасту трости он держал в руке небольшой чемоданчик.

— Прошу вас, генерал, — Дик вышел из за стола на встречу посетителю.

— В отставке, господин Харрисон, в отставке, — произнес тот и сел в предложенное кресло за столом Дика. Чемоданчик он положил на стол перед собой.

Дик вернулся на свое место и вопросительно взглянул на пришедшего. Генерал позвонил всего за пятнадцать минут до своего прихода и настоятельно попросил о встрече.

Дик уважал военных, тем более прошедших через вторую мировую, и решил уважить просьбу заслуженного человека.

— Слушаю вас.

Генерал посмотрел на хозяина кабинета долгим взглядом и наконец, произнес.

— Мне нужно отправить сообщение.

Дик непонимающе посмотрел на посетителя. Ну да, у них есть штатная радиостанция, и они иногда используют ее для передачи срочных сообщений. Но зачем было ехать сюда из города, где к вашим услугам и телефон, и телеграф и несколько радиоцентров с мощными передатчиками, не считая военных. Но ладно…

— Какое сообщение и куда? — решил уточнить Дик.

Генерал открыл чемоданчик и вынул лист бумаги.

Дик взял лист и уставился на заполнившие бумагу строчки двоичного кода.

— Что это?

— Это текст сообщения, переведенный в двоичную систему. А это, — он протянул Дику еще один листок, — адрес.

— Но… это же астрономические координаты!

— Правильно, — согласился генерал. — Именно туда и нужно отправить это сообщение с помощью вашего радиотелескопа. Вы же направили сообщение в созвездие Геркулеса 16 ноября сего года?

— Ну… Ну, да! — ошарашено ответил Дик, — Но это же просто символ поиска. Сообщение дойдет туда только через двадцать пять тысяч лет.

— Мне так далеко не надо, — спокойно ответил генерал. — Мне нужно, что бы адресат получил сообщение к конкретной дате примерно через 600 лет. А для этого нужно отправить его не позже ближайшей пятницы. Вы меня очень обяжете!

Он развернул к Дику открытый чемоданчик, из которого весело смотрели ряды толстых денежных брикетов.

— Прошу вас! Очень хороший человек попросил.

Конец третьей книги.

Продолжение следует.