1 сентября, среда.
Накануне, когда шли из мэрии, я спросил у Тарасова о завтрашней церемонии: кто будет выступать, и он без запинки ответил: вы я и Костров. Уже знал, что от этого не теперь не отделаюсь, и поэтому спал плохо. Не то что бы что-то продумывал, потому что новых мыслей - ни одной, но какая-то тревога все же сосала.
День выдался пасмурный, во время торжественного институтского митинга пошел дождь. Ректор говорил о традициях, а потом что-то я прокричал, кажется, про дерзость. Я совершенно не могу вспомнить того, что я говорю экспромтом. Выступали потом Володя Костров и М.Ю. Стояновский. В общем, мне показалось, что все удалось, по крайней мере настроение у меня было радостное.
В одиннадцать провел кафедру, народу собралось довольно много. Уехал, как всегда в сентябре, Рейн, чем недоволен и я, и ректор. Приедет, наверное, только к восьмому числу Е. Сидоров. Говорили о приеме. Во время этого разговора у меня выкристаллизовывалась полемическая статья для «Литучебы», которую мне несколько дней назад заказал Максим. Кстати, он принес, как обычно, новый номер журнала. Пока прочел прекрасную статью о Евтушенко нашего Арсения Замостьянова. Все, что пишется с любовью, меня убеждает. И вторая статья - это эсхатологические заметки самого Максима. Здесь рассуждения о Брюсове и о Блоке. Максим умеет доводить до формулы то, что почти у всех в полуосознанных ощущениях.
«В русской литературе, богатой примерами не только гениальной прозорливости, но и ослепленной иллюзией собственного значения посредственности, фигура Валерия Брюсова занимает особое место. Кажется, прежде еще никогда столь слабое художественное дарование, к тому же отягченное грузом нравственного сора, не подымалось в чужом мнении на такую высоту, где бы за ним искренне признавались качества, совершенно ему не свойственные. Брюсовской рифмованной софистикой в свое время были обмануты многие».
Вот тебе и поэмы из одной строчки! Но этому приговору предшествует довольно серьезное размышление, перекликающееся с сегодняшним днем, и, отчасти, актуальное для меня, потому что слово «имитатор» я чуть ли не приватизировал. Брюсов сымитировал божественный дар предсказателя собственной судьбы. Как это тоже по существу верно!
«Теперь я уделю место имитатору. Пусть и он послужит нам в деле отделения «зерен от плевел», настоящего пророчества от его бестолковой подделки. Речь пойдет об одном русском стихослагателе времен Серебряного века, предсказавшем себе, ни больше ни меньше, всемирную и многовековую славу. Все располагало к тому (так ему казалось). Шумный и скандальный успех у современников способствовал его быстрой литературной карьере. В короткий срок, благодаря особенностям характера, наименее свойственным всецело творческим натурам, этот человек добился высокого и прочного положения в художественной иерархии своего времени, откуда у него появилась возможность серьезно влиять на умы и судьбы подлинных творцов, с талантом которых в иных условиях его собственный не шел бы ни в какое сравнение. Это был тип ловкого дельца, вознамерившегося во что бы то ни стало сколотить себе состояние там, где законы рынка не действуют по определению».
Другое столь же точное наблюдение касается гениального Блока с его многописью и постоянной работой. Здесь тоже подстерегает опасность писателя. Я бы с моим конформизмом на такое высказывание не осмелился.
«Имя Александра Блока в русской поэзии - не пустой звук, как для литературоведа, так и для современного читателя. Да, сегодня уже слишком очевидно, что основной массив блоковской лирики - «сияющая пустота», что в теорию и практику стихосложения этот поэт не привнес ничего принципиально нового и его значение в масштабе всей отечественной литературы относительно невелико. Тем удивительней и неразгаданней становится с годами для нас тайна шедевров поэзии Блока, воздействующей помимо всякой логики и вопреки любой изощренности не столько на ум, сколько на сердце и душу».
2 сентября, четверг. Знаю, что если утром выйду рано из дома ничего не написав, то день пройдет даром. Кстати, когда, уже в шестом часу, возвращался от метро домой, с какой-то особой ясностью внезапно осознал справедливость высказывания: «ни дня без строчки». Для прозаика это правило должно действовать с особой непреложностью.
Вчера из-за кафедры поехать на открывающуюся всегда в первых числах сентября книжную ярмарку не смог. Правда, можно было бы прицепиться к уехавшему туда ректору, но он мне этого не предложил по своей таинственной привычке, а я не дернулся. Да и вообще, вчера у меня возникло решение на ярмарку не ехать - бывал я на этих ярмарках уже достаточно и нового ничего не ожидаю. Но тут вспомнил, что мой сосед ежедневно проезжает на своей машине мимо ВВЦ, и зарядил с утра его на поездку. С Анатолием в машине мне всегда еще интересно поболтать, наблюдатель он иногда довольно острый.
На ярмарку я еще собрался потому, что надеялся купить там же, на ВВЦ, ботинки. Вчера, когда я выходил из подъезда, чтобы ехать в институт, а днем идти в мэрию, тот же самый сосед, который, как и я, садился в машину, сказал, что костюмчик, дескать, у меня в порядке, а вот ботинки не для торжественных визитов. Ботинки я так и не купил, но кое-что интересное из своей поездки вынес.
Ощущение от ярмарки у меня почти то же, что и в прошлый год, хотя народа побольше. Здесь действительно кое-что можно купить подешевле. При мне на стенде что-то покупали и для библиотек, и для розничной торговли. Я сам тоже разорился: во-первых, на книжку своего бывшего ученика Виталия Амутных - купил за 350 рублей его «Русалию». Жмот Виталик книгу мне не прислал, а потом по Интернету сначала долго намекал, чтобы я как-то на этот его исторический роман откликнулся. Откликнулся вместо меня положительной рецензией Илья Кириллов. Илья всегда пишет прекрасно, но мне почудилось, что высокие ноты здесь он выводил все же без прежней легкости. Второй покупкой, которую я сделал, и опять из-за дешевизны, был большой, прекрасно оформленный том М. Кузмина «Стихотворения. Из переписки». Общее ощущение - народ хотел бы иметь больше альбомов, иллюстрированных изданий про города, дворцы, музеи - все, что красочно, нарядно и быстро смотрится. Читать народ уже не любит, но из чтения все-таки предпочитает литературу функциональную или познавательную. Много литературы про- и против Сталина, о войне, о вождях, о еврейском вопросе, о русских,о царе, о сталинском и ельцинском окружении. На выставке презентовали в серии «ЖЗЛ» книгу о Ельцине. У стенда стояла Наина Иосифовна с каким-то не очень светлым лицом и подписывала всем книги. Очередь была значительной. Наина Иосифовна своей статью напомнила мне Наталью Дмитриевну Солженицыну. Потом, это уже по слухам, когда приехал Путин, то на этой же книге, как преемник, расписывался и он. Если говорить о взаимоотношениях читателя и автора, то был показательный, но очень маленький стенд «Книга с автографом». Там, за маленьким столиком, в окружении своих книг сидел один из лучших современных писателей России Георгий Баженов. Он мне подарил свою книгу, а мне стало неловко, потому что несколько его книг, также дареных, я передарил своим студентам. Стенд этот придумал Петя Алешкин. Народа вокруг него практически не было.
Биографии великих или чем-либо замечательных людей в наше время, похоже, заменяют художественную литературу. Перед отъездом на ярмарку вынул из почтового ящика газету. Там на первой странице большая фотография Паши Басинского - его книга «Лев Толстой: Бегство из рая» взяла главный приз «Большой книги» в номинации «лучшая проза года». Содержание понятно, где лежат материалы - тоже известно. Я за Пашу порадовался, тем более что его роман прошел как-то мимо всех стороною. Но здесь тенденция обнажилась: и у Дмитрия Быкова лучшая проза тоже биография - это был «Пастернак», у А. Варламова - «Булгаков».
Две моих скромных книжечки стоят на стендах. В «Терре» - это Авербух и у «Дрофы» - «Твербуль». На последней «территории» встретился с А.Ф. Киселевым. Довольно быстро узнал, что ждут Путина именно на стенде «Дрофы». Поэтому здесь же Григорьев и здесь же Сеславинский. Подумал о том, что в известной мере моя статья в «Литгазете», после которой я с обоими книжными начальниками поссорился, была несправедлива, хотя бы в отношении меня самого, я не перетерпел. Можно было бы из любопытства на стенде остаться, поглядеть на Путина, попасться ему на его памятливые глаза, но я решил все же съездить в институт, где в три часа должно было начаться общее собрание.
К собранию народ все-таки подсобрался. Довольно долго говорил ректор. В основном, о наборе и его географии, о цифрах конкурса, которые были значительными. А вот о перевыборах, которые должны будут состояться в начале следующего года, - ни слова. Но сказал о шести миллионах, выделенных на ремонт фасада, выходящего на Тверской бульвар, и о том, что вроде бы дадут денег на начало финансирования проекта общей реконструкции института. Это, надо признать, большое дело и победа административного таланта ректора.
Дома ничего уже делать не мог, а только ел и ел - сахар, наверное, завтра взлетит.
3 сентября, пятница. Засорилась раковина на кухне - я в панике. Общаться с нашими коммунальными службами дело тяжелое, становится противно от собственного заискивания. Диспетчер сразу сказала мне: устранение засора - платно. Вторая неприятность - пришла повестка о необходимости снять с учета иностранную гражданку. Это Лена, подруга Игоря. Они довольно долго у меня вдвоем, на условиях моей благотворительности, жили, я ее, как украинку, поставил на регистрацию, а она, уезжая, с учета не снялась. Благо все-таки это все рядом - на Университетском проспекте. Народа в конторе - это там же, где я получал загранпаспорт, - никого не было, поэтому человек в штатском мигом оформил мне штраф - 2000 рублей. Маvксима «ни одно благодеяние не окажется безнаказанным» нашла себе еще одно подтверждение.
Заезжал ко мне по дороге на дачу Володя Рыжков: помог погрузить мне в мою машину кресло. Я хотел было это кресло, на котором сидела Валя, отвезти на другую дачу, но С.П. выразил по этому поводу страстный протест. Пока все это писал, возникла мысль, что надо делать «словник домашних вещей» к следующей книге. С возрастом что-либо придумывать уже не хочется, хочется писать только о себе.
Вечером ходил в театр Гоголя на премьеру «Тетушка Чарлея». Я чувствую, что Сережа Яшин также трагически обеспокоен игнорированием и его и его театра большой критикой. В этом разрезе у него почти такое же положение, как и у Т. Дорониной и у В. Беляковича. Он изо всех сил пытается получить то общественное признание, которого заслуживает, но оно и не ускользает при современном групповом положении в культуре. Каждый раз, как настоящий художник, он делает что-то новое и по-новому, но все глухо. Это маленькое рассуждение перед тем, как сказать, что все у него получилось, это очень большая после «Мура» удача, его палитра стала проще, точнее. Комедия вообще дело трудное. Легкий, изысканный, прелестный спектакль. Дело осложнено тем, что все помнят телевизионную версию с Калягиным и Гафтом, значит, всем известно, чем дело кончится и как все повернется, значит, все держится на россыпи деталей. Замечательно работают трое главных героев - Сергей Галахов, Кирилл Мало и бесподобный Хатников. Из женщин мне очень понравилась Татьяна Сайко. Особо надо бы сказать о декорациях - на этот раз это не жена, а дочь - Надежда, но, может быть, даже не хуже матери - в точку. Невероятная сирень на сцене и замечательно придуманная декорация - ворота для игры в футбол. Прелестно Надежда и одела всех своих героев.
Где-то среди неунывающих студентов весело бегает довольно однообразный Толик Просалов.
4 сентября, суббота. На небольшой гулянке у Сережи Яшина вчера хлебнул водочки, съел три бутерброда с селедкой, один с паштетом, а перед театром схватил еще по пути ватрушку, но сахар утром 5,1, поэтому я полетел в поликлинику сдавать анализы. Потом, не прерывая маршрута, поехал на Горбушку забирать заказанную вместо разбитой новую чашу для аэрогриля. Не только Горбушка поразила меня своим разнообразием и обилием, как продавцов, так и покупателей, но ведь и на прилегающих улицах все тоже кипит. Торгуют все, а кто ничего не покупает, тот рассматривает витрины. К часу уже вернулся домой - а по «Эхо» Ксения Ларина беседует с автором книги о Ельцине. Говорили о свободе, которую вроде бы Ельцин принес. Я еще раз подумал: свободу для кого? В результате этой свободы у нас все продают, покупают, сторожат и считают деньги в банках. В результате этой свободы люди только и думают, что о деньгах, а ведь раньше читали и думали о возвышенном.
На дачу поехать не удастся, иду на день рождения к Пронину - умнеть. Кстати, эту строчку я позже процитировал за праздничным столом. Все у Вячеслава Александровича, как всегда, получается здорово. Свой день рождения, как и прошлый или позапрошлый год, он отпраздновал в соседствующем с его домом каком-то японском ресторане. Были выпивка, закуска в виде замечательных роллов, потом суп, каждый из гостей выбирал себе по душе, потом второе блюдо - у меня от этого обеда до сих пор текут слюнки; в частности, каков был угорь со сладким рисом! - потом десерт. Кофе с молоком и кусочек творожного торта не уступили ни супу из морепродуктов, ни угрю. И это не все. Но сначала о составе участников. Народу было немного, всего шесть человек, и все, кроме меня, его партнеры по преферансу. Преферансист Пронин заядлый, я еще раньше наблюдал многочасовые битвы, которые происходили у него в доме на столе XVIII века в интерьере со старинной мебелью и коллекцией прекрасных картин. Мне никогда не удастся достигнуть пронинского порядка в доме.
Если уж зашла речь о преферансе, то писал ли я, что в одном из последних номеров «Литературной учебы» за этот год была статья В.А. о преферансе.
Но до преферанса была просторная, как пустыня, узбекская дыня, бутылка коньяку и прелестные разговоры о летнем отдыхе в Марокко и Израиле, о психологии творчества и психологии актерской игры, вспомнили несколько шедших ранее спектаклей и полузабытых книг. Все разъехались что-то в половине первого ночи.
На день рождения ехал не на машине, а на 34-м троллейбусе, который доходит до самого начала Добрынинской. Впервые с этого места, со стороны Киевского вокзала, увидел силуэты небоскребов Сити, которые буквально нависают над Кутузовским проспектом. Картина получилась необычная, несколько мрачная, можно даже сказать - жутковатая. Попутно с этим впечатлением пришла мысль о том интенсивном строительстве, которое идет в Москве в последнее время. Оно кажется феноменальным, огромным, мысленно, перед внутренним взором представляя его объемы, мы начинаем радоваться движению прогресса и думать, что этим мы обязаны новому режиму. Но мы упускаем из вида два обстоятельства. Первое, Москва всегда и в советское время росла и строилась невероятными темпами. В тридцатые годы преступно много было снесено, но сколько построено грандиозных зданий, проложено новых проспектов! И после войны эти темпы не снижались. Я помню, как Москва кончалась Калужской площадью, потом лет в шестнадцать я катался на лыжах почти сразу за Ломоносовским проспектом, потому что после улицы Строителей, проложенной между нынешним Ломоносовским и проспектом Вернадского, шла снежная пустыня. Второе, что мы забываем, это объективное движение прогресса, не вполне зависящего от того, что все права на средства производства и недра принадлежат олигархам. Иногда мне кажется, что, не потревожив страну, как это сделал «свободолюбивый» Ельцин, мы и к цивилизованному рынку подошли бы быстрее и лучше подготовленными.
5 сентября, воскресенье. Сегодня ко мне во второй половине дня переселился Саша - договоренность у нас с ним такая: на нем уборка по квартире, компьютеры, посуда, стирка, машина, не водить в дом девок; с меня - комната и кормежка. Саша музыкант, учится играть на тромбоне.
Весь день сидел за письменным столом и продолжал рукопись о нашей с Валей молодости.
Радио «Эхо Москвы», не переставая, говорило о скором суде над Немцовым и правозащитником Львом Пономаревым.
6 сентября, понедельник. Уехал из дома, когда не было и девяти часов. Перед этим вчера составил список дел. Начал с поездки в «Дрофу». Надо было встретиться с Натальей Евгеньевной, подписать договор, посмотреть композицию шрифтов, которыми наберут «Маркиза», потом ехать в институт. Здесь тоже список дел. Додиктовал Е.Я. статью для «Литературной учебы», по просьбе Стояновского написал в какие-то документы о «круглых столах», разобрался с текстами сборника «Проза заочников», забрал у Леши Козлова верстку Дневника, пообедал. Потом сдал книги в библиотеку, взял там «Двадцать лет спустя» Дюма, чтобы найти необходимые цитаты, получил зарплату за себя и за С.П., отдал паспорт Игорю Темирову, по дороге домой заехал к С.П. и отдал ему деньги.
Подписал и отправил «Твербуль» и дневники, как и обещал, Марку Захарову. К сожалению, не успел посмотреть, нет ли в них чего-нибудь супротивного главному режиссеру «Ленкома».
В институте, когда уже уходил домой, встретил Галию Ахметову, проездом через Москву направляющуюся в научную командировку в Испанию. Это был случай, чтобы по-настоящему поблагодарить ее за прекрасную статью, которую она написала, сопоставляя текст «Маркиза» и мои упоминания о нем в Дневнике. Это действительно была великолепная работа, как и вся ее книга, где затронуты самые верхние имена сегодняшней литературы. Галлия была с коллегой, и поэтому я чуть поднажал, чтобы моя оценка стала достоянием научной общественности. Но на этом наш разговор не закончился; в ответ на мои комплименты, в которых не было по сути никакого преувеличения, Галия ошарашила меня известием: оказывается, совсем недавно по моим дневникам была защищена диссертация. Следующей новостью стало, что автореферат диссертации посылался на адрес института. Интересно, какая кафедра этот реферат получила и затаилась в молчании?
Дома Саша наводил флотский порядок, которому научился во время службы в армии. Сразу почувствовал, что время мое, как и при Вите, высвобождается. Сразу же взялся за подготовку завтрашнего семинара. Подобрал рецензии на творческие работы, начал продумывать вступительные слова для одного и для другого семинара. Подвел определенную статистику: у меня пока 13 мальчиков и 11 девочек. Такого в нашем феминизированном вузе давненько не было.
Перед сном, прежде чем начать читать Дюма, позвонил Максиму и продекламировал ему всю статью, которую написал по его заказу.
7 сентября, вторник. Уехал из дома в девять часов и все равно чуть не опоздал - проспект Вернадского забит автомобилями. На обоих семинарах провел практически организационное занятие. Честно говоря, и тот - семинар 1-го курса, и другой курса 5-го - внушают мне боязнь. Новички слишком хорошо пишут и многого от меня ожидают, а за пятый курс я опасаюсь по другой причине - мне кажется, что они чего-то недотягивают, работают неинтересно. И там и там создал график ближайших обсуждений. Первокурсникам прочел небольшую лекцию о методе обучения, о совместной работе, о необходимости знаний для писателя. Семинар пятого курса начал с того, что зачитал студентам выдержки из интервью Цискаридзе, которое я прочел в «Новой газете» еще летом. При создании графика обсуждения дипломных работ у старших ребят опять ужаснулся, как мало они пишут. Правда, еще летом Иванькова прислала мне эсэмэску о том, что написала роман и даже отправила его в какое-то издательство. Мой любимец Антон Яковлев жутко при составлении графика кобенился, у него, дескать, что-то написано, но если его поставят на двенадцатое, то он заболеет. Под самый конец семинара как-то само собой возник разговор о пожарах нынешнего лета.
Я часто говорил ребятам об их хронической, как поколения, асоциальности. Но вот когда речь зашла о всероссийском пожаре, вдруг все разговорились. Одна девочка рассказала, что ехала в поезде с одним МЧС-ником, и тот говорил, что специальной техники в их распоряжении почти нет. Другая назвала причиной пожаров расформирование лесного ведомства, у которого были свои подразделения всюду по России, чуть ли не десантировавшиеся на те места, где только начинался пожар, и немедленно, на вздохе все гасившие. Интереснее всех говорила Ксения Фрикауцан. Лето она провела у себя на родине, в Рязани. «Нам было просто смешно, когда показывали «дымку» в Москве. В Рязани все это было во много раз сильнее. После шести на улице ни одного человека, ничего уже не было видно». Она же рассказала, как в рязанских окрестностях горели беззащитные деревни, а пожарные расчеты стояли вокруг элитного поселка с коттеджами богачей и областных чиновников.
Милый белобрысый Сема сообщил, что все лето прожил на даче, где никаких пожаров не было, и поэтому сильно страдал от своей непричастности к народному бедствию. Сема у нас словами изъясняется своеобразно, я именно так их и привел.
После семинара зашел к Мише Стояновскому, и снова разговорились на тему того же пожара. Как сын военного летчика, выросший в воинской части, Миша интересуется этой стороной жизни. О, роскошь человеческого общения! Миша рассказывал об интервью одного из бывших небольших начальников военной базы ВМФ, которая сгорела возле Коломны. Уже лишившись погон, этот человек вполне откровенно говорил о знаменитом пожаре. База, стоящая в лесу, была обречена, когда в Минобороны решили вывести все невоенные подразделения за штат или сократить. Первым под это верховное сокращение попал пожарный дивизион. Но еще раньше, еще старый командир базы, понимая всю опасность соседства с лесом, когда в качестве охраны вокруг базы ходит единственный часовой, решил вокруг территории вырубить защитную зону, не успел он приступить к выполнению своего плана, как ему местная очень шустрая власть прислала штраф на 500 тысяч рублей.
Россия страна административных чудес.
8 сентября, среда. Через несколько дней Д.А. Медведеву исполняется 45 лет. Об этом не без чувства говорит радио, приводя на всякий случай аналогии: Николай Первый в этом возрасте уже был императором, Горбачев, Хрущев и Ельцин - секретарями обкома, Путин - начальником контрольного управления администрации президента.
День решил положить на различные организационные дела. Съездил в Московский союз к Максиму Замшеву, где утрясали все проблемы с будущими лауреатами премии Юрия Долгорукого - на этот раз это Грузия и Азербайджан. Положение с выбором усложнилось, здесь и книга о русских в Азербайджане, и книга о матери нынешнего президента, кажется, в серии «ЖЗЛ» - попробуй их обойти. В грузинской части - по регламенту мы даем премии за книги, представленные соответственной стороной, - некую «гениальную» поэтессу представляет А.Л. Эбаноидзе, редактор «Дружбы народов». Значит, здесь будут споры и дискуссии. Члены жюри любят «выставлять» личных знакомых как выдающихся поэтов и прозаиков. Потом оказывается, что это только личные знакомые. Отдал Замшеву на приемную комиссию и документы А.Ф.
Пользуясь случаем, что нахожусь почти рядом с институтом, завез Леше Козлову и Дневник за 2007 год - пусть пока сложит для редактуры все файлы и выведет общий их свод. Теперь у меня в работе, то есть практически в печати, уже три года дневников. В институте все по-прежнему, чуть потеплело - студенты, как воробьи, высыпали во двор. Во дворе встретил Игоря Темирова, побалакали с ним относительно моей поездки во Францию, и тут у него зазвонил телефон. По разговору сразу понял, что это Сара Смит и даже, как оказалось, она в Москве и скоро будет в институте. Ну, будет и будет, какая-то инспекционная встреча со своими ирландскими студентами. Решил, что тоже на встрече посижу и полюбуюсь на свою милую подружку. Но все оказалось не совсем так.
Чтобы не тратить времени, решил отнести ректору тот список «добротных» рассказов абитуриентов нынешнего года, который он просил. В ректорате какая-то суматоха. Галя, секретарь ректора, режет бутерброды с красной рыбой и мечется с чайником. Захожу к ректору, отдаю список и ожидаю, что он скажет, мол, С.Н., кажется, именно вы начинали наш студенческий обмен с Ирландией, с «Тринити колледжем», не посидите ли с нами? Напрасно.
Действительно, начинал все это, брал на себя решение именно я, когда мы с Л.М. и покойным Ю. Кузнецовым были в Ирландии. На поэтическом вечере, где Кузнецов был основным забойщиком, встретили Джона, потом через него вышли на кафедру славистики, вперлись в «Тринити колледж», познакомились с Сарой. Сара человек дела. Уже после, в Москве, я занимался оборудованием комнат для ирландских студентов, наше общежитие было в то время почти разорено.
Потом, когда я встретил Сару во дворе, она сказала, что приехала с двумя высокопоставленными руководителями университета - они были тут же - и разговор должен пойти о каких-то переводах студенческих и преподавательских работ. Проект это старый, и вроде бы ирландцам дали на это деньги.
Неловкость ли все это со стороны ректора, душевная ли черствость или же боязнь хоть какой-то, даже устной, конкуренции?
Ушел невероятно обиженный, даже оскорбленный, уехал из института. Но жизнь умеет компенсировать потери. Довольно скоро раздался звонок от Лени Колпакова: не схожу ли я с ним сегодня в Зал Чайковского на концерт Михаила Плетнева? О том, что в Зале Чайковского шесть дней будет идти фестиваль Российского национального оркестра, я уже несколько раз слышал по радио. Но я и в мыслях не имел достать билет: и дорого, и, наверное, просто невозможно. Программа недельного фестиваля включает в себя многие шедевры русской и зарубежной музыки. Накануне был Стравинский, сегодня Россини, «Золушка» в концертном исполнении. Я, конечно, ожидал, что будет неплохо, но такого восторга в зрительном зале и не предполагал. После окончания неистовствующая публика не отпускала артистов со сцены минут двадцать пять. Из людей мне знакомых были Юра Поляков с женой Наташей, был режиссер Хржижановский, с которым мы раскланялись, видел Эдварда Радзинского и редактора «Нового литературного обозрения» Ирину Прохорову. Перед началом довольно подробно говорили с Леней о нашумевшей истории с Плетневым. Есть какая-то загадочная закономерность в том, что в этом году оркестру, входящему в двадцатку лучших оркестров мира, не дали государственный грант, потом Плетнев, сгоряча и в сердцах, в «Российской газете» обложил действующую власть. А уж потом случилась история, в которой многие видят организованную «подставу». Леня рассказал, что в «МК» выразили удивление, что на предыдущий плетневский концерт некоторые зрители пришли с детьми.
Сам Плетнев выглядит очень неплохо, видимо, он человек с железными нервами при всей тонкости его натуры. Он вышел на сцену, встреченный долгими и дружными аплодисменты, а перед тем по своим местами расселся оркестр и встали на специальные подмости артисты хора им. А.В. Свешникова. И тут я опять должен написать уже привычное «я этого не ожидал…»
- Не ожидал, что огромную оперу Плетнев продирижирует «наизусть». Какая феноменальная музыкальная память!
- Не ожидал, что сам сюжет оперы окажется таким народным, даже «простонародным». Над сценой был установлен экран, и русский текст проецировался на него. Здесь возникло много размышлений о том, чем была итальянская опера в начале девятнадцатого века.
- Не ожидал и такого поразительного исполнения. Какие голоса и какие актеры! В первую очередь надо, конечно, не забыть Антонио Срагуса, тенора, певшего Рамиро, принца Салерно. Бесподобен был баритон Бруно Маньифико, певший отца всех трех красоток. Меньше мне понравилась прославленная Сирена Мальфи, певшая Золушку, Анджелину. Двое наших, певшие роли поменьше, Анастасия Белукова и Дмитрий Неласов, из ансамбля не выпадали. Собственно, здесь я увидел певческое состязание на публике, о котором много читал.
Что-то в душе поднялось и не хочет опускаться.
Обратно до дома меня подвозили Поляковы. Юра рассказал, что в деле о Международном Литфонде Ваня Переверзин все проиграл, и 10 августа вышло решение судебной коллегии Мосгорсуда, которая подтвердила решение Савеловского суда признать пятую отчетно-выборную конференцию Международного Литфонда незаконной. Уже дома я тут же отыскал в вышедшей сегодня «Литературке» это решение. В конце небольшой колонки есть небольшая приписочка от редакции:
«С 10 августа 2010 г. решение Савеловского суда от 16.6.2010 по иску Г.В. Зайцева и Региональной общественной организации «Союз писателей г. Москвы» к Международной общественной организации «Международный литературный фонд» вступило в силу». И далее жирным шрифтом:
«А это значит, что Куняеву и Переверзину придется освободить незаконно занимаемые кресла, а также ответить за хозяйственную самодеятельность в Международном литфонде».
9 сентября, четверг. Наверное, действительно, после того как я сел на диету и сильно похудел, что-то в организме - в первую очередь я имею, конечно, в виду свой диабет, - подправилось. Вчера, вернувшись, съел тарелку винегрета, кусок вареного мяса, выпил кружку горячего молока с цикорием и прибавил к тому два куска кекса, а утром сахар, после сравнительно небольшой паузы, в семь часов - 5,9. Однако я снова съел кусок кекса, который, считается, купил не для себя, и опять выпил кружку кофе, сваренного на молоке. Но ведь и вчера днем у Евгении Александровны в отделе кадров пил я чай с вафлями и конфетами!
Во Владикавказе опять террористический акт. На рынке взорвали машину: 16 убитых и около ста пострадавших. Раненых везут в Москву. Это не должно восприниматься как особая забота государства, а наоборот: свидетельство о низком уровне медицины по стране, даже в таком крупном центре, как Владикавказ.
Радио много говорит о высылке цыган из Франции. Ссылаясь на права человека, очень легко осудить это решение Саркози. Наше «Эхо» все утро и весь день занималось именно этим. Равноправные правила и прочее. Однако социологический опрос, проведенный в эфире среди наших слушателей, дал ожидаемые результаты: Саркози не поддерживают только 10 процентов слушателей. Многие, видимо, сталкивались с цыганами в жизни. И человеку, отгороженному от конкретной жизни шоферами, охранниками, даже стеклом в радиостудии, говорить с общечеловеческим пафосом на эту конкретную тему неизмеримо легче, чем тому, кто подвергся нападению роя цыганских красавиц. Я вспоминаю рассказ Паши Лукьянова о том, как он шел на мой день рождения, а угодил в компанию цыганок.
10 сентября, пятница.Что-то около двенадцати заехал за С.П. и отправились с ним на дачу. Погода резко изменилась - солнце, даже жарко. К сожалению, Володя и Маша остались в Москве белить потолок в квартире С.П. Происшествий особенных не было. Правда, сворачивали на продуктовую ярмарку, чтобы купить подешевле два арбуза. В Москве арбузы по 20 рублей, а здесь по 12-15. Экономия обернулась большими тратами. На выезде на шоссе я влез под огромный грузовик. Разошлись с шофером так: я дал ему 5000 рублей.
Вечером по НТВ смотрели фильм про Лужкова. Фильм явно заказной, это тем очевиднее, что все время идут разговоры об уходе Лужкова с поста мэра. Намечающуюся отставку связывают с ближайшими президентскими выборами. Лужков считается сторонником Путина, а значит, именно он хоть как-то может контролировать 7 миллионов избирателей Москвы. Пресса говорит о некоторой конфронтации внутри блока Путин - Медведев. Нас ожидают замечательные события, связанные с предвыборной борьбой двух друзей-соратников.
Если говорить о фильме, то несколько кадров наш народ, привыкший к аскетизму, обожгли. Часы стоимостью более миллиона долларов на руке одного из мэрских начальников, хоромы чиновника мэрии, которые тот выдавал за обычное, как у всех, жилище, подмосковное имение Лужкова: гостевой дом, бассейн, крытый манеж. Имеет, конечно, право, но слишком все вызывающе для общественного лица. Дождется наша власть революции!
Занятно, что фильм сделан при поддержке Агентства по печати и массовых коммуникаций.
11 сентября, суббота.В Москве забыл очки. С некоторой натугой еще раз прочел материалы к семинару. Все время думаю о своих новых ребятах, прикидываю, как начинать, как анализировать. В самих текстах - будем разбирать Васильева-заочника и Пономарева с первого курса очного отделения, особых ляпов нет, все по правилам и все должным образом скруглено. Тексы на хорошем уровне - такие разбирать трудно.
Так как читать почти невозможно, то сидел и писал от руки книгу о Вале. Звонил Татьяне во Францию. Оказывается, Татьяна Алексеевна все эти дни была больна, воспаление легких. Сейчас она уже дома. Во всех больницах Франции созданы специальные отделения для пожилых людей.
Вечером в программе «Максимум» показали большой фрагмент, связанный с Иосифом Кобзоном. Здесь многоходовка и, естественно, много грязи - и в Израиль не пускали, и в Америку до сих пор не пускают, и сенатор, и друг многих людей из криминального сообщества, и - основное - друг и соратник мэра. Везде грязь, даже в справедливых, наверное, отзывах певца о своих коллегах.
12 сентября, воскресенье.Хорошо, что два дня подряд делаю зарядку, но настоящей бодрости еще нет. Утром что-то поделал над огородом и бытом, порадовался, что, кажется, уродились морковка и сельдерей, которого я собрал целый пучок, и дайкон. Здоровые, сильные кочерыжки торчат из земли. Как ни странно, я еще планирую, где и что буду сажать на следующий год. Удалось также, хотя и без очков, несколько страничек добавить в книжку о Валентине. Это было почти писание на ощупь. Около двух уже уехал в Москву, встреча у Дома литераторов назначена на половину седьмого. Машин было сравнительно мало, поток дачников заметно иссяк.
К замысленному ранее подарку для Татьяны Васильевны по дороге я купил еще букет подсолнухов. Какие-то другие цветы были бы банальными. А уж цветов-то она за свою жизнь навидалась.
Ждать пришлось не очень долго, всего несколько минут. Наконец появилась и Татьяна Васильевна. Одета она была как звезда: и красивый костюм с белым пиджаком, и белый царский мех на плечах, и прическа, и украшения.
Как я заранее и предполагал, в Доме литераторов Дорониной не очень понравилось. Писательская часть дома, включая бывшее фойе, переоборудованное под кафе, была довольно пуста. Расположились в Пестром зале, исписанном дешевыми стишками так называемых классиков этого буфета, но сначала на «террасе» вручали подарки и цветы. Кто-то предложил спеть «Многие лета». Здесь же все выпили по рюмке какого-то замечательного и немыслимо, видимо, дорогого подарочного коньяка. А уж потом пошли в зал.
Прислуга вышколена, но стол Дорониной показался пустоватым. Она несколько раз говорила, что полагала, что здесь будут хорошо кормить, а в результате ее гости могут остаться голодными. Еда была не так уж скудна, просто по своей русской привычке Т.В. привыкла, чтобы стол ломился. Не могу сказать, что традиционный осетинский пирог, который традиционно же приносит Амирхан Михайлович, друг и лечащий врач Т.В., не пришелся кстати. Но зато ресторанный торт был и очень большой и вкусный, я не утерпел и съел два куска. Что касается гостей, то у Т.В. никогда никого лишнего и никогда в гостях никакой конъюнктуры. Ведущие артисты театра и несколько «штатских», таких как я, Витя Кожемяко и Евгений Федотов. С последним мы товарищи по астме. Витя, кстати, хорошо и на этот раз не очень длинно говорил. Я в своей речи упомянул и о диссертации, которую в Сибири написали по нашим книгам, но основной тезис - Т.В. олицетворяет не только, как мы видим, русский национальный театр, но и, пожалуй, нашу русскую жизнь.
Сидел я на этот раз справа от Татьяны Васильевны, почти рядом с Михаилом Кабановым, Валентином Климентьевым и Владимиром Рудкевичем. Я много раз видел их всех на сцене, таких иных, разных, но и здесь продолжал ими восхищаться и не считал себя им равным. Это было собрание гениев. Актерскую игру высшего качества с годами я ценю все больше и больше. Говорили между тостами о многом, я, особенно не вмешиваясь, все время прислушивался к этим разговорам. Кстати, еще раз убедился, что все байки о недалекости актеров в жизни, полная ерунда. Их разговор был умен и любопытен. И у всех невероятный пиетет перед Дорониной. Дело даже не в том, что всех она заметила еще на студенческих показах, пригласила молодыми в театр, испытала, дала главные роли, сделала народными или заслуженными артистами. Здесь человеческое преклонение перед умом, личностью и поразительным талантом. Эти не сдадут никогда.
Домой приехал в двенадцатом часу ночи и не видел новой атаки телевизионных каналов на мэра.
13 сентября, понедельник. В институте обедал с Мишей, и он рассказал о телевизионных картинках про мэра. На этот раз отличилось не НТВ, а Первый канал. Все в том же духе. Конечно, богат, конечно, вряд ли, если бы мэр не стоял у нее за спиной, Батурина завладела бы таким бесконечным богатством, но все же Лужков обладает советским социальным чутьем и навыком помнить о бедных. Жены зампредов, губернаторов и министров тоже не бедные. Любое современное богатство в основе своей, в первоначальном импульсе, несет в себе отчуждение государственного или просто чужого, то есть воровство. Большинство мужчин - бизнесменов и чиновников, щеголяющих в дорогих костюмах, - воры или грабители народного общака.
14 сентября, вторник.Как налаженное действие, провел два семинара. Сливать первый курс с пятым по-прежнему боюсь. С первокурсниками вожусь с удовольствием, они еще не разбалованы и хотят учиться. Невольно сравниваю их с моим пятым курсом. На первом разбирали заочника Ярослава Васильева, достаточно талантливого беллетриста, в котором есть и пытливость, и ум, а на пятом теребили перешедшего ко мне от С.П. Юру. Сочинение у него странноватое - беллетристическое обрамление и внутри целый философский трактат. В принципе, как экспериментальная литература, это годится. Тревожит меня, что, кажется, Юра один из тех литераторов, что каждый раз пишут «шедевр» и «закрывают тему».
Не обошелся этот день и без ожидаемого инцидента. С семинара меня вызвали. Опять приехала И.Л. Вишневская. Как Зоя Богуславская предупреждала, И.Л. агрессивна и настойчива. Сидели она, Л.М., БНТ и Миша. Я сразу почувствовал, что мои начальники сдались. При мне предлагали ей место консультанта, «как В.С. Розов». Хочу, твердила И.Л., быть профессором Литинститута и вести семинар. Она и сегодня семинар вела минут двадцать. Я предложил остроумный выход: новый семинар, чуть ли не одиннадцать человек, столько мы прежде никогда не брали, пусть ведет В. Малягин, а вот «старичков» продолжает вести Инна Люциановна. Так это все и приняли. Преподавать она, конечно, не будет, но десять тысяч рублей институт продолжит ей выплачивать.
Как и договаривались вчера, к шести часам, а в шесть тридцать мне надо быть в театре Маяковского, там сегодня празднуют очередной день рождения Сергея Арцыбашева, пришла Татьяна, подруга моей сестры. Я передал ей посылку из Франции. Она сказала, что у ее сына нашли неспецифический колит, а также поведала о своих мытарствах по медучреждениям, где все время требуют денег. Я рассказал, как Татьяна Алексеевна лежала в специальном отделении для пожилых людей. При этом сам постоянно думал о своей судьбе.
Сергей Арцыбашев, как мы уже привыкли, каждый год дарит нам какой-нибудь новый спектакль. Иногда это спектакль его другого театра -театра на Покровке, который он основал и, как Табаков свою «Табакерку», не хочет отдавать в другие руки, получив академический театр Маяковского. На этот раз всех ждал «Дракон» Евгения Шварца. Я никогда не предполагал, что эта пьеса окажется так живуча. Все действие в ней происходило теперь на фоне сегодняшних событий с Лужовым и невольно вызывало разные ассоциации. Сам Сергей играл превосходно, с удивительной внутренней свободой и беспощадностью. Цветов и подарков масса. Я сидел на втором ряду, сразу за Вульфом. В своем роде он тоже героическая личность - кажется, проходит курс химиотерапии. С ним даже немножко поспорили. Он не полагает, что пьеса Шварца еще живет. Я думаю, что он просто по-другому относится к власти, которая его балует. Я у власти все вырываю и не являюсь любимцем Путина.
15 сентября, среда. Все утро занимался тем, что готовил сначала борщ, а потом плов. Сегодня придут мои бывшие студенты. Пока чистил овощи и пережаривал свеклу и морковку, слушал радио. Лужков, оказывается, еще вчера дал бой своим оппонентам. На Московском отделении «Единой России» он опроверг все факты выдвинутых против него обвинений. Московские «единороссы» и московский парламент Лужкова поддержали. Он среди прочего сказал, что в отставку он не подаст. Кремль в ответ сообщил, что президент смещает и назначает глав регионов, это его прерогатива. Телевизор давно не смотрю, а надо бы. По поводу «поддержки Лужкова московскими «единороссами"» у меня определенные сомнения. Мы мэра поддерживаем, закрывая глаза на все остальное, потому что «все они такие», но ведь среди этих «поддержщиков», наверное, и Рябинин, начальник департамента, о котором так хлестко говорило телевидение.
Днем приезжал Егор Сердюков, привез мне сделанный кусок словника за 2004 год. Немножко с ним посидели, и на нем я опробовал свой борщ. Егор вегетарианец, учится сейчас в музыкальном колледже. После окончания может получить звание артиста хора. Боюсь, что с такими привычками и разносторонностью он забудет литературу. Для меня занятно, что он дружит с некой ирландкой, стажирующейся в Лите. Вспомнив Сережу Мартынова, я подумал: не вывезут ли молчаливые ирландки всех красивых парней из России?
Вечером пришли Алена Бондарева с Юрой Глазовым и Ярослав Соколов. Алена и Юра недавно поженились, и так приятно было наблюдать их тягу друг к другу и гармонию отношений. Ярослав ассистировал их счастью. Кормил я ребят селедкой с картошкой, борщом со сметаной - специально для них покупал сметану двадцатипроцентную, а уж себе десяти, - потом был плов, который, кажется, получился, и арбуз. Из своих загашников вынул еще бутылку французского вина. Но ребята тоже не остались в долгу, принесли мне кучу зелени, салат, помидоры, огурцы и перец и себе пиво.
Юра устроился в пресс-группу чего-то, связанного с недропользованием, признался, что получает больше, чем профессор Лита. Живут ребята у Юры и, кажется, не только сибаритствуют, но и по вечерам работают. Вот как располагает судьба: не возьми я в свой семинар хотя бы одного, не состоялось бы счастье двоих.
На компьютере смотрели их свадебные фотографии - сплошной гламур.
16 сентября, четверг. Ну, вот я и добрался и до «Литературной газеты», где не каждый номер удается. В принципе, всегда достаточно, чтобы номер засверкал, двух-трех материалов. Сегодня здесь это, конечно, статья Маликова о цирке и большое праздничное интервью Владимира Кострова.
Маликов последнее время пишет слишком частные, с приоритетом личного, не очень понятного публике, статьи о балете, но тут все получилось. И главный тезис - это, естественно, подлинность противостояния человека видимым законам природы, в противовес современному цирковому модернизму с его мишурой и постановочными эффектами. Здесь также, как и в литературе, требуется почти полная, всерьез, гибель для победы.
Костров опять показал себя, в отличие от людей, только объявляющих себя философами и мыслителями, и мыслителем, и философом, и тонким спокойным наблюдателем. Очень важно для многих ныне действующих писателей получить подтверждение, что ты идешь правильным путем. Не стану перекладывать костровские очень точные суждения о жизни, любви, поэзии, музыке, но одно частное место все же процитирую. Как всегда, оно касается меня, и воспринял я его с радостным удивлением. Володя обладает еще и редким в нынешнее время совестливым русским даром помнить о своих учителях и о людях с ним работавших. Он вспомнил и Свиридова, и Лору Квин, и Валерия Гаврилина, и Вано Мурадели, и Давида Тухманова, и даже Колю Романова, окончившего наш Лит, но оставшегося и композитором и певцом. Здесь же и гроздь выдающихся поэтов, которых начали забывать: Олег Дмитриев, Юрий Левитанский и многие другие.
«Литература в наши молодые годы занимала огромное место в жизни: и классика XIX века, и советская классика, которая может быть представлена на равных с произведениями дореволюционной поры. Мы стремились к чтению, к познанию через литературу. Писали очень многие. Я вышел из литературного объединения МГУ, которым руководил поэт Николай Старшинов. Многие из нашего выпуска стали знаменитыми авторами. Например, Наталья Горбаневская, Сергей Есин, Дмитрий Сухарев - замечательный поэт и ученый. Литература нам компенсировала несовершенство жизни. Она давала нам то, что Блок назвал «тайной свободой», представление о высокой жизни - футуристической и, быть может, идеалистической».
Лучше от имени свободного поколения и не скажешь!
Ездил в институт. После того как я сделал все общественные и рабочие дела, вспомнил и о собственных. Юрий Иванович сказал, что надо заниматься моим орденом, который по вине глупого и боязливого Ашота затормозился. Я позвонил в Комитет по культуре Андрею Парватову, но он, оказывается, потерял мои бумаги, делавшиеся мною в самую жару. Это меня не удивило, но надо будет теперь все возобновлять. В институте же купил две своих книги, главным образом, чтобы работать над новым словником, заглядывая в старый, и новую книгу из серии «ЖЗЛ» о Чайковском, о которой мне говорил Леня Колпаков. Как он успевает все читать?
Еще о новостях по радио. Министр обороны Сердюков сейчас находится в США. Его похвалил американский коллега, сказав, что ему нравятся те реформы, которые наш министр проводит в армии. Еще бы не нравились! Из девяти замов нашего нового министра обороны лишь два являются военными и профессионалами. В институте говорили об этом с А.Н. Ужанковым. Говорили также о создаваемых в войсках частях по национальном признаку. Я достаточно хорошо знаю историю, чтобы сразу не смекнуть, что подобные войска очень подходят для разгона демонстраций.
Весь вечер правил Словник, довольно тщательно сделанный Георгием, по крайней мере, страницы он расставил очень тщательно.
17 сентября, пятница. День начался с двух происшествий, о которых рассказало радио. На Кавказе новый теракт, на этот раз воюют осетины с ингушами, доказывают друг другу права на территорию и суверенитет. В Москве - нападение на вора в законе «деда Хасана». Его тяжело ранили в живот, он сейчас прооперирован в Боткинской больнице и находится в реанимации. Из дополнительных сведений: «дед Хасан», оказывается, всюду ходил с охранником, который и вызвал «скорую помощь», а приехал он на Тверскую улицу, чтобы навестить сына. Покушение было совершено в подъезде жилого дома.
Утром все же созвонился с ребятами и поехал на дачу. Удаляться от московского уюта и от московских удобств всегда не хочется, но приезжаешь и с первым глотком свежего воздуха понимаешь, что попал в земной рай. К сожалению, работать, как раньше, я уже не могу. Неплохо функционирует только голова.
Почти сразу после обеда сел править Словник и с перерывом на телевизионные новости просидел почти до ночи. Потом впился в биографию Чайковского и читал вразброс довольно долго. Много интересных, даже неожиданных эпизодов, много любопытных мыслей. Гений обладал еще и редчайшим даром слова, в его письмах, которых приводится много, есть поразительная, порою разоблачающая автора, искренность и точность выражения. Дар слова никогда не существует без дара мысли.
Вот цитата, без которой теперь уже глава о письмах в моей книге «Власть слова», просто не может существовать.
«Мне кажется, что письма никогда не бывают вполне искренни. Сужу по крайней мере по себе. К кому бы и для чего бы я ни писал, я всегда забочусь о том, какое впечатление произведет письмо, и не только на корреспондента, а и на какого-нибудь случайного читателя. Следовательно, я рисуюсь. Иногда я стараюсь, чтобы тон письма был простой и искренний, т. е. чтобы так казалось. Но кроме писем, написанных в минуты аффекта, никогда в письме я не бываю сам собой. Зато этот последний род писем бывает всегда источником раскаяния и сожаления, иногда даже очень мучительных».
Вечером по ТВ новая атака на Лужкова, уже через Батурину. Рассказывается о неких землях, на которых должны были быть еще по указу Ельцина построены здания посольств. Эти здания не были построены, а земли через другие руки ушли к Батуриной. Пока всем ясно следующее: снять просто так Лужкова не решаются, ищут понятные москвичам аргументы. Очевидно и иное: власть работает плохо, если не сумела заметить тех недостатков, о которых она заговорила сегодня. А где раньше-то были?
18 сентября, суббота.У меня ощущение, что живу в какое-то особое и неповторимое время. Отсюда вывод: надо все и постоянно записывать. Начну со сна, приснившегося под утро. Как обычно, сон удержать в памяти очень трудно, он рассыпается с первыми движениями, но отчетливо запомнил, что был какой-то небесный полет, некое парение, но отчего-то оно связано со Сталиным, который летел рядом. Быть может, это сопряжено с тем, что вчера вечером, редактируя Словник к Дневнику за 2004 год, я в него вписал напротив Сталина - «партийный и государственный деятель». А может быть, последние события как-то заставляют вспомнить «вождя народов». Вот уж он-то умел бороться с коррупцией!
Днем много и долго читал книгу Александра Познанского «Чайковский». Несмотря на русскую огласовку имени и фамилии - это английский исследователь. Прочел все предуведомления в предисловии, однако все же Познанский слишком много занимается личной жизнью композитора. Правда, объясняя все в ней с вполне современных позиций. Этот подход мне нравится, но хотелось бы чуть больше знать о событиях и музыки Чайковского и музыки вообще. Но и здесь есть вещи знаменательные. Например, мнение композитора об операх Вагнера:
«С последними аккордами «Гибели богов» я почувствовал как бы освобождение из плена, - написал он Модесту 8/20 августа из Вены. - Может быть, «Нибелунги» очень великое произведение, но уж наверное скучнее и растянутее этой канители еще никогда ничего не было. Нагромождение самых сложных и изысканных гармоний, бесцветность всего, что поется на сцене, бесконечно длинные диалоги, темнота кромешная в театре, отсутствие интереса и поэтичности в сюжете - все это утомляет нервы до последней степени. Итак, вот чего добивается реформа Вагнера? Прежде людей старались восхищать музыкой, теперь их терзают и утомляют. Разумеется, есть чудные подробности, - но все вместе убийственно скучно!!! (Во сколько тысяч крат мне милее балет «Сильвия»!!!)».
Бесспорное значение книги в ее широком фоне - мы видим, как тогда жили и как чувствовали в ту пору себя те, которых мы называем интеллигентными людьми. Неоднозначна, но потрясающа переписка с фон Мекк и с братом Модестом. Есть и другие интереснейшие пассажи.
«В тогдашнем русском обществе возможность перлюстрации привела к появлению различных языковых условностей по отношению к таким темам, как политика и секс. История цензуры, уходящая в глубь времен, заставила русских научиться говорить и писать метафорическим, эзоповым языком или зашифровывать слова, когда обсуждались предметы, осуждаемые общественностью или властью. Особые слова и фразы обретали дополнительный двоякий смысл, без особого труда улавливаемый единомышленниками. Как пример приведем казус с безобидным словом «стихийный». Вероятно, не без оснований власти решили, что в сознании многих оно ассоциируется с идеей революции, и в конце концов запретили его употребление. Результатом стало некое двоемыслие, хорошо известное гражданам Советского Союза. Оно проникло в самые потаенные уголки сознания и даже подсознания, сделавшись привычкой и рефлексом, и привело к постоянной, хотя не всегда отчетливо сознаваемой самоцензуре. Подобным образом кодированный язык оказывался единственно доступным способом говорить о предметах или намерениях, обычно полагаемых скандальными или шокирующими». Возможно, - наверняка! - эта цитата пригодится мне для книги о цензуре, написать которую меня уговаривает М.О.
Весь день хорошо ели, ездили в Обнинск платить деньги за окна, потом смотрели телевидение. Вечер на НТВ был посвящен Лужкову. И на сей раз он смотрелся в зеркале своей жены Елены Батуриной. Фильм оставляет двойственное впечатление. Во-первых, совершенно очевидно, что Батурина абсолютно точно играла по тем же правилам, что и вся власть, все ее олигархи, миллиардеры, чиновники и их жены. Во-вторых, и она сама и ее брат вызывают скорее симпатию. Вот, дескать, что-то удалось и русским людям. А вот миф о том, что наш пчеловод-мэр, который в воскресные дни разъезжает по Москве, проверяя, как идут дел в столице, все силы все время отдает городу, развеялся.
Поражает количество предателей, что еще так недавно восхищались Лужковым. Интеллигенция просто торопится от него отмежеваться. Но здесь стоит привести уже не телевизионное, а газетное свидетельство. Всплыл знаменитый телезазывала Владимир Соловьев.
В «Новой газете» довольно большой материал об этом принципиальном журналисте. Вот отдельные из него выдержки. Но они не только о боевой интеллигенции, но и о власти, которая печется о бедных, но смертельно любит богатых и для них готова на все. В том числе и помогать им из наших налогов.
«Пожалуй, никто в современной России не умеет так беспощадно указывать власти на ее достоинства, как Владимир. Да и странно было бы не указать, раз уж она обладает всеми необходимыми рычагами.
В свое время - пока кепка Лужкова еще давала тень - радиоведущий хватался и за его рычаги. И работало!
В редакции «Новой газеты» несколько лет лежит документ, который мы не хотели печатать по этическим причинам: мало ли с кем у журналиста могут быть отношения. Да и квартира хорошая: в центре Москвы, в шаге от Садового кольца… В дорогом доме. В элитном. Новом. Знаменитая Лужковская архитектура (а что, многим и такое нравится)… Да и мало ли в Москве людей - артистов, спортсменов, чиновников, получающих льготные квартиры…
Но вот сегодня, когда Соловьев заговорил о необходимости посадить московских чиновников на электрический стул детектора лжи, молчать уже некрасиво. Ибо «не укуси за руку кормителя своего"».
Но, как я уже сказал, это лишь одна часть вопроса. В случае с Соловьевым было, оказывается, подготовлено три варианта, как бы ему услужить. Как пожелают бары.
«ПРАВИТЕЛЬСТВО МОСКВЫ
ВЫПИСКА ИЗ ПРОТОКОЛА ЗАСЕДАНИЯ
8 июня 2004 года
Вопросы предоставления жилой площади
(Сапрыкин П.В.)
2. В Правительство Москвы обратился журналист, автор теле- и радиопрограмм В.Р. Соловьев с просьбой о продаже его семье четырехкомнатной квартиры.
В.Р. Соловьев с июля 2003 года работает в ОАО «Телекомпания НТВ» в качестве ведущего программ «К барьеру!» и «Апельсиновый сок», кандидат экономических наук, лауреат премии Союза журналистов России за 2003 год. ‹…›
Для семьи В.Р. Соловьева осуществлен подбор четырехкомнатной квартиры ‹…› общей площадью 159,7 кв.м, жилой - 94,2 кв.м в доме ‹…› по ул. Долгоруковская, стоимость которой, согласно расчету МосгорБТИ (стоимость квартиры по оценкам БТИ отличается от рыночной минимум в 10 раз. - Прим. ред.), произведенному в соответствии с распоряжением Правительства Москвы от 12.09.2003 г. N1630-РП, составляет:
1. С учетом месторасположения дома - 2 464 103,18 руб.
2. С учетом технических характеристик - 2 952 481,04 руб.
3. С учетом отчислений на развитие социальной и инженерной инфраструктуры города - 4 723 969,66 руб. Стоимость квартиры будет оплачена В.Р. Соловьевым из личных средств».
И из личных средств налогоплательщиков-москвичей. Мог бы, интересно, даже Обама отдать кому-нибудь квартиру за полцены?
«По поручению мэра Москвы Ю.М. Лужкова на рассмотрение выносится вопрос о продаже В.Р. Соловьеву вышеназванной четырехкомнатной квартиры, с оплатой ее стоимости по одному из вариантов расчета МосгорБТИ, с оформлением договора купли-продажи.
ПОСТАНОВИЛИ:
Просьбу поддержать по варианту N1 с оплатой стоимости квартиры в сумме 2 464 103,18 руб.
Мэр Москвы Ю.М. Лужков
Руководитель Аппарата Мэра и Правительства Москвы В.А. Коробченко».
Здесь заканчивается документ и снова идет комментарий газеты:
«То есть за 2,4 млн. рублей Соловьев получил 160 квадратных метров в элитном доме у метро «Новослободская». По 500 долларов за метр квадратный. От «коррупционера» в кепке. Из рук в руки».
Стоит обратить внимание, что из трех щадящих вариантов был выбран самый дешевый.
19 сентября, воскресенье. Я никогда не щажу себя, вариантов удачи так мало, надо браться за любой. Но я еще помню, что должен быть переполнен новыми впечатлениями. Еще несколько дней назад решил, что с дачи уеду рано, не позже двух: в семь в РАМТе начинается премьера нового спектакля. Называется «Чехов-гала». Режиссер Алексей Бородин, когда мы ненароком встретились с ним на дне рождения у Владимира Андреева, мне объяснил, что он в одном спектакле объединил одноактные пьесы Чехова. Я эти заезженные в самодеятельности и на эстраде пьесы не очень люблю, но объединенные в единую композицию эти пять миниатюр дали совершенно иное качество. Возникла любопытная картина жизни, с ее вечными страстями, самолюбиями, желаниями. Люди, одетые в платье позапрошлого века, по сути не отличались от нас. Всё в одном действии, на единой сценической площадке. «Свадьба» переливается в «Юбилей». Спор о Воловьих лужках ведется одновременно с лекцией «О вреде табака». Овация после спектакля была долгой и счастливой.
Уходя, я встретился в раздевалке у главного администратора с телеведущим «Новостей культуры» Флярковским. Ему тоже все очень понравилось, и он высказал мысль, что здесь образец той актерской игры, которая будет волновать людей и через пятьдесят и через сто лет.
20 сентября, понедельник. Вот тебе и сфера обслуживания! Так обруганная при социализме, она действует уже во время капиталистического порядка. Утром записался в парикмахерскую, куда хожу много лет и где кроме платы за работу каждый раз оставляю 100 рублей чаевых. Прихожу вовремя, но у моего мастера, к которому я записался, уже сидит клиентка. Взволнованная администраторша оправдывается: «Ах, я отходила, и к мастеру посадили клиентку. Это минут на пятнадцать. Подождите, пожалуйста!» Я вижу, что мой мастер не освободится и через полчаса. Иду в другую парикмахерскую на Ленинском проспекте. Это в доме 70/11. На дверях парикмахерской красуется надпись, что они работают с 10 часов утра. Время 11.30 - никого нет. Я поворачиваюсь и иду в недавно открывшуюся в нашем доме парикмахерскую. Они ищут клиентов, берут, говорят, недорого. Захожу, клиентов никого. Кассирша или администратор приветливо меня встречает и уходит куда-то вглубь. Слышу мужской голос, мастер, наверное, мужчина. Женщины стригут иногда не хуже, но я предпочитаю мужчин, им виднее. Наконец администратор возвращается и разводит руками: «Приходите позже, он уходит в банк». В три эти парикмахерские я уже никогда, по крайней мере в ближайшее время, не пойду.
21 сентября, вторник. Утром довольно удачно провел семинар с первым курсом. Разбирали рассказ-сказку Златы Шевченко «Кукла». Сегодня был день новых педагогических приемов. Я начал с вопроса к аудитории: вы, дескать, уже, ребята, знаете мой вкус, нелюбовь к фэнтези, ко всякой сказочной чертовщине. Вы, конечно, догадываетесь, что в вопросе брать или не брать абитуриента очень многое, если не все, зависит от руководителя семинара? Как вы думаете, почему я на свой семинар взял Злату? Ну, а дальше были довольно точные ответы и, собственно, сама дискуссия по рассказу.
На втором, взрослом, семинаре обсуждали Володю Репмана. Его рассказ по какому-то стечению обстоятельств тоже называется «Кукла». Все близко лежит. Эта кукла мне не нравилась, хотя кое-какие мелочи в рассказе получились. Но идея была выдумана, неорганична, не было ни социологии, ни, по большому счету, характеров. Ребята оказались молодцами, практически сами высказали то, о чем счел бы нужным сказать я. Но я здесь в самом начале опять применил новый прием. Заставил Володю рассказывать эпизод за эпизодом свое собственное сочинение. Попутно шли простые вопросы по тексту, на которые Володя не всегда мог ответить. А где происходит действие, в Москве или в провинции? А какой дом? А какая планировка у квартиры? А как долго знакомы герой и героиня? И все в таком же духе. И тут Володя поплыл… Раскрутить такое начало, определив подход, было делом техники.
В половине седьмого встретился со своими первокурсниками у МХАТа на Тверском и отправил их смотреть «Мастера и Маргариту». Здесь мне хорошо помогла Ксения Фрекауцин. Сам на спектакль не пошел, а сразу же отправился на метро в Астраханский переулок - Володя Костров отмечает свой день рождения дома. Было все прекрасно, я вспомнил, как впервые пришел сюда 25 лет назад. День рождения Володи тогда отмечался в Октябрьском зале Дома Советов, а потом все поехали к ним с Галей домой. Галя все совершенно изумительно приготовила, богатый стол, хорошее мясо, многое из того, что мне нельзя есть. Но я ел. Еще внизу, в подъезде, встретил Володю Крупина, который предупредил: очень вкусное запеченное мясо.
За столом, когда уже вошел, увидел вальяжно сидящего Феликса Феодосьевича Кузнецова. Поздоровавшись с народом, я прошел к своему месту так, чтобы не подавать ему руки. Естественно, это было замечено. Но он, правда, быстро ушел. Володя читал стихи, кто-то из гостей играл на гармошке. Гармошка и балалайка действуют на меня магически - это моя музыка, я пьянею, предки говорят во мне. Потом пришел БНТ, я как раз поднимался от стола и тут ляпнул: садитесь, Борис Николаевич, вы всегда садитесь на мое место.
22 сентября, среда. Сахар после вчерашних излишеств был довольно большой - 6,5, но могло быть и больше. Всего ломало. По «Эху» говорили, что Лужкова телеграммой поздравила Светлана Медведева. Совершенно больной, из носа течет, но все же собрался и к часу поехал в мэрию на Тверской на окончательное заседание по фонду Юрия Долгорукого. Все прошло довольно гладко, как и условились ранее, но вдруг взял слово Альберт Оганян. Он долго говорил о недостатках в книге «Русские в истории Азербайджана». Не так писали об армянах и Карабахе. Потом возник некоторый конфликт, уже давно возбуждаемый Александром Эбаноидзе. Жюри полагает, что премию надо дать некому грузинскому поэту, а Александр Луарсабович настаивает на грузинской поэтессе, которая печаталась у него в журнале. Хорошо, что к этому я был готов, несколько дней назад я дал всю грузинскую серию Олесе Николаевой, она расставила приоритеты от первого до пятого. Эти приоритеты совпали с мнением жюри. Здесь уже не поспоришь.
После заседания жюри заехал в институт, где оставил машину. Перед тем как уехать ходил обедать, и там угольщики, с которыми я постоянно обедаю и дружу, рассказали мне, глупому, из-за чего и как возникла ситуация вокруг Лужкова. Все началось с Химкинского леса. Было два проекта дороги: один вроде бы через земли, которые приобрела Батурина, другой - через этот самый Химкинский лес. Лужков вроде бы убедил Путина вести через лес, но после всех демонстраций Медведев приказал все пересмотреть и затормозить. Лужков не был бы Лужковым, если бы не отреагировал. У него отнимают! Он сделал заявление, смысл которого сводился к тому, что некоторые фантазируют, а некоторые работают. Я сам того заявления не слышал, но говорят, что, не называя имен, он высказался довольно крепко. Вот главная власть и взбеленилась. Но Лужков - держатель 7 миллионов голосов избирателей. Кто бы ни вступил в ближайшее время в схватку за место президента, для претендента огромное значение имеет, за кого будет столичный мэр. К вечеру стало известно, что находящегося сейчас в недельном отпуске Лужкова поздравил с его 74-летием еще и Путин. Выводов у меня нет, я зритель!..
Вечером телевидение рассказало, как президент и председатель правительства наперегонки устраивают выездные заседания. Премьер рассматривал что-то уникальное в смысле медицины в Санкт-Петербурге, а президент в Мытищах, кажется, сокрушался, что не так хорошо у нас с военной промышленностью. Но не это для меня главное. Передали, что суд в Страсбурге признал, что с предпринимателем Анатолием Быковым, который обвинялся в конфликте со своим компаньоном Пашей «Цветомузыкой», с ним поступили несправедливо. Я вспомнил книгу Эдуарда Лимонова, написанную в защиту Быкова. Вот она, интуитивная правота писателя!
23 сентября, четверг. После бурного вчерашнего дня болею, слушаю радио, пью чай, сижу над Словником, из дома не выхожу. По радио идет обсуждение закона о полиции, который, конечно, сам по себе просто имитирует и деятельность и заботу о народе. Медведев делает поправки, идя вслед «пожеланиям трудящихся». Другие «трудящиеся» по радио просто над новым законом издеваются. В связи с этим я вспомнил, как пару дней назад ехал в метро и сел рядом с молодым парнем-милиционером, который разгадывал кроссворд. Он был одет в кожаную осеннюю форму, вроде бы красиво. Но приглядевшись, я понял, что это дурная и искусственная подделка. И опять в памяти возник образ «стража порядка» где-нибудь за границей. Какие стройные, одетые в добротную суконную форму, ходят полицейские по Дублину! С какой опаской, восхищением и уважением смотрят на них прохожие, а ведь называются они даже не полицейскими - «гарда»! Наверное, попасть в ту самую «гарду» нелегко, возможно, по конкурсу. А у нас в Москве 40% процентов милиционеров - иногородние. А сколько мы видим на дорогах толстых, с хищными лицами гаишников! Таких рож и пузатых фигур я не видел среди ни одной полиции в мире! Сегодня Медведев вроде указал, что базовый оклад для лейтенанта милиции должен быть не менее 30 тысяч. Это для молодого парня, которому нужна квартира, нужно сходить с девушкой раз в неделю на дискотеку и покупать себе еду и штатскую одежду. Сможет ли лейтенант купить себе из этих денег машину, хотя бы одной из тех марок, на которых сейчас ездит всякая шпана? Я уже не говорю о молодой шпане высоковорующих родителей. Вон опять во время ночных гонок богатый мальчик врезался в толпу - четырех человек уже нет на свете. А мальчику, наверное, отсрочат наказание на время учебы в институте. Учиться чему-нибудь и как-нибудь, надо полагать, он теперь будет долго.
Вчера или даже позавчера бывший президент США Бил Клинтон сделал любопытное заявление. Клинтон полагает, что препятствием в урегулировании ближневосточной проблемы - речь, естественно, идет о Государстве Израиль - является присутствие на Святой Земле большого количества выходцев из России. Именно они, в первую очередь, этому урегулированию сопротивляются, они несговорчивы и агрессивны. Насколько можно понять Билла, только репатрианты и не желают допустить выделения земли для арабов. Клинтон ссылается на высказывание нашего хорошо знакомого Щаранского, который в свое время, если мне не изменяет память, был обменен на кого-то из наших разведчиков. Щаранский вроде бы сказал следующее - цитирую исключительно на слух по радио «Эхо Москвы». Я, дескать, приехал из самой большой страны в мире чуть ли не в самую маленькую, и теперь не хочу, чтоб эта страна стала еще меньше.
Как ни странно, отголосок этой же мысли я почти одновременно нашел у Станислава Куняева. Во вторник, в семинарский день, Станислав Юрьевич подарил мне сентябрьский номер «Нашего современника», в котором был отрывок его огромной книги о Холокосте. Она симптоматически называется «Жрецы и жертвы Холокоста». Если я правильно понял, то смысл этого сочинения в том, что очень часто всеми акциями против еврейского населения руководили или инициировали их люди именно с еврейской кровью. Но в данном случае я не об этом.
Куняев полагает, что существуют два как бы почти племени евреев. Самоназвание этих групп - ашкенази, восточные евреи, в основе своей дикие и агрессивные, и сефарды - евреи Западной Европы, соединенные с обычаями и культурой стран, в которых они живут. Именно ашкенази в свое время даже спровоцировали Гражданскую войну в России. «Культурные», то есть европеизированные наши евреи, к которым Куняев чуть ли не относит и Ленина, были более терпимыми, но когда власть после Октябрьской революции стала из их рук уплывать, то именно с помощью той волны молодого еврейства, пришедшей из-за черты оседлости, они эту власть и укрепили. Куняев оперирует термином «революционеры хазарского происхождения». Есть даже интересный ленинский пассаж. Придется вставлять большую цитату.
«Меня всегда удивляли наши патриоты, придававшие фатальное значение четвертушке еврейской крови, пульсировавшей в ленинских венах и артериях. На мой взгляд, Ленин относился к еврейскому засилью в революции куда более раздраженно и скептически, нежели Сталин. Более того, он позволял себе такие высказывания о еврействе, на которые сам Сталин никогда не решался.
Помнится, что в одном из сочинений 1911-го или 1912 года Ленин неожиданно заявил о том, что в нашем черносотенстве помимо всяческой интеллигентской «затхлости» есть здравое ядро - «грубый мужицкий демократизм».
А в начале 20-х годов он же предупреждал Сталина, чтобы последний умел сопротивляться авторитетам и воле еврейских партийных функционеров, а то ведь, заметил Ленин, «на шею сядут».
Незадолго до революции живший в Швейцарии Ленин встретился с двумя людьми, приехавшими из России, о чем написал в письме:
«Один еврей из Бессарабии, видавший виды, социал-демократ или почти социал-демократ, брат-бундовец и т.д. понатерся, но лично неинтересен… Другой воронежский крестьянин из старообрядческой семьи. Черноземная сила. Чрезвычайно интересно было посмотреть и послушать».
Недаром Есенин в «Анне Снегиной» на вопрос своих земляков: «Скажи, кто такое Ленин?» - отвечает: «Он - вы»; а Николай Клюев в 1919 году пишет знаменитые строки: «Есть в Ленине керженский дух, диктаторский окрик в декретах. Как будто истоки разрух он ищет в поморских ответах».
Да, Ленин признавал, что без местечкового еврейства революция потерпела бы поражение:
«Эти еврейские элементы были мобилизованы против саботажа. Таким образом они имели возможность спасти революцию в этот критический период. Мы имели возможность захватить административный аппарат только потому, что имели под руками этот запас разумной, образованной рабочей силы».
По некоторым данным, количество «разумной образованной рабочей силы», хлынувшей в Центральную Россию из-за «черты оседлости» и занявшей почти все большие и малые административные должности, в том числе и ЧК, составляло более миллиона человек.
За эту поддержку «Революции» (то есть за спасение большевистской власти) Ленину пришлось заплатить большую цену, в том числе и подписать чудовищный декрет «о борьбе с антисемитизмом».
Но в своих стратегических планах Ленин рассчитывал после достигнутой стабильности все-таки уменьшить еврейское влияние в высших эшелонах власти.
В конце 1922-го - начале 1923 года он обратился с письмом к XIII съезду партии («Завещание» Ленина), в котором попытался совершить своего рода переворот в Центральном Комитете ВКП(б).
«Я советовал бы очень предпринять на этом съезде ряд перемен в нашем политическом строе» ‹…›. «В первую голову я ставлю увеличение числа членов ЦК до нескольких десятков или даже до сотни» (в ЦК тогда было 27 человек. - Ст. К. ).
По предложению Ленина в новый ЦК должны были войти люди, «стоящие ниже того слоя, который выдвинулся у нас за пять лет в число советских служащих, и принадлежащие ближе к числу рядовых рабочих и крестьян». ‹…› «Я предлагаю съезду выбрать 75-100 рабочих и крестьян… выбранные должны будут пользоваться всеми правами членов ЦК» (т. 45, стр. 343, 348, 384). Так что местечковому большинству в государственном аппарате было чего бояться. Однако партийные верхи отвергли ленинское предложение, а Троцкий написал в ЦК письмо о том, что такое «расширение» ЦК лишит его «необходимой оформленности и устойчивости» и «нанесет чрезвычайный ущерб точности и правильности работ ЦК». Вся еврейская часть ЦК поддержала Троцкого, и сущность ленинского письма была сведена к ленинским характеристикам кандидатов на роль генсека, в то время как идея расширения ЦК была куда более важной».
25 сентября, пятница.День стал много короче. Утром, когда вышел из дома, было совсем темно. Метро еще не открылось, но молодые таджики уже скребли и чистили асфальт. Опять еду в Питер на «Сапсане», опять в той же компании. «Как я рад, как я рад, что я еду в Ленинград». Все за тем же, то есть чтобы что-то купить на фабрике из одежды. И еще посмотрим спектакль. Компания, впрочем, еще не вполне полная, ибо Юрий Иванович уехал вчера, будет встречать нас.
Кажется, я выздоровел, насморк прошел, но так два дня болел живот, что накануне пришлось, как всегда, идти к соседу. Михаил Михайлович выписал лекарство, и уже ночью я ходил в аптеку. Спал, естественно, плохо.
Повезло с соседом в поезде. Рядом со мною в кресле сидел по молодежной моде одетый парень. Я - у окна, он - на проходе. За окном быстро-быстро проносились русские небрежные пейзажи. В дороге разговорились. Зовут, как и меня, Сергей - такое совпадение всегда повод для откровений. Модный фотограф, снимает эстраду, свадьбы, отпрысков богатых родителей. Он говорил, а я слушал свою судьбу - вот о чем я буду, наверное, писать свой следующий роман. Значит, не зря я смотрю всякую гадость по субботам на НТВ. В поезде больше всего хочется спать, но пересиливаю себя, заполняю лакуны своего Дневника. Еще два дня назад, когда из-за соплей и кашля я не ходил на работу, Ашот по моей просьбе купил и положил мне в почтовый ящик «Коммерсант». По своей привычке фиксирую в Дневнике любопытное и занятное. Возможно, когда-нибудь исследователи меня за это поблагодарят. В «Коммерсанте» мне бросились в глаза два эпизода - один про культуру, а другой… Может быть, про коррупцию, про родственные отношения, про национальную сбойку?..
Газета жирно констатирует: «родственник Владимира Путина поработает в «Мастер-банке"». Чуть выше и еще крупнее: «Двоюродный банк». Это уже обобщения, потому что ниже приводится целая схема, как государственные отцы пристраивают своих детей и родственников на самые хлебные места.
Ну, какая это новость! Это русские и современные правила игры. Чего же здесь необычного, если, скажем, без какой-либо боязни или этического неудобства сын защищается в том ученом совете, членами которого являются отец и мать, и оба родителя голосуют за своего отпрыска. И все же особенно выпукло это явление - «ну как не порадеть родному человечку» -проявляется не в науке и искусстве, а именно во власти. Хотя риск разоблачений прессой выше, а отсюда и временные неудобства, но и куш жирнее.
В общем, у меня сложилось впечатление, что не следует беспокоиться за двух сыновей Николая Патрушева, сына Германа Грефа, сына Валентины Матвиенко, дочь Юрия Росляка, сына Михаила Фрадкова, сына Дмитрия Козака, сына Владимира Дмитриева, сына Андрея Костина, брата Аркадия Дворковича, сына Юрия Лужкова, двух сыновей Сергея Иванова. Устроены все хорошо. В основном, в банковской сфере. Они члены наблюдательных советов банков, директора департаментов, зампреды правлений. Тридцатилетний сын С. Иванова - зампред правления «Газпромбанка». Тридцатитрехлетний сын Николая Патрушева - председатель правления «Россельхозбанка». Тридцатидвухлетний сын Фрадкова - член правления госкорпорации «Банк развития и внешнеэкономической деятельности», заместитель председателя «Внешэкономбанка». Дочь Юрия Росляка в тридцать один год является председателем правления банка «Огни Москвы».
Напрашиваются два вывода. Первый: никто не хочет работать в промышленности, в науке, в материальной сфере. Второй: так упорно помогая банковскому бизнесу в кризис, правительство, как видим, не забывало, что в этой сфере работают наследники.
Второй эпизод веселее и к моей собственной цели ближе. Арестовали директора кукольного театра им. С. Образцова. Здесь схема воровства обычная для культуры. Государство отпустило деньги на ремонт здания, на декорации, на новый спектакль. Директор деньги перевел неким организациям и подписал акт приемки выполненных работ. А работы эти выполнялись мастерскими театра или вообще не выполнялись. По мнению следствия, похищено директором из бюджета 12 миллионов рублей.
Самое занятное, что я знаю этого директора. Это Андрей Лучин. Мне всегда казалось, что парнем он был неплохим. Несмотря на молодые годы, кажется, он заведовал отделом театра в агентстве, во главе которого стоял М.Е. Швыдкой. По крайней мере, когда я так же, как и сейчас, уезжал в Питер, он быстро и четко организовал мне пропуск и в БДТ, и в «Александринку». Правда, тогда я был членом коллегии министерства. Я снова встретил его в тот момент, когда Агентство расформировывали. Поговорили, Андрей сказал, что в последний момент Михаил Ефимович устроил его директором театра кукол. Тогда же у меня возникла пара мыслей. Я сразу вспомнил, что в свое время Василий Ливанов очень хотел вместе с композитором Гладковым этот театр возглавить. Вторая мысль промелькнула у меня, когда Андрей рассказывал мне о свежем назначении. Тогда, глядя на его плотную, чуть обрюзгшую от кабинетной работы фигуру, я подумал: а твое ли это дело?
Слишком уж быстры и решительны эти молодые чиновники.
В поезде совершенно внезапно встретил Наталью Дмитриевну Дементьеву. Не виделись давно, было чего друг другу порассказать. Ей только что продлили ее сенаторский срок еще на пять лет. Когда о продлении срока доложили Самому Большому Начальнику, он ее вспомнил: «Директор тюрьмы…» До назначения министром культуры Наталья Дмитриевна работала директором музея Петропавловской крепости. Это замечание мне показалось довольно остроумным. Во время разговора за чашкой чая развеялся для меня слух, что Дементьева чуть ли не в лосинах во дворе Петропавловской крепости плясала перед Ельциным. Но Ельцин в ее судьбе сыграл определенную роль. Именно он, когда ему надоело смотреть на мужицкие рожи в правительстве, приказал найти хотя бы двух баб. Вот и отыскали: одну Дмитриеву - директора института Сербского, на медицину, а потом с трудом сыскали и «директора тюрьмы». Перерыли при этом кучу личных дел, пока не наткнулись: в комсомоле не была, райкомом партии не крутила. Сейчас Дементьева - сенатор от такой республики, где ни у кого ничего нет, чтобы дать, а значит, и брать нечего. Своей главной задачей Дементьева считает достроить оперный театр. Именно поэтому пошла в Совете Федерации не в комитет по культуре, а в комитет по бюджету.
Встретил меня очень обязательный Юрий Иванович вместе со своим другом Володей, который когда-то работал с ним. Возможно, что и сейчас Володя работает по тому же ведомству. Но парень он добротный, видимо, исполнительный, четко формулирующий свое мнение, когда хочет его высказать. В частности, рассказал о том, как выживали композитора Чайковского (Александра Владимировича, разумеется, а не Бориса Александровича, его дядю, и уж никак не Петра Ильича) из Консерватории. Эту историю он знает через жену, которая работала в Консерватории, есть еще и аналитическая справка. Предлогом стало какое-то небольшое экономическое нарушение, но сутью - стремление определенных сил - не будем забывать - «бандитский Петербург»! - распилить бюджетные суммы, отпущенные на ремонт, реконструкцию и другие траты, связанные с юбилеем Консерватории. Как я понимаю, министр Авдеев «сдал» композитора, уже потом, естественно, выяснилась полная невиновность. Сейчас Чайковский руководит Московской филармонией. Все это мне напомнило мою ситуацию сразу, как только я перестал быть ректором. Гарант нашей институтской конституции устранился и ушел в кусты - как вывезет. Меня-то уж знали хорошо и подробно.
Говорили обо всем этом за чаем, тут же на вокзальной площади, в кафе «Щелкунчик». Ах, Петербург, Петроград, Ленинград! Как он в этом смысле отличается от Москвы! Никто не стоял над душой, взяли только чай и кофе. Можно ли съесть свой бутерброд? - у меня в сумке был бутерброд с вареной говядиной. - Конечно, можно. Просидели, наверное, час, пока не наступило время ехать в магазин на фабрику. Попутно, на эту же тему, еще один эпизод. Через три часа, после всех покупок, о которых скажу отдельно, в центре города мы с Юрием Ивановичем расстались: он поехал на бракосочетание родственников, а я пошел до спектакля в «Александринке» побродить по городу. Закончилась моя прогулка тем, что я оказался на площади Искусств, со стоящим в центре памятником Пушкину. Тут я зашел в кафе «Бродячая собака». Если я в Париже решил сходить в знаменитый «Куполь», то почему бы столь же внимательно не рассмотреть родное? Собственно, в «Собаку», чтобы только, так сказать, отметиться, я уже заходил с мимолетной экскурсией. Теперь надо было поесть. Уютно, народа днем почти нет, официанты не пристают, раздувая заказ. Заказал щи и чашку чая, чтобы скрасить время ожидания. Удивил разнос цен: щи - 200 р., чай - 80. Говорят, сделано это, чтобы не ходили просто попить чаю. Когда выходил, обнаружил на стене в коридоре много, в соответствии с модой, подписей почетных гостей. В основном, деятели литературы и искусства, есть политики. Все довольно плоско, впечатлил лишь один автограф. Крупно и ярко было написано: Майя Плисецкая.
Пропускаю довольно долгое посещение магазина мужской одежды на фабрике FOSP «Онегин». Все идет совершенно по-другому, если тобой кто-то занимается. Сам я в магазине, когда вещи висят на плечиках, ничего не вижу. Но здесь дизайнер и менеджер Иван Дмитриевич, Ваня, и его помощница уже совершенно точно и уверенно подбирали вещи, которые, как они считали, подойдут мне. В завершение пили чай с конфетами. Купил, за два часа рассуждений о торговле, современном бизнесе и моде, коричневое осеннее пальто, шарф к нему, коричневые брюки и замечательную зимнюю куртку. В первую очередь эта фирма отличается качеством материала, из которого они шьют, это фирменный знак.
Ну вот, осталось мне что-то написать об «Александринке» и о необычной встрече на обратном пути в Москву. В театре фестиваль, на афишах четыре спектакля: «Укрощение строптивой» - это сама «Александринка», «Танго» Мрожека - Польша, израильский спектакль «Враги. История любви» и, наконец, «Женитьба Фигаро», привезенная «Комеди Франсез». Естественно, рвался я на «Комеди Франсез» - пытался попасть в Париже, не удалось, но оказался на израильском спектакле. Ну, конечно, все или почти все тут наши бывшие соотечественники. Поставил Евгений Арье, который двадцать лет назад эмигрировал и превратился там в крупнейшего режиссера.
Занятная была публика, много молодежи, но весь партер занимали люди, пришедшие поддержать своих. Пьеса на еврейскую тему, послевоенные эмигранты ищут родственников, воспоминания о войне, о газовых камерах, надрыв. Попутно молодой человек, беженец, живущий с чиксой-служанкой, которая в Польше его спасла, с любовницей, тут же находится и его жена. Все очень и очень неплохо, подробно, но все по внешней оболочке жизни. В главной роли Исраэль (Саша) Демидов.
В вагоне ехал в одном купе с чрезвычайно умной и интересной женщиной - Аллой Ивановной, она филолог, много мне рассказала интересного. Будем, наверное, дружить, тогда и напишу.
27 сентября, понедельник. Все и всегда точно знающая Н.Д. Дементьева в вагоне сказала мне, что полпоезда загружено московскими телевизионщиками, едущими в Питер на церемонию «ТЭФИ». Я что-то никого не разглядел, но о церемонии запомнил. И вот сегодня из передачи по радио узнал, что церемония не только состоялась, но и в какой-то степени стала необычной. Можно было только порадоваться, что приз получил фильм «Подстрочник» - я видел этот фильм - он грандиозный, и я об этом в Дневнике писал, - режиссер фильма Олег Дорман от премии публично отказался. Главный мотив: «Среди членов Академии, ее жюри, учредителей и так далее - люди, из-за которых наш фильм одиннадцать лет не мог попасть к зрителям». По этому поводу высказался, осудив Дормана, обвинив его в неинтеллигентности, возглавляющий телеакадемию М.Е. Швыдкой. Но радио не уточнило, что же еще сказал неинтеллигентный Дорман.
К моей радости, «РГ» на первой полосе напечатала эту речь дословно. Привожу здесь ее финал.
«На людях образованных, думающих, лежит ответственность перед теми, кто не столь образован и не посвятил себя духовной деятельности.
Получив в руки величайшую власть, какой, увы, обладает у нас телевидение, его руководители, редакторы, продюсеры, журналисты не смеют делать зрителей хуже. Они не имеют права развращать, превращать нас в сброд, в злую, алчную, пошлую толпу.
У них нет права давать награды «Подстрочнику». Успех Лилианны Зиновьевны Лунгиной им не принадлежит».
Днем ездил в «Дрофу», завозил Киселеву А.Ф. билет члена СП России, а потом поехал в Институт повышения квалификации, читал лекцию чиновникам, находящимся там на курсах.
Утром продолжал читать книгу о Чайковском, сложный был человек. Сижу также, как проклятый, над Словником и готовлюсь к двум завтрашним семинарам.
28 сентября, вторник. Свершилось - Лужков ушел в отставку. Все случилось неожиданно, вроде бы президент находился в Китае, накануне Лужков прилетел из Австрии с горного курорта и заявил, что в добровольную отставку не пойдет. Но утром появились сообщения в Интернете, а на кремлевском сайте повис соответствующий указ, затрубило «Эхо». Формулировка президентского указа самая жесткая: отрешен от должности в связи с потерей доверия президента. Поступило из Китая и президентское разъяснение: «отрешение» означает увольнение.
Вечером по ТВ показали всю «церемонию», толпящихся в мэрии седовласых, как правило, чиновников, которые собрались и на совещание, и чтобы поздравить начальника с днем рождения, и их замешательство. Тогда же объяснили, что еще накануне отъезда Лужков побывал в Кремле, где ему предложили два варианта его отставки - почетный, если отставка добровольная, то есть он напишет заявление, и жесткий вариант, который и произошел. Сейчас возникает много вопросов: почему Лужок так поступил? Ощущение, что Кремлю не очень хочется ворошить прошлое, где могут вскрыться многие «ненужные» обстоятельства.
Совещание на Тверской, 13, назначенное на 10 утра, состоялось с небольшим опозданием. Вел его Ресин, фигура мне не симпатичная. Именно его президент и назначил временно исполняющим обязанности столичного градоначальника. А тем временем в сопровождении, видимо, своего главного конфидента, народного артиста СССР И.Д. Кобзона Лужков садился в машину. Что будет дальше?
Оба семинара прошли довольно успешно. На одном разбирали Мишу Тяжева, 36-летнего актера, который пошел учиться литературе, на другом - рассказ Марины Савранской. И там и там мне было интересно. Тяжев, конечно, житейски человек опытный, да и пером владеет - его небольшие миниатюры скроены ловко, хотя и не всегда прописаны. Но мастерство начинается тогда, когда именно для трудных мест находятся точные слова. Рассказ же Марины хорош тем, что она «в чертеже» справилась с замыслом. Для нее это большая победа, потому что даже здесь у нее прежде не всегда получалось. Это, конечно, еще и моя виктория - чему-то научил, сюда бы теперь плотное и не казенное слово! За Марину я немножко успокоился.
29 сентября, среда.После семинара на следующий день всегда наступает упадок сил. Долго вставал, готовил еду, разбирал бумаги у себя на письменном столе. Работа опять была не главная, проклятый Словник. Здесь приходится платить большие деньги, сначала за сам Словник, за список имен и фамилий, а потом еще столько же, чтобы разнести нумерацию страниц, а потом еще месяц ежедневно сидеть и все уточнять и проверять. Среди дня ездил на трамвае в баню, ехать пришлось долго, и в пути читал «РГ», которую вынул из ящика. Последнее время читаю не каждый день, а здесь много интересного. Собственно для меня и для Дневника.
Естественно, есть какие-то материалы о Лужкове, но чего это все читать, это все лишь стенания по поводу, а не по сути. Путин вот обмолвился, что надо бы Лужкову налаживать контакты с президентом, значит, из-за неумения обращаться с президентом, который моложе старика Лужкова на тридцать лет, отрешили? Теперь оказалось, что уволили Лужкова не из-за того, что недоглядывал в хозяйстве, когда и стоимость нового жилья в Москве заоблачная, и стоимость строительства дорог в четыре раза дороже, чем во всем мире, а по политическим мотивам. Ну да ладно, я сегодня не об этом, и даже не о прекрасном монологе, который на «Эхо Москвы», по поводу все той же недобровольной отставки Лужкова, произнес Саша Проханов. Это я уже услышал, когда после семи вернулся домой. Между тем, было сказано, что именно лужковский ОМОН стрелял в 1993-м.
Пока ехал, с жадностью читал большое интервью с Жоресом Алферовым. В этом интервью чувствуется огромное сомнение этого много жившего и много повидавшего человека в быстроте, грезящейся нашему президенту в его задумке со Сколковом. Недаром под заголовком, который сам по себе настораживает вопросительной интонацией - «Как повенчать науку с бизнесом», стоит еще и такое: «В чистом поле инновации не рождаются, считает академик Жорес Алферов». Это при том, что академик - один из сопредседателей Консультационного совета в Сколкове.
30 сентября, четверг.Встал в половине шестого, потому что надо было ехать в Обнинск - сегодня должны были привезти заказанные две недели назад окна для дачи. Дача моя, которую, казалось бы, строил совсем недавно, уже ветшает.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги