Доченька

Глава 21 Под крышей «Бори»

Пока они ехали с вокзала, Адриан Меснье не уставал любоваться красотой заснеженных лимузенских пейзажей, однако когда впереди показался особняк «Бори», он затаил дыхание от восторга. В окружении высоких елей, на фоне ночного неба дом на холме напоминал старинную гравюру.

Леони шепнула ему на ухо:

— Правда, красивый? Признайся, я не соврала, когда рассказывала тебе о «Бори»!

— Захватывающее зрелище! Один из самых красивых домов, что мне довелось видеть. Но мы болтаем всю дорогу, и у Пьера, наверное, от наших разговоров уже голова болит. Пьер, мы утомили вас своей болтовней?

— За грохотом колес и стуком копыт мне ничего не слышно! Луна встает, сегодня будет морозная ночь… — степенно отозвался Пьер.

С момента приезда в Шабанэ Пьер был очень любезен, но почти все время молчал.

Леони вспомнила, как представляла мужчин друг другу на платформе:

— Адриан, это Пьер, супруг Мари, хозяин «Бори»!

Мужчины пожали друг другу руки. Пьер первым опустил глаза, неловко скрывая свое замешательство.

Экипаж въехал в широко распахнутые ворота. Почуявшая конюшню лошадь громко заржала. Пьер, не оборачиваясь, крикнул:

— Пойду распрягу да оботру соломой моего славного Марино! Он заработал свой овес! Леони, предупреди Мари, что я немного задержусь. Старик Алсид наверняка уже спит дома…

Отметив про себя, с какой легкостью невеста спрыгнула на землю, Адриан пошутил:

— Какая ты ловкая, Леони! Легкая, как белочка! А я чувствую себя неповоротливым медведем, который к тому же привык ходить по парижским тротуарам, совсем не знает деревни, поэтому ему всюду чудятся ловушки…

Он ожидал увидеть на лице девушки улыбку, но она смотрела на двустворчатую дубовую дверь, которая только что распахнулась. Взору Адриана открылся ярко освещенный вестибюль с черно-белой плиткой на полу, огромные настенные часы и женский силуэт, четко вырисовывающийся на фоне золотистого света.

— Это Мари! — прошептала Леони. — Хочу тебе напомнить, она очень тяжело переживает смерть отца.

— Я помню, не волнуйся об этом. Я буду очень тактичен и постараюсь ее развлечь.

Держась за руки, жених и невеста подошли к порогу. Леони чувствовала комок в горле, мешавший говорить: ей было стыдно из-за того, что произошло между ней и Пьером. Однако даже этому стыду было не под силу утихомирить стихийную, неукротимую радость, от которой до сих пор вибрировало ее тело, — так ничто на свете не могло сегодня вечером помешать ей поцеловать его, даже огромная любовь, которую испытывала она к названной сестре…

Мари ждала их на пороге. На молодой женщине было новое платье, которого Леони прежде не видела, — модный туалет в духе моделей Поля Пуаре, знаменитого парижского кутюрье, осмелившегося укоротить женские юбки… На плечи Мари накинула палантин из той же мягкой материи, что и платье.

— Добрый вечер, мсье! Добро пожаловать в «Бори»!

Адриан снял шляпу и поклонился. Голос Мари показался ему столь юным, что с его губ сорвалось восклицание:

— Добрый вечер, мадам! Нет, Мари! Прошу, зовите меня Адриан, иначе я буду чувствовать себя очень неловко.

Мари вернулась в вестибюль, позволяя гостям войти. Грациозным жестом она протянула гостю руку, и тот, в лучших традициях светского общества, запечатлел на ней легкий поцелуй. Леони нервно засмеялась:

— Господи, какая галантность, Адриан!

Теперь в свете хрустальной люстры она смогла лучше рассмотреть Мари.

— Как ты хороша сегодня, Мари! — удивленно воскликнула она. — Платье просто волшебное!

— Я пообещала Лизон его надеть. Раз уж на Рождество не получилось…

Повисла пауза, всем взгрустнулось. Мари, которая опустила было голову, взяла себя в руки и ласково улыбнулась жениху и невесте:

— Устраивайтесь поближе к камину! Вы, наверное, совсем продрогли, ведь на улице так холодно!

Адриан не нашелся, что сказать. Как ребенок, он украдкой оглядывался по сторонам, избегая смотреть на эту стойкую молодую женщину с глазами, полными печали. Леони сняла пальто и перчатки, он последовал ее примеру. С верхнего этажа донесся детский плач. Мари вздохнула:

— Матильда никак не хочет спать! Ей всего три месяца, но она уже проявляет характер! Страшно подумать, что будет, когда она подрастет…

И она с извиняющейся улыбкой посмотрела на Адриана. Встретив его понимающий взгляд, она внезапно почувствовала себя увереннее — в этих светлых глазах читалась такая доброта!.. Мари на мгновение забыла, где она и что происходит. Взгляд ее скользил по лицу этого мужчины, такого не похожего на Пьера…

У жениха Леони были тонкие черты лица, высокий и широкий лоб мыслителя, пепельно-русые вьющиеся волосы. В отличие от Пьера, неизменно носившего бороду и усы, гость был гладко выбрит.

Странная мысль вдруг пришла ей в голову: «Они с Леони не подходят друг другу!»

Мари сразу же упрекнула себя за подобные измышления и поторопилась предложить гостю пройти в гостиную. Переступив порог комнаты, Адриан не смог сдержать восторженного восклицания при виде библиотеки Жана Кюзенака.

— В этом вы с Адрианом похожи, Мари! Он тоже обожает книги! — заговорщицким тоном объявила Леони. — Ну что ж, теперь и мне пора пойти принарядиться!

Мари сама приготовила для гостя комнату, до недавнего времени служившую чуланом. Она предложила Адриану, не мешкая, отнести туда его вещи, но он взял с полки книгу и стал быстро ее листать.

— Невероятно! — воскликнул он. — Оригинальное издание «Собора Парижской Богоматери»! Судя по дате издания и иллюстрациям, одно из первых! Обожаю Виктора Гюго! А вы, Мари?

Молодая женщина подошла ближе:

— Да, я люблю Гюго. Замечательный автор, гений! Отец собрал все его произведения. Но, положа руку на сердце, мне больше всего нравятся его стихотворения.

Завязалась оживленная дискуссия. Жан Кюзенак часто говорил с дочерью о литературе, но в своей обычной манере, неторопливо и спокойно. Адриан же представлял собой полную его противоположность — он говорил быстро, увлеченно, глаза его сверкали… Мари была очарована и в то же время ощутила странное замешательство. С сожалением она перевела разговор в другое русло:

— У вас еще будет время познакомиться с папиной библиотекой. Я позову Денизу, нашу гувернантку, и она покажет вам вашу комнату. А! Вот и мой супруг!

Адриан ответил радостной улыбкой. Он думал о том, что не зря принял это приглашение. Гостиная, обшитая дубовыми панелями, огонь в камине, море книг, вкусные запахи, распространяющиеся из кухни… «Бори» казался ему настоящим маленьким раем. Еще ему в голову пришло, что хозяйка этого дома похожа на ангела со смиренным и ласковым выражением лица, какие до сих пор можно увидеть в иной церкви…

Мари никак не удавалось уснуть. Она прислушивалась к ровному дыханию мужа. К Пьеру, похоже, сон пришел быстро, и это было неудивительно. Мари подумала, что после дня, проведенного в седле, вечерней поездки на козлах и изысканной трапезы, орошенной лучшими винами из их погреба, любой мужчина заснул бы, что называется, без задних ног.

Она лежала, скрестив руки на груди, и молила Бога, чтобы Матильда проспала спокойно всю ночь. Мари хотелось в покое еще раз пережить приятные моменты этого вечера. Леони выглядела великолепно — с распущенными длинными волосами, в синем облегающем платье с большим декольте.

«Какая она красивая! Намного красивее, чем я. Такая стройная, живая!»

Пьер, сделав над собой усилие, переоделся в нарядный костюм. Увидев его, Адриан пробормотал виновато:

— Если бы я только знал! Надо же быть такой бестолочью! Я решил, что раз еду в деревню, надо взять самую простую одежду!

Все собравшиеся за столом рассмеялись, даже Мари. Когда пришло время десерта, Пьер открыл бутылку с шампанским, потом еще две. Адриан оказался очаровательным собеседником. Он рассказывал о проведенном в Париже детстве, об учебе в Версале. Мари спросила, помнит ли он Юзерш, свой родной город в Коррезе.

— Я помню улицу, на которой мы жили, помню свою комнату. Но картинки расплывчатые… Я хочу, чтобы мы поехали туда в свадебное путешествие, если, конечно, Леони не против.

Услышав это, Мари прикусила нижнюю губу. Что-то было не так, но что именно? И тут она поняла, что ее смутило: Леони не услышала слов жениха. А чем же она была так занята? Она наливала кофе Пьеру, шепча что-то ему на ухо. Это было странно: Леони склонилась к Пьеру, а тот смотрел на нее, и лицо его светилось от радости.

«Что ж, они помирились. И слава Богу! Теперь у Леони есть жених, и Пьер снова стал относиться к ней как к сестре! К тому же этот Адриан такой очаровательный…»

Мари стало стыдно. Щеки ее разрумянились. И причина тому — слова, которые она произнесла про себя, не вслух: «…такой очаровательный». Перед ее мысленным взором вновь предстало худое лицо жениха Леони, его голубые глаза… Искренность и живость мысли придавали его лицу особую красоту, интонации его голоса ласкали слух…

«Леони повезло!»

Молодая женщина закрыла глаза. Рядом шевельнулся Пьер.

«Хоть бы он не проснулся!»

Она не чувствовала в себе сил угождать желаниям супруга. Только не этой ночью… Ее сердце было настроено на волну умиротворения, тело казалось легким, как перышко.

«Это все из-за шампанского», — подумала она и наконец заснула.

Когда дыхание Мари стало спокойным и размеренным, Пьер перевернулся на спину и долго смотрел в потолок. Он подумал, что этой ночью все комнаты в доме заняты, а такое случалось нечасто. Вздыхая, он стал гадать, пришла ли Леони в комнату к Адриану. Такая девушка, как она, — пылкая, чувственная — не станет дожидаться свадьбы, чтобы лечь в постель с возлюбленным…

Он ощутил слабый укол ревности, но по большому счету эта мысль не очень его расстроила. Он без конца вспоминал их с Леони поцелуи, прикосновения гибкого девичьего тела. Крошка Леони не испытывала страха перед мужчиной…

Пьер подумал о Мари. За ужином она была как никогда оживлена. Прежде жена не рассказывала о книгах, которые прочитала, о своей учебе в педагогическом институте. Это была иная Мари, незнакомка, которая провела несколько лет в Тюле в компании учебников и соучениц.

И все-таки вспоминая лицо Леони, склонившейся к нему с кофейником, а не черты супруги, Пьер погрузился в сладкий сон…

Леони зажгла свечу. Она приготовилась к бессонной ночи, до такой степени ее душу и тело снедало возбуждение. Сколько мыслей и ощущений!.. Девушка представила себе Адриана, лежащего на кровати в спальне, соседствующей с комнатой гувернантки. Наверное, ее суженый читает или уже спит, сложив руки на груди; в такой позе — в виде лежащей фигуры — любят изображать святых на надгробных памятниках, какие часто встречаются в соборах.

Она ласково посмеялась над ним, когда после их первой ночи любви он заснул в этой немного странной, иератической позе.

Потом ее мысли перенеслись к Пьеру. Его лицо с резкими чертами, страстный взгляд, сильные руки, крепко обнимающие ее. А вокруг — заснеженные леса…

Ну почему она это сделала? Бросилась ему на шею с поцелуями! Как могла она забыть о Мари и ее горе? Леони попыталась найти себе оправдание: «Я всего лишь восстановила справедливость! Мари очаровательная женщина, но она совсем забыла о Пьере, так ее занимают дети. Хуже того: их интимная жизнь не ладится. Она отталкивает его, вместо того чтобы приласкать!»

Лучше, чем кто бы то ни было, Леони знала причину холодности Мари — тот случай с Макарием. Но разве только этим объясняется отсутствие страсти в супружеской постели Мари и Пьера? Нет, нет и нет! После долгого раздумья Леони пришла к выводу, что между Пьером и Мари просто не проскакивает искра, без которой не горит огонь взаимного влечения.

Девушка задула свечу. Ей нужна была темнота, чтобы признаться самой себе: между ней и Адрианом эта искра тоже еще ни разу не проскочила. Ей никак не удавалось заснуть.

— Я с ума сходила от желания, это правда… И теперь я могу как угодно оправдывать себя, но все это самообман — мое поведение непростительно, — прошептала она. — И когда-нибудь мне придется дорого заплатить за мои грехи…

Адриану не спалось. Слегка опьяненный шампанским, он с любопытством прислушивался к ночным звукам. И ему казалось, что у этого Большого дома есть и своя душа, и свои секреты…

Эти старые стены, Адриан был в этом уверен, сохранили память о многих радостных и горестных событиях — свадьбах, рождениях, похоронах…

Леони много рассказывала ему о «Бори» и его обитателях, он знал и о смерти первого ребенка Мари и Пьера, мальчика. Потом внезапно скончался глава семьи, Жан Кюзенак.

Завтра он узнает об этих людях и местах больше. Адриану не терпелось посетить ферму, познакомиться с Нанетт, побывать в конюшне, на чердаке… Ему хотелось посетить все укромные уголки усадьбы.

Усталость взяла свое, и он погрузился в сон, но тут же проснулся. Этих коротких мгновений в царстве Морфея ему хватило, чтобы увидеть себя рядом с Мари. В его сне молодая женщина споткнулась, он поддержал ее, а она поблагодарила очаровательной улыбкой…

Адриан Меснье принадлежал к числу счастливцев, наделенных талантом нравиться всем без исключения. Не прошло и трех дней, как он завоевал симпатии Нанетт, Жака и старого конюха Алсида, не говоря уже о Лизон и Поле. Поскольку Мари относилась к Леони как к сестре, она посоветовала детям называть ее жениха «дядя Адриан».

В компании Леони или, что бывало реже, Пьера Адриан ездил в Прессиньяк, там он посетил церковь, кладбище, прогулялся по окрестностям. Однажды утром он довольно долго простоял в задумчивости перед фасадом школы, представляя себе Мари в классе, в образе доброжелательной наставницы.

Нанетт при виде его каждый раз предлагала «выпить кофейку и капельку спиртного, чтобы согреться». Адриану все было интересно, даже самые обычные вещи, он мог смеяться над любой шуткой.

По вечерам он учил Пьера играть в шахматы. Нельзя сказать, чтобы Пьер увлекся новым занятием, но все же находил игру интересной. Пока мужчины раздумывали над очередным ходом, Мари и Леони проводили время за шитьем и беседой.

Гувернантка внимательно наблюдала за происходящим. Она отметила, что «хозяйка» перестала украдкой плакать и даже снова стала подкрашивать губы и румянить щеки. Леони выглядела веселой, но ее явно снедала какая-то тайная мысль. Это читалось во взгляде ее голубых глаз, который она упорно прятала от Мари, Нанетт и Пьера.

Денизе единственной из всех обитателей дома новый гость не пришелся по душе. Адриан не пытался добиться ее расположения. Леони он сказал:

— Мне не нравится, что эта дама, Дениза, следит за нами, прислушивается к разговорам. Мари следовало бы подыскать более надежную и искреннюю помощницу.

Девушке гувернантка тоже не очень нравилась, но она предпочла промолчать.

Стояла солнечная холодная погода, располагающая к прогулкам. Ночью же все вокруг сжимал в крепких объятиях мороз.

После обеда малышка Лизон с самой ласковой своей улыбкой сказала отцу:

— Папочка, ты обещал повести нас кататься на коньках на пруд Шоффи! Давай пойдем прямо сейчас!

Поль поддержал сестричку:

— Папочка, я тоже хочу кататься! Дедушка Жак сделал мне новые коньки! С румешками!

— Ремешками, Поль, — поправила сына Мари. — Кожаная ленточка, которой коньки привязывают к ботинку, называется ремешок.

Внезапно атмосфера в столовой показалась Пьеру удушающей. Менторский тон жены действовал ему на нервы.

— Ты усвоил урок, Поль? — насмешливо спросил он у сына. — И помни, если не выучишь как следует, мамочка настучит тебе линейкой по пальцам! Мне в школе здорово доставалось от мсье Жено, нашего учителя…

Лизон со смехом побежала к матери:

— Мамочка добрая! Она никогда не дерется! Папа, мы пойдем сегодня на каток?

Леони поймала девочку в свои объятия:

— Даже если Пьер не захочет, я пойду с вами кататься! Давно я не была на пруду Шоффи… Ты с нами, Адриан?

Мари быстро подняла голову. Пьер не заметил ее движения, он как раз смотрел на Лизон:

— Хорошо, моя крошка. Попроси Денизу одеть вас с Пьером потеплее. Ну, кто идет на пруд? Мари, пойдешь?

Адриан видел, что молодая женщина пребывает в замешательстве, поэтому поторопился сказать любезным тоном:

— Послезавтра я уезжаю, и мы с Мари собирались сегодня навести порядок в библиотеке. У меня в этом деле корыстный интерес, потому что она разрешила мне позаимствовать несколько изданий. Поэтому, если вы не против, я останусь в теплом доме. Ты позволишь, Леони?

Девушка ответила рассеянной улыбкой и встала:

— Конечно! Что до меня, то я предпочитаю запаху книг свежий воздух. Да и должен же кто-нибудь присмотреть за детьми! Пьер — прекрасный папа, но я уверена, Мари будет спокойнее, если я пойду с ними!

Мари с радостью кивнула. Она нуждалась в покое и приятном занятии, которое отвлекло бы ее от грустных мыслей. И несколько часов в компании Адриана казались ей прекрасной альтернативой шумной прогулке.

Леони бодро шагала по дороге, ведущей к пруду Шоффи, держа Лизон и Пьера за руки. Дети хором пели песню, которой их научила Мари.

Пьер шел следом, неся коньки и сумку с едой.

Снежный ковер искрился в лучах нежаркого зимнего солнца. Поля казались бескрайними, а пейзаж в целом — почти незнакомым, словно сошедшим со страниц книги про далекую северную страну.

— Эй, Леони, куда ты так торопишься? — крикнул наконец Пьер, едва поспевая за девушкой. И добавил грустно: — Пускай малыши бегут, у них есть силы и возможность…

Она замедлила шаг, подтолкнув вперед брата с сестрой:

— Бегите, пострелята! Разомните хорошенько ножки! А я подожду вашего папу.

Леони нежно посмотрела на Пьера. Ее сердце сжималось от сострадания, стоило ему упомянуть о своем увечье.

— Когда еще мы сможем побыть вдвоем! — сказал Пьер, подходя к девушке.

— Ты прав, конечно. Но я старалась не оставаться с тобой наедине именно потому, что не хочу говорить о том, что произошло между нами в тот вечер.

Леони прикусила губу. Он пожал плечами:

— Но ведь ты наверняка знала, что мы останемся наедине, когда соглашалась идти с нами!

— Мы не одни, с нами дети. Они меня защищают!

Пьер покачал головой. Странно, но Леони вдруг показалось, что она видит перед собой другого человека, как если бы Пьер сбросил маску и предстал перед ней в своем истинном обличье.

Она спросила:

— Ты ничего не говорил Мари? Мне кажется, она ведет себя немного странно.

— Это последнее, о чем бы я стал ей рассказывать, можешь не волноваться!

Лизон, заливисто смеясь, бежала к ним с большим снежком в руке. Леони с Пьером стали торопливо скатывать снежные шарики, чтобы было чем ответить на нападение.

Пару минут спустя Поль с радостным воплем пришел сестре на помощь.

— Мари, еще одно редчайшее издание! Ваш отец знал, что некоторые экземпляры его собрания очень ценные!

Молодая женщина вздрогнула, как это бывало каждый раз, когда кто-то упоминал при ней Жана Кюзенака. Имя отца до сих пор отдавалось болью в сердце, и с этим ничего нельзя было поделать. Адриан видел, как она побледнела. Он спустился с лестницы и подошел к ней:

— Простите меня за бестактность! Мои слова причинили вам боль. Вы недавно похоронили близкого человека, а я не думаю ни о чем, кроме книг!

— Не переживайте, Адриан. Вы не были знакомы с папой, для вас он — всего лишь имя и лицо на фотографии. А я очень ранима, а лучше сказать, даже слишком. Но я так его любила, если бы вы только знали!.. Он был очень добрым, милым…

Мари замолчала, глаза ее наполнились слезами. Она взяла в руки портрет Жана Кюзенака, который недавно показывала Адриану, и посмотрела на доброе лицо своего отца. В это мгновение в гостиную вошла Дениза. Дабы соблюсти приличия, она на ходу дважды стукнула в створку двери. Гувернантка с интересом посмотрела на разложенные повсюду книги.

— Мадам, Матильда проснулась и рыдает. Вы дадите ей бутылочку с соской?

Глаза Мари широко распахнулись от удивления:

— Дениза, вы разве не видите, что я занята? Ведь я просила вас не беспокоить меня! Вы здесь, чтобы заботиться о детях, поэтому сами сделайте что-нибудь! Весьма неосмотрительно с вашей стороны оставлять Матильду одну в комнате, она очень нервная девочка!

Дениза, недовольно поджав губы, вышла из комнаты. Адриан услышал, что, закрывая за собой дверь, она что-то сердито пробормотала. Он вздохнул:

— Я не специалист в этом вопросе, но манеры вашей гувернантки мне не по душе. Вам нужно найти другую помощницу, на которую можно было бы положиться.

Мари ответила задумчивой улыбкой:

— Ее нанял папа. Один его старый друг из Шабанэ дал этой даме прекрасные рекомендации. И мне не в чем ее упрекнуть.

— То есть до сегодняшнего дня вы были ею вполне довольны? — шутливо поинтересовался Адриан.

Они обменялись понимающими взглядами. Перед тем как перебирать книги, Мари надела халат из небеленого полотна и подвязала его кожаным поясом. Волосы она покрыла шелковым платком. В непривычной одежде она показалась Адриану почти незнакомкой, совсем юной девушкой.

Расставляя на полках издания, он украдкой поглядывал на Мари. Потом сказал с задумчивым видом:

— Мари, мне кажется, и это странно, что мы с вами когда-то уже встречались. Ваш профиль, этот поворот головы и этот серьезный взгляд… Это объяснило бы, почему мне так комфортно в вашем обществе!

Мари кивнула, на губах ее играла легкая, чуть насмешливая улыбка:

— Сейчас вы повторяете слова героев дешевых женских романов. Не будь вы женихом Леони, я бы сочла это дерзостью.

Бледное лицо Адриана окрасил пурпурный румянец стыда:

— Простите, если обидел вас! И все-таки заверяю вас, я говорю искренне! Разве мы не могли случайно встретиться в Лиможе?

Мари, хорошее настроение которой внезапно пропало, села в кресло:

— В Лиможе? Вряд ли. Я бывала там только на вокзале.

Он сел напротив, наморщив лоб в попытке вспомнить. Потом добавил негромко:

— Единственное, в чем я уверен, — это воспоминание приятное! Ну конечно! И как я сразу вас не узнал! Мари, я вспомнил! Это было в Тюле, вечером. Мне тогда было двадцать три, и мы с дядей обедали в ресторане «Ht el-Restaurant du Commerce», что рядом с собором. Я был ослеплен красотой девушки за соседним столиком. Это были вы, я знаю наверняка!

Мари смутилась, она не осмеливалась поднять глаза. Парой фраз он перенес ее на несколько лет назад. Наконец она прошептала:

— Когда мне было восемнадцать, я обедала в этом ресторане с папой. На следующий день мы должны были встретиться с директрисой педагогического института. Теперь и я вспомнила светловолосого юношу, который часто и настойчиво на меня смотрел. Мне это, кстати сказать, не понравилось, я сочла подобное поведение невежливым. Адриан, неужели это были вы?

— Да! А вы были просто очаровательны! Волосы убраны в шиньон, на шее нитка жемчуга… На вас было бежевое шелковое платье, которое вам удивительно шло!

Теперь настала очередь краснеть Мари. Адриан безошибочно вспомнил, как она выглядела в тот вечер. Она была ошеломлена.

— У вас исключительная память! Я же запомнила только, что у того юноши были светлые волосы, элегантный костюм и что он не отличался излишней скромностью.

С притворным отчаянием в голосе он воскликнул:

— Прошло одиннадцать лет, но я спешу принести вам свои извинения за недостойное поведение!

Мари ответила нервным смехом:

— Вы заслужили прощение тем, что сохранили память обо мне. Я уже не такая хорошенькая, и у меня трое детей!

Адриан отозвался, не раздумывая:

— Вы и сейчас очень красивы! И глаза ваши, к счастью, теперь смотрят на мир менее строго. Если бы я предложил вам стать моим другом, стереть воспоминания о первой встрече, когда я повел себя «невежливо», вы бы согласились?

— Конечно, с удовольствием! Только с вами я могу поговорить о литературе, — ответила Мари с самой очаровательной улыбкой.

Мари провела прекрасный вечер. Боль, терзавшая ее со дня смерти отца, ослабила хватку, чему способствовал царивший в доме покой. Леони настояла на том, чтобы на десерт собственноручно приготовить блинчики по фирменному рецепту Нанетт.

Адриан с энтузиазмом говорил о редчайших изданиях, которые ему посчастливилось отыскать на полках библиотеки в «Бори». Слегка перебравший спиртного Пьер без устали нахваливал ловкость и проворство, с какими маленькая Лизон осваивала коньки.

Мари время от времени представляла себе будущее, наполненное светом вновь обретенной дружбы с Адрианом, который вскоре станет супругом Леони. Они будут часто приезжать в этот дом, Мари была в этом уверена, и это ее радовало. Пьер снова стал спокойным и любезным, совсем как раньше… Несмотря на причиняющие боль мысли об отце, на молодую женщину вдруг снизошло умиротворение. Для детей, для нее самой и для ее супруга жизнь под крышей «Бори» текла своим чередом…