Дочь рода

Глава 12

Всего лишь девчонка! Глупая, необученная девчонка!

Кир-Ахшар рассмеялся.

Он рассчитывал на встречу с истинным адептом Хаоса, а ему подвернулась совсем зелёная девчонка. Да она даже не знает, что такое контроль! Как она злилась оттого, что испытывает тягу к взрослому мужчине.

Наверняка эта Ярина ещё не вкусила чужих губ. Не вжималась в крепкое сильное тело, не испытывала желания. Конечно, для юной девы такие эмоции внове.

Кир-Ахшар вспомнил, как девочка сжимала кулаки и кусала губы от бессилия. А глаза! Какие у неё глаза! Зелёные, будто молодая трава. А искорки силы в глубине? Словно звёзды сияют там, а не отклик магического дара.

Мужчина резко перестал смеяться. Если Ярина будет развивать магию, она не сумеет овладеть Хаосом в полной мере. В этом мире почему-то Великие Силы оказались урезанными. Стоял какой-то блок. Может, боги постарались, а, может, сам мир так влиял.

Ясно было одно: Кир-Ахшар должен вмешаться до того, как девочка начнёт усиленно применять магию. Но пока он не может предъявить на неё права. Да и силой забрать не получится — она не готова. Не пойдёт она за ним.

Кир-Ахшар потянулся к телефону, вбил в поисковик адрес поместья Войтовых. Что там рядом? Ага, Варданова гряда.

Снова горы. Всегда всё начинается с них. Первые разломы, первые твари, и первые армии проклятых. Слишком близко к Ярине, слишком опасно. Но медлить нельзя. Девочка не должна практиковать магию, иначе ещё один мир будет уничтожен.

В дом я буквально вбежала, чуть не снесла по пути служанку, пронеслась по коридору и ввалилась в спальню, тяжело дыша. Ахашши делал вид, что дремал в уголке. Один из четырёх глаз хамелеона приоткрылся, моргнул и снова закрылся.

— Я на тренировку, — бросила отрывисто и принялась стягивать школьную форму.

Брюки я просто стряхнула с ног и отшвырнула в сторону. Пуговицы на блузке жалобно затрещали, но мне было плевать. Нужно срочно выплеснуть энергию. Ещё чуть-чуть, и Хаос проявится.

А всё этот Кир-Ахшар! Я тебя запомнил, я ещё вернусь! Вот было бы здорово, если бы гвардии Макаровых или Чебуковых прибили его ненароком. Жаль, что он им не по зубам.

— Я останусь в комнате, — сказал Ахашши, не открывая глаз. — Что-то зачастили к тебе гости. Если что, только позови — и я приду.

— Ты был бы идеальным мужчиной, Хаш, — улыбнулась я уголком губ. — Полезный, умный, заботливый.

— Да, я такой. Полезный.

На морде хамелеона мелькнула ухмылка, которая выглядела жутко. В том смысле, что улыбка разломной твари в принципе неестественна и вызывает такое странное чувство. Как если бы я шла мимо зеркала, а оттуда мне подмигнуло отражение.

Комнату я покинула уже не в таком взвинченном состоянии, но всё равно ощущала давление Хаоса. Он будто распирал изнутри. Словно он стал больше.

Я прошла через задний двор и свернула к дорожке вдоль ограды. Малый круг очерчивал тренировочный полигон для гвардейцев, а большой тянулся вокруг всего поместья. Именно его я выбрала для пробежки. Когда ещё подумать о жизни, как не во время бега?

Дома я была лучшей бегуньей по лесу. После вторжения мне пришлось стать лучшей не только в беге. Но именно в такие моменты, когда ноги мягко касаются гравия, я научилась планировать свои действия. Цели, ловушки, интриги — всё это я раскладывала по полочкам, а потом просто следовала плану.

Четыре года я старательно изображала ребёнка. Боялась, что кто-то поймёт, что в теле Ярины совсем другая сущность. Я слишком привыкла прятаться, что это стало естественным.

Встреча в кафе сегодня будто пробудила меня от долгого сна. Сначала мне подумалось, что гормоны ударили в голову — тело шестнадцатилетней девочки всё-таки живёт по своим законам. Но в машине я проанализировала гормональный фон, запустила цикл проверки всего организма и поняла, что ошиблась.

Это не тело бунтует. Бунтует моя собственная душа, запертая внутри подростка. Ей тесно там. Встреча с Кир-Ахшаром окончательно вытряхнула меня из замершего состояния.

Дело не в том, что он красивый мужчина, и даже не в том, что моя женская суть отреагировала на него. Нет. Всё дело в том, что до сих пор мне не встречались в этом мире настолько достойные соперники. Не было здесь никого, кто мог бы тягаться с Киром хоть в чём-то.

Как боевой маг я бесполезна: не управляю земляным валом, не двигаю камни и не могу утопить города в лаве. Но не всё решается одной лишь силой.

Я почти забыла, каково это — ходить по грани, жить с оглядкой, говорить с опаской. Почти забыла, как играть словами и плести интриги.

Местным аристократам и не снились те игры, в которые мы играли в умирающем мире. Местным королям и императорам никогда не представить, какие потери несли многотысячные армии из-за куска земли с плодородными землями.

Все они — младенцы, перетягивающие друг у друга верёвку с нанизанными бусинами.

Настоящие битвы ещё даже не начинались.

А вот Кир-Ахшар знает. Он был там. Он видел, как гибнет мир. Он сам его уничтожил. Так же, как я уничтожила свой…

Я дышала как загнанная лошадь… выглядела и чувствовала себя так же. Почти два часа я нарезала круги вокруг поместья. И я побегала бы ещё, если бы отец не приказал срочно явиться к нему.

Послав мысленный запрос Ахашши, я убедилась, что всё в порядке. По крайней мере, в мою комнату никто не заходил, тревогу не объявляли, гостей в дом не прибывало. Что же случилось такого, что отец пренебрёг приличиями и приказал явиться немедленно, где бы и в каком виде я ни находилась?

— Отец, ты звал, — напомнила я ему про себя.

Я стояла перед ним уже несколько минут, а он молчал. Смотрел на меня задумчиво и молчал. И мне очень не нравилось это его молчание.

— Сегодня я должен был вручить тебе новый амулет от кошмаров.

Он снова замолк, а я выдохнула и расслабилась. Вот она — причина его странного поведения. Покровитель желает, чтобы девочка надела новый поводок, а отец почему-то решил передумать. Или нет? Зачем тогда сообщать мне об этом?

— Давай. Раз должен вручить — вручай.

Я решила облегчить его мучения. Конечно, я не забыла подслушанный разговор. Помню каждое слово. И то, как отец сказал, что сам сдаст меня дознавателям, и его смех. Пути Всевидящего неисповедимы.

— Есть один момент…

Он сложил пальцы домиком на столе и потёр родовую печатку. Мне такая не полагалась — незачем давать право слова той, что уйдёт в чужую семью.

— Пап, я знаю, — поторопила я его. — Давай этот амулет.

— Знаешь⁈

Отец поднял бровь в удивлении — не удержал эмоции при мне. Это что-то новенькое.

— Когда я надела первый амулет — он помог. Кошмары почти перестали сниться. Но он треснул, — я помолчала, подбирая слова. — Второй же… эта побрякушка делала всё, чтобы кошмары вернулись.

— И только?

Кажется, отец ждал, что я прямо сейчас признаюсь в том, что во мне Хаос. Вот уж нет. Его планы мне неизвестны. Доверять отцу после подслушанного разговора и ловушки в горах? Ха! Десять раз ха!

— Металл и камень не из нашего мира, — я сняла с шеи подвеску, погладила её, зацепила ногтем трещину и протянула испорченный амулет отцу. — Я провела анализ в алхимической лаборатории.

— Откуда ты?..

— В девятом классе проходили, можешь свериться с учебным планом.

Я пожала плечами и проследила взглядом за тем, как отец смахивает треснувший амулет в ящик стола — нужно предоставить покровителю доказательства того, что артефакт пришёл в негодность.

— И давно ты знаешь?

Большой палец Андрея Войтова по кругу очерчивал эмблему печатки: горные хребты в центре, лиственный узор по краям и ободок из чернёного золота.

— Не очень, — я отвернулась от отца и посмотрела на книжную полку. Кажется, с моего последнего посещения кабинета отца книг стало больше. — Я не слишком догадлива, как оказалось.

— Я не могу дать тебе новый амулет, — принял решение отец, выдохнув и сжав кольцо.

— Можешь. Ты ведь дал мне предыдущие два, — я дёрнула плечом и заговорила торопливо, пока он не перебил меня. — Вызвал меня в горы, чтобы спасти Николая, а потом запечатал выход. Ты использовал силу и поставил меня на колени. А потом ты оставил меня умирать, — я смерила отца прямым жёстким взглядом. Таким, какого не должно бы быть у шестнадцатилетней девочки. — Так отчего же ты передумал давать мне разломный артефакт?

— Ярина!

Андрей Войтов хлопнул ладонью по столу, но мне было плевать. Теперь уж точно. В какие бы игры он ни играл, я сумею подправить правила. Пусть не выйду победителем, но и выиграть не позволю. Я растянула губы в фальшивой улыбке и наклонила голову к плечу.

— Да, я не слишком догадлива и не так чтобы очень умна. Но сложить два и два я могу.

Отец открыл один из ящиков стола и покачал в руке очередной артефакт из чужого мира. Он сомневался, но клятвы не предполагают сомнений. Он должен отдать мне амулет, иначе умрёт или лишится силы. Я не была уверена в том, чем он клялся, но точно знала, что долго сопротивляться отец не сможет.

По лицу Андрея Войтова пробежала судорожная волна, рука дрогнула, артефакт выпал и покатился по столу в мою сторону. Не дав ему передумать, я прыгнула вперёд и схватила амулет, крепко сжав его пальцами. Импульс силы из иномирного артефакта прошил тело молнией.

Я упала на колени и попыталась сделать вдох. Но не смогла. Словно воздуха не было.

Была только гарь от сожжённых тел и тлен гниющих останков.

Был только скрипящий на губах пепел. Он был повсюду.

Я смотрела, как ветер разносит серые хлопья над землёй. Пепел кружился, оседал на моих плечах и щеках. Он набивался в глаза, нос и уши, проникал в лёгкие. Пепел…

Вдалеке прозвучал сигнал к бою. Война. Война и твари, лезущие из разломов.

Я ненавидела войну всем сердцем и всей душой. За последние двести лет я не помнила ничего, кроме войны. Я не знала ничего, кроме боли, крови и пепла. И стука бамбуковых палочек, призывающих к бою.

Шаман ударял палочками, звук становился сильнее, невыносимее, и заставлял кровь биться быстрее. Вот палочки трутся друг о друга, будто хвост синекрылой трещотки выводит мелодию. Сейчас будет особенно громкий звук, глухой и вибрирующий. А потом… потом будет бой.

Мама укрывала телом маленького брата. Она была ранена. Оа́руш не дышал, я знала это, чувствовала кровью так явно, будто сама умерла. Отца не стало пятнадцать лет назад — не пережил четвёртую волну. Он так и не увидел рождение долгожданного наследника.

— Яара́ну, беги! Беги, спасайся! — мама кричала, склоняясь над сыном. — Яара́ну! Слышишь меня⁈ Беги! Яара́ну Войту́ра, сейчас ты уйдёшь и спасёшься, это приказ.

Сила приказа гнула спину, плечи склонились, колени подогнулись, и я упала на усыпанный телами мох. Я не смогла противиться. Не смогла… я не смогла их спасти. Но я поклялась отомстить. Это я сделать могла.

Сапоги скрипели от песка и золы, когда я бежала прочь. Бежала, оставив мёртвого брата и маму. Я знала, что уже никогда их не увижу.

Слёзы катились по щекам, я размазывала их вместе с копотью и кровью моих людей.

Убитых было так много, что мы не успевали их сжигать. Погребальный костёр! Я обернулась к разрушенному дому, отправила зов жизни и убедилась, что живых там уже не осталось.

Моя мать не будет гнить под этим небом. Тело моего брата не будет разорвано тварями, что следуют за нами по пятам.

Погребальный костёр для всех. Для дома, для леса, для мира. Я выполню заветы предков, зажгу такой костёр, что души непременно вернутся в круг жизни, чтобы воплотиться в других мирах. Посмертие будет даровано тем, кто сожжён в священном огне.

Я раскинула руки, словно журавль, готовящийся взлететь. Но я не взлечу. Нет, я останусь. Ладони вверху, сжать кулаки. Я присела на правой ноге, вытянула левую назад. Руки-крылья взметнулись к безжалостному небу.

Огонь очистит этот лес.

Пусть горит весь мир. Пусть горят деревья и сады, пусть горят…

Я призвала Хаос и выпустила силу, белоснежное пламя загудело передо мной. Струи священного погребального огня выстрелили из сжатых добела кулаков. Пусть сгорят все…

— Яра! Ярина! — надрывался где-то рядом Андрей Войтов, но я почти не слышала его — гул пламени и треск горящего леса заглушал все звуки.

— Яара́ну, спасайся, это приказ! — голос матери продолжал звучать в ушах. — Спасайся, доченька!

— Ярина, девочка моя, — шептали губы другой матери. Я смутно помнила её лицо. — Нас предали, Яра. Я уже не спасусь, но ты должна. Поклянись мне, что спасёшься!

— Мама? — их лица сливались в одно.

В той жизни и в этой.

Я не спасла их. Не спасла никого.

Так пусть же священное пламя погребального костра упокоит их души.

— Яра, остановись! — бесновался за линией огня мужской голос. — Дочь!

— Отец?

У меня есть отец. И он жив. Есть брат, даже два. Как же их зовут? Николай и… кто второй? Оа́руш умер в пятнадцать, значит, это не он. Михаил, точно. Миша. Моего второго брата зовут Миша. И он ещё жив. Их я могу спасти.

Огонь затих, послушный моей воле. Я вспомнила про амулет, что сейчас сжимала скрюченными судорогой пальцами. Вспомнила девочку Ярину, место которой я заняла, вспомнила, кто я теперь и где.

Распахнув глаза, я посмотрела в лицо того, кто стал моим отцом в новой жизни. Мне не нужно было зеркало, чтобы знать, каким цветом сияют мои глаза. Ослепительно-белым, как у всех, кого коснулся Хаос.

Что сделает Андрей Войтов сейчас? От этого зависело очень многое. Ну же! Скажи что-нибудь!

— Дочка, прости меня…

Он шептал почти неслышно. И в этом шёпоте мне слышались крики умирающих. Слышался предсмертный стон моего народа.

— Ты… — я прокашлялась, чтобы горло перестало так хрипеть. — Ты снова предашь меня, отец?

— Посмотри. Посмотри вокруг, Ярина. Это не Хаос, не Хаос! Посмотри!

И я посмотрела.

Сила бесновалась в кругу. Всполохи коричнево-чёрного и зелёный. Дар рода Войтовых пробудился. Не Хаос, Всевидящий! Это не Хаос! Я только что прошла ритуал единения с алтарём рода. Брошь Максимилиана прожгла дыру в тренировочной куртке, перебив действие артефакта покровителя отца. Макс сделал это. Защитил меня. Снова.

— К алтарю! Живо-живо!

Отец подорвался с кресла, ухватил меня за руку и потащил к входу в подземный уровень. Раньше отец меня туда не пускал, да я и не пошла бы — была не уверена, что алтарь примет меня, чужачку из мёртвого мира. Я ведь не та девочка, которая должна была принять наследие рода.

— Давай же, Яра! У нас мало времени!

Похоже, отец и сам до конца не верил, что у нас получится. Артефакт покровителя должен был пробудить Хаос, но всё вышло наоборот. Нужно будет поблагодарить Макса. Что бы он ни сделал, это спасло меня от казни. А ещё теперь я смогу прикоснуться к алтарю и узнать, достойна ли стать частью рода.

С алтарями я так и не разобралась до конца. В сети информация сводилась к тому, что эти камни остались от предков. Аккумуляторы силы или магические источники оной. Мнения были разные, полноценных исследований не проводилось, но было известно точно, что посторонних алтарь не подпустит и близко.

В древних родах алтари защищали землю. Тот же Кир-Ахшар высказался однозначно — он подпитал алтарь, а дальше камень просто сделает всю работу. Что толку от земли, если ступить на неё не сможешь?

На самом деле Кир-Ахшар прав — граф Чебуков и граф Макаров будут вынуждены отказаться от части приобретённых земель, ведь они не смогут ни возделать их, ни продолжить разработки шахт.

И в этом был смысл. Но… я так и не поняла, откуда Кир-Ахшар знает, на что способны алтари? Как он сумел пробудить давно уснувший алтарь угасшего рода?

Я не думала об этом, пока бегала вокруг поместья, но сейчас, спускаясь по грубо вытесанным ступеням в подземный этаж, я лихорадочно обдумывала эти мысли. Освещение на лестнице было странным: сначала у входа — магические сферы с запечатанной энергией, а уже дальше — обычные факелы.

Надо будет потом уточнить, можно ли зажечь в подземелье светляк, или эти факелы — единственное, что можно использовать в опасной близости от аккумулятора силы. Я надеялась, что отец позволит мне спускаться к алтарю, раз уж он сам тащит меня вниз, хотя официального принятия в род ещё не было.

По идее, нужно было созвать всех наследников, провести церемонию принятия и попросить предков определить мою роль в роду. Но мы не можем так рисковать. Как только покровитель отца узнает, что мы созываем собрание членов рода, он уничтожит отца через клятву. Сейчас, нарушая данную клятву, отец очень рискует.

Но мы оба ощущали одно — неотвратимость того, что должно произойти. Алтарь звал меня, тянул к себе, торопил так, что мы с отцом практически бежали. Я чувствовала связь с источником. Как будто это не он должен принять меня, а я его. Будто алтарь — это часть меня, осколок души, оставленный здесь давным-давно.

Я всегда гадала: мой мир существовал одновременно с этим, после или до него? Теперь я была почти уверена, что моя связь с алтарём уже закреплена в хрониках… словно кто-то из моих кровных родичей создал этот алтарь когда-то.

Отец обернулся лишь раз — перед входом в алтарный зал. Снял защиту и провёл меня внутрь. Алтарь гудел и вспыхивал искорками родовых цветов. Тёмно-коричневый, почти чёрный, золотисто-жёлтый и изумрудно-зелёный — в зависимости от направленности дара. Судя по размеру камня, а он был действительно очень большим, его подпитывали энергией сильные маги на протяжении очень долгого времени.

— Давай. Всё получится, — тихо сказал отец, покосившись на алтарь.

Если алтарь сейчас меня примет, я стану равноправным членом рода, смогу говорить за всех Войтовых и смогу сама принимать решения. Не глобальные, конечно, но хотя бы смогу выбирать, кто будет рядом со мной, а кого я никогда не подпущу. Мне будет дан выбор жениха, и я смогу решать, в чей род войти после замужества.

Отец подал мне узкий кинжал, я полоснула по ладоням и положила их на тёплый камень. Алтарь завибрировал, нагрелся сильнее, обжигая и впитывая кровь.

«Ты пришла. Предки приветствуют дочь рода», — прошелестело в голове. Очень похоже на ментальную связь с Ахашши.

— Дочь рода приветствует предков, — сказала я вслух.

«Отныне ты станешь зваться Яриной Войтовой, Яара́ну Войту́ра. Примешь дар за двоих. Твои кровные тоже здесь».

— Мама? — вздрогнула я, увидев сначала одну, затем другую проекцию. Они обе улыбались, смотрели на меня ласково. — Мама…

«Доченька моя», — сказали они синхронно и растаяли в воздухе.

Поместье тряхнуло, потом ещё раз и ещё. Я посмотрела на алтарь, на отца, замершего в одной позе. Его взгляд застыл на алтаре, который менял цвет. Как жаль, что я мало знаю об алтарях и ритуале принятия в род — не пришлось бы сейчас гадать, что происходит.

«Яра, на нас напали», — голос Ахашши едва пробивался сквозь толщу камня. Видимо, алтарь блокировал любые проникновения — физические и ментальные.

— Отец, — обратилась я к Андрею Войтову, но он не слышал меня. — Отец! Поместье трясёт, так и должно быть?

Мне пришлось оторвать ладони от алтаря и встряхнуть отца за плечи. Он недоумённо моргнул, перевёл взгляд на меня и нахмурился. А затем поместье тряхнуло ещё раз.

— Горы, — ответил он на мой вопросительный взгляд, — Горы трясёт, обвал и… разломные твари. Это спонтанный разлом, Яра. Уходим, быстро.

Отец взмахнул ладонью, открывая небольшой хран справа от алтаря, вынул оттуда кольцо и схватил меня за левую руку. Он так стремительно надел на мой средний палец печатку рода, что чуть не содрал кожу. Окутанная родовыми цветами печатка мигнула, несколько раз сменила цвет, подстроилась под размер пальца, проявилась на миг и погасла.

Если я захочу кому-то показать кольцо, мне нужно будет вливать в него немного силы. Посторонние не узнают о моём принятии в род, пока я сама не захочу этого. Обычно печатка видна всем, но бывают вот такие исключения. Я улыбнулась и мысленно поблагодарила предков за этот подарок.

Мы рванули обратно, преодолев ступени за считаные минуты. Наверху уже все бегали туда-сюда. Напуганные слуги жались к стенам, гвардия отца осматривала каждую комнату. Матвей, карауливший у выхода из подземелья, тут же принялся докладывать.

— Горы заговорили, обвал, твари. Разлом не обнаружен. Возможен подрыв.

Он говорил быстро и чётко, как и положено начальнику охраны. Но его задачей было обеспечение безопасности поместья, а не ведение боевых действий. Я повернулась к отцу и успела заметить, как он резко мотнул головой на невысказанный вопрос.

— Остаёшься дома за главную, мы с Николаем выдвигаемся к Вардановой гряде. Матвей будет связным. Всё, дело-дело!

Отец нажал на телефоне кнопку экстренного сбора. Я знала, что уже через десять минут гвардия и Николай будут готовы к вылету. Что-что, а с дисциплиной в армии графа Войтова проблем никогда не было. Ну а я… я буду ждать их дома, как и полагается послушной дочери. Сварю энергетик, проверю лечебные зелья и буду ждать. Просто ждать, когда мои родные вернутся домой.