Дочь рода

Глава 14

Если обвал и вторжение тварей были проверкой для меня, попыткой засечь Хаос, то такого удовольствия я не доставлю тем, кто это задумал. Я и без Хаоса на одной только магии могу такое вытворять, м-м-м… воспоминания были не самыми приятными, но уж что есть, то есть.

Первыми проросли семена горнянки, второй линией — шипики, на третью я решила пустить лианы. Если кто и проберётся через первые две полосы препятствий, то эти энергетические вампиры высосут досуха.

Я усилила зов жизни, проверяя, не осталось ли людей там, где мои питомцы соберут кровавую жатву. Первую в этом мире.

Все гвардейцы уже либо мертвы, либо перебрались поближе к поместью. Передо мной простирались земли моего рода, по которым вязкой волной растекались разломные твари.

Энергию я подала одномоментно, в первую линию горнянки. Раз уж тварей привлекает магия, пусть попробуют на вкус мою. Золотисто-бурые стебли взмыли вверх, твари ринулись на магию, сшибая по пути друг друга. Горнянки выстрелили огненными цветами и очертили горящий полукруг.

Следующий этап — и цветы набухают, выстреливая сгустки пламени в центр. Затормозить твари уже не успевали, щёлкали зубами и рвали когтями сами себя, пытаясь сбить жидкое пламя. Да, разломные зверушки не очень любят огонь и свет, особенно те, что таились в горных пещерах неизвестно сколько времени.

Когда огненный контур замкнулся в кольцо, было поздно бежать. Но на то они и бесстрашные твари, чтобы мчаться дальше, отчаянно перекусывая горящие стебли. Силы моего третьего уровня не хватало, пришлось подойти почти вплотную к росткам и вливать энергию точечно.

Я следила за контуром своих посевов, посылая импульсы силы в те места, где прорывались твари. Горнянка перестала плеваться огнём, потухла, оставив лишь начерченное пламенем кольцо. Сбоку от меня появились новые животные — или обошли огонь, или пришли позднее.

Мой источник почти иссяк, но я подала энергию в следующую линию защиты. Шипики поползли по земле, послушные моим приказам. Они обвивали тварей, сжимали их до хруста костей, впиваясь шипами в мягкие уязвимые места.

Этому я научилась много лет назад — определять слабые точки и убивать, не пачкая рук. Да и как по-другому, если Всевидящий наложил запрет на убийства? Мы были созидателями живого, защитниками, а стали жертвами.

Какая-то тварь добралась до меня и попыталась схватить за руку. Я перекатилась по влажной от крови земле, сбила огонь с разорванного рукава и оглянулась. Шипики уже оплели животное, пронзили его и потащили к остальным.

Твари жались к центру поляны, окружённой горнянкой. Они начали скулить, а я замерла на месте, заткнув уши. Эти твари живые, в отличие от увров, призванных неизвестным менталистом. В этой жизни мне ещё не доводилось слышать жалобный скулёж раненых тварей.

Это не имеет значения. Не здесь и не сейчас, когда они уже загрызли половину оставшейся в поместье гвардии… когда они вот-вот достигнут внутреннего контура и ворвутся в поместье.

Твари стали прорываться сквозь шипики, путались в энергетических лианах и пытались добраться до меня. Я уворачивалась, прыгала и перекатывалась. Падала на землю и снова поднималась. Источник еле тлел, сил осталось на донышке. Ещё пара импульсов — и я свалюсь с магическим истощением.

Очень не хватало привычного оружия. В моём мире у меня был особенный меч, выкованный в крови тварей из упавшей звезды. Когда мир рушится, нужно использовать все доступные средства. Я напитывала силой меч и пряталась за завесой из их собственной крови. А потом убивала. Пронзала сердца и рубила головы, резала сухожилия и вспарывала животы.

«Да не поднимет руки своей против создания Творца всякий, оружие держащий», — повторила я про себя и фыркнула. Почему тварям можно перегрызать нам глотки, а нам — лишь смиренно ожидать смерти? Больше всего меня раздражало именно это — неспособность убить, когда тебя рвут на части.

Мы научились убивать не оружием. Сначала это была наша магия, потом всё сущее. Когда мы поняли, что проигрываем, нам пришлось ковать оружие. Тогда мы запятнали наши души клеймом убийц. Растоптали остатки света в наших душах, и сами стали чудовищами.

Ну почему мне приходится это делать снова и снова? Почему каждый раз я должна защищать своё? Как же я жалела, что нет за спиной того, на кого можно опереться. Нет того, кто станет защитой, опорой, надеждой.

Отец не дожил до рождения Оа́руша, сгинул вместе с половиной армии Войту́ра. Мать осталась лежать в выжженном поле, умерев вслед за братом. И только я продолжала жить. Мне пришлось обратиться к Хаосу, чтобы выжить и стать сильной, чтобы спасать остатки моего народа.

Но самые страшные твари были не из разломов. Они были из своих. Дядя захватил власть после гибели отца, двоюродные братья рыскали по лесам в поисках меня, чтобы убить и лишить права наследования.

И это в то время, когда мир уже трещал по швам. Мир умирал, а мы рвали друг другу глотки, чтобы успеть пожить красиво и сытно.

Я питалась травой и кореньями, когда последняя еда закончилась, а подвозы с провизией развернули в сторону королевского замка. Давилась прелыми листьями и пила из болота. А они спали на мягких перинах и спорили, кому достанется засеянный рожью кусок земли.

Вот где настоящие твари. А не эти, что сейчас скулят от боли.

Я не могу так больше. Не могу…

Я упала на колени и, беззвучно глотая слёзы, отозвала своих питомцев. Не время для жатвы, не время для смерти. Я не могу…

Горнянка потухла и ссохлась, шипики втянули острые грани и упали на землю. Лианы продолжали жрать, но я отозвала их. Пусть придут твари, пусть.

Может, они добьют меня и больше не придётся сражаться? Может, я наконец выдохну и упаду на выжженную землю, оплакивая павших? Может, я не буду больше никогда доказывать кому-либо, что имею право…

«Яра! Яра, срочно! — взвыл в голове голос Ахашши. — Он приближается».

«Что такое?» — заторможенно спросила я у хамелеона, оставшегося в поместье, точнее, во внутреннем дворе.

«Сильный разломный зверь, владеет менталом. Я слышу его приказы, он отзывает тварей».

«Пусть идёт. Пусть. Я устала. Я больше не могу, Хаш».

«Он опасен! Очень сильный и злой…»

Я оборвала ментальную связь, выстроила стену, как учил хамелеон. И впервые у меня получилось идеально. Кирпичик за кирпичиком я строила эту стену, а потом представила, как магия вспыхивает, и стена становится монолитной. Без единой щёлочки… растёт до самых небес.

Стена замкнулась, стала цельной. Меньше всего я сейчас хотела слушать истеричные вопли хамелеона, который уже обманывал меня прежде. Раньше я старалась не думать об этом, ведь Хаш слышал все мои мысли.

Он сказал, что перерождение заразило меня Хаосом, но это не так. В Ярине Войтовой Хаос был ещё до моего появления. Девочка скрыла от меня многие воспоминания, но она была ребёнком и не знала, что иногда достаточно косвенных признаков.

Ахашши считает себя умнее меня, и я поддерживала эту версию. Но… он не учёл кое-чего. Когда я услышала в его шипении слова, когда он предложил мне провести обряд привязки — его голос звучал не наяву. Он звучал в моей голове. Если бы я не встретилась до этого с вожаком в пещерах, я бы не поняла разницы.

Выходит, что Хаш обманул меня, ведь он с самого начала мог общаться со мной мысленно, но попытался скрыть эту способность, чтобы я согласилась на привязку.

Я выпрямилась и двинулась в сторону недавней бойни. Встречу врага лицом к лицу, и пусть Всевидящий решает, достойна ли я жить. Пусть сам увидит, как дети его умирают от когтей созданий его. Если ему не хватило моего мира, пусть и этот станет полем боя.

Хаос я впускать не буду. Хватит с меня. Повоевала в прошлой жизни.

«Я пришёл, — пробасило чудище, прорываясь сквозь ментальную защиту. — Ты звала, и я пришёл».

— Я никого не звала.

Вожак, тот самый, что вывел меня из пещер, шагнул ближе. Я почти ощущала смрад от его дыхания. В свете затухающих всполохов огня я смогла рассмотреть его получше.

Три пары лап с когтями размером с моё предплечье. Я задрала голову. Ростом он даже побольше тяглового коня. Шкура, бронированная на спине и боках, усиленные пластины надбровных дуг и лба, шипастый хвост, которым такие твари дробят с одинаковым успехом камни и головы незадачливых охотников.

Самое опасное — хвост, там шипы, похожие на металлические. Костяные пластины смещаются, закрывая уязвимые места. Я встречала похожих в своём мире. Убить их можно, только если знаешь особенности. Хотя они не так уж сложны: уворачивайся от хвоста, не дай себя сожрать и… взбеси эту тварь. А бесятся они, когда не могут убить свою жертву в течение нескольких минут. Обычно десять-пятнадцать.

Но… сегодня я не охочусь. Не сражаюсь, не призываю Хаос. Просто жду, когда эта опасная во всех смыслах зверушка скажет, зачем явилась на мою землю.

«Был взрыв, нас погнали сюда. Слышал твой зов о помощи. Ты просила защиты. Я пришёл».

Твою ж лилию… этот… этот зверь пришёл на мой зов⁈

— Это твоя стая? — спросила я, указав на скулящих подранков.

«Дикие. Из других врат. Мои шли за мной».

— А ты сможешь подчинить себе диких? Тех, что пришли из других врат?

«Силы не хватит. Если поделишься — смогу».

— И уведёшь их всех?

Я чувствовала приближение новой волны тварей. Они сбегались на наши земли, будто им тут мёдом намазано… или их кто-то сгоняет.

«Уведу. Защищу. Стану твоим».

Я икнула от неожиданности. Это что он мне предлагает? Стать моим, это как? Как Ахашши? Будет трещать в моей голове и гонять тварюшек по моим приказам? Не надо мне такого счастья. Вот уж чего я не хочу, так это повелевать разломными тварями. Или это такая насмешка Всевидящего? В прошлой жизни я их убивала тысячами, а в этой встану с ними в ряд?

— Тебе нужна моя кровь? — спросила я у вожака, уже зная ответ. — На, жри!

Я протянула руку с опаской. А ну как откусит по локоть? Такой и по плечо сможет… да что там — он меня пополам перекусит, если захочет. Я подняла глаза к небу. Этого ты хочешь⁈ Этого ты ждёшь от меня?

На что я подписываюсь, Всевидящий? Что делаю?

Думать времени не оставалось, твари приближались. Вожак осторожно куснул меня за ладонь, оставляя кровавый отпечаток. Лизнул, как бы прося прощения и с наслаждением прикрыл глаза.

А ведь он осторожничал — даже пальцы на месте остались. Ну подумаешь, моя ладошка полностью оказалась в пасти. Кости не сломаны, а рана… рана заживёт, не впервой. Шрам, конечно, останется, но это я переживу. Зато теперь у меня ручной… вожак.

Яра — повелительница тварей! Я села на землю и расхохоталась. Худшего наказания для меня и придумать нельзя было. Это ведь наказание? За то, что отвергла Создателя и начала убивать? За то, что сметала полчища тварей и даже успела сразиться со слугами Незримого ублюдка — единственного божества, которое недоступно для кары Всевидящего.

Это наказание⁈ Я снова задрала голову и попыталась найти ответ среди мерцающих звёзд. Но небо было глухо.

«Дирхтан, — представился вожак и склонил морду к земле, вдыхая мой запах. — Теперь я твой. И все мои — твои».

Я кивнула, и вожак выпрямился во весь рост. Большая скотинка, опасная и… моя.

Дирхтан, которого я тут же сократила до Дирха, рванул к своим. Его стая добила раненых тварей, выстроилась в ряд и двинулась встречать гостей. Я мысленно следила за своим новым питомцем, отмечая, что действует он грамотно и вполне умело.

Новая волна тварей схлестнулась с моими. «Дикие» не собирались подчиняться без демонстрации силы, поэтому вожаку с его стаей пришлось потрепать их ряды. Бой был коротким — каких-то полчаса, и всё закончилось. Дирх сделал что-то вроде привязки. Он испускал волны подчинения, я даже почувствовала его запах. Запах крови, смерти и мокрой шерсти. От Дирха пахло не псиной — скорее уж кошкой. Это что получается, вот эта шестилапая машина для убийств — большая шипастая, бронированная кошка?

Хамелеон, кошак размером с тяжеловоза, кто дальше? Кто ещё придёт, чтобы выказать мне уважение? Нет, я знала, что твари уважают только силу. Знала, что они ни за что и никогда не подчинятся слабому. Но я слаба… я так слаба, что самой противно.

— Забирай их всех и уходите в горы. Подальше от людей, — приказала я Дирху, как только ощутила его власть над оставшимися в живых дикими тварями.

Вожак кивнул и послал мысленный приказ. Живая волна обогнула поле боя, схлынула с моих земель и устремилась обратно в горы. Я следила за ними через Дирха, с удивлением отметив, что наша с ним связь крепче, чем с Ахашши. Похоже, мой кошак сильнее древнего хамелеона. Ну либо обряд привязки с Хашем прошёл не совсем так, как должен был.

Я не понимала, почему Хаш решил остаться со мной. Твари уважают силу, а я слаба. К тому же Ахашши до сих пор не желал делиться тем, что происходило в поместье Свиридовой, пока он жил там. Он не ответил ни на один вопрос о бывшей хозяйке, переводил тему или просто молчал.

Ментальную стену я не стала опускать. Не время сейчас. Надо обдумать открывшиеся факты и научиться ставить гибкие барьеры там, где нужно держать закрытыми некоторые мысли. Доверять Ахашши в полной мере я не могла, а теперь в моей голове ещё и Дирхтан появился. С ума бы не сойти от счастья.

Кряхтя, как древняя старуха, я поднялась с земли, попыталась отряхнуться, но быстро передумала — всё равно придётся выбросить это тряпьё. Куртка рваная и прожжённая в нескольких местах, штаны изваляны в грязи и крови, на кроссовки вообще смотреть страшно.

Я ковыляла к стене, думая над тем, как буду через неё перелазить. До ворот не дойду — это надо обогнуть половину поместья. Причём расстояние одинаковое как до передних, так и до дальних ворот.

Вот нельзя было сделать дополнительный выход со стороны Вардановой гряды?

Импульс в ноги я подала из последних сил, источник крякнул и закрылся. М-да… а ведь ещё спускаться придётся.

Запрыгнув на стену, я покачнулась и едва не упала обратно. Растратила всё в ноль. И где была моя голова?

— Ш-шш-ш, — раздалось над ухом, когда я упала плашмя на гребень стены и свесила вниз голову.

— Чего шипишь? — спросила у Хаша, а потом сообразила, что сама отключила нашу связь. — Я пока без магии, извини. Стенку внутри не подвинуть… и с этой не слезть…

— Шш-ш-шш! — закатил все четыре глаза хамелеон.

— Сам дурак, — ответила я почти равнодушно. Сил на споры уже не осталось.

— Ш-ш-шшш! — снова попытался что-то сказать Ахашши.

— Вот и буду тут ночевать, — мрачно сказала я и посмотрела вниз. Падать будет больно. Очень больно.

Хаш прошипел ещё что-то, несомненно, ругательное и плюнул сначала мне на ногу, а потом и на руку, покусанную Дирхом. Я хотела было возмутиться, но вовремя вспомнила, что слюна хамелеона обладает лечебным действием. Неужто пожалел свою болезную хозяйку и плюнул от души, так сказать?

Хвост Ахашши обвил мою талию, две пары глаз закатились так, что я видела только белки без зрачков и радужки. Медленно, очень медленно Хаш потянул меня вниз, зацепившись лапами за вершину стены. Надо же, у него хватило силы удержать меня! Я даже удивилась сначала, а потом вспомнила, что разломные тварюшки гораздо сильнее обычных.

Так мы и ползли: я болталась внизу, обвитая хвостом, и Ахашши, переступающий лапами-присосками прямо по стене. Хорошие лапки, крепкие, липкие. И хвост крепкий. Удержит или нет?

Хаш аккуратно опустил меня у подножья стены, встал рядом, высунул длинный язык и принялся вращать глазами. У меня закружилась голова, и я сомкнула веки. К таким испытаниям я оказалась не готова.

— Она живая?

Какой знакомый голос. Я не стала открывать глаза и проверять, не показалось ли мне. После битвы и после такого тошнотворно-медлительного спуска, когда я изображала маятник в хвосте хамелеона, могло и почудиться.

— Эм… Ярина? Ваше… сия… тельство? — спросил Матвей, спотыкаясь на каждом слоге и приближаясь ко мне.

Наставник рухнул на колени рядом со мной и коснулся шеи. Надо же, восстановил руки, пока я травки выращивала за стенами поместья. Молодец. Сильный наставник — сильные ученики.

— Жива! Слава Всевидящему! Жива! — как же громко-то он кричит. — Целителя сюда, срочно!

Матвей подхватил меня на руки, а я таки приоткрыла глаза. И встретилась взглядом с Алексеем Наумовым. Не показалась, значит… и чего он тут забыл?

Тёмно-синий мундир военного Корпуса сидел на Алексее хорошо, сразу видно — шили на заказ, по меркам, из дорогого сукна. Не пехота и не кавалерия. Неужто в элитных войсках? Вроде как молод ещё для элиты, там выслуживаться годами надо. Или графский род имеет привилегии?

Я посмотрела на залеченные следы от когтей твари на щеке молодого мужчины. Целители постарались, но шрамы… шрамы остались с ним навсегда.

Алексей быстро осмотрел меня, нахмурился и уже протянул руку, чтобы коснуться, но тут же отдёрнул. Да, не пристало хватать благородных девиц на глазах у всех, мы ведь не в пещере.

— Ваше сиятельство, наш отряд прибыл для оказания помощи в борьбе с вторжением иномирных тварей, — отчитался он по-военному сухо.

Я фыркнула и вспомнила, как выгляжу. Не чета этим солдатикам в ладных чистеньких мундирах. Сейчас, после битвы, моя куртка была скорее землисто-бурого цвета, как и ботинки… и олимпийка. Ярких цветов не осталось, хотя местами всё же проглядывали пятна кислотно-зелёного, неоново-розового и лимонно-жёлтого.

Красотка же ну⁈ И чего так кривиться?

— Благодарю за помощь, ваше сиятельство, — чинно ответила я, свисая с рук Матвея. И вот эти вот сильные руки я сегодня чуть не отшибла энергией⁈ Зря я так, очень зря. Кто бы меня тогда сейчас так бережно держал?

— Вы немного опоздали, но можете подождать, вдруг ещё кто пожалует, — продолжила я, изо всех сил удерживаясь в сознании. Перед глазами кружились мушки, вспыхивая ослепительно-белым светом. — Ну чтобы не зря, так сказать, прибыли.

— Ваша рука! — округлил он глаза.

— Эта? — я помахала левой рукой, прокушенной Дирхтаном, и пожала плечами. — Ой, и правда, кровь идёт.

— И нога! — указал он вниз.

— А с ней что не так? — я попробовала поболтать ступнями, но почти не чувствовала ничего ниже коленей. Всё-таки столько раз подавала импульсы — ничего удивительного, что ноги отнялись. — Тоже прокусили?

— Она сломана, — как-то уж совсем тихо ответил Алексей.

— Быть не может, — я же только что скакала, как коза, ещё и на стену запрыгнула… или тогда и сломала?

— Да где там целитель-то⁈ — взревел над головой Матвей, перехватив меня поудобнее. — Вы не серчайте, ваше сиятельство, надобно госпожу к целителю отнести… и да, благодарствуем за помощь. Дальше мы уж сами как-нибудь.

Наумов сжал челюсти до хруста, побелевшие тонкие губы подчеркнули шрамы на левой щеке. Он коротко кивнул и отошёл в сторону, а я наконец расслабилась.

За имперским отрядом выстроились мои люди, приветствуя меня как равную. Вспомнили, выходит, что на время отсутствия Главы и наследников я тут за главную. И ведь не стала отсиживаться за стенами, рванула к тварям и даже пришла с победой.

Сияющие восхищением глаза гвардии рода стоили того, чтобы немножко повоевать. Уважение вояк заслужить всегда непросто, а иногда оно бывает очень нужным. Главное теперь — убедить всех вокруг, что мне просто повезло.

Когда я шла защищать свой дом, не думала о последствиях — о том, как со стороны будет выглядеть моя победа. Может быть, Алексей Наумов и поверит в случайность — с его-то честностью и правильностью, но все остальные задумаются.

Я уронила голову на грудь Матвея, как только мы зашли в поместье. Штатный целитель разрывался между ранеными, коих было очень много. Понятно теперь, почему он не прибежал на зов. И хотя моя жизнь вроде как важнее жизней солдат, я не стала ничего говорить. Он просто делает свою работу.

А я подожду. Сломанная нога и прокушенная рука не такие уж серьёзные раны, чтобы всё бросать и лечить только меня. К тому же на руках Матвея было удобно и уютно. Совсем как тогда, когда он вынес меня из горящей машины. Тогда именно его надёжные и сильные руки держали меня. Именно эти руки спасли меня… а я их сегодня чуть не отсушила.

Слёзы сами покатились из глаз. Выгорание источника, эмоциональная встряска и бой, в котором было так много огня, сделали своё дело. Я хлюпала носом и прижимала лицо к рубашке наставника — никто не должен видеть, как я хнычу будто маленькая девочка.

— Ладно тебе, Яринка, — хмыкнул он мне в макушку. — Пореви маленько, сегодня можно.

— Не буду, — глотая слёзы пробормотала я и закусила губу.

— Никому не скажу, слышишь. Хочешь, посижу с тобой, пока целитель не освободится?

Я кивнула и вцепилась здоровой рукой в шею наставника. Терпеть не могу нытьё, но сегодня явно не мой день. Сегодня можно, Матвей прикроет. Славная была битва. Сотни убитых тварей… скулёж которых до сих пор стоял в ушах. Им было больно и страшно. Они бежали от опасности, а я их горнянкой…

Со стороны гор пришла волна утешения и благодарности. Я всхлипнула и крепче прижалась к Матвею. Сегодня можно… можно оплакать всех. Только сегодня…